Первый ученик

– Ого, – Игрок шагнул вперед, а Лиса наоборот назад.

Йан опустился на кочку и невпопад спросил:

– Не знаете, насколько можно накладывать жгут? Я ноги не чувствую.

– В теплое время года на два часа, – ответил Макс, наблюдая, как кости падают в воду и чуть поворачиваются в мутной толще.

– Что это? – прошептала Настя.

– Костяк, – Леха подцепил пальцем грудную клетку и поднял.

Грош посмотрел на дыру, во влажной глубине которой белели обломки других костей. На его глазах в воду упал кусок глины.

– Я его даже не чувствую. Ни фона, ни остаточных явлений. Ничего.

– А кого мы не чувствуем после смерти? – повернулся к другу Грош.

– Псионников, – прошептала Лиса.

– Именно. Из чего же сделан тот древний щит?

– Или чем покрыт? – качнулся Леха.

– Пожалуй, я не хочу этого знать, – сказала Настя.

– Но я бил по призраку, а попал… – он обернулся к Йану. – Ты уверен, что там твоя училка круги вокруг нас наворачивает? Кстати, училка? Домашняя? Серьезно? Ты что из этих? – он посмотрела на Лису.

– Ну… – парень растер немеющую ногу. – Виновен, – он развел руками. – Я не в курсе, училка или не училка, это по вашей части. Я не узнаю, кто это, пока мертвый не материализуется. Я его даже не чувствую.

– Н-да, – сказал Игрок, и они синхронно повернули головы вправо, туда, где чувствовали преследующего их призрака, парень бросил кости в воду. – Как отличить одного призрака от другого?

– По методу смерти, – ответила Лиса. – Он индивидуален, как и отпечатки пальцев.

– Мы ведь не об экспертизе говорим? Не о тесте ДНК? – Леха выпрямился.

– О проекции в мозг…

Лиса говорила что-то еще, но Макс уже не слушал. Предыдущие слова разорвались в голове подобно петардам, которые они запускали с пацанами на пустыре за домом. Слова клятвы, камень и сказки Лисы (а сказки, ли?) – все выглядело чересчур нелепо, чтобы хоть кто-то принял их всерьез, поверил в ритуал с изъятием силы. Никто и не поверит.

Он застонал, теперь они будут умолять, чтобы их взяли в стиратели. И если у него и Игрокова есть шанс выкрутиться, пусть очень и очень призрачный, то у Лисицыной его нет вовсе. Она перехитрила сама себя. Или это сделал кто-то другой. Как-то уж очень удачно она нашла хроники темных веков. Он бы не удивился, если однажды утром они просто появились в туалете под рулоном бумаги.

Послышался нарастающий шум, похожий на стрекот лопастей вертолета.

– Боги, – Настя зажала себе рот руками.

Парни вскочили и, словно опомнившись, подхватили Йана и побежали.

– Боги, боги, – в такт каждому шагу повторяла Настя.

– Добазарились, они вызвали вертушки, – процедил Леха.

Макс едва не споткнулся. В их бегстве не было ни малейшего смысла, вряд ли они доживут до вечера. Не имело значения, где они находятся, их найдут на краю света и дальше. Но они все равно бежали, не в силах остановиться.

Был один шанс спасти их: Игрока, Настю и даже этого Йана, который окажется под ударом из-за происхождения. Умереть – вот все, что для этого требуется.

Над головой с треском пролетел вертолет.

– Но ведь те, с кем-то сражались, – проговорила, задыхаясь, Лиса, – и другие необязательно захотят нас убить.

– Враг моего врага – мой друг? – сыронизировал Йан.

– Мы всего лишь студенты! – выкрикнула она.

Глубина ручья уменьшилась, отвесные берега закончились округлыми скальными образованиями. Они вырастали из земли оплывшими сталагмитами перед расколовшим скалу ручьем подобно двум часовым. Поток воды вырывался из жесткого каркаса стен, поворачивал налево, огибая густую рощу, которая подступала к скале почти вплотную.

Они бросились под зеленые кроны. Вломились, треща сучьями и ругаясь сквозь зубы. Вертолет пошел на второй круг. Гроша хлестали ветки, которые задевала бегущая впереди Лиса. Где-то впереди взревел, заводясь, мотор.

Настя взвизгнула и бросилась в сторону. Они не знали, кто или что ждет их на этой стороне, но смерть – эффективный учитель, и она быстро учит осторожности.

