Десерт из тайн для Скорпиона

В коридоре Наоми чуть не столкнулась с Грацией. Лицо ее раскраснелось, кудри вылезли из-под чепца, из носа валил пар. Она походила на упитанную ведьму. Девочка юркнула под лестницу, дождалась, пока монахиня исчезнет за дверьми своей кельи, и выскользнула на улицу, ощущая на себе из окна сочувственный взгляд Даниэлы. Добежала до изгороди, огляделась по сторонам и юркнула в «Таинственную изгородь», как называли с Даниэлой секретный лаз, который простригли садовыми ножницами в прошлом году, втайне от всех. Сквозь непроходимую зеленую живую изгородь, перелезла на дорогу, ведущую в областной центр. Бруно бежал рядом, виляя хвостом и обнюхивая изгородь. Наоми любовалась красотой изгибов зеленых тосканских холмов, размеренным движением ветряных мельниц вдалеке.

Бруно тявкнул, заглядывая девочке в глаза.

– Мы с тобой нарушители скучных правил, и нам здорово попадет. Но этот побег стоит того, правда, песик? – Она нагнулась, потрепала его и снова зашагала в сторону Малафе́минны, мурлыча под нос любимую песенку. Оттуда уже скоро послышались веселые возгласы покупателей, громкие призывы торговцев, пестрые одежды на вешалках мобильных павильонов, манящие запахи жареных орешков, свежеиспеченных вафель и сахарной ваты.

– Где Наоми? – Грация тыкала пальцем в тощую грудь Даниэлы. Ей стало страшно, казалось, она вот-вот ее проткнет.

– Я н-не-е знаю. Побежала во двор. Бруно искать.

– Ее там нет! – истерично пропищала монахиня.

– Я правда не знаю! – захныкала девочка. Если Бог позволял Несчастью обижать маленьких, то и ей можно было лгать!

– Вот вернется сестра Франческа. Скажу, что замещать ее больше не собираюсь. Сама вас распустила, пусть сама и расхлебывает этот суп! Собака часто не может поймать огромного кабана! – процедила Несчастье сквозь зубы, известную итальянскую поговорку, закончив фразу на латыни.

Даниэла вся сжалась и шмыгнула в свою комнату. Благо, по воскресеньям после длительной службы появлялось немного свободного времени. Она села на кровать и принялась молиться за подружку. Ей снова достанется от Грации, но скоро вернется Франческа, и в приют снова спустится рай.

– Боженька, прости, что я плохо о тебе думала! Ну, пожалуйста? Защити подружку от злых людей, а главное, защити ее от Несчастья. Ты ведь умеешь всех любить! Почему тогда не можешь научить этому Грацию? Почему не освободишь ее от страшного пояса на талии? Он так ей жмет, что от страданий не оставляет ни капельки жалости.

Даниэла уже потеряла надежду на возвращение подруги, выглядывая по очереди в окна, за которыми уже начало смеркаться, когда послышался мотор авто. Она вновь подбежала к окну. Выглянула. Это была полицейская машина. Внизу Грация застучала железным затвором. Раздавались голоса. Среди них Даниэла узнала и бойкий голос подруги. Спустя пару минут полиция уехала..

Даниэла так обрадовалась возвращению Наоми, что рванула ей навстречу. Но наверху лестницы остановилась, услышав ее разговор с монахиней. На удивление Несчастье оставалась спокойной:

– Ну? Хочешь рассказать, где ты была, Наоми?

– Я пошла на рынок, сестра Грация, – по-свойски ответила девочка. – Очень хотелось посмотреть на красивые вещи и все, что там продают.

– На рынок?! – изумилась сестра. – Без спроса? Ты знаешь, что это грех?

– Почему же? Мы не в тюрьме. Если у нас нет родителей, это не значит, что мы преступники.

– Ты знаешь, что там полно соблазнов и опасностей для девочки?

– Весь мир полон соблазнов и опасностей. Это жизнь, сестра Грация, – усмехнулась Наоми.

