Энтропия

***

Клэр Томас идет по коридору Лаборатории, слушая, как цокают каблуки ее туфель по гладкому полу Лаборатории. Резкий холодный свет ламп отражается на гладком полу и бьет по глазам. Впервые за полтора года она чувствует себя здесь неуютно. С одной стороны ей хочется побыстрее исчезнуть отсюда, а с другой – этот громкий и мерный звук собственных шагов ее успокаивает. Он вселяет уверенность и кажется жизнеутверждающим.

– Мисс Томас? – приветливый, и в то же время требовательный голос заставляет ее остановиться.

– Да?

Еще недавно Клэр была рада слышать этот голос. Но сейчас он вызывает только панику.

– Вы идете проверять Испытуемых? – офицер говорит это как ни в чем не бывало, поравнявшись с ней, – Нам по пути, я хотел сказать вам кое-что.

– Конечно, – кивает Клэр настороженно.

– Я хотел извиниться за недавнюю резкость, – говорит Максимилиан с улыбкой, – Сами понимаете, ситуация непростая. Мы все на нервах.

– Я… Просто…, – Клэр теряется от неожиданного извинения Максимиллиана, – Конечно, я тоже шокирована. Но… Пожалуйста, поймите – я же делала все, что от меня зависит!

Она смотрит на Максимиллиана возмущенно, и в то же время умоляюще.

– Понимаю. Это действительно не ваша вина, – офицер печально склоняет голову.

– Я пыталась защитить вас! Это несчастный случай, что он попал в инспектора…

– И я благодарен вам, мисс Томас, – Максимиллиан останавливается и сжимает руку Клэр своими холодными ладонями, качая головой, – Я рад, что у нас есть такие… ответственные сотрудники, как вы. Я обязательно поговорю с доктором Эрихом о вашем повышении.

– Правда? – Клэр непонимающе моргает, глядя в сияющие глаза офицера, – Тогда… Спасибо!

– Да, вы давно это заслужили. Надеюсь, вы не сделаете ошибочных выводов. И помните… Мы в одной лодке.

Максимиллиан кивает с улыбкой, отпуская ее руку. Клэр снова смотрит на его удаляющуюся фигуру, чувствуя, как уголки ее губ ползут вверх в счастливой улыбке. И лампы в коридоре будто начиняют сиять ярче, но уже теперь они похожи на свет звезд, и снова вселяют вдохновение.

***

В пятницу, незадолго до полуночи, Нела прокралась к спальне отца, чтобы убедиться, что он спит. В тишине она вернулась в свою комнату, натянула удобные штаны и темную толстовку с глубоким капюшоном. Сняла с пальца пластырь, где под кожей все еще выступал бугорок не до конца прижившегося чипа. Она надеялась, что тонкий разрез чуть повыше первой фаланги не помешает сканированию. «Я не оставлю им то, ради чего я работала. Весь третий этап заберут на Изъятие через восемь дней. Но они не получат ни меня, ни моих Испытуемых» – сказала ей Клэр в последнюю встречу в городе. Нела только кивнула. Помощь медсестры была бесценной, а слова уже не значили ничего. С тех пор Клэр не выходила на связь.

«Ты пройдешь через служебный ход подземной парковки, там сканируется только чип, без отпечатка пальца. Я достала для тебя один, используй его сегодня же, чтобы успел прижиться. Я найду способ активировать его в ближайшие дни и дам знак»

Затем Нела надела линзы, которые Клэр передала ей там же. Надела максимально осторожно, так как тончайший гидрогелевый слой даже на пальце почти не ощущался. Оставив свой основной телефон под подушкой и взяв купленный недавно, она вылезла из окна, вскочила на велосипед, и помчалась по пустынной темной дороге.

«На этажах сканируется сетчатка глаза, поэтому тебе понадобятся линзы с рисунком моей сетчатки. Они очень тонкие, чтобы сканер не распознал подмену, поэтому я сделала сразу два комплекта, если одни порвутся при надевании»

Нела оставила велосипед в квартале от здания Лаборатории и надела рабочий темно-зеленый костюм, который дала ей Клэр. Костюм казался гигантским, так что хрупкая фигурка Нелы буквально утонула в нем.

На часах 01:15. Вокруг – тишина. Поблизости от Лаборатории можно не опасаться бродяг или грабителей. Сюда почти никто не суется.