Бегство завершилось криком Йана. Охранник запнулся, вскрикнул, нога, которую он почти не чувствовал, подломилась. Он стал заваливаться вперед, обрушивая парням на плечи тяжесть тела и увлекая их за собой. Макс врезался в землю плечом. Собирая листву, хвою, ветки и вырывая папоротники с корнем.

То, что все кончено, Грошев понял сразу. По позе Лисицыной, по ее поднятым дрожащим рукам, по тихим, но казавшимся такими оглушительными, всхлипам.

Следующие несколько секунд были для него длинными. Они вместили в себя так много. Макс, поднимаясь, оттолкнулся от земли и рывком бросился к девушке. Перед ней стоял солдат в камуфляже. Дуло автомата направлено Лисе в грудь. Мгновение растерянности и удивления – это все, что у них было.

Грошев оттолкнул Настю с линии огня, поднырнул под автомат, схватил рукой, задирая ствол к небу, и нанес резкий удар в грудь. Солдат захрипел, парень вырвал оружие и, тут же развернув, ударил прикладом в челюсть, отправляя в нокаут. Тот даже не нажал на курок, и в роще все еще стояла тишина.

Он и сам был удивлен, как легко у него это вышло, как просто оказалось ударить незнакомого парня. И как быстро. Но это их не спасет, их обнаружат в ближайшие минуты. Они вернулись к тому, с чего начинали полчаса назад, только ретранслятора не хватало.

Затрещали кусты, послышалась перекличка, уйти они не успевали. Игрок только начал подниматься, Йан даже не пытался.

– Надеюсь, ты это запомнишь, – проговорил Макс и, схватив Настю за шею, притянул к себе и поцеловал. Получилось неловко. Они ударились зубами, парень почувствовал во рту вкус крови. Совсем не так он представлял себе их последний поцелуй.

Он оттолкнул девушку за секунду до того, как из-за кустов вышел второй солдат, а за ним и третий. Парень перехватил автомат.

– С дороги, идиот, – рявкнул он, нарочито грубо сбивая с ног Игрока.

Грошев бросился бежать, каждую секунду ожидая выстрела в спину или, что еще хуже, несколько коротких очередей, ставящих точку на его попытке спасти остальных.

«А еще говорил, что не герой», – с горечью подумал он. – «И был прав. Не герой, а дурак. Влюбленный дурак. Теперь бы еще как остаться живым дураком».

– Не двигаться! Руки держать на виду! – раздались отрывистые приказы. – Киран, давай за ним!

Солдаты предпочли взять сокурсников живыми. Может, потому что они лежали на земле и не тянули на противников, а может… может, эти действительно были другими и не успели получить приказ «бить на поражение». Это уже больше того, что они ожидали полчаса назад и на что могли надеяться. Грош дал им другую цель, его бегство можно было рассматривать только как признание вины, особенно если учесть, что мутный минерал оттопыривал его карман.

Ветки, листья, стволы – все сливалось перед глазами. За спиной трещали сучья, его преследовало, как минимум, пять человек. Он потерял чувство времени и направления, сосредоточился на цели, которой сам не видел.

Парень преодолел километр, прежде чем ранение дало о себе знать тупой болью в боку. Макс бежал, зная, что долго в таком темпе не выдержит. Он начал уставать. Надо было придумать что-то прямо сейчас, пока он может думать. Солдаты отставали метров на пятьдесят, и он принял решение, граничившее с безумием. Просто взять и остановиться. Зайти за широкий ствол, прислониться спиной и сесть под прикрытие куста. И помолиться, чтобы никто из пробежавших вперед спустя минуту солдат не обернулся. Собак у них не было, оставалось надеяться, что не будет и следопыта.

Преследователи быстро пробежали вперед и скрылись, оставив после себя лишь качающиеся ветви. В пылу погони они еще не поняли, что преследовать уже некого. Но это ненадолго.

Макс выдохнул, выждал с десяток секунд и как можно тише пошел назад, стараясь не бежать, не паниковать, не поддаваться голосу, кричащему в голове о том, что он совершает ошибку. Фатальную.

Они не настолько психи, чтобы искать парня у себя в тылу. Главное – не перехитрить самого себя.

