Энтропия

Нела остановилась на пороге, не в силах сдвинуться места. Ноги словно стали каменными, и даже дыхание замерло в груди. Будто все тело отказывалось подчиняться. Отказывалось находиться здесь. Тишина расползалась по венам и давила на ушные перепонки. Нела повторяла себе, что надо торопиться. Повторяла, пока на глазах не выступили слезы. Нела закусила губу, чтобы эта боль заставила ее заткнуться. Ее – ту, которая глубоко внутри умоляла бежать прочь, захлопнуть эту чертову дверь и больше никогда сюда не возвращаться. Ту, которая безмолвно кричала, что в этой жизни есть миллиард возможностей, которые она еще не испробовала, как миллиарды галактик во вселенной, которые еще не найдены. «Ты их никогда не найдешь. Пользуйся тем, шансом, который имеешь, потому что ждать другого – только оправдывать свою беспомощность».

«Все еще выступаешь?» – сурово одернула себя Нела.

***

Это было так, словно воздух выкачали из легких. Когда дыхание вернулось и зрение сфокусировалось, Джастин подскочил бы, если бы мог. Джастин не сразу узнал Нелу в этой хрупкой фигурке, склонившейся над капсулой. Она на пару мгновений замерла, а потом порывисто, и в то же время неуверенно протянула к нему руки. Джастин все еще не мог поверить в происходящее, пока дрожащие пальцы Нелы касались его кожи, растирая запястья. От этих прикосновений будто разряды тока проходили через него.

– Вставай, – быстро шепнула Нела, пока Джастин не мог выдавить и слова, – Ты же можешь идти?

– Корнелия… Нела… Как ты попала сюда? – наконец выдавил он, неуверенно спуская ноги с кровати.

Нела помедлила с ответом.

– Ты уходишь отсюда, – ее слова прозвучали робко, будто она сама себе не верила.

Нела только на секунду взглянула ему в глаза, и тут же отвернулась.

– Как это возможно? Там же охрана… Разве ты можешь…

Он увидел, как Нела дернула головой, сжав зубы, словно слова давались ей с трудом:

– Я многое могу. Оказывается.

– Но…

– Слушай внимательно, – Нела встала перед Джастином, так близко, что он увидел ее странно блестящие глаза и напряженно дрожащие губы, – Запоминай. Лифт реагирует на сканер сетчатки глаза. С моими линзами ты войдешь в лифт и спустишься на нулевой этаж, затем пройдешь на парковку. Быстрее всего туда ведет еще один лифт – технический, он находится в конце левого крыла – на нулевом этаже просто иди налево до конца. Там ты снимешь халат, останешься в рабочей униформе и выйдешь на парковку уже в ней. У тебя будет чип, который пропустит тебя через ворота парковки, но выйдешь ты через четвертый служебный вход, там меньше охраны. Пропуск за периметр по тому же чипу.

Пока Джастин пытался собраться с мыслями, Нела осторожно отлепила от своего глаза тонкую линзу и потянулась к его лицу. Джастин широко открыл глаза, глядя в потолок, пока прохладные пальцы Нелы коснулись его век, и силикон линзы встал на место уже в его глазах. Джастин поморгал, пытаясь сфокусировать взгляд, а Нела торопливо вытащила из кармана канцелярский нож, а в другой руке зажала пинцет:

– Протяни руку.

Джастин наблюдал, как она, не поморщившись, с неестественно-каменным лицом резанула свой указательный палец чуть повыше первой фаланги и быстро вытерла выступившую кровь о джинсы. Джастин видел, как руки Нелы слегка дрожали, когда она просунула пинцет под кожу на пальце и медленно вытащила светлую полоску, едва различимую в темноте. Нела даже почти не моргала и фигура ее застыла, будто вся она окаменела. Только едва заметное подергивание губ на бескровном лице выдавало боль, когда она вытягивала чип из-под кожи.

Держа полоску на весу, Нела протянула нож Джастину, глядя в пол:

– Режь в том же месте. Быстрее.

Джастин полоснул палец, и Нела взяла его руку, крепко сжав палец, чтобы остановить кровь, а затем аккуратно протолкнула чип под кожу. После капсулы Джастин все еще с трудом ощущал свое тело и его бил озноб.

– Эти чертовы капсулы холодные, как гробы, – пробормотал Джастин, ощущая тепло пальцев Нелы.

– А по-моему, они похожи на рыбку, – слабо улыбнулась Нела, – Белую аровану. Мне подарила ее мать перед тем, как… Сейчас аквариум в кабинете у отца, и я… Хотела бы еще раз ее увидеть. Не важно, давай торопиться.