В ночной темноте, стараясь держаться вдоль заборов, Нела медленно направилась к зданию со стороны парковки. Она не слышала своих шагов то ли из-за шума в голове, то ли кроссовки смягчали шаги. И все же это казалось нереальным – все это, и помощь медсестры, и саднящий чип в пальце, и мутноватая по краям линза, которая сужала обзор на периферии зрения. И сам факт, что она может ночью проникнуть в Лабораторию, и тем более вывести Испытуемых…

«Я не могу провести тебя снаружи. Если я войду ночью, система безопасности выявит несовпадение в графике работы. Но я могу остаться в здании на ночь. У тебя в пальце чип из тех, что подготовлены для сотрудников тех.облуживания с круглосуточным графиком, так что тебя не должны засечь» – говорила Клэр, и глаза ее бегали так взволнованно, что Нела еще больше начинала сомневаться в успехе.

Она добралась до забора, и сердце сделало паузу, когда она, задержав дыхание, приложила палец к первому сканеру. Нела уже приготовилась бежать, если сейчас раздастся тревога. Но красноватая лампочка один раз мигнула и загорелась зеленым, издав приветственный писк.

Все еще не веря своей удаче, Нела ускорила шаг и уже более уверенно приложила палец к датчику двери служебного входа.

Войдя внутрь, она выдохнула с облегчением. На обширной парковке ночью тоже было пусто, только вдалеке раздавались голоса рабочих. Нела на цыпочках пробежала к лифту и, спрятавшись за колонной, вне зоны видимости камер, стащила с себя рабочий костюм и накинула халат. Затем заскочила в лифт и нажала на кнопку третьего этажа, как было оговорено.

«В 02:20 происходит перезагрузка системы камер. Они последовательно отключаются примерно на две минуты на каждом этаже, с разницей в три минуты. Камеры в лифте в это время отключаются полностью. Этот баг еще не успели исправить, поэтому мы сможем забрать Испытуемых всех трех этапов. Я возьму на себя первый и третий, а на тебе будет второй».

Двери лифта раздвинулись с тихим свистом. Нела ступила на гладкую плитку третьего этажа и осмотрелась. Тихо и пусто, как и должно быть ночью. На часах 01:57. В коридоре горит только часть ламп по центру потолка, скрывая двери в тени, отчего коридор кажется более узким.

«Медицинская сигнализация реагирует на изменения физиологических показателей Испытуемых. Ее нельзя просто отключить, но можно перезагрузить. Полная перезагрузка занимает примерно три минуты, потому что она перезапускает всю сеть сигнализаций на двух этажах. Мы перезагружаем ее, когда вручную меняем настройки подачи медикаментов, чтобы система приняла новые показатели. Я дам тебе код перезагрузки, и ты введешь его перед тем, как отключить ошейники у первого этапа. Пульт отключения ошейников я тебе уже дала, главное – не перепутай последовательность. Сначала сигнализация, потом – ошейники».

Нела вытащила телефон и дрожащими руками напечатала сообщение: «Я на месте. Ты где?»

Клэр должна была ждать ее у лифта. Может быть, она задерживается? Нела потопталась на месте, сжимая в руке телефон. Сделала несколько шагов по коридору, прислушиваясь и постоянно оглядываясь. Где же Клэр?

Камеры под потолком бесстрастно мигали зелеными огоньками, и Нела отошла обратно в нишу лифта, отругав себя за то, что уже успела помаячить в их поле видимости. Конечно, на ней врачебный халат, да и, по словам Клэр, охрана ночью не слишком внимательна к камерам, если нет других сигналов тревоги. А сотрудники порой задерживаются на ночь, в этом нет ничего удивительного.

На часах 02:05. Нела отправила Клэр уже третье сообщение, но ответа так и не было. Еще больше пугало то, что вечером Клэр не отправляла ей подтверждение, хотя и об отмене не сообщала. Нела сжала зубы, отчаянно вглядываясь в полумрак безмолвного коридора.

Когда за матовыми дверями сектора в глубине коридора послышались шаги, Нела с облегчением выдохнула. Но по мере приближения шагов сердце снова сделало паузу: шаги были слишком звучными для женских, да и фигура, плохо различимая за матовой дверью, не была похожа на Клэр.

Нела замерла, занеся палец над кнопкой лифта и понимая, что уже не успеет его вызвать, если за дверью не Клэр.

Двери медленно раздвинулись. Нела отступила назад. Это была не Клэр.

– Случайно не меня ждешь?