Прежде, чем Грош увидел сквозь листву знакомую красноватую стену, он успел сделать пару кругов по казавшимся однообразным лесу и трижды проклясть собственную идею. Он услышал голоса и журчание ручья, где-то рядом тарахтел мотор. Макс перемещался по опушке, то замирая, то возобновляя движение. Надо сказать, солдат оказалось гораздо меньше, чем он ожидал. Два небольших отряда уходили на север вдоль скалы, которая сейчас оказалась развернута к нему не расколотой стороной, а боком. Вертолет стрекотал где-то южнее, но сколько парень не выворачивал голову, не смог ничего рассмотреть. Правее стояла машина с открытым верхом, в которой седовласый мужчина в камуфляже в раздражении тряс рацию. Он пока не понял, что здесь, на Инатаре, связаться с кем-то зачастую очень сложно.

– ЛП7, ответьте! ЛП7!

Макс услышал голос, совсем недавно предлагавший ему помощь. Парень посмотрел вслед уходящему отряду. Решение выйти на открытое пространство далось ему нелегко, но альтернативы не было.

– ЛП7…

Дуло автомата уперлось мужчине в затылок, и тот замолчал, продолжая сжимать рацию, вторая рука потянулась к кобуре на поясе.

– Даже не думай, – предупредил его Грош. – Я выстрелю быстрее.

– Не сомневаюсь, Максим. Обойдемся без глупостей. Убери игрушку. Уверен, ты можешь все объяснить, – Цаплин повернул голову.

Макс сел на заднее сиденье.

– Могу. Но вы и так все знаете. Письмо читали?

– Читал, Максим. Знаешь, эпистолярный жанр – это не твое, переходи на фантастику.

– Спасибо за совет. Поехали, – парень чуть шевельнул оружием. – Я понял, что меня смущало в вас.

– И что это?

– Ширина плеч. Форма идет вам больше костюма клерка.

– Я должен радоваться, что парни начали обращать внимание на мои плечи? – Илья нажал на газ, и большеколесная машина поехала вдоль скалы.

– Кто вы? – Макс оглядел форму, не имевшую знаков различий. – Корпус? Гвардия? Разведка?

– Пусть будет разведка, – машина подпрыгнула на камне, дуло автомата ударилось о стриженый затылок, металл скользил во вспотевших руках. – Что дальше?

– Я думаю.

– Не буду мешать, – автомобиль взобрался на пригорок и чуть замедлил ход. – Ты понимаешь, что тебе не уйти.

– Понимаю, тормози, – Макс огляделся: справа скала, слева лес, впереди оплывшая куча песка, за ней спуск неровный, будто изрытый чем-то овраг, перегороженный упавшим стволом.

– Максим, отдай камень.

– Отдам, вылезай, – скомандовал парень.

– Тебе что-то нужно взамен?

– Деньги? – получилось вопросительно, и Грош, прочистив горло, твердо добавил. – Деньги.

– Сколько? В какой валюте? Цифра или нал?

– Цифра, – Макс представил, как тащит на хребте мешок с монетами. – Счет в иностранном банке Аурии21, с ключом-картой на предъявителя.

– Почему там?

– У них нет с Империей договора о выдаче преступников. Миллиона, думаю, хватит.

– Чего не миллиарда?

– А потянете?

– Без понятия. Я же не бухгалтер, – Цаплин шевельнул плечами. – Когда и где совершим обмен?

– Через два дня. В нашем лагере, и если там будут снайперы…

– А они будут, – вставил Илья.

– Тогда им придется застрелить меня на глазах у всего курса.

– Я передам им твое пожелание. Значит, через два дня, считая с сегод…

Глухой удар прервал его на полуслове. Макс опустил автомат, посмотрел на тело мужчины у своих ног и вернулся к машине, заглушил мотор и выкинул ключи.

Через полчаса Грошев вернулся к трещине. Он спрыгнул в ручей и побрел обратно. Миновал округлые наросты, вода стала подниматься, омывая глиняные кочки. Впереди показались покачивающийся на воде щит и дыра, из которой вылез остов грудной клетки.

Расходовать силы не стал. Остановился и запустил туда ладони, вытаскивая холодную землю вперемешку с камнями. Комки падали в воду, делая ее мутной. Руки ушли по локоть, прежде чем он нашел то, что искал. Макс ухватил шершавую кость, с усилием вытащил и окунул в воду, смывая грязь. Макс посмотрел в пустые глазницы черепа и сказал:

– Пойдешь со мной.

Некропольский освещался из рук вон плохо. Перед каждым крыльцом висел фонарь, но его свет часто не дотягивался даже до забора. Свет чередовался с тенью, и потому улицы походили на полосатые леденцы. Случались и темные переулки, в которых Макс позволил себе передохнуть, и наоборот – залитые светом участки, куда парень избегал соваться. Поселок выглядел мирно. Почти.