Даниэла видела, как Грация сжала зубы, готовая растерзать ее на месте:

– Это иллюзия. Она отвлекает тебя от истинного пути к Богу. Послушание, Наоми. Ты должна забыть о своих глупых мечтах и желаниях. – и добавила на латыни: – Послушание – суть закона.

– Почему вы так говорите, – сощурилась Наоми и развязала шарф, обернутый вокруг тела. – Вы же не всегда были монахиней? Любили кого-то?

– Замолчи! Да что ты знаешь? Чем я заплатила за грехи, знаешь? – В истерике звучали нотки отчаяния и боли. – А вот за непослушание тебя ждет наказание.

Она вцепилась в руку Наоми и вновь потащила ее по коридору в сторону бани.

Даниэла подбежала к иконе Святой Катерины, которая раскрыла ей свои объятия в тот день, когда погибли ее родители. Снова сложила руки в молитве.

– Спаси ее, моя дорогая Катерина! Я обещаю, что сделаю себе такое же дьявольское клеймо на шее. Только спаси ее! Пожалуйста!

Даниэла слушала раздававшиеся вдалеке удары и свист, которые безжалостное эхо разносило между каменными стенами приюта, но потом зажала до боли уши ладонями, запричитала: «Розги! Вы оружие дьявола! Я ненавижу вас! Хотите, чтобы мы вас боялись? Только Наоми вам не сломить!» И тихо заплакала. Заплакала от бессилия – помочь подруге она никак не могла.

Когда Грация вышла из бани, Наоми что-то зло пробормотала ей вслед. Это не понравилось монахине, и она хлопнула дверью, не позволяя девочке выйти.

Баню топили лишь раз в неделю, по четвергам, и с октября по март там было холоднее, чем на утренней мессе в церкви.

Даниэла дождалась, пока Грация, уловив аппетитные запахи с кухни, отправится туда отчитывать Марину и помогавшую ей Пию за слишком сдобный обед, нырнула к запертой двери и подставила ухо к замочной скважине.

Услышала знакомые слова из любимой маминой песни, которой научила подругу. Принялась подпевать ей:

– Когда ты просыпаешься и чувствуешь себя разбитым… будь сильным встретить этот день… – Остановилась на мгновение, села на холодный каменный пол и прижалась спиной к двери, за которой, она чувствовала, подруга сделала тоже самое и спросила: – Наоми! Как ты?

– Неплохо. Совсем неплохо. А ты как провела свой день? – Голос Наоми ей показался на редкость тихим и отстраненным.

– Сегодня выходной, ты же знаешь, когда нет Франчески, все меняется. Зубрили латынь, потом Несчастье читала стихи какого-то Умберто Пьерсанти. А еще за Эммой приходили родственники погибшей матери, хотели забрать ее к себе. Всего на несколько дней. Знаешь, что ответила Несчастье?

– Могу себе представить!

– Отныне дом девочки здесь, в объятиях Святой Катерины.

Девочки помолчали. Даниэле показалось, что темные стены приюта стали еще темнее и безрадостнее.

– А Эмма? – Раздался голос Наоми.

– Она приклеила хлопушки к колоннам алтаря жвачкой, которую выменяла у Диего. Только он, разумеется, сказал, что все это враки. Ну, что было дальше, уже можешь себе представить.

– Розги прошлись по ее худой заднице. Веселенький денек! – озадаченно заметила Наоми.

И в воздухе вновь повисло молчание.

– Эй, Даниэла! – Голос Наоми зазвучал веселым колокольчиком. Даниэла грустно улыбнулась. Как же ей хотелось обладать таким же веселым и отходчивым нравом как у подруги. – Я столько всего видела на рынке! Красивые синьоры в дорогих одеждах под ручку с мужьями. Они расплачивались за свой товар большими пачками денег. Симпатичные парни на виду у всех бесстыдно обнимали и целовали девчонок. А еще витрины с яркими, красочными пирожными и тортами. Там столько всего вкусного, Даниэла, у меня слюнки текли! Знаешь, я хочу открыть свою кондитерскую, когда вырасту.

