Мартынов. Неделя стюарда

Теперь можно было делать задуманное. Как был, прямо во фраке, с высоты своего полёта я нырнул в воду. От падения захватило дух, и в тёплую воду я вошёл метра на три. Это было восхитительно. Я снова взмыл в небо и снова нырнул. И снова. И снова. Наконец, я утомился и прислушался к своему резервуару. Потратил Яра я прилично, но оставалось ещё много.

Представьте следующую картину. Звонит телефон. Большой экран светится, отображая имя звонящего. Вокруг «ладошки» темнота. Потому что она висит в ночном небе над ночным морем. По воздуху приближается едва различимая во тьме фигура. Это я в чёрном, и ещё больше потемневшем от воды фраке, лечу к своему висящему в вакуумном яровом шаре телефону, ориентируясь по тонкой ниточке Яра, которая тянется от шара к моей руке.

– Алоу, – ответил я на звонок.

– Матвей, – услышал я голос отца. Началось. – Ты что вытворяешь?

Находясь в эйфории от событий последних дней, я посчитал гнев отца довольно забавным.

– Кто это? – спросил я, как будто не видел определившийся номер и не узнал голос собственного отца.

Вопрос поставил отца в тупик. Не мог же он начать объяснять себя, говоря что-то вроде: «Это вас Михаил Юрьевич Мартынов беспокоит, ваш батюшка».

Представив это, я чуть не захохотал в голос.

– Ты это серьёзно? – наконец спросил отец.

– Отец, это ты? – снова притворился я. – Просто я же телефон сменил.

– Да, Матвей, это я, – отец, кажется, был недоволен, но по факту ко мне не могло быть претензий.

– В таком случае, здравствуй, папа, – перебил я его.

Раз уж он уже зол, терять мне особо нечего.

– Здравствуй, Матвей, – автоматически вежливо ответил отец. И снова спросил, – ты что вытворяешь?

За последние дни я столько всего сделал тайком от родственников, что даже не совсем понимал, о чём он именно говорит.

– Прежде чем я отвечу, – произнёс я, – не мог бы ты уточнить, о чём речь?

Я снова чуть не засмеялся, вспомнив, что ещё вчера, когда меня побили бандиты в квартире на улице Пиратского, во время моего неудачного паркур-путешествия, я всерьёз хотел избежать задержания полицией и объяснения с отцом или дедом.

После того, как на моих глазах Валерий превратил графа Озёрского в дождь из красных капель, после волшебных мгновений с моей прекрасной фрейлиной, после публичной экзекуции, которую я оформил Алексееву за его хамскую заметку, мне казалось, что задержание полицией мои старшие родственники восприняли бы как меньшее из зол.

– Прилюдно отхлестал представителя прессы прутом! – воскликнул отец. Задумавшись, я совсем позабыл о разговоре с ним.

– Ах, это! – облегчённо вздохнул я. – Да я бы и сейчас это с удовольствием сделал ещё раз. Ты видел его заметку о нас?

– Видел-видел, – ответил Михаил Юрьевич, – но ты мог бы сообразить, что после дуэли Валерия, нам нужно вести себя подчёркнуто правильно? Иначе мы будем выглядеть обнаглевшими от собственной безнаказанности князьками?

– Так я ведь и поступил правильно: я хотел вызвать его на дуэль, но оказалось, что он не дворянин. Посуди сам, отец, если мы позволим всякой швали писать о нас свои отвратительные заметочки, по причине того, что «мы должны вести себя правильно» после дуэли, – возразил я, – то тем самым мы покажем окружающим, что стыдимся того, что один из нас убил дуэли на противника, который, к тому же, и сам его вызвал!

– Хм, – задумался отец.

– Вызвать я его не мог, вот и отхлестал прутом. И обрати внимание, он сам ко мне пришёл просить прокомментировать поединок Валерия. Пришёл в ресторан, где я отдыхал с дамами и, между прочим, с Сергеем Долгоруким, если тебе знакома такая фамилия.

