Эрик

– Самых лучших.

– И мы направляемся именно туда, – не унимался Ринсвинд, полный решимости исследовать весь ужас этого плана, – так человек упорно трогает языком гнилой зуб.

– Это точно.

– Все шестеро.

– И твой ящик, разумеется.

– Ах да, – отозвался Ринсвинд, скорчив в темноте гримасу.

Сержант тихонько постучал его по плечу и наклонился вперед.

– Насчет капитана, господин, не беспокойся, – сказал он. – По части всяких военных штучек у него самые лучшие мозги на всем континенте.

– Откуда ты знаешь? Их кто-нибудьвидел? – буркнул Ринсвинд.

– Понимаешь ли, господин, дело в том, что он любит заканчивать все так, чтобы никто не пострадал, в особенности он сам. Вот почему он постоянно придумывает всякие штуки. Этот деревянный конь – тоже его затея. А прошлой ночью мы переоделись в штатское, пробрались в город и напились в кабаке с одним из дворцовых чистильщиков, от которого и узнали про этот тоннель.

– Да, но потайные ходы! – воскликнул Ринсвинд. – С другой стороны нас ждут стражники и боги знают что еще!

– Не бойся, господин, ничего страшнее принадлежностей для уборки там не будет. Этот ход ведет в кладовую.

Впереди в темноте послышался грохот. Виндринссей споткнулся о швабру.

– Сержант?

– Сэр?

– Открой-ка эту дверь.

Эрик упорно дергал Ринсвинда за балахон.

– Да? Что? – раздраженно отозвался волшебник.

– Ты ведь знаешь, кто такой Виндринссей? – прошептал Эрик.

– Э-э…

– Он – Виндринссей!

– Да ну?

– Ты что, не читал классиков?

– А классики о скачках ничего не писали?

Эрик закатил глаза.

– Именно хитроумие Виндринссея стало причиной падения Цорта, – объяснил он. – А потом у Виндринссея ушло десять лет на то, чтобы вернуться домой. Он испытал множество приключений с искусительницами, сиренами и чувственными волшебницами.

– Что ж, я понимаю, почему ты изучал классиков. Десять лет, да? А где же он жил?

– Примерно в двух сотнях миль отсюда, – серьезно ответил Эрик.

– Что, постоянно сбивался с дороги?

– А потом, вернувшись домой, он сразился с поклонниками своей жены и все такое, а его любимый старый пес узнал хозяина и умер.

– О боги.

– Его, пса, а не Виндринссея, прикончило то, что он в течение пятнадцати лет таскал во рту шлепанцы своего хозяина.

– Какая жалость.

– И знаешь что, демон? Все этоеще не случилось. Мы могли бы избавить Виндринссея от всех этих неприятностей!

Ринсвинд тщательно обдумал эту мысль.

– Ну, можно посоветовать ему взять штурмана получше… – предложил он.

Послышался скрип. Солдатам наконец удалось открыть дверь.

– Всем ввалиться внутрь, или как там звучит эта идиотская команда, – велел Виндринссей. – Магический ящик идет первым. Без необходимости никого не убивать. И попытайтесь не портить вещи. Итак, вперед.

Дверь вела в коридор, вдоль стен которого стояли колонны. Откуда-то издалека доносились негромкие голоса.

Небольшой отряд крадучись двинулся на звук и наконец оказался у тяжелой портьеры. Виндринссей сделал глубокий вдох, отодвинул портьеру в сторону и, шагнув вперед, разразился заранее подготовленной речью.

– Итак, я хочу, чтобы всем былоабсолютно ясно, – заявил он. – Мне не нужны здесь никакие неприятности или чтобы вы звали стражников и так далее. Или чтобы вы вообще кого-то звали. Мы просто заберем эту юную особу и наконец отправимся по домам. В противном случае мне придется предать вас всех мечу, а я терпеть не могу такие вещи.

Впрочем, особого впечатления речь Виндринссея не произвела. Потому что его единственным слушателем был маленький мальчик, сидящий на горшке.

Виндринссей быстренько сориентировался в ситуации и без запинки продолжил:

– С другой стороны, если ты не скажешь, куда все подевались, я попрошу вот его, сержанта, как следует тебя отшлепать.

– Мама с Кэсси, – сообщил ребенок, посасывая большой палец. – А ты – господин Бука?

– Гм, вряд ли, – ответил Виндринссей.