Нела нахмурилась и убрала руку, когда кровь остановилась. Джастин не мог скрыть смущение, когда Нела стянула с себя одежду и бросила перед ним:

– Теперь одевайся. Поспеши. Надевай сначала рабочую униформу, а поверх – врачебный халат.

Джастин поспешно натянул рабочие штаны и накинул халат. Шорох одежды в темноте казался оглушительным. Он на мгновение задался вопросом, почему Нела продолжает стоять перед ним в нижнем белье, и во что она собирается переодеться, но эти мысли потонули в хаосе, когда Нела приблизилась к нему почти вплотную.

– Я заберу твой ошейник, – снова сделав паузу, шепнула она и робко протянула руку, – И сразу после этого ты уйдешь, слышишь? Повернись.

Джастин не хотел ни на минуту отворачиваться от нее, но Нела зашла к нему за спину, он почувствовал, как холод ошейника покидает его шею. За эти месяцы Джастин почти привык ощущать этот металл на своей коже. Нела снова показалась перед ним, держа в руках пульт от ошейника.

– А теперь иди, – она только на секунду взглянула на Джастина, быстро спрятав лицо в тени, а затем вложила ему в руку канцелярский нож, на котором засохли капли крови их обоих, – И это возьми. На всякий случай.

Джастин стоял и не мог сделать даже шага, сотни невысказанных вопросов в голове метались бешеными птицами, из этого хаоса он задал только один вопрос:

– А ты разве не пойдешь со мной?

– Я… У меня здесь еще осталось дело. Последнее.

Нела мотнула головой, наконец подняв глаза на Джастина и исказив уголки губ в улыбке. В темноте он пытался рассмотреть, почему ее глаза так странно блестят в безжизненно-голубом свете сигнализации. И Джастин наконец кивнул, заставив себя сдвинуться с места и бросившись к двери. Это оказалось так легко, будто дверь, под которой сиял ослепительный свет, тянула его магнитом. Если бы Джастин задержался еще на несколько секунд, он задумался бы, почему эта ее улыбка выглядит такой неестественной, будто уголки губ размазали в фотошопе, и почему глаза ее наполнены зияющим отчаянием и ужасом.

***

Джастин ударился ладонями о дверь и в лицо ему хлынул яркий свет коридора. Он даже не зажмурился, хотя этот свет на мгновение ослепил его после полумрака. Но сейчас этот свет он хотел ощутить всем телом.

Джастин бросился направо, в сторону лифта, стараясь сдержать шаг на случай, если его кто-то заметит. Но коридор был пуст, и Джастин даже не слышал собственных шагов из-за восторженного шума в голове. Он со всей силы надавил на кнопку лифта, будто это могло вызвать его быстрее. Распахнув глаза, он почти прислонился к сканеру сетчатки (Джастин никогда не обращал внимания, как близко сканируют сетчатку медсестры). Сканер мигнул зеленым, и послышалось спасительное гудение лифта. Считая секунды, Джастин буравил взглядом кнопку. Лифт не заставил себя ждать, хотя Джастину казалось, что даже двери раздвигаются слишком медленно. Джастин влетел в кабину и втопил до упора кнопку нулевого этажа. Лифт начал свое движение, глаза Джастина бешено метались по кабине. Он схватился за поручни с обеих сторон. Раньше в лифте его всегда сопровождали медсестры, так что он не мог этого сделать. Словно этот лифт сейчас принадлежал ему, и он ехал в нем, как полноправный… Он даже не знал, кто. Но прохладный металл обеих поручней в ладонях придавал какую-то доселе незнакомую уверенность.

***

Когда дверь кабинета захлопнулась за Джастином, Нела осталась в этом вакууме, и пустота обхватила ее со всех сторон, будто стремясь сжать ее до состояния черной дыры. Нела позволила этой пустоте захватить ее, открываясь и наконец больше не сопротивляясь. Нела выдохнула, ожидая легкости, но это все еще было трудно. Все ее существо протестовало.

Нела наконец заставила себя сдвинуться с места. Она взяла одежду Джастина и натянула ее на себя ослабевшими руками. Пустота будто ослабила свою хватку. Нела выдохнула и еще раз прикоснулась к ошейнику.

Нела отключила бы пульт ошейника, если бы могла, но пульт нельзя отключить, и от этого было невыносимо. Дверь, сияющая полосой света. А здесь – мертвенно-бледные голубые индикаторы в темноте.

