скачать книгу бесплатно
– Лучше?
– Да.
– Сам себе, может, постесняешься рот и нос зажимать, но даже пара резких выдохов иногда помогает. Вульгарно выражаясь, срединный и блуждающий нерв управляют водителем ритма и резким выдохом ты как бы вправляешь их на место. Усвоил?
– Спасибо, доктор Абель.
– Абель… Сразу – Абель.
– Когда это пройдет?
– Когда поумнеешь.
– С мозгами это не связано.
– Твое существование пока вообще с мозгами не связано, отсюда и все проблемы. За что от Аланда влетело?
– Не твое дело.
– Значит, Вильгельму ты сказал, а мне не доверяешь?
– Я не сказал, а проболтался, надеюсь, он промолчит. Ты в последнее время сам не знаешь, кому и что скажешь, потому и нет желания с тобой откровенничать.
– Фенрих, ты злился на Гейнца с Карлом за то, что они никак не простят тебе твоих, в общем-то, самых обыкновенных мыслей о твоем возможном над ними превосходстве. Но ты-то чем от них отличаешься? Я над тобой не пошутил больше ни разу, а ты постоянно вменяешь мне в вину то, что один раз я это сделал. Ты сам такой, как они, ты не хочешь это признать? Я не хочу, чтоб ты с ними сшибся лбами, но пока вы такие – это неизбежно.
– Мне Аланда хватит в качестве наставника, пойду к себе.
– Не стоит, у меня ты ляжешь и проспишь спокойно, пойдешь к себе – сцепишься с Гейнцем, и никто не знает, чем это закончится. Не советую, ты нестабилен, нужно время, чтобы тело успокоилось от потрясения.
– Я пойду к себе, ты же страшно загружен, я сам как-нибудь.
– Ты слабоват для такой ситуации.
– Какой ситуации, Абель?
– Я знаю, что ты встретил свою любовь, потому и спрашиваю, что сказал тебе Аланд.
– Тогда, что сказал Аланд, ты тоже, конечно, знаешь. Мне никто не нужен: ни ты, ни Аланд, сам разберусь, ненавижу я ваше всезнание. Вы хотите забрать у меня даже свободу думать о ней, мне надоело, что вы вмешиваетесь в мою жизнь. Ты можешь это понять?
Вебер встал. Абель смотрел не в глаза, он смотрел на грудь Вебера, где сердце уже начинало исполнять бешеный танец.
– Лучше ляг сам.
– А то что, в рожу дашь?
– Боюсь, не потребуется, но будет надо, дам, как ты выразился, и в рожу. Аланда ты понял неверно. Он говорил не о том, что ты не имеешь права на любовь, а о том, что ты к этому шагу не готов. Это не одно и то же.
– Нет, он сказал, что предупреждал семь лет назад, и я обещал, а обещания надо выполнять.
– Аланд подлец, хорошо, иди, обнимись с Гейнцем, Аланд у меня попляшет.
– Опять начал юродствовать?
– Вдохни и выдохни, а то до ворот не дойдёшь.
Вебер пристально посмотрел на Абеля, в самом деле, он не собирался идти к себе, он хотел уехать к Адлерам, даже не думал об этом, это было уже принятое решение, и никак он его не транслировал.
«Как вы мне все, душеведы чертовы, надоели!»
Вебер переводил дыхание, но чувствовал, что разволновался, сердце заводит. Абель взял его за плечо своей ледяной рукой, и развернул к себе.
– Не дури, Вебер.
– Убери руку, собой займись, тебя как из холодильника достали. Сам на свою Анну-Марию до сих пор исходишься, а меня учишь, святой Иосиф нашелся.
– Не твоего ума дело, тебе этого не понять.
– А тебе понять? Отцепись, Абель.
Абель коротко ударил Вебера по грудине, все так же пристально смотря на его грудь.
– Резкий удар по грудине тоже может помочь, как ты помнишь. Ты завалишься, дурак, и мне опять нестись тебя вытягивать, у меня нет времени за тобой по городу бегать. Доиграешься, Вебер.