– Господин Бука глупый. – Ребенок вытащил палец изо рта и с видом человека, подводящего итог всестороннему исследованию, изрек: – Господин Бука – бяка.

– Сержант?

– Сэр?

– Глаз с этого ребенка не спускать!

– Слушаюсь. Капрал?

– Сержант?

– Позаботься о парнишке.

– Да, сержант. Рядовой Ахейос?

– Да, капрал, – отозвался тот мрачным от дурных предчувствий голосом.

– Пригляди за пацаном.

Рядовой Ахейос оглянулся. Оставались только Ринсвинд с Эриком, и хотя это общеизвестная истина, что штатские во всех отношениях стоят на самой нижней ступеньке воинской иерархии, где-то сразу после полкового осла, выражение их лиц давало понять, что они не собираются выполнять ничьи приказы.

Виндринссей неспешно пересек комнату и, остановившись возле еще одной портьеры, прислушался.

– Мы могли бы столько рассказать ему, – прошипел Эрик. – О том, что с ним случились – то естьеще случатся – самые разные вещи. Кораблекрушения, чары злых волшебниц, вся его команда будет превращена в животных…

– Ага. А еще можно посоветовать ему отправиться домой пешком, – отозвался Ринсвинд.

Портьера с шорохом отодвинулась в сторону.

За ней оказалась женщина – пухлая, довольно симпатичная, хотя и слегка увядшая, в черном платье. На ее верхней губе проглядывался легкий намек на усики. Несколько детей разного роста пытались спрятаться у нее за спиной. Ринсвинд насчитал минимум семерых.

– Кто это? – спросил Эрик.

– Гм, – задумался Ринсвинд. – Я бы предположил, что это та самая Элинор Цортская.

– Не валяй дурака, – прошептал Эрик. – Она выглядит как моя мама. Элинор была гораздо моложе и…

Тут голос его сорвался, и Эрик, чтобы внятно выразить свои мысли, сделал несколько волнообразных движений руками, обрисовывая соблазнительную фигуру женщины, – вот только нарисованная им женщина вряд ли смогла бы ходить.

Ринсвинд постарался не встречаться глазами с сержантом. – Ага, – немного покраснев, сказал он. – Ну, ты понимаешь… Э-э… Ты абсолютно прав, но, в общем, осада ведь… по всяким разным причинам… несколько затянулась.

– А это тут при чем? – возмутился Эрик. – Классики ни о каких детях не упоминали. Наоборот, они утверждают, что Элинор проводила все свое свободное время, бродя по башням Цорта и горько оплакивая потерянную любовь.

– Ну, какие-то слезы наверняка были, – согласился Ринсвинд. – Только, согласись, всю жизнь плакать не будешь, а там, на этих башнях, должно быть, ветер и холодно…

– Если долго бродить, точно простудишься, – кивнул сержант.

Какое-то время Виндринссей задумчиво рассматривал женщину, а затем, поклонившись, спросил:

– Думаю, тебе известно, зачем мы здесь, госпожа?

– Если вы прикоснетесь к кому-нибудь из детей, я закричу, – отрезала Элинор.

Совсем недавно Виндринссей продемонстрировал поразительные партизанские способности. Он так ловко проник во вражескую крепость… В общем, если бы заранее подготовленная, проработанная речь пропала зря, было бы очень обидно.

– Прекрасная дева, – начал Виндринссей. – Мы пережили множество смертельных опасностей ради того, чтобы спасти твою красоту, вернуть тебя к твоим родным и… – голос его дрогнул, – и близким. Но… Э-э… По-моему, все это зря, да?

– Ничего не могу поделать, – заявила Элинор. – Осада была ужасно долгой, а царь Мавзолей был так добр, и, кроме того, Эфеб мне всегда не нравился…

– Но куда все подевались? Не считая тебя. Я имею в виду цортцев.

– А сам-то как думаешь? Все на стенах, бросаются камнями.

Виндринссей в отчаянии воздел руки.

– Слушай, ты что, не могла черкнуть нам хотя бы пару слов? Ну, как-нибудь известить, мол, всем спасибо, все свободны. Пригласила бы на крестины, мы бы поняли намек.

– Но… Мне показалось, вы так радовались возможности поразмяться… – пожала плечами Элинор.

