скачать книгу бесплатно
– Этот журналист все выдумывает…
– Что тебе удалось узнать? – перебил его шеф.
– Почти ничего. Ну разве что перед смертью Бернардо Бланко виделся с падре Фрицем Шанцем.
– О чем они говорили?
– Этого я пока не выяснил. Вы сами знаете, насколько скрытен отец Фриц.
– А что на дискете?
– Ничего. Там пусто, шеф.
– Ты уверен?
– Абсолютно уверен, шеф.
Табоада вздохнул и пробурчал что-то неразборчивое. Он был страшно недоволен.
– Знаешь, твое время вышло, приятель. Приказываю передать дело Камарене. Сегодня же введи его в курс событий.
Первый раз в жизни он испытывал подобное унижение. Для агента нет ничего хуже, чем быть отстраненным от дела, которое он успел сдвинуть с мертвой точки. Да еще передать его Камарене! Это нечестно.
– Я хочу взять отпуск на три дня, – сказал он.
– Да кто ты такой? – рявкнул шеф.
– Я тот, кто два месяца работал без выходных и которому нужен перерыв.
Кабрера и впрямь два последних месяца практически жил на работе, что дурно сказывалось на его отношениях с женой.
– Хорошо, – согласился шеф, – но помни: дело ты передаешь Камарене.
– Спасибо, шеф.
Кабрера вернулся в квартиру жены. Она была дома и занималась какими-то бумагами. Об отпуске он ей не сказал, боясь, что она потащит его в гости к сестре, а ему не улыбалось все три дня просидеть за рулем. Он попробовал стянуть с нее одежду, но она хлопнула его по руке.
– Отстань, я работаю!
Кабрера снова поискал пульт, не нашел и сердито потребовал его вернуть. Жена обиделась. Тогда он лег на диван и уставился в окно. Через некоторое время она спросила:
– О чем ты думаешь, Рамон?
– Обо всем сразу. Об отце Фрице, об убитом журналисте, о Хилитле, и о человеке по имени Винсенте Ранхель, который может оказаться убийцей.
С этими словами Кабрера поднялся и пошел на кухню. Настроение было хуже некуда. Он решил по-холостяцки пожарить себе рыбу с луком и с соком лайма – жена терпеть не могла лук. Она подошла и спросила, что стряслось. Кабрера рассказал ей о стычке с Чавезом и о своих сомнениях в отношении Паракуанского картеля.
Рыба была почти готова. И тут жена возьми и скажи, что ему не стоило и браться за это дело. Кабрера схватил сковородку и швырнул ее в стену. Они поругались, и кончилось тем, что он выбежал на улицу, хлопнув дверью.
Следующие полчаса он бесцельно кружил по городу и под конец оказался на пляже. Когда требовалось подумать, он всегда ехал на пляж. Купив в киоске два Текате и шесть такос с сальсой, Кабрена припарковался среди дюн. Штормило, на песке чернели нефтяные разводы – наверное, авария на нефтеперегонном или опять протечка с платформы.
Он съел такос, выпил пиво и выкурил сигарету – осталось дождаться острого приступа гастрита. После еды он два раза ходил отливать. Если будет продолжаться в таком духе, придется сдаваться врачам.
Кабрера готов был заплатить, лишь бы узнать, что нашло на шефа. Почему он сначала попросил его взяться за расследование, а потом передумал? Но больше всего его беспокоила ссора с женой. Неужели это конец? Уж не ослеп ли он, если не видел, куда катятся их отношения? Не секрет, что в случае разрыва он будет пострадавшей стороной.
Жена все еще красива и достойна восхищения, а его, старого дурака, в будущем ничто и никто не ждет. Разве что Роза Исела… Другие сотрудницы соцслужбы и не поглядят в его сторону лишний раз. Неужели Мариана и в самом деле бросит его? За прошедшие две недели они ругались больше, чем за всю совместную жизнь. Похоже, он ей опостылел. Все кончено, понял Кабрера, чувствуя ком в горле. «Bueno, – сказал он себе, – кончено так кончено, имей мужество принять этот факт».