Она с усилием дернула головой, чтобы отвести взгляд от спасительного света под дверью. Здесь только темнота. Бесконечный космос. А капсула похожа на космический корабль. Если смотреть отсюда, даже не виден потолок, один глубокий бархат темноты. Только затекающая в уши влага немного мешает.

Свет индикаторов расплывается голубыми облачками-сферами. Нела подумала, что голубой всегда был ее любимым цветом.

***

Лифт дрогнул и остановился. Джастин уперся вспотевшей рукой в дверь, ощущая дрожание металла. Сердце колотилось так, что в глазах мутнело. Наконец двери раздвинулись, и Джастин быстро окинул взглядом коридор, едва сдерживая себя. Ноги сами несли его в левое крыло, к техническому лифту на парковку. Он даже не сразу расслышал подозрительный голос позади, все тонуло в возбужденном шуме в ушах:

– Подожди… Эй!

Джастин продолжал быстро идти, сдерживая себя, чтобы не побежать.

– Да стой ты… Ты новенький? Ты с осмотра первого этапа? Я как раз туда иду. Или откуда ты?

Никогда еще не было так сложно замедлить шаг. Но Джастин дернул головой, заставив себя обернуться, а ноги – замедлиться:

– Да. Я новенький. Я… да, с осмотра первого.

Перед ним стоял запыхавшийся темноволосый паренек лет двадцати с небольшим, чьи очки почти съехали на кончик вспотевшего носа. Он выдохнул:

– Да куда ты спешишь… Слушай, тогда скинешь мне показатели первого этапа? Я же должен отправлять их регулярно – ну, ты в курсе. Не знал, что туда еще кого-то назначили.

Паренек показался Джастину знакомым, и Джастин напрягся. Он продолжал инстинктивно отступать в направлении лифта:

– Я… да, с ними все в порядке…

Парень устало прикрыл глаза и запрокинул голову:

–Господи, никому не пожелаю такую стажировку… Я ведь даже сюда не просился… Долбанное распределение. Но эти бессонные ночи выдержит только бессмертный… Слушай, а ты откуда?

Джастин остановился, добредя до проема лифта, и пробормотал, нажимая на кнопку:

– Что?

Паренек посмотрел на него сочувствующе, с ожиданием понимания:

– Ну, из какого ты университета? Вам давали выбирать стажировку? И это, ты данные мне скинь…

Джастин отвернулся, надеясь, что лифт прибудет вот-вот, и ему не придется отвечать.

– Так что? А твой планшет… где? – парень нахмурился, окинув взглядом его фигуру, и видя, что врачебного планшета при Джастине нет.

– Я…, – Джастин все еще продолжал давить пальцем на кнопку лифта, – Видимо, оставил его… Я вернусь за ним.

– Нет, нет, так нельзя, – паренек нахмурился, сделав шаг к Джастину, – Планшет должен быть всегда при тебе. Иди за ним сейчас, иначе тебя оштрафуют!

– Да я…, – Джастин сглотнул, услышав звук прибывающего лифта – Ты иди. Можешь проверить повторно. Я сейчас, на минуту, и вернусь за планшетом.

Долгожданные двери лифта раздвинулись, и Джастин ввалился в лифт. Но парень облокотился на проем и подозрением уставился на его халат:

– Слушай, так не положено. И где вообще твой бейджик? Блин, ты извини, но мы же обязаны докладывать, если что-то не по регламенту. Я не хочу этого, и если ты сейчас пойдешь за бейджиком и планшетом, то я не доложу. Иначе…

Иначе он вызовет охрану. От этой мысли у Джастина помутнело в глазах.

– Эй, подожди, – Джастин подался вперед, опуская руку в карман халата, – Ты не так понял. Тут такая ситуация…

Джастин поманил пальцем вперед, и парень автоматически шагнул в лифт. Джастин быстро нажал кнопку парковки и смущенно опустил голову, – Просто я…

– Что? – парень недоверчиво нахмурился, – И куда мы едем, а?

Джастин сжал в кармане канцелярский нож, со щелчком выдвигая лезвие. Кажется, паренек услышал щелчок, глядя на его карман.

Но Джастин выхватил нож так быстро, как и не мог подумать. Единственная мысль, которая мелькнула в голове – «Хоть бы на этот раз не промахнуться».