– Я понял, что иначе от вас не отвяжешься, отец Адриан был прав, бесы вы. К Гаусгофферу переведусь, завтра же попрошусь.
– Лучше сегодня, а то вдруг завтра не наступит, так в академиках и не походишь. Жениться тоже завтра будешь?
– Я тебя ненавижу, Абель.
– Дело не во мне, Рудольф, ты никак не поймёшь, с чем ты играешь.
– Это мое дело, жить мне или умереть, я один ее взгляд променяю на всю вашу богадельню.
– Скажи это Гейнцу.
– Скажу.
– Рудольф, в следующий раз тебе выбьет мозги, это я к слову, имей в виду. Если ты еще раз попытаешься поступить наперекор…
– Обязательно, Абель, и это тоже не твое дело, не строй из себя гуру, мне всё равно, что ты шесть лет делал на востоке, лучше бы ты там и остался. Иди скорее, режь свои трупы и не забудь сам поспать в холодильнике, ты без него быстро перегреваешься. На себя посмотри, ты стал, как Кощей, и физиономия твоя бледная не смотрится здоровой.
Абель улыбнулся, закрыл свой чемоданчик, Вебер накинул шинель и быстро пошел к гаражу.
Машина Вебера вылетела за ворота, он погнал к дому Адлеров, понятия не имея, зачем он это делает. Ясно, что в такой поздний час он к Адлерам не пойдет, остановил машину у ворот, долго смотрел на свет в окнах.
Сам стал хуже Гейнца, Абель прав, чего он только не наговорил Абелю. И завелся-то, едва почувствовал абелевское юродство. Почему он так боится этих интонаций Абеля? Словно тот, в самом деле, не дурачит, а говорит что-то страшнее и больше, чем правда. Судя по всему, провал у Коха был серьезнее и длительнее, чем днем, чем на плацу после разговора с Аландом. Времени почти полночь, он провалялся не один час – и вот поблагодарил Абеля за спасение. И в холодильник отправил, и над его нездоровьем не забыл поглумиться, и Анну-Марию приплёл, ничего не забыл, стоило Абелю время тратить.
Надо уходить. Гаусгоффер, конечно, еще одного фокуса Вебера с тренировкой бессмертия не вынесет, спишет по всей форме, Клеменс отрапортует – остановки сердца. Объясняй на комиссии про медитацию, в психлечебницу отправят без третьей самовольной медитации.
Вебер поехал обратно, съехал на дорогу к озеру, откинулся к спинке кресла, прикрыл глаза. Как он загнал себя. К Аланду поехать? У него не горел свет, когда Вебер уезжал. Машины Аланда в гараже не было, машины Коха тоже.
Надо вернуться в Корпус. В самом деле, что с Абелем? Он не похож на себя, откуда эта гонка? Откуда это всепрощенье по отношению к нему у Аланда, у Коха? Откуда эта бледность и худоба? Ни на разминках, ни в зале он не появляется. Если он болен на самом деле, он не признается. Что Вебер наговорил ему и зачем? Что с ним самим происходит? Откуда эта исступленная злость? Сам хуже Гейнца и Карла – жестокость тех просто детский лепет. Гейнц вчера не стал его валять по ковру перед курсантами, радовался успеху Вебера. Может, Вебер сам не видит себя, и дело только в нем самом? О чем он спорит со всеми?
Приехал он к ней, и что дальше, ему есть что сказать? Что он может ей предложить? Пустые слова и эмоции. Можно смотреть на нее в своем «экране» воображения, можно умереть от любви, но говорить пока не о чем.
Вебер поехал к Корпусу. Поставил машину, прошел к себе в комнату, закрылся. Бросил шинель в кресло, скинул сапоги, лег и заснул. Утром опять его вместо пробежки в зал, Аланд молчит, Абель приехал, всем отсалютовал, что-то сказал Аланду почти на ходу и скрылся в своем корпусе. Аланд посмотрел минут пять на то, как занимается Вебер, и, так ни слова и не сказав, ушел.