Если задуматься, у нее может быть любовник. Почему бы и нет? Он сутками торчит на работе, а когда возвращается, сил хватает только посмотреть телевизор. Они уже сто лет не ужинали вместе. Он представил, как она занимается любовью с другим мужчиной, и ему стало тошно, накатила дурнота, как бывает от осознания большой потери в жизни.
Кабрера взглянул на штормящее море – черное, точно разлитая нефть. Задумавшись, он не заметил, что рядом остановился мальчишка с подносом, продающий сласти.
– Кокосовые конфеты.
Откуда он тут, этот продавец сластей, в самой пустынной части пляжа? «Нет, спасибо», – мотнул головой Кабрера, включил двигатель и поехал обратно в город.
Глава 11
Кабрера приехал в городской архив около двух часов, под конец обеденного перерыва. Поскольку у него было три свободных дня, он решил не торопиться. Когда он спросил у служащей газеты за двадцать последних лет, та даже растерялась.
– Я здесь недавно… Подождите, я посмотрю…
Как теперь узнаешь, чем так привлекали Бернардо семидесятые годы? Что конкретно его интересовало? Коррупция в профсоюзе нефтяников? Взрывы, устроенные Лигой террористов? Основание картеля дель Пуэрто? В любой из этих историй найдется немало белых пятен.
Девушка вернулась, неся три пыльные папки, связанные веревкой. Кабрера сразу понял, что работы ему хватит надолго, как если бы он хотел возобновить дело, которое давно закрыто и забыто.
Он открыл первую папку за январь – февраль 1970 года. Большинство материалов были написаны точно под копирку, как обыкновенно бывает в провинциальной низкобюджетной прессе. Из номера в номер одно и то же: задержан матерый контрабандист, вор-рецидивист, вор-карманник или похититель рогатого скота. А рядом фотография какого-то печального бедолаги и иногда уведенной им из стойла коровы. Словом, ровным счетом ничего выдающегося.
Покончив с газетами в первой папке, он взялся за вторую. К шести часам вечера, пересмотрев газеты за восемь месяцев, он убедился, что они подтверждают худшие из его опасений. «Puta madre[5 - Мать твою (исп.).], – думал Кабрера, – как меня угораздило?» У него было ощущение, что реальность состоит из нескольких слоев лжи, слепленных вместе.
В те времена в городе выходило две с виду одинаковые газеты – в точности повторяющие дизайн, логотипы и корпоративные цвета друг друга, обе таблоидного формата. Их было легко спутать. Судя по тиражам, большей популярностью пользовалась «Ла Нотисиа» – газета послушно отражала линию Революционной партии, поддерживала и критиковала тех, кого, по мнению ее владельца генерала Гарсиа, следовало поддерживать или критиковать.
В противовес «Ла Нотисии», «Меркурио», независимая газета, придерживалась более или менее объективной точки зрения на происходящее, но страдала нарочитой сенсационностью. Судя по фотографиям, в начале семидесятых город переживал пору расцвета. Открывались новые нефтяные месторождения, правительство поощряло частные инвестиции в промышленность, развивалась торговля. Доллар стоил двенадцать с половиной песо, и ввиду близости к США съездить за границу было все равно что сходить в супермаркет.
Повсюду продавались крем-сыры «Крафт», конфеты «Бракс», джинсы «Левайс», кроссовки «Найк», аспирин «Гринго». По берегу лагуны росли новые районы. Открывались гостиницы и рестораны. Профсоюз нефтяников построил в городе новую больницу, оборудованную самой современной медтехникой. В одной заметке сообщали, что сеньор Иезус Хередиа у себя на ранчо застрелил ягуара весом более четырехсот фунтов. Лошадь под ним встала на дыбы, увидев в кустах два горящих глаза. Он едва успел включить фонарь и выстрелить. Одному ослу было не под силу сдвинуть с места повозку с тушей ягуара, пришлось запрягать второго. Хищника подвесили на дерево и так сфотографировали для газеты.