Виндринссей повернулся и мрачным взглядом обвел покои. – Прекрасно, – объявил он. – Замечательно. Что и требовалось доказать. Нет проблем. О, мне так хотелось оставить свой дом и провести добрых десять лет, сидя в болоте с кучкой дубоголовых идиотов. А и правда, ведь никаких важных дел у меня не было, подумаешь, маленькое царство – им и управлять-то почти не надо. Нуладно… Думаю, нам пора откланяться. Клянусь богами, даже не знаю, как сообщить эту новость ребятам, – горько заметил он. – Я испорчу им такую замечательную разминку. Скорее всего, они закатят обалденный банкет, посмеются над всей этой историей и напьются как свиньи, это будет в их стиле. – Он посмотрел на Ринсвинда с Эриком. – Ну и что будет дальше? Можете уже сказать. Вы наверняка это знаете.

– Гм… – замялся Ринсвинд.

– Город сгорит, – сообщил Эрик. – И его знаменитые бесконечные башни падут. А я их так и не увидел, – капризно добавил он.

– И кто его подожжет? Наши? – осведомился Виндринссей.

– По-моему, ваши, – ответил Эрик.

– Они это могут, – вздохнул Виндринссей и снова повернулся к Элинор. – Слышала? Наши парни – то естьмои парни – вот-вот сожгут город. Очень героический акт. А они все как один герои. Возможно, тебе стоит пойти с нами. В общем, бери детей, собирай манатки и сваливаем. Почему бы тебе не устроить для всей семьи выходной, а?

Эрик притянул ухо Ринсвинда к своему рту и прошептал:

– Это что, шутка? Не может быть, чтобы она и в самом деле была той самой прекрасной Элинор. Ты просто водишь меня за нос!

– С этими горячими женщинами всегда так, – отозвался Ринсвинд. – В тридцать пять уже ни на что не годятся.

– Это все из-за макарон, – заметил сержант.

– Но я читал, что она была самой прекрасной…

– Ну да, – кивнул сержант. – Ты больше книжкам верь…

– Это так называемая метамфора, – быстро вмешался Ринсвинд. – Сам подумай, ну кто будет читать о войне, которая ведется из-за… из-за довольно приятной особы, умеренно привлекательной при хорошем освещении? А?

Эрик чуть не плакал.

– Но там говорилось, что ее лицо отправило в путь тысячу кораблей…

– Еще одна метамфора, – сказал Ринсвинд.

– То есть враки, – объяснил добрый сержант.

– Классикам нельзя верить, – добавил Ринсвинд. – Голые факты их не интересуют. Классики – это торговцы легендами.

Виндринссей тем временем пытался убедить Элинор.

– Ну хорошо, хорошо, – наконец развел руками он. – Если тебе так уж приперло, оставайся здесь. Мне-то какое дело? Ребята, собирайтесь, уходим. Рядовой Ахейос, ты чем там занимаешься?

– Изображаю лошадь, сэр, – откликнулся солдат.

– Он господин Бяка, – пояснил малыш, на голове которого красовался шлем рядового Ахейоса.

– Ну что ж, когда закончишь изображать лошадь, отыщи нам масляную лампу. Я все колени отбил в этом тоннеле.

Над Цортом ревело пламя. Небо затянули багровые облака.

Ринсвинд и Эрик наблюдали за происходящим с расположенной возле пляжа скалы.

– И вовсе эти башни не бесконечные, – заметил Эрик через какое-то время. – Я прекрасно вижу, где они заканчиваются.

– Наверное, они имели в виду не тот конец, – предположил Ринсвинд и покраснел. Еще одна раскаленная докрасна башня рухнула в развалины города. – Но ты меня не слушай.

Они снова замолкли и уставились на пожар.

– Забавно получилось, – сказал Эрик. – И угораздило ж тебя споткнуться о Сундук, уронить лампу, а она как вспыхнет…

– Да, – коротко отозвался Ринсвинд.

– История всегда найдет способ свершиться по-своему.

– Да.

– Однако это было здорово – то, как твой Сундук всех спас.

– Да.

– Малыши так обрадовались, когда им предложили прокатиться на нем.

– Да.

– В общем, все счастливы.

Во всяком случае, похоже, враждующие стороны действительно были счастливы. Правда, никто не потрудился узнать мнение штатских, но их взгляды на военные действия всегда были крайне радикальны. А среди военных, по крайней мере военных определенного ранга, в большом количестве наблюдались похлопывание по спинам, рассказывание анекдотов и оживленный обмен щитами. Все сходились на том, что война удалась на славу, сами подумайте: громадные флотилии кораблей, долгая осада, деревянные кони и в заключение грандиозный пожар. Чертовски удачная война. Звуки довольного пения разносились по темному, как вино, морю.