– Я бы хотела работать в твоей кондитерской.

– Мне даже предложили кое-что попробовать. Я так увлеклась, что не заметила двух полицейских. Хочешь, в следующий раз сбежим вместе?

– Но мы еще так малы.

– Перестань! Жизнь может закончиться в любой момент, а ты так ничего не увидишь.

Из спального крыла прибежала Моника и позвала Даниэлу:

– Пошли! Грация велит всем собраться на урок истории.

– Опять?!

– Чему ты удивляешься?

– И правда. – Пока не вернулась сестра Франческа, Грация могла делать здесь все, что ей вздумается. Даниэла припала к замочной скважине… – Не скучай. Я вернусь к тебе позже.

– Не беспокойся, найду чем заняться. – В голосе наоми звучала привычная ирония.

Грация, как обычно, шагала по рядам класса с указкой наготове и рассказывала про водопроводы в античном Риме. В классе стояла такая тишина, что Даниэла слышала, как урчит в животе Моники.

Рик! Рви-ик! Дверь протяжно скрипнула. На пороге появился каноник. Подергиваясь, он зашаркал к сестре. Грация наклонилась, подставляя ухо. Ее лицо сначала побледнело, потом расцвело красными пятнами. Они торопливо вышли из класса.

Дети устремились за ними в сторону бани. Даниэла поняла, что там что-то стряслось: «Наоми? Что с ней?» Она протискивалась между любопытных детей, высматривая подружку, но Марина преградила путь.

– Наоми потеряла сознание. Грация приказала отнести девочку в келью Франчески. Пия уже ей позвонила. Скоро будет. Да не переживай ты так, ничего особенного. Наоми просто испугалась. – Марина быстро перекрестилась – Хвала Святой Екатерине, что я решила проверить как бедняжка себя чувствует. – Затем она увидела яростный взгляд Грации и замолчала.

«Просто испугалась? Наоми?» – изумилась Даниэла, направляясь по коридору в сторону кельи монахини. Оглянулась назад. Если Несчастье хватится ее, то она разделит участь бедной подружки. Страшно! Но, вспомнив, что Франческа уже в пути, смело открыла дверь и юркнула под кровать в ожидании, пока Марина принесет Наоми.

Даниэла старалась не дышать, слушая, как Марина, хлопочет над Наоми:

– Это кровать монахини. Она намоленная. С тобой все будет хорошо. Ты очень сильная, Бог тебя не оставит, Наоми.

Даниэле стало ужасно страшно. «Так говорят, когда дела уже совсем плохи». Она задрожала. А если подружка умрет? Она снова останется одна! Ее некому будет защитить. Даниэла закрыла глаза, сжалась от ужаса. Как тогда, в машине. Эта сцена вновь и вновь вспыхивала в голове ярко и столь же быстро гасла. Это происходило каждый раз, когда ей становилось по настоящему страшно. После ухода Марины Даниэла выбралась из укрытия. Взяла Наоми за горячую руку, дотронулась губами до ее лба, как это делала Пия с больными детьми. «Какой горячий! Может, Наоми голодна?» За дверью послышались голоса, и Даниэла снова нырнула под кровать.

На этот раз это оказалась вернувшаяся Франческа, которая первым делом направилась в свою келью… Наоми все еще не приходила в себя. Как только голоса стихли, Даниэла вылезла из укрытия, поцеловала подругу в щеку и убежала на кухню. Там Франческа уже отдавала распоряжение Марине съездить за доктором, Грации наказала поставить большие свечи в церкви и молиться Святому Камилло. Даниэла незаметно взяла с подноса яблоко, не съеденное на полдник кем-то из детей. Вспомнила и достала из кармана фартука две печеньки, завернутые в салфетку – про запас. Вернулась в келью, дотронулась до мраморно-белого лба подруги, на котором выступили капельки пота. Снова взяла ее руку: «Слава Боженьке, теплая!» Положила принесенные яблоко и печенье на тумбу у кровати, рядом с образом Божьей Матери и каким-то конвертом без адреса и надписей.