Вебер долго перерывал на столе бумаги, искал свои лекции и не нашел, подумал, что оставил их вчера в машине, в машине тоже нет. Поехал на лекции раньше времени, посидит подумает, набросает план, он и так все помнит. Оставил у Адлеров? Хорошо, это повод вернуться.
Гаусгоффер подошел сам, интересуется здоровьем, смотрит придирчиво.
– Может, поедешь домой? Аланд звонил, сказал, что он сегодня в тебе не уверен.
– Господин генерал, всё в порядке.
– Не хочешь поговорить начистоту, Вебер?
– Это преждевременно, господин генерал.
– Остаешься? Я посижу у тебя на лекции.
Не сказать, что Вебера это обрадовало, сегодня, когда он чувствует себя скверно, пришел без текста лекции (в бумажки он никогда и не смотрел, но таков порядок – лекции должны лежать на кафедре). Сердце дрожало, около аудитории Веберу пришлось постоять в коридоре, переводя дыхание, дал себе кулаком в грудь, вдохнул и выдохнул в крепко прижатую ко рту ладонь, вроде бы ничего, начнет читать – успокоится.
Гаусгоффер-шутник, сидит в последнем ряду с Клеменсом, переговариваются.
Вебер начал занятие, мел зачертил по доске, мысль пытается уйти, в голове чего только нет: она, Абель, Кох, Аланд, – всё, кроме того, о чем он продолжает говорить. Он начинает замирать на полуслове, говорит и замолкает, чувствует вопросительные взгляды курсантов, не понимающих, почему он не договорил не то что фразу – слово. Угораздило именно сегодня прийти Гаусгоффера.
Вебер смотрит в последний ряд, рука сама опускается, падает, разлетается на куски мел, прямо меловой пылью Вебер трет взмокший лоб, подбородок сам тянется вверх – свет ускользает. Последнее, что он видит, Клеменс и Гаусгоффер поднялись со своих мест, вскакивают курсанты. Вебер пытается переступить, чтоб сохранить равновесие, и снова чувствует, как тяжелое тело сваливается с него, оно падает вниз, а он взмывает вверх. Видит свое тело, нелепо вытянутое на полу, вокруг люди, трясут и треплют это тело, зовут его именем Вебера, а Вебер не там. Откуда-то в этой толпе появляются Аланд и Абель. Голос Аланда Вебер слышит, и голос тянет его назад. Вебер, как в садок, занырнул в себя, он уже чувствует свое онемевшее тело, он может открыть глаза. Вебер пытается сесть, оттолкнуть чужие руки и не может не морщиться от отвращения к себе. Абель смотрит с сочувствием, за его взгляд можно уцепиться.
«Выведи меня отсюда, Фердинанд, спаси меня».
Абель серьезно что-то говорит коллеге Клеменсу, поднимает Вебера, под руку выводит из аудитории. Аланд выходит с Гаусгоффером, генералы тихо, но экспрессивно вполголоса переговариваются. О чем, Вебер не слышит, в голове шум, в глазах волнами, то все застилает туманом, то проясняется. Грудь качает воздух, как насос, но воздуха не хватает. Абель опускает Вебера в машину Аланда, на заднее сиденье, за руль садится Аланд, Абель усаживается рядом с Вебером.
– Молодец, Вебер, – сказал Аланд. – Теперь Гаусгоффер будет трубить, как слон, что я довожу своих учеников до такого состояния, спасибо, мой дорогой, это все, что я для тебя сделал, на цепь посажу, недоумок.
Вебер опускает голову, чувствуя нарастающую гонку в груди. Что он с собой сделал?
– Зачем вы меня втащили в тело? – прошептал он. – Что вы мне умереть не даёте?
– В Корпусе, пожалуйста, а здесь и так разговоров слишком много. Сейчас приедем – продолжай, – Аланд не хочет или не может скрыть волнение и досаду.