Естественно, фамилия Долгоруких всем знакома.

– Ты, кажется, думаешь, что я не знаю, с кем ты там отдыхал? – саркастично произнёс отец. – Но я знаю. А знаешь, откуда? Оттуда, что он уже написал новую заметку, где, конечно, не постеснялся упомянуть громкую фамилию Сергея. Как и нашу с тобой.

– Вот ведь подлец! – удивился я.

– Да, ему ни капли не стыдно, – согласился отец, – наоборот, он рад использовать своё унижение как повод для очередной своей заметки.

– Даже не знаю, что теперь и сказать, – ответил я.

– Вот и не говори, а подумай стоил ли твой поступок того, – сказал отец, – доброй ночи, Матвей.

– Доброй ночи, папа, – ответил я и услышал короткие гудки.

Пора возвращаться. Я полетел в сторону дома. Ночь была очень жаркой, как и обычно, но на мне была мокрая одежда, к тому же, скорость моего полёта была такова, что от сопротивления воздуха образовывался ветер. Всё вместе это давало мне ощущение приятной прохлады.

С высоты полёта я свой дом узнал не сразу, поначалу пролетев немного дальше, чем нужно. Когда я осознал свой просчёт, я немного покружил над своим районом, пока, наконец, не увидел крышу своего жилища.

Поначалу я намеревался спуститься сразу на неё и с крыши пройти к себе в комнаты, но вовремя вспомнил, что Тарас не в курсе появления у меня Яра. Поэтому я приземлился в стороне на расстоянии нескольких домов и медленно, наслаждаясь прогулкой, направился в сторону дверей моей квартиры, выходящих прямо на улицу.

Шёл я таким образом около пяти минут, когда вдруг на меня сзади и как будто сверху, набросилась какая-то фигура. Я скорее даже почувствовал, чем услышал. Приключения последних дней научили меня быть готовым ко всему, поэтому я выставил вокруг себя твёрдый щит из Яра раньше, чем осознал это.

Фигура ударилась об него и шлёпнулась на брусчатку тротуара.

– Ай! – услышал я вскрик.

Что-то не похоже это было на серьёзное нападение. Я обернулся. Передо мной лежала Лена Бенесова.

– Лена, ты в порядке? – я протянул ей руку, чтобы помочь подняться.

Вместо ответа она лягнула меня по ноге. Это было довольно опрометчивым решением с её стороны, так как я всё ещё держал щит из Яра.

– Ай! – снова вскрикнула она.

Её поведение меня озадачило. Почему она меня бьёт? Ни одна знакомая дворянка ни разу не пыталась меня ударить, не говоря уже о простолюдинках. Может быть, так низкородные люди общаются между собой?

– Лена, – спросил я, – за что ты меня бьёшь?

– Дубина, – недовольно пробурчала она, поднимаясь, – я хотела просто неожиданно обнять тебя сзади. Прыгнула с помощью Яры. Ударилась об тебя, упала, разозлилась, захотела ударить тебя ногой, и снова ударилась. Что тут непонятного?

– Действительно, – сказал я с иронией, которой она, впрочем, не заметила. – Так ты в этом доме работаешь?

Она посмотрела на окна дома, возле которого мы находились.

– Ага, – сказала она и потянула меня за рукав, – давай отойдём, а то хозяева недовольны будут, что я у них под окнами дерусь и валяюсь.

Мы отошли.

– А чего ты мокрый-то? – она понюхала руку, которой трогала меня за рукав, – в одежде купался, что ли?

– Да, купался, – подтвердил я.

– Неужели тебе столько платят, что можешь купаться в таком фраке? – удивилась Лена.

«Ах, да, она же думает, что я – прислуга» – вспомнил я.

– Долго объяснять, – ответил я, – этот фрак мне отдал хозяин и велел в нём искупаться. Он вообще большой оригинал.