Максимиллиан остановился в нескольких метрах от нее, снисходительно наклонив голову на бок, наслаждаясь произведенным эффектом. Нела застыла, ноги будто приросли к полу.

Максимиллиан решительно направился к ней:

– Пошли, – он грубо схватил ее за локоть и втолкнул в лифт.

– Пусти! – дернулась Нела, но рука Максимиллиана держала ее крепко.

Максимиллиан притащил ее к себе в кабинет, захлопнул дверь и швырнул в кресло. Нела тяжело дышала, ее глаза метались по кабинету.

– Я надеялся, что ты передумаешь, – помолчав, бросил Максимиллиан пугающе спокойным голосом, – Но вот ты снова передо мной. А твои соучастники такие же жалкие, как твои планы. Хотя, это ожидаемо.

Он навалился на стол, сложив руки на груди, и выжидающе глядя на Нелу. Она все еще сжимала в пальцах телефон, дав себе слово не упоминать Клэр. Но Максимиллиан медленно просканировал ее взглядом и протянул руку:

– Дай сюда. Тебе это больше не понадобится.

Неле ничего не оставалось, кроме как отдать телефон.

– Даже пароль установила…, – усмехнулся офицер, – Сколько бесполезной работы. Твою подружку даже допрашивать не пришлось. Побитой собачонке достаточно одного доброго слова, чтобы снова завилять хвостом.

– Где… где она?

Нела все еще не решалась назвать имени Клэр, на случай, если Максимиллиан блефует. Хотя чутье подсказывало, что это не блеф.

Максимиллиан с кривой улыбкой отложил телефон на стол:

– Мисс Томас здесь больше не работает. И это все, что тебе нужно о ней знать.

– И все-таки она поумнее тебя, – выдохнула Нела, – Она хотя бы сейчас поняла, кто ты такой… Как и я. Она ведь мне все рассказала… Про… Джастина Саммерса.

– Вот как? Тогда хочешь, я тебе еще и покажу? – прищурился Максимиллиан.

Он наклонился над панелью управления и вывел на экран видео.

– Ты… Ты…, – Нела задыхалась, пытаясь справиться с подступившими к горлу слезами, – Ты думаешь, что тебе можно все? А я, дурочка, даже пыталась тебя оправдывать, что ты просто исполняешь свою работу… Это твоя работа, да? Ты думаешь, мой отец не узнает об этом? Думаешь, ты такой незаменимый и тебе все можно?

– Именно так. Твой отец уж точно ценит меня больше, чем какого-то жалкого испытуемого с плохими показателями.

– Ну а что насчет… нас? – Нела заставила себя посмотреть ему в глаза, – Думаешь, мой отец спустит тебе с рук, если я расскажу ему, что произошло той ночью?

Максимиллиан расхохотался:

– Ты все еще не поняла? Ты – всего лишь пятно на репутации своего отца. На репутации, которую я помогаю ему защищать, регулярно отчищая это пятно. Каждый раз, когда ты своими пакостями пытаешься сломать то, что он строил долгие годы. Ты, жалкое создание, недостойное носить фамилию своего отца! Знаешь, что твой отец всегда мечтал о сыне? О таком сыне, как…, – он будто одернул себя, понизив голос, и ударил себя кулаком в грудь, – Я все это время был его правой рукой, пока ты портила ему жизнь – единственному человеку, который о тебе заботился! Ты все это время сохла по мне, а я раз за разом спасал твою задницу. И после того, как ты добровольно легла ко мне в постель, ты еще пытаешься меня в чем-то обвинить?

Нела вскочила с кресла, задыхаясь от гнева, но слова стояли комом в горле. Стены кабинета плыли перед глазами то ли от ярости, то ли от подступивших слез.

– Не позорь себя еще больше, – Максимиллиан посмотрел ей в глаза с кривой усмешкой, – А если продолжишь в том же духе, твой отец отправит тебя в психушку. Что ему и стоило сделать с твой матерью.

Нела хотела броситься к двери, но догадывалась, что она снова заперта. А если нет, то куда бежать? Максимиллиан в любой момент вызовет охрану…

– Да не пугайся ты так, – лениво бросил Максимиллиан, – Тебе в очередной раз ничего не будет. И твой отец уже в курсе. Так что… снимай линзы. Пожалуй, я передам Клэр привет от тебя.

Он самодовольно улыбнулся, когда по рации раздался мрачный голос прибывшего Корнелия.