Поблизости раздался голос Франчески. Даниэла подскочила. Но растерялась и столкнулась с монахиней у выхода. Опустила глаза.

– Я, – запнулась она. – Пришла ее проведать.

– Хочешь ей что-нибудь почитать? – Оказывается, Франческа не собиралась ее ругать. – Пока я сварю бульон.

– «Зачарованную Хризу». Наоми ее очень любит.

Франческа с доброй улыбкой кивнула. Эта улыбка и присутствие Франчески подарили надежду, отодвинув все страхи на задний план. Не боясь больше гнева Несчастья, Даниэла побежала в домик Марии за книгой. Вернувшись, тихонько подвинула к кровати деревянный табурет и прилежно складывала слова в предложения, повествующие о приключениях Хризы и ее матери Елены:

«В старинной деревне во времена этрусков, среди зеленых холмов Тосканы жила швея Елена, и была у нее дочь, Хриза, необычайно красивая девушка. Ее глаза сияли, как звезды, кожа напоминала нежные лепестки роз, а круглое лицо обрамляли длинные косы цвета пшеничных колосков. Хриза собирала в саду цветы, радовала маму звонким смехом и песнями. Однажды девушка отправилась за полевыми цветами и исчезла. Елена отчаянно искала ее, но тщетно.

Старый пастух сжалился над матерью и рассказал, что в период Мундус Патет, когда границ между мирами живых и мертвых не существует, бог подземного царства, Айта, похищает девушек, делает их своими невестами. “Попроси его о милости”. Убитая горем Елена отправилась на встречу с Айтой. Ей предстояло как-то вернуть дочь.

Место, где она оказалась, располагалось у входа в пещеру. Там на троне из лавового камня сидел властный бог подземного мира. Его холодные безжизненные глаза смерили женщину взглядом. Насмехаясь, он произнес: “Я отдам тебе твою дочь только тогда, когда здесь, предо мной, вырастет поле хризантем. Я люблю их аромат”.

Уже больше месяца, как пришла холодная осень. Земля впала в спячку. “Разве мыслимо, чтобы выросла хоть одна травинка?” – И Елена горько заплакала. Ее безутешные слезы падали на холодную землю. Она взывала к заточенной в пещере дочери. Когда Хриза из зарешеченного окна увидела ее, то воскликнула: “Хризантемы, мама! От твоей любви ко мне выросло целое поле хризантем!”

Пораженный Айта приказал освободить девушку. Они вернулись домой, и в саду Елены как никогда раньше роскошно цвели эти чудесные цветы. А потом Елена заболела. Смерть послала за ней своих воронов. Они принесли послание от синьоры с косой, что, когда Хриза оборвет лепесток за лепестком все хризантемы, Смерть заберет ее мать с собой в мир мертвых. Тогда Хриза решила обмануть смерть. Она принялась разрезать лепестки на несколько полосок, все тоньше и тоньше, чтобы продлить дни жизни матери».

“Мама…” Даниэла так переживала за Хризу, так не хотела, чтобы Елена умирала, что расплакалась. Утирая слезы простыней, она коснулась руки Наоми, и ей показалось, что рука шевельнулась. На радостях Даниэла залезла к подружке под одеяло, обнимала ее, называя зачарованной, говорила, что будет, как Хриза, разрезать лепестки хризантем, чтобы Наоми жила как можно дольше. А потом лежала и смотрела на подружку, на все новые и новые капли пота на лбу. Под конец ее веки слиплись. Шепот молитв Франчески уже не смог вырвать ее из царства сна. Там Даниэла вместе с Наоми в чудесном зале, полном людей, тортов, пирожных и праздника, кружились в счастливом танце.