Рядом была заметка о молодом механике, который похитил двух девушек. Одной удалось сбежать и позвать на помощь. На снимке механик был уже с фингалом под глазом и разбитыми губами. Заметка называлась Infeliz chacal («Злобный шакал»). На языке таблоидов «шакал» означает человека, который обижает тех, кто меньше и слабее, как хищное животное. Этот случай тогда не наделал шума. Центральной новостью могло стать преступление большого масштаба, например тройное изнасилование, все, что мельче, оставалось на уровне районной газеты.
Еще в том году во время урагана погибло немало скота, и многие предприниматели лишились всего, что имели. Близ нефтеперерабатывающего завода произошел пожар, что поначалу держалось в секрете. Фермер, похищенный злоумышленниками, был три дня спустя освобожден благодаря агентам секретной полиции. Кстати, в тексте он нашел их фамилии – Чавез и Табоада, его многолетние сослуживцы. Наверное, это первое упоминание о них в прессе.
Затем состоялись выборы, и новым губернатором стал Хосе Пепе Топете, страстно увлекавшийся спиритуализмом, пирамидами и гомеопатией. В то же время происходили выборы местной власти, и два мэра периода его губернаторства часто мелькали в газетах: мэр Паракуана Даниель Торрес Сабинас и дон Агустин Барбоса, первый оппозиционный мэр Сьюидад-Мадеры, причем второго вскоре посадили в тюрьму. А Даниель Торрес устроил незабываемый летний карнавал в честь второго основания Паракуана.
По телевизору показывали «Коджак».
В кинотеатрах шли «Живи и дай умереть», «Мотылек», «Экзорцист», «Святая палата» Артуро Рипштейна и «Крик черепахи» с Уго Штиглицем, а в кинотеатре порнофильмов – «Эммануэль» и «История О». Некоторые фильмы многократно повторяли: «Извращенка Элиза», «Убальда», «Голые и теплые», «Секретный поезд гестапо», «Студентки развлекаются», «Мой любовник – щенок» (в двух сериях) и другие, где в равной мере присутствуют секс и география. «Ненасытная Азия», «Хартум», «Чувственные ночи», «Самсала», «Жадный язык». Само собой, во время воскресных проповедей в церкви епископ поносил эти фильмы на чем свет стоит.
Раздел рекламных объявлений.
Риго Товар представляет свою новую пластинку; Хосе и Хосе и его друзья, Хуан Габриель и звездные гости, «Джексон Файв», Донна Саммер, Стиви Уандер, «Би Джиз» в «Чероки мьюзик»; знакомьтесь и танцуйте в ХАМЛ.
Светская хроника.
8 января: из Германии прибыла группа любителей пляжного отдыха (на фото). Эти загорелые девушки приехали с берегов Рейна, чтобы посетить наш знаменитый пляж Мирамон. Слева направо: Инге Густафсон, Дебора Штраус, Патрисия Олхофф. Родные и друзья провожают Джона и Джека Уильямс, отбывающих в город-побратим Сан-Антонио.
Новости нашего города.
В грузовиках с томатами может скрываться малярия. Постыдное избиение родной матери. Мужчина изменяет жене без причины. Эпилептик попал под автобус. Человек, потерявший память, проводит ночь в трущобах.
Спорт.
Кассиус Клей выступает на пресс-конференции.
Международные новости.
Генри Киссинджер угрожает экономическим эмбарго. Тревожная ситуация на Ближнем Востоке.
Такова была жизнь в прогрессивном городе Паракуане, штат Тамаулипас, преданном больше ее духовным аспектам и потому порицающем плотскую ее сторону. Непонятно только, что в этой рутине могло заинтересовать Бернардо Бланко. Разве что жуткая и запутанная история об убийстве детей?
Первая информация появилась в четверг 12 января в виде маленького платного объявления перед дневной телепрограммой. Внимание, розыск: пропал ребенок. И фотография из школьного альбома. Дальше был помещен следующий текст:
«Девочка на фотографии, Лусия Эрнандес Кампилло, исчезла в прошлый понедельник по пути в колледж «Фробель». Была одета в синюю юбку, белую блузку и черные туфли. Родители – Эверардо и Фернанда – обещают вознаграждение за информацию о местонахождении ребенка».
Теперь, через двадцать лет, соседние заголовки читались как зловещее предвестие трагедии:
«Пожар в La sierra de ocampo»; «Засуха грозит беспорядками в порту»; «Ураган вызывает большие разрушения в центре и на севере штата»; «Два сотрудника полиции обвиняются в ограблении».