Глава 14

«Сотрудница корпорации ЛИСА Клэр Томас была арестована по предварительному обвинению в халатности и заключена под стражу после смерти Гордона Геллера, государственного инспектора, проводившего проверку в Лаборатории. Мисс Томас покончила с собой в камере предварительного заключения. По предположениям, сотрудница сделала это из чувства вины из-за смерти инспектора»

Нела хлопнула планшет на стол. Из коридора послышались шаги отца:

– Полегче, дорогая, – Корнелий не торопясь вошел на кухню и включил кофеварку, – В былые времена можно было просто смять газету. Сейчас нужно спокойнее относиться к новостям. Иначе техники не напасешься.

Нела зажмурилась, не желая открывать глаза.

– Она не покончила с собой. Ей помогли…

– Все еще выступаешь? – Корнелий мрачно отставил свою кружку на стол, – Собирайся в школу. У тебя весной экзамены. Сосредоточься на этом.

– Что, даже не попытаешься промыть мне мозги? – Нела со злостью покосилась на отца, – Или это будет делать миссис Робертсон, снова поручая мне всякую дурацкую работу?

Корнелий поджал губы:

– Нет. Видимо, Лукреция была права. Ты больше не пойдешь в Лабораторию. Нела… Займись учебой.

Нела только покачала головой, отбрасывая тысячу слов, которые ей хотелось сказать отцу, и просто вышла из кухни. Когда-то она была бы рада этому решению отца. Но сейчас она просто медленно вернулась к себе в комнату. И застыла у двери, желая застыть так навечно. Словно и не существовало никакой школы, и экзаменов, и Лаборатории. Ничего не существовало. И теперь от этого было даже не страшно.

***

– Так, Корнелия Холлард опять опаздывает или отсутствует, – взгляд преподавателя остановился на Кларк Рубинс, – Кларк, ты не в курсе про свою подружку?

В классе раздались смешки, и Кларк Рубинс только скривилась, оторвавшись от телефона:

– Это уже не актуально, – она снисходительно подняла глаза на учителя, – И нет, я не в курсе.

– Нам не привыкать, – преподаватель поджала сухие губы, включая электронную доску, – Тогда начнем…

– Извините за опоздание.

Нела открыла дверь уверенно и равнодушно, и даже формальные слова извинения прозвучали скорее насмешливо.

– Ладно, – преподаватель кивнула Неле, разрешая пройти на свое место, – Перейдем к докладам. Кто начнет?

– Если можно, я и начну, – Нела даже не успела опуститься на свое место.

– Хорошо, – преподаватель отошла назад, освобождая пространство у доски.

– Я хотела бы рассказать… о пустоте. И о том, что наполняет ее, даже

– В этом мире нет места пустоте. Даже вакуум относителен – он заполнен разряженным газом. И не только – вакуум состоит из атомов химических элементов. И все же если считать вакуум пустотой, то он отдал все, что мог, для образования звезд, но оставил себе то, без чего невозможно существование вселенной – темную материю.

– Корнелия, это… не совсем то, что было задано, – преподаватель нахмурилась, – Существование темной материи не доказано. Ты меня сегодня разочаровала.

– Еще бы. Но вселенная не укладывается в стандарт вещей, которые вы придумали.

И даже темная материя не бесполезна. Она способна выделять энергию – вырожденные звездные остатки захватывают частицы темной материи для аннигиляции, и она служит источником энергии, которая потом термализуется в плотных недрах звезд. А если этого не происходит, темная материя способна и к самоаннигиляции. Но если вселенная так или иначе постоянно выделяет энергию. Почему количество энергии не растет до бесконечности? Мы знаем ответ – энтропия не позволит ей расти.

Энтропия – это не только мера беспорядка системы, но и мера бесполезности. Мера необратимого рассеивания энергии, которую уже нельзя использовать. Вселенная стремится к энтропии, и в то же время движется по пути эволюции. Как это возможно?

Ведь если сложные системы являются высокоупорядоченными, как это соотносится с ростом энтропии? Здесь нет парадокса – увеличивается только общая энтропия системы, но энтропия одной ее части может уменьшаться, потому эта часть становится высокоупорядоченной. Вселенная платит за уменьшение энтропии в этой части, увеличивая энтропию других.

Согласно гипотезе Клазиуса, когда вселенная придет в состояние термодинамического равновесия, наступит тепловая смерть вселенной. Ведь энергия вселенной остается постоянной, а энтропия стремится к максимуму.