– Это как? – не поняла книжного выражения Лена.

– Ну, любит всякие оригинальные, необычные выдумки, – объяснил я.

– А куда ты пропал? – спросила Лена, – Я приходила как-то раз, там мужик этот…

– Тарас, – подсказал я.

– Внутрь меня не пустил, про тебя вообще ничего не сказал, – сказала она.

– Да, он мне рассказывал, – ответил я и тут же пожалел об этом.

– А чего это ты не дал о себе знать тогда, раз он тебе рассказывал? – воскликнула Лена и попыталась меня толкнуть.

Так как я был всё ещё под Яровым щитом, она с тем же успехом могла толкать дом. И точно так же ушибить руки.

– Да убери ты эту защиту свою! – возмутилась она.

Я убрал.

– Убрал, – поставил я её в известность. И снова пожалел, поскольку она толкнула меня своими маленькими ручками в грудь так, что я чуть не упал.

– Почему не пришёл или не позвонил? – спросила Лена, сверкая зелёными глазами. – Поматросил и бросил, значит?

«Что такое «поматросил и бросил?» – подумал я. Кажется, моё незнание простонародного арго, в смысле сленга, может выдать перед Леной моё аристократическое происхождение.

– Я был очень занят, – даже не соврал я. И тут же соврал: – с таким хозяином, то во фраке по ночам купаюсь, то ещё что-нибудь.

– А что ещё, расскажи? – заинтересовалась Лена Бенесова.

– Ну… – начал выдумывать я. – То, говорит, давай кровать, да и всю остальную мебель, к потолку приделаем, чтобы была перевёрнутая комната, значит. Мы с Тарасом возимся-возимся, а он говорит, ладно передумал, давайте всё обратно возвращайте, как было.

– А ещё? – спросила она.

– То, говорит, нарисуй мой портрет. А я и рисовать-то не умею. Он на результат посмотрит и говорит: «Надо выставку твоих работ организовать». Катаю его целый день по городу, по картинным галереям. Он везде меня с собой таскает и показывает: вот, мол, в прислуге талант проснулся. Распорядители галерей хохочут, до слёз даже доходит, – продолжил дальше выдумывать я.

Лена захохотала, показывая красивые, очень здоровые на вид зубы. Чего-чего, а хорошего настроения ей было не занимать.

– А как зовут твоего хозяина? – поинтересовалась она.

Я замялся. Ложь заходила слишком далеко.

Глава 20

– Слушай, Лена, – предложил я, – давай потом поболтаем, мне правда нужно идти. Скажи мне свой номер…

Я вынул ладошку из кармана.

– Ого, – удивилась она, – такой же рублей пятьсот стоит. Ты займ, что ли, брал?

– Да нет, хозяин отдал, – опять соврал я, – говорит, это прошлый век, самому по телефону разговаривать.

– Интересно, – с сомнением сказала она. Но номер всё же продиктовала.

Я сделал дозвон, чтобы мой номер у неё определился.

– Лена, мне нужно бежать, – я снова чуть было не потянулся целовать ей руку, спасло только то, что она её не подала. Вместо этого, когда я наклонился к ней, она подставила свои губы.

– А когда у тебя хозяина снова не будет дома? – шепнула она. – Я бы к тебе заглянула.

– Я обязательно позвоню, – ответил я. – До встречи, Лена.

Мягко освободившись от её объятий, я быстрым шагом отправился в сторону дома. Там меня встретил Тарас.

– Матвей Михайлович, – начал он гундосить, как только я появился на пороге квартиры, – что же вы делаете? Сказали бы мне, я бы сам этого Бенедикта прутом отходил…

– Всё, Тарас, – беззлобно оборвал я его, – я совсем недавно разговаривал на эту тему с отцом. Я не знал, что он мещанин и поначалу вообще вызвал его на дуэль.