Глава 9. Открытый мир

Дети-Скорпионы обычно проявляют большой интерес к кулинарии, любят разнообразие и готовы к новым вкусовым впечатлениям. Они могут оценить как традиционные блюда, так и экзотические угощения, особенно если они хорошо сдобрены специями, а также проявляют интерес и участие в приготовлении пищи с элементами нового и необычного.

Через несколько дней Наоми пришла в себя. Увидев поблизости лицо сестры Франчески, подумала, что это ангел. От нее пахло ладаном, ванилью, а улыбка вызвала умиротворение. Значит, в ее новом мире больше не будет ада. Чудесно! Но потом чуть поодаль увидела сестру Несчастье и поняла, что она вернулась в приют. Огорчилась.

– Сестра, не будьте впредь так строги к девочкам, – бормотала вполголоса Франческа и гладила спутавшиеся от жара волосы Наоми. – Они еще так малы, многого не понимают. Зачем их пугать Адом и грешниками на огне? Лучше расскажите им о силе благодати.

– Вы воспитаете слишком мягкотелых членов общества. – Голос Грации звучал сухо и надломлено. – Наверняка знаете, как устроена реальная жизнь. В ней все намного сложнее. Дети должны привыкать к этому. Дисциплина – вот что поможет им выстоять в трудностях. Любая шалость должна быть наказуема. Если хочешь мира, готовься к войне.

– Нет, они не должны быть наказаны! – вскипела Франческа. – Жизнь и так непростая штука. Вам ли этого не знать. Девочки вряд ли хотят причинить кому-то боль или обиду. Им всего лишь нужен положительный пример.

– Уж не вы ли собираетесь подать им тот самый пример? – насторожилась сестра Грация.

– Да, именно, – улыбнулась Франческа. – Бог всегда призывает нас к милосердию и состраданию.

Она вышла из кельи и быстрым шагом направилась в класс, где дети читали житие святых. Сестра Грация едва поспевала за ней, шелестя платьем. – Пойдемте, детки, пора готовиться к полднику. Скоро у нас знаете, что будет? Мундус патет! Двери нашего мира откроются, чтобы встретить души умерших родственников.

Дети радостно подскочили и, гомоня, устремились вслед за сестрой Франческой, не обращая внимание на сердито поджатые губы сестры Грации.

Наоми тем временем быстро поправлялась и вскоре вернулась к прежней жизни. Правда, теперь она меньше шалила, стала более серьезной. Франческа позвала их с Даниэлой месить тесто для «костей мертвецов», печенья в честь предстоящего Дня мертвых, за что Грация обозвала Франческу язычницей, по-быстрому собрала в чистое полотенце две краюшки хлеба, сыр, молоко и понесла их в лес для приболевшего Сахристы, чтобы не наблюдать за этим кощунством.

Франческа с Мариной и Пией раздавали полдник в холле, состоящий из хлеба с маслом и ежевичным вареньем, а Наоми послали за Даниэлой, так как нигде не могли ее найти.

Даниэла сидела на полу у своей узенькой кровати с серыми, как сама приютская жизнь, простынями. Ее лицо было печальным и усталым.

– А вот ты где. – Наоми быстро села рядом с подругой и толкнула ее в плечо – Чего такая грустная? Внизу уже готовятся к празднику. А какие запахи уже доносятся с кухни, аж слюнки текут! А еще Франческа решила не ограничиваться «костями мертвецов» и затеяла твой любимый «бабушкин» торт.

– С заварным кремом? – оживилась ненадолго Даниэла и снова сникла.

– Угу. И орешками.

– Завтра День мертвых, уже третий год без мамы, а я все еще никак не могу привыкнуть. – Голос Даниэлы дрогнул, она была готова расплакаться. – Чувствую, вот-вот произойдет что-то нехорошее.

– Брось! Все хорошо!