Нож был направлен в грудь стажера, но в последний момент что-то заставило Джастина взметнуть руку выше. «В шею проще и надежнее» – мелькнуло в голове. Парень успел выставить локоть вперед, защищаясь, и у Джастина побелело в глазах от мысли, что будет, если не получится. Поэтому он со всей силы навалился вперед, видя перед собой только тонкую кожу шеи парня. Она была совсем близко, будто лезвие само нашло свою цель. А когда из бледной кожи хлынула кровь, Джастин навалился на нож еще сильнее, не веря, что нож уже вошел. Это не могло быть так просто, он вошел, как в масло. Падая на пол вместе с дергающимся телом, Джастин вдавил его бок коленом, другой рукой схватив голову парня за волосы и ударил ее об пол. Раздался глухой звук и тихий хрип. Джастин поспешно выдернул нож и вонзил еще раз, и еще, пока клекот и булькающие звуки не перестали вырываться из горла жертвы. Перед глазами все пестрило, а Джастин в четвертый раз занес нож, когда лифт дрогнул – сейчас остановится. Джастин бросил последний взгляд на неподвижное тело и снова вонзил нож, так глубоко, как только мог – так, что пластик ручки уперся в хрустнувший хрящ.

Джастин выдернул нож, быстро сдернув с себя халат и выпрямился. Двери лифта раздвинулись.

Джастин отшвырнул халат назад, не глядя. Всего пара минут.

Парковка манила пустотой. Джастин шел мягко, как крадущаяся пантера, сканируя каждый миллиметр пространства. Нож, сжатый в кулаке в кармане рабочих брюк, наполнял его неведомой уверенностью. Странно, как тонкая полоска металла, заключенная в хрупкий пластик, могла давать такое ощущение безопасности. Приближаясь к воротам парковки, Джастин осторожно вытащил руку из кармана и облизнул кровавый палец. Затем вытер его о брюки и уверенно приложил к сканеру чипа. Джастин не знал, помешает ли кровь распознаванию чипа, но этот металлический вкус был даже приятным.

Сканер мигнул зеленым, и Джастин шагнул за ворота парковки. Он был уверен на миллиард процентов, что сканер работает. Иначе и не могло быть.

Свежий морозный воздух ударил Джастину в лицо. Зимний ветер был восхитительным после месяцев, проведенных в Лаборатории. Этот ветер будто толкал его в спину, щекотал влажные пальцы, гнал вперед по пустынной асфальтовой дорожке вдоль забора.

Четвертый служебный вход. Джастин знал, куда идти – почти животное чутье вело его. Да. Вот он. Четвертый. Охраны нет, только сигнализация по периметру равнодушно мигает голубыми огоньками. Джастин в последний раз прижал палец к сканеру.

***

Напряженный, как струна, Джастин прокрался к толстым трубам, протянутым вдоль длинной бетонной стены. Там он затаился на несколько мгновений, осматривая темную улицу. Никакого движения, дороги были пусты, ворота глухо закрыты.

Спрятавшись в тени высокой стены, он осторожно двигался под трубами в сторону окраин. Реагируя на каждый звук, он, казалось, все видел и слышал на расстоянии километров, все чувства обострились до предела. Мозг работал с поразительной ясностью, в нем не осталось никаких других мыслей, кроме стремления выжить. И Джастин впервые был уверен, что выживет.

Вскоре стена закончилась. Впереди было несколько высоких промышленных зданий, которые охранялись собаками. Джастин прищурился и увидел на другой стороне улицы узкую канаву, он тотчас же приблизился к ней осторожными шагами – канава была глубокой и грязной, однако могла служить прекрасным укрытием. Джастин лег в нее и пополз вперед, постоянно прислушиваясь. Холодная скользкая грязь забивалась в рукава, просачивалась под рубашку, на которой поверх красных пятен крови убитого санитара расползались черные земляные разводы с запахом бензина. Джастин лишь видел впереди конец улицы, за которым уже почти ничего не было, кроме нескольких недостроенных сооружений и зданий, никем не охраняемых и пустых.

Когда канава завершилась тупиком, Джастин медленно высунул голову и удостоверился в том, что поблизости никого нет. Он вылез из канавы и сделал несколько шагов за поворот. Перед ним была совершенно пустая дорога, на которой через сотню метров можно было заметить свалку брошенных машин, еще дальше – недостроенный «скелет» здания за сетчатой оградой. Джастин подумал, что эти окраины могли бы быть безопасными, если бы не их близость от лаборатории. Поэтому расслабляться рано, как только его пропажу заметят, на поиски тут же бросятся все – с вертолетами, с лучшими радарами и собаками. Но до утра они вряд ли хватятся, поэтому до тех пор надо убежать как можно дальше.