– А будь он благородным, и согласись на дуэль, что бы вы сделали? – полюбопытствовал Тарас.

– Вероятно, попытался бы устроить дуэль на пистолетах, – пожал я плечами. – Или на кулаках даже, в крайнем случае.

– Не дело это, Матвей Михайлович, – укоризненно покачал головой Тарас, – руками махать, как кумушки за чаем. Неблагородно.

– Согласен, – кивнул я, – но я бы выбрал это только, если бы не получилось устроить дуэль на пистолетах.

– Тут, кстати, женщина одна крутилась, – сказал дядька, – С синими волосами, татуированная вся. Сказала, что журналистка из этого, как его там. Забыл.

«Ну само собой» – подумал я. Запоминать имена, факты и названия было для Тараса сущим мучением, и мы, в нашей семье, об этом знали и, следовательно, старались оградить беднягу от этой непосильной для него задачи.

– И что же она? – спросил я.

– Да ничего, про вас спрашивала, я ей дал от ворот поворот, – ответил Тарас, снимая с меня мокрый фрак. – А почему вы весь мокрый? Застудитесь же.

– Тарас, – закатил глаза я, – ты же отроду севернее Екатеринодара не бывал! Откуда ты взял вообще, что летом можно застудиться?

– Как это не бывал? – с обидой спросил Тарас, – в Фарго был с Их Сиятельствами, вашими дедом, батюшкой и братом его Николаем Юрьевичем.

Я замер от удивления.

– Ты. Был. В. Фарго? – раздельно, чётко выговаривая слова, чтобы убедиться, что мы друг друга полностью поняли.

– Был, – важно ответил Тарас, – отчего ж не быть.

– А почему я об этом не знал? – спросил я.

– Так это ж до вашего рождения было… – промямлил дядька.

– Я знаю, когда это было! – воскликнул я, – почему же ты мне не рассказывал?

– Да что тут рассказывать, Матвей Михайлович? – удивился Тарас. – Дед ваш в Америке скупал землю. В какой-то момент купил большой участок в штате… как его…

– Канзас? – подсказал я, снова забывшему название Тарасу.

– Да, Канзас или Арканзас, или ещё какой-то канзас, – кивнул тот, – купил он его, значится, а потом выясняется, что компания из города Фарго, которая участок продавала, никаких прав на продажу не имела.

– То есть, мошенничество? – уточнил я.

– Оно самое, как есть, – согласился Тарас. – Князь с сыновьями прилетал участок осматривать, так вот он, как про это услышал, своего представителя в Фарго отправил. Вскоре тот вернулся и сказал, что ничего поделать не может, так как всё по закону. Разве что долгую тяжбу начинать.

– Представляю реакцию деда, – хохотнул я.

– Я помню, как ваш отец зашёл в комнату, и сказал: «Тарас, мы едем в Фарго», – Тарас поднял глаза, вспоминая. – Князь решил лично переговорить с этими мошенниками. Заходим мы в их офис в небоскрёбе. Любят они это уродство стеклянное из бетона, а я считаю, что такие высокие дома это в Китае каком или где там ещё они на головах друг у друга живут…

– Тарас, – окликнул я отвлёкшегося дядьку, – Фарго.

– А, ну да, – опомнился тот, – князь с ним несколькими фразами перекинулся и понял, что это подставное лицо в конторе сидит. Веди, говорит, к главному. Тот говорит, не велено беспокоить. Ну я его слегка Яром прижал по болевым точкам, и он пошёл с нами. На нашей машине доехали до особняка. Большой такой, с охраной. Он позвонил, и ворота открылись.

– А дальше, что же? – сгорал от нетерпения я.

– Дальше мы все вместе зашли, и нас окружила охрана с оружием. Вышел хозяин дома. У него по одному только выражению лица понятно было, что он разбойник, за копейку прирежет. Князь тоже это понял и говорит нам: «Держите».