И снова – агенты Чавез и Табоада.
Кабрера покачал головой.
17 февраля около полудня мужчина и женщина, катаясь на лодке по лагуне, обнаружили в районе Эль-Пальмар труп ребенка. Это была еще одна пропавшая девочка, Карла Севаллос. Небрежно присыпанное ветками и листьями тело находилось на островке всего в нескольких ярдах от самой оживленной улицы города.
«Ага, – подумал Кабрера, – это уже кое-что. Но как я мог забыть? Мы работали по сменам в сорок восемь часов, разыскивая убийцу. Я тогда первый год служил в полиции. К сожалению, все оказалось впустую».
Газеты продолжали публиковать объявления о розыске первой из девочек:
«Лусию пока не нашли. Родители в отчаянии».
17 марта, через тридцать дней после Карлы Севаллос, были обнаружены останки еще одного ребенка, прямо на площади Плаза де Армас. И снова это была не Лусия, а Юлия Консепсьон Гонсалес, исчезнувшая за несколько часов до страшной находки. Почерк был схожий, и полиции пришлось признать, что в городе орудует маньяк-убийца.
Журналисты предполагали, что убийца – психически ненормальный человек, временно пребывающий в Паракуане. Обе газеты напечатали интервью Маргариты Лопес Гаска, доктора психиатрии из клиники в соседнем городе Тампико. По их просьбе она со свойственным ей профессионализмом составила примерный портрет личности преступника:
«Мы имеем дело с социально неадаптированным человеком, лишенным моральных ограничений, который зациклен на повторении своих поступков и получает удовольствие, представляя грозящее ему наказание».
А в «Меркурио» репортер не преминул приписать ей заключительную реплику: «У нас есть все причины полагать, что на этом преступник не остановится».
Город охватила всеобщая истерия. Учителя из урока в урок твердили детям об опасности, охрана образовательных учреждений была удвоена.
Примерно в то же время, когда полиция объявила о том, что якобы напала на след маньяка, произошло одно событие, оставшееся незамеченным на фоне массового психоза. Французский археолог Рено Леро определил точное местонахождение легендарной и загадочной Пирамиды тысячи цветов и морской раковины. Всем известно, что эта пирамида – поросший травой холм высотой пятнадцать футов – находится в саду за домом сеньора Харриса. Но французский археолог утверждал, что холм – только вершина айсберга, под которой скрывается основная часть, таящая в себе несметные сокровища.
В доказательство он ссылался на жителей района, утверждавших, что почва у них в округе как каменная и им с трудом удалось заложить фундаменты под свои дома, а также что во время стройки им попадались многочисленные изделия из глины. Впрочем, подтвердить это либо продемонстрировать находки жители наотрез отказались, поэтому по прошествии двадцати лет пирамида так и остается погребенной под землей.
Несколько дней спустя обе газеты опубликовали передовицы с требованием найти и наказать преступника. Также высказывалось мнение, что если он до сих пор на свободе, то, следовательно, имеет высоких покровителей.
В начале марта аноним обещал двадцать пять тысяч песо тому, кто вычислит «шакала». Привлеченные этой суммой, в город хлынули профессионалы и сыщики-любители всех мастей. Началась погоня за наградой. И вот 20 марта отряд бойскаутов, обследовав заброшенную стройку, обнаружил тела Лусии Эрнандес Кампилло и Инесс Гомес Лобато. «Меркурио» не поскупился на подробности и фотографии, от которых стыла кровь. И в результате:
«Сегодня, в пять часов, начало демонстрации протеста против бездействия полиции».
Затем глава профсоюза учителей пригрозил национальной забастовкой. И поскольку профсоюз, насчитывающий четыреста членов, представлял собой мощную силу в масштабе всей страны, губернатор вынужден был вмешаться. Вскоре преступник был найден, арестован и отдан под суд. Кабрера с удивлением прочитал о странностях, происходивших на процессе. Так, все свидетельства в защиту обвиняемого, представленные адвокатом, были отклонены. Свидетельства, которые могли бы придать делу иной оборот.