Грош засек три военных патруля, пока добирался до нужного дома. Из-за последнего пришлось просидеть под забором, пока два идиота с повязками решат, кого они больше хотят затащить в постель: Лельку или Каську. Так и не придя к единому мнению, Макс уже подумывал выйти и кинуть монетку, когда они наконец-то пошли дальше.

Грошев пересек улицу. Усталый парень в грязной форме с черепом наперевес. Сутки с небольшим потребовалось ему, чтобы спуститься в поселок. Парень с черепом наперевес. К собственному удивлению, Макс не упал и не заблудился.

Дверь открылась после короткого стука. Тетка Маша оглядела его с головы до ног, отдельно остановившись на черепе, и молча посторонилась, пропуская студента внутрь.

– Телефон, – сразу потребовал парень, – библиотекарша достала из кармана халата трубку. – Второй телефон, – она скупо улыбнулась, достала из другого еще один аппарат.

Парень сгреб телефоны, небрежно бросил их в раковину, включил воду. Посмотрел, как струя разбивается о черный пластик, и сунул под кран голову, смывая грязь и пот.

– Никаких денег не напасешься, – вздохнула бабка.

– Не волнуйтесь, я скоро получу миллион и куплю вам новый.

– Пулю в башку ты получишь.

– Накормите? – он вытер лицо полотенцем.

– Желание умирающего – закон, – она пошла в комнату. – Кстати, мой жилец временно снял комнату в госпитале, так что можешь одолжить у него портки, – женщина загремела посудой.

Макс прошел через широкую гостиную и заглянул в следующую комнату. Там царил образцово показательный бардак. Кровать без белья, распахнутый шкаф, зияющий пустотой, и гора всякого хлама на полу. В большинстве своем – одежда. На некоторых вещах виднелись отпечатки ботинок. Тряпки, книги, флакон пены для бритья, что-то еще.

Парень присел и вытащил из кучи китель с лейтенантскими нашивками. Императорская гвардия.

– Это его друзья приходили, вещи в больницу собирали, – сказала тетка Маша, и он вздрогнул, совсем забыв, что эта старушка, если захочет, может двигаться совершенно бесшумно. – После первых двух визитов я еще прибралась, после третьего махнула рукой, было бы ради чего стараться. Он мне за последнюю неделею так и не заплатил.

– А он – это не Калес Лисицын?

– Умный, – без улыбки констатировала библиотекарша. – а дурак дураком. И он идиот, раз в такое вляпался.

Грошев поднял валявшуюся рядом пару джинс.

– Значит, жив гвардеец.

– Это ненадолго, – успокоила его бабка, возвращаясь к тарелкам.

Короткие штанины он подвернул, превратив брюки в бриджи, широкий пояс был стянут ремнем. Черную рубашку сменила футболка, череп отправился в рюкзак, как и скомканное байковое одеяло в синюю клеточку.

– Садись, – позвала бабка. Его желудок требовательно заурчал.

Она с молчаливой жалостью смотрела, как он ест. Беззвучно работал телевизор. На пузатом устаревшем экране красивая девушка насыпала в голубые миски пшеничные хлопья. Ей улыбались мужчина и два кудрявых малыша. Слишком широко. Грошев в жизни не встречал настолько идиотски счастливых людей. Теперь он точно эти хлопья в рот не возьмет.

А Макс смотрел прямо перед собой, механически поднимая и опуская ложку. Он пытался поймать вертевшуюся в голове мысль, которая показалась ему очень важной, когда он вытаскивал из кучи на полу гвардейский китель. От усталости голова работала плохо, а от горячей еды начало клонить в сон.

– Можно спросить, – парень отодвинул пустую тарелку.

– Можно. Хуже тебе уже не будет.

– Когда я в прошлый раз ел за этим столом, вы жаловались на постояльца, что он уехал, – начал он издалека.

– И?

– Он уезжал один? Когда вернулся?

– Вернулся через день. Один. Но вернулся и ездил – разные вещи, он мог команду болельщиц по дороге подобрать, а мне не доложить, – она встала и пошла за чайником. – Чем тебя мой жилец заинтересовал?

– Тем, что вместе со своей красивой сестренкой смотался в Траворот и перерезал горло моему папаше.

Чайник с грохотом опустился на плиту.