– Вебер, поступай, как хочешь, но как ты смеешь порочить то, что делало тебя человеком? Неужели ты не понимаешь, что ты решаешь за всех, а у тебя нет мозгов даже с собой разобраться? Так не поступают, Вебер. Что ты доказывал, кому и зачем? До чего я ненавижу в вас ваше предательство, если бы ты только знал! А ты что улыбаешься, Фердинанд? Тебе это нравится?
– Да, забавный переполох. Корпус ублюдков, – Абель прислонил падающую голову Вебера к своему плечу. Аланд врезал по тормозам, подошел к задней дверце, открыл ее и вышвырнул Абеля на тротуар.
– На гитару деньги есть – или подать?
– Есть, господин Аланд, не беспокойтесь. Сами управитесь с вашей сворой? Гейнцу привет! О, Вебер опять поехал… Сеньор Аландо, он уже не в себе.
– Что ты сказал?
– У вас сын умирает, сеньор Аландо, ладно уж, не до разговоров. Еще увидимся, чемоданчик мой у вас остается, присмотрите? Сами-то Вебера собрать сумеете?
– У тебя снова бред, Абель?
– Это у вас бред, мой дорогой отец, увидимся, надолго не прощаюсь. У Вебера полный стоп, может, обратите внимание на это печальное обстоятельство? Или хоть меня пропустите.
Аланд, тяжело опираясь на машину, прислонился к ней спиной.
– Нервы, сердце, а ведь истинные адепты не болеют. Истинные врачи спасают умирающего, истинные отцы любят своих сыновей, а истинный генерал ублюдочного Корпуса – сам ублюдок. Как вас всех чистит-то – приятно посмотреть! Значит, и вы не безгрешны, господин адепт, торопитесь, там ваша голодная свора уже топчется у ворот от нетерпения.
Абель все-таки втиснулся обратно в машину, привел в сознание Вебера, пока Аланд, сам не понимая, что с ним творится, пытался прийти в себя. Такого приступа бессилия он от себя не ожидал.
Абель выбрался из машины, лучезарно улыбаясь.
– Вам помочь, господин генерал? У вас что-то лицо посерело.
– Уйди, Фердинанд.
– Как прикажете. Пока, Вебер, Анечке привет от меня или поцелуй – как захочешь.
Абель сунул руки в карманы и пошел по тротуару прочь, подцепил носком ботинка кусочек льда и, гоня его перед собой, как мяч, продолжал уходить.
– Куда он, господин генерал? – забеспокоился очнувшийся Вебер.
Аланд молча сел в машину и поехал в Корпус.
Гейнц встретил их у ворот.
– Что-то фенрих рано вернулся! – весело улыбался он. – Опять не заладилось?
– Можно я пойду к себе, господин генерал? – тихо спросил Вебер. – Мне надо лечь.
– Ляжешь у меня. Тебя нельзя оставаться пока одному. Дай мне сюда деньги, что дал тебе вчера Гаусгоффер.
– Гаусгоффер дал тебе деньги? – Гейнц готов был расхохотаться. – И много? Ничего себе! Вебер, это за что он тебя так приплачивает?
От вчерашнего доброго друга ничего не осталось.
– За клоунаду ему приплачивают, Гейнц, – ответил Аланд, пресекая готовый снова вырваться наружу смех Гейнца.
– А то я уж подумал… Ты в последние дни – то возбужден чрезмерно, то как в воду опущен, странный такой, Вебер!.. – Гейнц всё-таки засмеялся. – Господин генерал, я хотел доложить, что у нас в Корпусе – гость, ждет Вебера. Это еще один твой поклонник, Вебер? Официальный повод прибытия, господин генерал, доставка забытых вчера в гостях у этого господина лекций нашего Вебера. Господин Адлер общается с Карлом на предмет теоретических проблем математики, гость проявляет о Корпусе исключительную осведомленность, рассказал Карлу о нем больше, чем знал о себе сам Карл, включая его доказательства теорем.
Аланд обернулся к Веберу.
– Значит, ты сегодня импровизировал, а пришли проверить?
– Я знаю лекции, мне эти бумажки не нужны.