– Что держите? – не понял я.

– Щиты, – ответил Тарас, – и мы стали держать. Чтобы пули нас и князя не задели. А князь стал их, значит, одного за другим, не торопясь, очень кроваво наказывать. Одного пополам рассёк, так, что без звука две половинки на пол упали. Другого как тряпку скрутил и выжал. Третьего просто в кучу сжал, до размера мяча футбольного. А пули от наших щитов из Яра отскакивали. Как дождик по стеклу стучали.

– И что же с деньгами? – спросил я.

– Князь этого хозяина дома напоследок оставил. Когда стрелять стало некому, князь повернулся к нему и сказал, что за каждый рубль, который князь на этой сделке потерял, возьмёт с него квадратный сантиметр плоти.

«Американцу повезло, что не за каждый доллар» – подумал я. Рубль стоит тридцать долларов, потому сантиметров за каждый доллар пришлось бы отдать больше, чем рублей.

– Правда, американец этот, наверное, не понял, что такое «сантиметр», – продолжил Тарас, – у них же там фунты или футы или как там… В общем, князь ему показал на деле, что имеет в виду. О возврате денег речь не шла. Просто князь силой своего Яра стал вырывать у него сантиметр за сантиметром из тела.

– И что же американец? – спросил я.

– В конце концов, он отдал и деньги, и землю. Очень просил взять и в ноги кланялся. А князь поначалу ещё не соглашался. Говорит: «Я тебе заплатил определённую сумму за определённую площадь. Ты землю решил не отдавать, значит я эту площадь возьму в другом месте, а землю можешь и себе оставить». Когда мы уходили с деньгами и бумагами на землю, пол там весь был мокрый и красный.

– Да уж, – выдохнул я, впечатлённый приключениями моих старших родственников. – А потом что было?

– А потом мы поехали в эту… Майму, что ли? Жарко там ещё, – начал вспоминать Тарас. – Сериал ещё есть такой. Полиция Маймы, что ли?

– Майма – это город в Алтайской губернии, Тарас, – сказал я, – может быть, Майами?

– А ну вот, да, Майами, – подтвердил тот, – купались там, а девки местные там голыми загорают. С Яром там только мы были, так князю с сыновьями пришлось на яхте в море выходить, чтобы отдохнуть от их домогательств спокойно. Ну и мне, конечно, внимание оказывали…

Тарас задумался вспоминая, кажется, голых и загорелых флоридских девок.

– Одного не пойму, – сказал вдруг он.

– Ну? – спросил я.

– Посмотреть и потрогать их, конечно, приятно, но кто, а главное, зачем потом на них женится? – задумчиво поскрёб затылок Тарас. – Ладно, я с Яром, ко мне они сами лезут. А вот другой какой мужик, американский, ему же ещё небось добиваться её надо? После того как она голой задницей перед целым пляжем вертела? И не только вертела… Глупость какая-то.

– Да, точно, – согласился я. – Глупость и есть.

История с Фарго была чем-то вроде небольшой семейной легенды. Все, включая слуг знали, что там что-то произошло. Такое, что самому князю пришлось туда отправиться, чтобы разобраться. Но детали не рассказывались. И вот я, дожив бок о бок с Тарасом до восемнадцати лет, узнаю, что он там был и принимал участие. Вот так новости.

– Хорошо, Тарас, – сказал я, – ужинать я не буду, а буду я спать.

Я поднялся к себе, разделся и, быстро смыв с себя морскую соль, завалился спать.

Снился мне неприметный господин, агент Его Величества, который пытал меня, проверяя, есть ли у меня Яр. Во сне я встретил его в Парящем дворце во время моей смены и, имея на этот раз силу, решил с ним поквитаться за пытку. Однако он постоянно использовал какие-то неожиданные приёмы с Яром, снова и снова уходя от моих атак и атакуя в ответ. Я проснулся около двух часов ночи с ощущением проигранного боя.