После нескольких дней судебного разбирательства как «Ла Нотисиа», так и «Меркурио» вдруг перестали публиковать сводки из зала суда, словно ничего не происходит. На той неделе «Ла Нотисиа» поместила фотографию, которую Кабрера хорошо запомнил: бородатый человек в белых одеждах, как древний христианин, с огромным куском ткани. И подпись: болгарский художник Христо Ячев накрывает тканью площадь размером сорок тысяч квадратных футов в Кингс-Бич, Массачусетс.
С тех пор газеты больше не упоминали об этом деле, и криминальная хроника приняла свой обычный вид. Например: «Трагическое самоубийство на стройке»; «Вор берется за старое»; «Матерый грабитель».
20 мая министр здравоохранения, посетивший город, подтвердил, что опасность малярии в регионе устранена. Но, судя по криминальной хронике за август – сентябрь, когда преступник был уже осужден и заперт в тюрьму, на севере штата все равно находили детские тела. Кабрера хотел узнать о событиях следующих за судом месяцев, но нужные ему номера в архиве отсутствовали.
Глава 12
Когда Кабрера попросил газеты за июнь – июль, служащая вернулась с пустыми руками.
– Странно, но их нет! – сказала она. – Наверное, куда-то переложили. Простите, но мне сейчас нужно отойти. Обратитесь, пожалуйста, к нашему директору дону Родриго Монтойе.
Оказалось, что директора он встречает не впервые – тот присутствовал на похоронах, и Кабрера видел, как он разговаривал с отцом Бернардо.
– Я хотел бы посмотреть периодику за июнь – июль 1970 года, – сказал ему Кабрера.
– Что? – удивился директор. – Разве ее нет на месте?
– Нет. Есть только за май.
– Удивительно! Я строго слежу за порядком в архиве и не понимаю, куда она могла подеваться.
Он связался по селектору со служащей и велел ей снова проверить наличие номеров.
– Она будет искать, – доложил директор Кабрере, глядя в окно. За окном на лагуне орудовали бульдозеры. – Как странно, – повторил он, – ведь эти старые газеты никто не читает. Только один посетитель недавно спрашивал их – тот, которого мы похоронили.
Кабрера сказал, что он как раз ведет расследование, и тоже посмотрел в окно.
– Послушайте, – продолжал Родриго Монтойя, – первый раз Бернардо пришел сюда три месяца назад и сказал, что изучает историю экономического развития города. Я тогда удивился: периодика не самый полный источник информации поэтому вопросу. Он приходил каждый день в течение трех недель, и тогда я понял, что его интересует совсем не экономика.
Однажды я застал его у ксерокса – он копировал материалы, которые, конечно, ценны с точки зрения истории, но к экономике не имеют отношения, по крайней мере прямого отношения. Так я ему и сказал. И добавил, что это дело весьма деликатное и кое-кто будет не рад узнать о его архивных исследованиях. А он тогда и спрашивает: «Что бы сказал на это доктор Куроз Куарон?» И я понял, что Бернардо в курсе моего скромного участия в этом деле двадцатилетней давности.
Тогда я недолго служил в полиции. «Если вы хотите знать, что сказал бы доктор Куарон, – ответил я, – я могу ознакомить вас с его признаниями, но если вы хотите получить более полную информацию, вам стоит обратиться к другому человеку». Я предупредил его, что это может быть опасно, потому что этот человек, откровенно говоря, не в ладах с законом. Если что – он бывший коп. Он помнит все детали. «Я подумаю», – сказал мне Бернардо и через пару дней попросил у меня координаты моего знакомого.
Потом я узнал, что они встречались. А когда Бернардо убили, я боялся, что его обвинят, но вышло по-другому, убийство свалили на Чинкуалилло. А за моего знакомого я ручаюсь – он невиновен.
– Мне бы хотелось с ним поговорить, – сказал Кабрера.
– Я попробую это устроить, а пока вот что. – Директор отпер ящик стола и вынул синий блокнот с психоделическим рисунком на обложке. – Это мой дневник двадцатилетней давности. Я все записывал сюда. Бернардо тоже его читал.