И Джастин побежал. Пустая дорога скользила под ногами, мимо него проносились заборы, брошенные металлические конструкции, арматуры зданий и захламленные овраги, над которыми в сизом воздухе стоял ночной белесый туман. Все это имело для Джастина значение лишь в той мере, в которой он следил за отсутствием людей вокруг.

Он бежал очень долго, сам не зная, сколько уже часов не сбавляет скорости. Это казалось странным, ведь Джастин никогда не был физически сильным или выносливым. Но сейчас все было иначе. Он сам не узнавал себя и не хотел узнавать, потому что тот Джастин, которым он был раньше, ни за что бы не спасся, ни за что бы не смог победить, потому как видел себя лишь жертвой. Теперешний Джастин ощущал себя кем угодно, но только не жертвой. Он был готов ко всему, что с ним может случиться, но теперь это была не обреченность, а отчаянная уверенность в том, что он будет бороться до последнего. Он не позволит никому отнять у него священное право на жизнь. А тому, кто осмелится на это, он перегрызет горло, он вырвет зубами свой кусок из глотки у любого. Потому что не заслуживает жалости тот, кто посмел воспользоваться его слабостью.

И поэтому Джастин продолжал бежать. Казалось, его ноги одеревенели, а легкие увеличились в размерах. Все окрестности слились в одну темно-серую полосу, и Джастин видел перед собой лишь дорогу – змеящуюся под ногами, утекающую назад, словно река. Он безумно хотел, чтобы эта река унесла с собой все плохое, что было в его жизни. Достаточно ли глубока и сильна эта река, чтобы унести все? И так ли хорошо он умеет плавать, чтобы самому не утонуть в этой реке?

Спустя какое-то время Джастину начало казаться, что он действительно бежит по воде, и вода заливается в его ботинки. А потом у него закружилась голова и, упав на четвереньки, он осознал, как же нечеловечески устал. Джастин сел на асфальт и обхватил голову руками. Ночь была слишком свежей, и эта свежесть душила. Из темноты то и дело раздавались звуки, и Джастин вздрагивал, сжимая зубы. Казалось, воздух сгущался, обретал знакомые очертания, которые трепетали на ветру и кружились на его ресницах в жутком танце. Джастину казалось, что кто-то смотрит ему в глаза, и он ощущал на себе этот пристальный взгляд, даже зажмурившись. В голове роились мысли, каждая из которых была болезненной – некоторые заставляли содрогаться от ужаса или сдавленного полуживого стыда, а другие приводили его в смятение.

Стуча зубами то ли от холода, то ли от волнения, Джастин с трудом поднялся и добрел до стоявшей вдоль забора череды мусорных баков. Он забрался в небольшое пространство между забором и стеной бака, надеясь, что эту ночь он сможет здесь переждать. Он сидел, навалившись на забор, и буквально физически чувствовал, как все вокруг него меняется. Это вселяло надежду и страх одновременно. Страх не справиться с потенциальными возможностями, страх осознать свои ошибки, страх… испугаться. Но над страхом возвышалась надежда. Пока он жив, он может бороться. И он будет бороться. Сжав зубы и крепко зажмурившись, Джастин постарался запечатлеть эту мысль на подкорке своего мозга, чтобы больше никогда не забывать ее… С этой мыслью он позволил себе расслабиться, и спасительная мягкая темнота поглотила его, увлекая в сон.

***

Около девяти часов утра в кабинете вспыхнул свет и в кабинет вошли четверо врачей во главе с худой высокой седоволосой женщиной. Мисс Эмброуз деловито кивнула своему помощнику, направляясь к установке управления капсулами.

– Подождите, – нахмурилась миссис Робертсон, склонившись над планшетом, – Нужно еще раз сверить показатели. Они… отличаются от вчерашних.

– Миссис Робертсон, не затягивайте процедуру, – поджала сухие губы мисс Эмброуз, – О состоянии Испытемых вы могли позаботиться в свое время. А от меня к десяти ждут отчет, что мои капсулы работают идеально.

– Но…, – миссис Робертсон преградила ей дорогу, – Тут что-то не так. Надо провести еще одно обследование. Как говорит мой коллега, мы должны быть в одной лодке – от этого зависят свойства материала!

– К счастью, вы не в моей лодке, – мисс Эмброуз строго прищурилась, отодвигая женщину удивительно сильной для ее возраста рукой, – Потому что я выкидываю из своей лодки тех, кто не гребет достаточно усердно. Вы свою работу уже сделали. А теперь отойдите и не мешайте делать мою. Что-то еще?