Пятница

02:20

Я сел на кровати и задумался. Не пора ли мне начать тренироваться с Яром, раз уж он у меня периодически появляется? Но для этого нужно нанимать инструктора, а все инструкторы – это официально зарегистрированные чиновники, которые обязаны сдавать отчётность о своих учениках.

То есть, о том, что у меня есть Яр, стало бы известно неприметному господину, который может опять заинтересоваться смертью Гуриели. Само по себе это небольшая проблема. Проблема в том, что я не знаю, как отнёсся бы мой дед к тому, что мой резервуар Яра пополняется нестабильно и непредсказуемо. Всё это сулило большие хлопоты и беспокойства, чего я совершенно не любил.

Может быть, есть какие-нибудь нелегальные учителя? Среди бандитов, как я знаю по своему опыту, тоже встречаются люди, обладающие Яром. Например, усач Фануччи, преступный авторитет, с которым я столкнулся на улице Пиратского, был таким. Но, опять же, он был очевидным самоучкой.

Более того, его главенствующее положение в этом районе обеспечивалось тем, что он был единственным из всего местного преступного мира, кто обладал Яром. И тем не менее, он проиграл битву мне, человеку совершенно неопытному. Значит, культура использования Яра у преступников развита слабо.

Так и не придя ни к какому выводу, я решил снова улечься. Только я закрыл глаза, как «ладошка» подала сигнал о входящем вызове. От неожиданности я подскочил на кровати. Я схватил трубку и увидел, что это номер фрейлины Елизаветы Георгиевны Аматуни. Девушка, вероятно, не могла уснуть и решила поболтать.

– Привет, Лиза, – ответил я как можно мягче, хотя на самом деле я был раздражён резким звонком телефона.

– Матвей, мне страшно! – услышал я голос фрейлины. – К нам приехал князь Гуриели со своими людьми. Они сейчас внизу разговаривают с моим отцом и братом.

– Они вам угрожают? – спросил я, помня о взрывном нраве покойного княжича: я предполагал, что его отец, князь Гуриели, едва ли обладает более сдержанным характером.

– Я не знаю, о чём они говорят, – тихо ответила Лиза, – но это связанно со смертью княжича в Парящем дворце.

– Может быть, вызвать полицию? – предложил я.

– А что сделает полиция? – ответила вопросом фрейлина, – пока ничего не происходит, а потом, если начнёт происходить, может быть уже поздно вызывать.

– Хорошо, – я принял решение, – я сейчас буду, позвоню, как буду приближаться.

– Спасибо, Матвей, – услышал я и сбросил вызов.

Тихо, чтобы не проснулся Тарас, я отыскал в гардеробе свой второй беговой костюм, так как первый костюм находился где-то внизу у Тараса: он забрал его на стирку.

Одевшись, пристегнув защиту и надев маску, я прокрался на крышу и привычно уже взлетел. Полёты над ночным Константинополем начали становиться моим рутинным занятием. Мне это нравилось.

Полёт занял у меня минут десять. Когда я увидел вдали дом князя Аматуни, то достал телефон из нагрудного кармана и позвонил фрейлине:

– Лиза, я рядом, – сказал я, – включи и выключи два раза свет, чтобы я понял, где ты.

– Сейчас, – ответила она, – видишь?

Я ничего не видел, значит, её окна выходили на другую сторону.

– Пока нет, – сказал я, – я перезвоню тебе, когда буду с твоей стороны дома.

Я приблизился к дому. Внизу виднелось три тёмных силуэта машин. Судя по всему, на них и приехал князь Гуриели со своими людьми. Горящие огни большого четырёхэтажного особняка Аматуни создавали прекрасную иллюминацию. Для моей цели, а именно скрытного проникновения, конечно, было бы лучше, если бы было темно.