– Нела, гипотеза Клазиуса была многократно раскритикована. А об энергии и энтропии мира мы вообще вряд ли можем говорить, такие величины пока не поддаются нашему определению. Вселенная расширяется, поэтому даже постановка вопроса о тепловой смерти абсурдна…

– Именно. Само течение времени увеличивает энтропию. Поскольку кто не собирает, тот расточает. Мы живем в иллюзии избытка. Избытка пользы и минимума энтропии. Но сколько бы тысячелетий ни существовало человечество, оно не может быть умнее природы. Я так думала. Но сейчас я поняла. Энтропию невозможно измерить. Она преследует нас всегда. Это естественный процесс. Но, видимо, моя энтропия слишком велика. Хотя, знаете… Энтропия – это не разрушение. Это мера хаоса, но и мера равновесия. Без энтропии мы бы не боролись с ней. Не было бы потребности. Поэтому любое развитие – это ответ на вызов, который бросает нам энтропия.

– Корнелия, я не могу зачесть этот реферат. Тебе придется его переделать. Я удивлена, что ты вообще принесла его, ты всегда делала хорошие доклады…

Губы Нелы дернулись в странной заготовленно-пластиковой улыбке:

– Видимо, моя энтропия стала максимальной.

***

Когда не остается сил нести груз, ты падаешь. Если под тобой твердая почва, ты сможешь подняться. Но если ты находишься в шаге от пропасти, твое падение будет бесконечным и стремительным, и когда оно наконец закончится, ты уже никогда не сможешь подняться со дна. Потому что ты уже будешь мертв. Счастливы те, кто научился восставать из пепла. Счастливы те, кто научился умирать не умирая.

Нела покрутила в руках коробочку с второй парой линз. В итоге, Корпорация уже получила Клэр, и получит Испытуемых. Чип снова находился у Нелы в пальце, и это было невероятной удачей – когда в ту ночь отец примчался за Нелой, чипа в пальце у нее уже не было. Нела раз за разом повторяла, что не знает, где чип, пока Максимиллиан водил сканером по ее окровавленным пальцам и одежде. В той суматохе, пока Максимиллиан проверял камеры еще до приезда ее отца, Нела удалось вскрыть ногтями надрез и с трудом вытащить тонкую полоску чипа. А спрятанный в лифчике чип, без взаимодействия с кровеносными сосудами, уже не реагировал на сканер. К счастью, отец не стал напирать – видимо, он уже принял решение больше не приводить Нелу в Лабораторию, и ему хотелось наконец с этим покончить, хотя бы на эту ночь. Он забрал Нелу из кабинета Максимиллиана слишком поспешно – так, что Нела невольно прокручивала в голове слова Максимиллиана о том, что она, Нела, – всего лишь пятно на репутации своего отца. Что ж, отец может порадоваться хотя бы тому, что есть кому отчищать это пятно.

***

Джастин буравил глазами потолок, лежа в кровати. Он никогда не мог заснуть, лежа на спине. Но сейчас его руки были примотаны ремнями к боковым прутьям кровати, так, что даже не повернуться. Санитары приносили еду, ненадолго освобождая его, при этом оставляя одну руку привязанной к кровати. Джастин поначалу отказывался есть, но ему пригрозили принудительным кормлением, и Джастин понял, что лучше уж есть самому. Несколько раз в день санитары выводили его в туалет в сопровождении охранников. Вместо привычных групповых осмотров теперь к нему каждый день приходили врачи, брали анализы и проверяли показатели. Затем молча уходили. Джастин не мог понять, почему он все еще здесь.

После нападения на инспектора Джастин мысленно приготовился к тому, что его устранят. Достаточно было даже слов того инспектора в коридоре – очевидно, что Джастина уже считали «бракованным экземпляром». И Джастин уже практически смирился с этой мыслью. Но он по какой-то причине все еще был жив. И Максимиллиан до сих пор был жив. Джастин даже не знал, был ли он на самом деле готов его убить.

А вот инспектор уже мертв. И Джастину было страшно оттого, что он ничего не чувствовал, вспоминая мертвые глаза инспектора перед тем, как охранники в спешке унесли его тело. Единственная мысль, которая мелькнула у Джастина в голове в тот момент: «Не тот…»

Душный воздух палаты пропах медикаментами и пластиком. Джастин закрыл глаза, пытаясь заснуть и очистить голову от бесполезных суетливых мыслей. В последние дни от бессонницы не спасали даже транквилизаторы.