– Ничего, – выдавила натянутую улыбку миссис Робертсон, – Кстати, поздравляю вас с номинацией на Нобелевскую премию.

– Уверена, в следующем году номинируют кого-то из ваших, – сухо улыбнулась мисс Эмброуз, – Если будете вовремя следить за показателями. Запускайте.

Глава 15

Когда Лукреция Робертсон заходит в кабинет Корнелия, дверь в его комнату отдыха приоткрыта, и там горит свет. Лукреция медленно открывая ее:

– Корнелий…

Он стоит у бара. Просто стоит, будто не зная, зачем пришел, зачем стоит.

– Я устал, Лукреция, – его голос звучит глухо и тихо, как из-под земли, – Ты не можешь представить, как я устал.

Лукреция подходит ближе и замирает, глядя на напряженную спину Корнелия – сейчас она видит что он как натянутая тетива лука, который может выстрелить в любую секунду. Корнелий наконец выходит из оцепенения и наклоняется к бару, будто нехотя:

– Здесь что, нет коньяка?

Миссис Робертсон хочет отвлечь его, обнять и отвести подальше от бара. Но вместо этого только проверяет следом и качает головой:

– Остался только виски.

Он мрачно кивает, с трудом вытаскивая бутылку. Как будто она весит килограмм пятьдесят.

– Корнелий… Я буду сидеть здесь, пока ты не поговоришь со мной, – говорит она, опускаясь на диван.

– Ну и сиди.

Лукреция Робертсон смотрит, как неуверенные руки Корнелия подносят бокал ко рту, как коричневая жидкость дрожит за граненым стеклом и стремительно исчезает, и Корнелий спешит налить следующий бокал, едва успев осушить предыдущий. Она ждет подходящего момента, чтобы забрать из его рук бокал и обнять. Ждет, когда он наконец выплеснет те слова, которые безуспешно пытается утопить в коричневой жидкости на дне бокала.

– Лукреция… Сделай для меня кое-что.

– Да? – миссис Робертсон подается вперед с готовностью, – Все, что хочешь.

Корнелий, не глядя, пододвигает к ней бумаги:

– Она хотела другого. Но это меньшее, что я могу для нее сделать.

Лукреция с опаской берет в руки документ. Ее глаза расширяются, пока она несколько раз просматривает одни и те же строки, и затем она отбрасывает бумаги:

– Что? Корнелий, ты в своем уме?

***

Утренний Вашингтон был освещен солнцем. Слепящим, пронзающим здания, будто зеркальные окна специально усиливали его свет, чтобы сжечь все живое этими холодными зимними лучами.

Джастин провел несколько часов в полузабытьи, сжавшись за пустым мусорным баком на заброшенной стройке. Он не мог больше бежать, да и не знал, куда. Все его тело будто превратилось в оголенные провода, и несмотря на усталость, он был готов вскочить в любой момент – драться, бежать, сколько хватит сил. Он вслушивался в каждый шорох, в малейшее дуновение ветра. В какой-то момент ему стало казаться, что он чувствует кожей даже гудение проводов и гул металла мусорного контейнера, и едва различимый шелест мусора в нескольких метрах от него.

До недавнего времени Джастин даже не чувствовал холода. Тонкая рабочая одежда засохла под коркой грязи из канавы. Но теперь крупная дрожь пробирала его до костей, когда он наконец высунулся из своего убежища.

Дорога пуста. Джастин медленно выпрямился на гудящих ногах и пошел вдоль забора, готовясь в любой момент снова нырнуть в заросли жухлой травы и груды металлолома, сваленного у дороги. Он знал, что его должны искать, и задавался вопросом, почему вокруг еще не снуют поисковые отряды и в небе не видно ни одного дрона. Можно ли считать, что вселенная дает ему шанс? Или это заслуженная награда провидения?

Так или иначе, Джастин добрел до пригорода, где наконец кончились строительные армады и показались первые жилые дома. Джастин не знал, куда ему идти, где прятаться и как согреться. Но ноги сами вели его туда, где должен быть человек – к людям. К обществу, каким бы оно ни было, и как бы оно ни предало его. Потому что Джастин хотел наконец чувствовать себя человеком, чего бы это ни стоило. Ни жертвой, ни подопытной крысой, ни бродячей собакой. А человеком, который может жить лишь в обществе, каким бы оно ни было.