Наоми, обняла подругу и тихонько запела:

– «Когда ты просыпаешься и чувствуешь себя разбитым… будь сильным встретить этот день… Не возвращайся к своей обычной жизни… Будет достаточно всего одного момента…» Всего одного момента, понимаешь? Ты же сама научила меня этой песне!

Растроганная Даниэла лишь сглатывала слезы.

– Где этот момент? Где? Нет и не будет. Уж точно не в этом приюте!

– Ты же не захотела покидать его стен! Хорошо. Никто не сможет заставить тебя жить, страдать и быть послушной, если ты этого не хочешь. А знаешь что? Давай убежим вместе?

– Нет, Наоми. Моя жизнь закончится здесь. И все, что я могу просить у Бога, чтобы он не отправлял меня в ад.

– Ну и носи тогда пояс с шипами! И пусть у тебя тоже будут безобразные пальцы колбасками.

Она вдруг затихла, и, словно иллюзионист, спрятала руки под фартук, готовая вот-вот вытащить оттуда голубку, зонтик или что-то еще.

– Ладно. Я тебе кое-что покажу.

Даниэла влажными глазами, как загипнотизированная, следила за каждым движением подруги.

В руках Наоми показался мятый конверт.

– Забыла передать тебе это. Лежало в келье монахини с того дня, как я заболела. Франческа велела передать его. А я все ношу и ношу в кармане. Забываю о нем.

Наоми не могла признаться, что присвоила письмо, потому что ей стало не просто любопытно, а даже обидно, что оно предназначалось не ей, а Даниэле: о подруге хоть кто-то помнил! Только сейчас Даниэла так грустила, что их любимая песня ей не помогала. И Наоми протянула ей конверт. Даниэла оживилась.

– Что это?

– Открой его скорее! Мне тоже не терпится узнать, что там, – солгала Наоми, хотя уже наизусть знала его содержимое.

Даниэла вытащила из конверта пеструю открытку с шарами, веселыми детьми и зверушками.

– «Чао, Даниэла! Как поживаешь? С наилучшими пожеланиями, друг отца. Энио». Как мило! – Лицо Даниэлы вдруг засияло.

– Ну вот! Есть человек, который думает о тебе.

– Я его не знаю. «Энио». Нет, не знаю. Я совсем смутно помню маму, а вот папу уже совсем нет. Он редко бывал дома. Слишком много работал, – снова загрустила Даниэла, опуская открытку на колени.

– Зато сейчас твой отец смотрит на тебя с небес. Глянь в окно. Видишь, там, за облаками? И посылает тебе своего друга. – Наоми обняла ее за плечи, с радостью потрясла, взяла из рук Даниэлы открытку.

– Подожди, что тут написано?

– Где?

– Вот же, чуть ниже, мелким почерком.

– Что?

– «Минус год до встречи с тобой». Он хочет с тобой встретиться! И обязательно тебя удочерит! – Она легонько толкнула подругу плечом. – Только не забудь потом про меня!

Даниэла оживилась, улыбнулась. Наоми даже казалось, что она слышит, как забилось сильнее сердце подруги. Кем бы ни был тот человек, он единственный, кто подарил им надежду.

– «Минус год до встречи с тобой»! – Даниэла поднялась и закружилась с открыткой по комнате. Наоми запрыгала рядом с ней, пока они не повалились со смехом на пол. – Когда он захочет меня удочерить, я скажу, что без тебя не тронусь с места. Мы всегда будем вместе. Слышишь? Всегда!

Наоми снова схватила за руки Даниэлу, запрыгала, закружилась вместе с ней по комнате. Но потом резко остановилась. Как-то уж странно звучала фраза на открытке «минус год до встречи с тобой». Что она могла означать?

– Какое счастье, Наоми! Конечно же, он нас удочерит! Мы будем как две сестренки. Какое счастье, Наоми! Ну же? Хватит думать! Это же удача! Нам улыбнулась удача!