И вот, когда сон наконец начал медленно подступать, в коридоре раздались тихие шаги. Джастин не хотел даже открывать глаза. Для осмотров или проверки уже поздно. Но у двери послышалось тихое шуршание, и Джастин нехотя открыл глаза.

Медбрат, стоящий на пороге, кивнул еще троим. Они подошли медленно – то ли будто сомневаясь, то ли им уже некуда было спешить. Руки и ноги Джастина наконец освободили. Но это не придавало надежды. По их нейтральным лицам Джастину сложно было понять происходящее. Но он начал понимать на интуитивном уровне, когда в отсек внесли продолговатую капсулу, похожую на обтекаемый гроб.

Медбрат кивнул ему:

– Ложись.

Стоящие позади санитары придвинулись ближе, будто не желая применять силу и давая ему возможность лечь самому. Как смешно, что тщательно скрываемое сочувствие так похоже на лицемерие.

Разница в том, что если бы это был гроб, Джастину бы не пришлось ложиться самому.

***

– Весь третий этап заберут на Изъятие через восемь дней. Но они не получат ни меня, ни моих Испытуемых.

Нела вспомнила слова Клэр в их последнюю встречу.

Они в тот день встретились в парке Грейт-Фолс, в северной части Мемориального бульвара Джорджа Вашингтона. Бродить по пустынным тропам меж голых деревьев было довольно странным занятием, от водопада веяло зимним холодом. Нела не сразу поняла, почему Клэр предложила ей встретиться именно здесь.

Но именно тогда в парке почти не было туристов, и только бурлящие потоки водных порогов наполняли шумом свежий вечерний воздух.

– Спасибо, что помогаешь мне, – сказала тогда Нела.

Она чувствовала, что просто должна это сказать. Клэр казалась хмурой и напуганной, и будто все еще пребывала в сомнениях. От слов Нелы лицо Клэр только сильнее исказилось в досаде:

– Черт… От меня ведь просто отказались. Мне все равно нельзя здесь оставаться. Но я не могу уйти просто так.

– Ты уволишься?

Губы Клэр дернулись в горькой усмешке:

– Мой контракт после операции обязывает меня при увольнении заплатить такую сумму, которую мне и называть страшно, – Клэр мотнула головой, беспокойно поворачиваясь и то и дело хмурясь, – Но если останусь, то смерть инспектора точно повесят на меня. Я слышала, что они говорят. Так что… только бежать.

Нела молча кивнула. Ей не хотелось знать подробности. Слова Клэр о причине поступка Джастина, сказанные в туалете, все еще звучали у нее в ушах. Но воспоминания о ночи с Максимиллианом были слишком свежи, даже несмотря на скомканное утро. От любых мыслей об этом накатывало такое чувство вины, что Нелу спасала только надежда, что она совсем скоро спасет Джастина.

– Расскажи мне… Как проходит Изъятие?

Нела не знала, зачем спросила. Ей совершенно не хотелось об этом знать. Но ей нужно было прогнать из головы мысли о Максимиллиане. Она ловила себя на том, что все еще пытается оправдать Максимиллиана – может, он все же не делал этого с Джастином? Может, у Клэр были личные поводы обвинить его? Но почему тогда Джастин напал на Максимиллиана уже второй раз? Почему именно на него, не на врачей или медсестер…

– Да тут нечего рассказывать, – пожала плечами Клэр, – Все происходит автоматически. Гибернационные капсулы доктора Эмброуз – может, ты слышала о таких. Об этом писали. Накануне Изъятия всех испытуемых помещают в эти капсулы. Ночь они проводят там, пока капсулы стабилизируют показатели. А утром врачи запускают процесс Изъятия внутри капсул. По сути, врачи там просто стоят, чтоб занести в протокол завершение процесса. Ну а потом просто передают материал в обработку. Вот и все.

Нела отвернулась. Вот и все – как просто…

– Этого не будет. Они их не получат, – вырвалось у Нелы.

– Да, – Клэр с обидой вздернула подбородок, – Корпорация не может отказаться от меня и получить моих Испытуемых. Эта гребанная ЛИСА не получит ни меня, ни их.

***

В этой комнате не было окон. Криокапсулы, похожие на продолговатые яйца, протянулись в ряд вдоль стены. Их белизна словно светилась в полумраке комнаты, отблескивая лунными бликами под ядовито-голубыми немигающими индикаторами сигнализации. Сосущая тишина пульсировала, будто пытаясь вытолкнуть Нелу отсюда.