Я подлетел к окну второго этажа и заглянул. Внутри я увидел большую лестницу, спускающуюся в просторный холл на первом этаже. В холле горячо жестикулировали несколько черноголовых мужчин. Кто из них отец моей Елизаветы, а кто князь Гуриели, я мог только предполагать.

Чёткого плана у меня не было. Я прислушался к себе. Яра было ещё много, хотя я потратил заметное количество на полёт. Я снова вытащил «ладошку» и позвонил фрейлине. Динамик в нём был весьма громким, и в ночной тишине её голос прозвучал довольно громко:

– Матвей! – я быстро убавил звук, оглядываясь по сторонам. Кажется, никто не услышал. – Где ты?

– Я на втором этаже твоего дома, – прошептал я, – вижу через окно твоего отца и Гуриели, но не знаю, кто есть кто.

– Мой отец без усов, – ответила Елизавета Георгиевна, – а мой брат в белой рубашке.

Я снова посмотрел в окно и нашёл взглядом подходящего по возрасту мужчину без усов. Это, значит и был князь Георгий Аматуни. Был он среднего роста полноватым мужчиной лет пятидесяти, с чёрными с проседью волосами. Затем я увидел молодого парня лет двадцати в белой рубашке. Это, значит, у нас брат Елизаветы. Что ж, ситуация прояснялась.

– Ага, вижу, – сказал я, – ваши люди все в ливреях вашего дома?

– Вроде бы, да, – неуверенно ответила Лиза, – я не знаю точно, могу выглянуть посмотреть.

– Нет, пока не надо, – возразил я. – Всё равно, вряд ли дойдёт до сражения.

– Я сейчас буду с другой стороны дома, – предупредил я фрейлину Елизавету, – ты одна в комнате?

– Нет, с сестрой, – ответила она.

– Можешь её выпроводить? – спросил я, уже зная ответ.

– Нет, ей страшно будет одной, да и мне тоже, – сказала Елизавета Георгиевна.

– Она знает, кому ты звонишь? – уточнил я. – Нам нужно соблюдать секретность.

– Ну, – замялась фрейлина, – не совсем…

– Ладно, сейчас нет времени, – оборвал я её, – но постарайся не рассказывать больше ничего. И ещё: я буду в маске, не пугайся.

Используя свои навыки паркура и кое-где немного помогая себе Яром, я добрался на другую сторону дома по наружной стене. Ближайшее ко мне окно было открыто, внутри было помещение со всякой всячиной. Моё внимание привлекла ливрея, которую носили слуги этого дома. Я забрался через окно и натянул её на себя. Ливрея была мне маловата, но выбирать мне не приходилось.

Я снова позвонил Елизавете и выглянул в окно:

– Лиза, пощёлкай выключателем опять.

На этот раз я увидел, как через два окна вправо и одним этажом выше от меня погас и снова зажёгся свет.

– Вижу, открывай окно, – распорядился я.

Окно открылось и, не прошло и полминуты, как я уже забирался в него. Это была девичья спальня. Непонятно только, Елизаветы Георгиевны или её сестры.

Там меня встретили моя фрейлина и девушка лет пятнадцати.

– Ой, а почему ты в маске? – спросила Елизавета Георгиевна. – И в нашей ливрее?

– В маске я, чтобы не узнали, а в ливрее, чтобы если начнётся бой, не попасть под горячую руку тех, кому буду помогать, – ответил я.

– Это моя сестра Алёна Георгиевна, – Лиза показала на девушку. Была она такого же роста, как сестра и такая же красивая. – Алёна Георгиевна, это…

Я дёрнул её за руку, чтобы она замолчала.

– Что? – спросила меня Елизавета.

Я чуть не завыл. Я дёрнул её за руку, чтобы без слов дать понять, что называть моё имя не нужно. Если придётся объяснять, то тогда мой скрытный маневр прошёл зря.

– Сейчас не важно, как меня зовут, – мрачно сказал я.