Повеселевшая Даниэла снова повалила Наоми на пол, обнимая ее и целуя. Но Наоми легонько оттолкнула ее, поднялась с пола и серьезно продолжила:

– Знаешь, что случилось в бане, когда я упала в обморок? Ко мне приходила старуха. – При воспоминании ее передернуло, по телу побежали мурашки.

– Ясное дело, ведь скоро Мундупате, мертвые к нам, живым, приходят, – вспомнила Даниэла то, что рассказывала на днях Франческа. Поднялась с полу, собрала растрепавшиеся длинные, упругие волосы Наоми в косу. – Так что за старуха? Может, хотела украсть немного костей с кухни? Что она так рано притащилась? – Пробовала шутить Даниэла.

– Это же дух! Где ты видела, чтобы они ели кости? И приходят они, когда захотят. Не нужно им твоего приглашения, – цокнула языком Наоми.

Даниэла насторожилась. Ее руки замерли.

– А может, это смерть к тебе приходила?

– Да ладно тебе, Дани. Смерть – это вовсе не страшно, люди все выдумывают. На самом деле ты летишь себе птицей. Можешь так до звезд долететь. Можешь – сквозь стены и облака. Украсть яблоки из подвала – пожалуйста!

– Надавать тумаков противному Диего? – Непонятный холодок, что пробрался до костей, отступил и она завязала ленту на косе Наоми.

– Проще простого! И ничего тебе за это не будет. Только эта старуха все болтает и болтает.

Даниэла села рядом и заглянуло в глаза подруге.

– Так разве ты умирала?

– Это слишком сложно объяснять.

– И что же интересного рассказала твоя старушенция?

– Говорит, что лет сто с лишним назад, когда ее отец был герцогом, они жили на этой вилле. Что убираться отсюда она не собирается, ибо не может оставить свою деточку. И назвала меня «анима белла». – Наоми так смешно сложила губы трубочкой, что Даниэла залилась смехом. – Ходит по комнатам туда-сюда, на кухню часто шастает. Любит, когда мы «Деву Марию» поем или когда сестра Франческа «Отче наш» читает. – Наоми вытаращила глаза, изображая мертвеца. – Смотрит на меня пустыми глазницами и все говорит, говорит.

– Все ты выдумываешь, Наоми! – схватилась за живот Даниэла.

– Ну и не верь. Что сын ее промотал все наследство, зато за дочь уж очень переживает. Еще что-то про нее рассказывает, но я ничего не разобрала.

– Ох, Наоми! От твоих разговоров меня сейчас стошнит.

– Может, попросим ее поговорить с твоими родителями? – Наоми забралась с ногами на кровать.

– Бр-р-р! Нагнала ты на меня страха. – Даниэла передернула плечами.

– Перестань. Неженкам здесь не выжить. Диего бы уже давно тебя задушил, Линда отобрала бы куклу Марию, а сестра Несчастье заморозила бы на утренней молитве.

Даниэла сложила руки на груди:

– Обещай, что ты будешь со мной всегда!

– Даже не сомневайся!

– Хорошо, давай тогда поиграем во что-нибудь веселенькое. Например в прятки.

– В ловлю конфет ртом? У меня сегодня шоколадное драже!

Даниэла всплеснула руками.

– Ты снова украла их у сестры Несчастье?

– Тс-с! Тихо. Просто позаимствовала. Она и так толстая, как пасхальный кулич.

– Но это несправедливо!

– Тоже мне, адвокат! Давай лучше в прятки.

Девочки со смехом побежали по комнате. Уже на лестнице Наоми остановилась, бросила взгляд на запотевшее окно.

– Видишь темную фигуру в плаще? Лицо старческое. Это она.

– Кто «она»? – застыла Даниэла, разинув рот.

– Старуха. Веришь теперь?

Глава 10. Пожар

Дети-Скорпионы обычно проявляют смелость и решительность в опасных ситуациях. Они инстинктивно ищут способы защитить себя и близких, а их естественная настороженность и склонность к глубокому анализу помогают быстро оценить ситуацию и найти наилучший выход.