– Перерезал горло?

– От уха до уха, – Макс улыбнулся.

– Вон оно как, – библиотекарь взяла кружки и поставила на стол, – Тебе, конечно, виднее, но…

– Что? – предчувствие острой иглой кольнуло живот.

– Куда ездил и чем занимался мальчишка – не знаю, но Настенька, – слушать из чужих уст уменьшительно ласкательное имя девушки оказалось болезненно, – была в лагере. Тем вечером она помогала мне книги расставлять.

– Уверены?

– Не веришь? Спроси у Вишневской, – кипяток разлился по кружкам, согревая фарфор. Макс выдохнул, лед, который, казалось, поселился в груди навечно, стал таять. Каждый вдох давался легче предыдущего. Все-таки она не убийца. Не Лиса перерезала горло старому алкоголику. Хотя, видят боги, тот заслужил порез на горле. И не один раз. Макс сам не мог бы объяснить, почему это так важно для него, но чувство облегчения было слишком большим, чтобы проигнорировать.

Беззвучную рекламу сменило черно-бело изображение. Вполне узнаваемое, кстати. Собственное лицо на листовках «их разыскивает корпус правопорядка» даже не особо удивляло. Теперь у них с Калесом есть что-то общее.

– Каждый час крутят, – известила библиотекарша. – Вооружен и очень опасен.

Картинка сменилась, и диктор в костюме о чем-то сурово информировал зрителей.

– В чем обвиняют?

– Убийство студента-историка, покушение на гвардейцев его Императорского величества, кража ценностей Императорского дома, изнасилование, – Макс поднял брови. – С последним у них что-то не срастается. В бункере нашлись те, кто с радостью поведал, как Лисицына у тебя на коленях вертелась и по ночам в комнату юркала, да и сама девчонка не спешит писать заявление в трех экземплярах.

– Богато. А вы не боитесь, что я и вас… – он поднял кружку.

– Изнасилуешь?

Горячий чай выплеснулся на чужие джинсы.

– Убью, – Грош поставил чай обратно.

– Убивец из тебя так себе, – фыркнула бабка. – У тебя и оружия то нет.

– Спрятал. Автомат привлекал лишнее внимание.

– Тебе нужна помощь? – старушка стала убирать со стола.

– Нет, – Макс встал.

– Самоуверенный мальчишка. Нефедов хоть и в опале, но не безродный, вроде нас с тобой.

– Нет.

– Тогда поговори с Вишневской, она не из тяжеловесов, но может хотя бы попытается.

– Не надо, Марья Курусовна.

– Могу попробовать выцепить Лисицына старшего, он должен завтра приехать, деток отмазывать, – не сдавалась старушка.

– Ха-ха, – скривился парень.

– Максим! – она повысила голос.

– На самом деле хотите помочь? – бабка отвесила ему подзатыльник, что он расценил как согласие. – Мне нужен Самарский.

– Ты помнишь, кого обвиняют в изнасиловании его девушки?

– Помню. Он должен любым способом оказаться завтра на дежурстве в бункере. Я сам его найду. Сможете передать?

– Смогу, – отрезала библиотекарша, провожая его до порога. – Ради Императора, Максим, не дай себя убить!

В темноте дом художника, сложенный из красного кирпича, отливал чернотой. Парень обошел здание по кругу. Окно, через которое он выбрался, так и не удосужились заменить. Спуститься в подвал оказалось намного легче, чем выбраться. Было темно, но после мрака подземных шахт Макса такие мелочи не смущали. Он не стал бродить по комнатам и жалеть загубленную жизнь. Он расстелил одеяло на более или менее чистом участке пола, лег и закрыл глаза. Скоро все закончится.

Урок девятнадцатый – Химия

Тема: «Катализаторы»

Пальцы дрожали от напряжения, выступавший на коже пот моментально высыхал на утреннем ветру. Макс уцепился за деревянную балку, закинул на нее ноги и, прижавшись к шершавой поверхности, позволил себе несколько минут передышки. Доски над головой чуть скрипнули. Грош не пошевелился.

Проникнуть в лагерь оказалось не так просто. Ежедневному раздолбайству и привычно пустому КПП должны были положить конец, но почему-то все оставалось так же, как и в любой другой день. Только он был готов спорить на всю пси-силу, что за входом очень внимательно наблюдают. Через оптический прицел.

На второй вариант – просто перелезть через забор – парень тоже наложил вето. Неприятное предчувствие холодило затылок, стоило лишь приблизиться к стене. Будь он на месте Цаплина, то разместил бы по периметру бойцов или датчики движения, а лучше – и то, и другое.

Других способов попасть в лагерь, исключая десантирование с воздуха, не существовало. Так думали все, кроме Игрока и того мелкого прыщавого парня, с которым Леха поспорил в их первое лето на Инатаре. Тот просто не знал, с кем связывается. Игроков на спор взобрался по каменному склону на смотровую площадку за два часа и тридцать семь минут без всякого снаряжения. Прыщавый пытался протестовать, мотивируя отказ платить тем, что рожденный в горах Леха должен был научиться лазать раньше, чем ходить. На что Макс, до этого безучастно наблюдавший за спором, предложил в следующий раз полюбоваться, как спорщик взбирается на небоскреб. Это-то он должен уметь лучше остальных, раз живет в городе. Заодно и вернет потерянное.

Прыщавый отдал деньги без вопросов и об отыгрыше не заикался. С этого и началась странная дружба первого вредителя и первого клоуна курса. Леха показал ему тропу. Именно так он называл уступы на скале, по которым вполне можно было пройти, если дружить с чувством равновесия. Если не смотреть вниз, если не думать о том, чем обернутся неправильно распределенный вес и соскользнувшая стопа.

Единственное, о чем думал Грош, поднимаясь, было то, насколько неудобен автомат, постоянно ударяющийся о камень. Сидя на опорной балке под скрипящим настилом смотровой площадки, Макс думал, что друг тогда сильно продешевил. Мышцы ныли, ветер бил со всех сторон. Он едва чувствовал пальцы ног и рук.

Скрип над головой затих, Макс выждал пять минут, вытянулся и заглянул за край. Площадка была пуста, она не пользовалась популярностью у студентов, так как располагалась рядом с прачечной, запахи которой не способствовали романтизму и возвышенному лицезрению прекрасного. Парень взялся за столбики перил, подтянулся и влез на согретые солнцем доски.

В обычный день, чтобы добраться с этого края лагеря до входа в бункер, Максу потребовалось бы минут десять-пятнадцать от силы. Сегодня дорога заняла все сорок, большую часть которых ему пришлось отсиживаться в кустах, за лавочками, а один раз даже юркнуть в корпус, чтобы избежать встречи со студентами. Местный дресс-код делал его слишком заметным.

И все-таки один раз Грош прокололся. Завернул за угол и встретился взглядом с зелеными глазами стоящей метрах в пяти выше старосты. Она вздрогнула, и огненно-рыжий хвост взметнулся и упал на плечо. Макс тут же юркнул за ближайшее знание, оббежал по периметру и выглянул с другой стороны. Девушки на месте уже не было. Справа приближалась шумная компания второкурсников, и ему снова пришлось ждать. Снова бежать и опять прятаться.

Он устроился за каменной насыпью напротив бункера и несколько минут сверлил железную дверь взглядом. Та осталась равнодушной. Когда Грош прокручивал план в голове, все казалось несколько проще. Он подходит, нажимает кнопку вызова, Самарский открывает. Дальше возможны варианты, но до этого момента все шло гладко. Теперь его одолевали сомнения. А Артем ли там? А откроет? Или вызовет патруль?

Десять минут прошли в раздумьях, а еще через пять Макс едва не заскрипел зубами от злости, потому что на площадке появилась рыжая староста. Тревогу Ленка не подняла, вместо этого решила на свою голову проследить за разыскиваемым преступником. И, надо сказать, ей это почти удалось.

Девушка недоуменно оглядывалась, переминаясь с ноги на ногу, словно не зная, что делать дальше, а потом решительно шагнула к двери бункера, вставила кад-арт и нажала кнопку вызова.

Умница! Макс подхватил автомат и рюкзак и бросился вперед. Он подскочил к рыжей ровно в тот момент, когда дверь открылась. Грош толкнул девушку в спину и скользнул за ней в капсулу перехода, стараясь не думать о том, что, возможно, идет в ловушку. Внутри у него есть шанс остаться в живых, внутри скалы не будет снайперов и оптических прицелов.

Ленка пискнула, развернулась и зажала рот руками. Он улыбнулся, наверное, получилось не очень, потому что девушка невразумительно замотала головой и отступила назад, упираясь в стену. Это будут не скучные карантинные две минуты.

– Скажи, что ты этого не делал, – опустив руки, попросила она. – Пожалуйста, скажи?