– Вы слышите? – фыркнул Виндринссей, выныривая из мрака, что окружал вытащенные на берег эфебские корабли. – Помяните мои слова, вот-вот все пятнадцать хоров затянут что-нибудь про центуриона, плывущего по реке. Сборище идиотов, у которых мозги в портупеях. – Он уселся на камень и с чувством изрек: – Козлы.

– Слушай, а как Элинор объяснит все происшедшее своему дружку? – спросил Эрик.

– Как-нибудь объяснит, – откликнулся Виндринссей. – Обычно женщинам это удается.

– Но она ведь вышла замуж. И у нее куча детей, – настаивал Эрик.

Виндринссей пожал плечами.

– Это был миг безумной страсти. – Он бросил на Ринсвинда проницательный взгляд. – Эй, демон, можно перекинуться с тобой словечком где-нибудь в спокойном месте?

Виндринссей встал и повел волшебника к кораблям, тяжело ступая по мокрому песку. Виндринссея явно что-то тяготило.

– Сегодня вечером, с отливом, я отплываю домой, – сообщил он. – Война кончилась, какой смысл продолжать болтаться здесь?

– Хорошая мысль.

– Ненавижу морские путешествия! – признался Виндринссей, пиная ногой ближайший корабль. – И всех этих идиотов, которые расхаживают вокруг и вопят: тяни то, опускай се, застопори это. А еще я страдаю от морской болезни.

– Понимаю. Примерно так же я отношусь к высоте, – сочувственно отозвался Ринсвинд.

Виндринссей снова пнул корабль, по-видимому пытаясь разрешить какую-то серьезную эмоциональную проблему.

– Дело вот в чем… – с несчастным видом продолжил он. – Ты случайно не знаешь, удастся ли мне добраться домой, а?

– Что?

– Тут всего несколько сотен миль, совсем рядом, правда? – настаивал Виндринссей, излучая беспокойство, словно оживший маяк.

– Гм…

Ринсвинд посмотрел Виндринссею в лицо. «Десять лет… – подумал он. – И всякие жуткие приключения с крылатыми какихтам и морскими чудовищами. С другой стороны, много ли будет толку, если он все узнает?»

– Можешь не сомневаться, домой ты вернешься, – наконец кивнул он. – По сути, ты этим и прославился. О том, как ты добирался домой, потом сложили настоящие легенды.

– Пуф! – Виндринссей прислонился к корпусу корабля, снял с себя шлем и вытер лоб. – Честно признаюсь, ты снял с моей души тяжкий груз. Я боялся, что боги затаили на меня обиду.

Ринсвинд промолчал.

– Их злит, когда люди берут и выдумывают всякие штуковины типа деревянных коней и тоннелей, – пояснил Виндринссей. – Понимаешь, боги – ярые приверженцы традиций. Они предпочитают, чтобы люди просто рубили друг друга в капусту. А я лишь хотел показать людям, что желаемого результата можно добиться куда более простым способом. Я думал, может, они чуть умнее станут…

Где-то дальше вдоль побережья раздавались крепкие мужские голоса, громко распевающие:

– …По реке плывет центурион из крепости Гелиоделифилодельфибоскроментуево…

– Но это не помогло, – сказал Ринсвинд.

– Однако я хотя бы попытался, да?

– Да.

Виндринссей похлопал его по спине.

– Выше нос. Хуже уже не будет, правда?

Они зашли в воду, где среди темных волн стоял на якоре корабль Виндринссея. Полководец, провожаемый взглядом Ринсвинда, подплыл к деревянной лесенке и поднялся на борт. Через какое-то время корабль поднял весла – или опустил весла, или как там это называется, когда их просовывают в дырки в бортах, – и медленно вышел в гавань.

Над водой разнеслись голоса:

– Направь вот этот конец корабля, да, да, вот этот, который острый, вон в ту сторону, сержант.

– Слушаюсь, сэр!

– Ине ори. Я тебе что, приказывал орать? И почему вы так любите драть глотки? Ладно, ты тут распоряжайся, а я пойду прилягу.

Ринсвинд побрел по берегу обратно.

– Беда в том, – рассуждал он, – что все мы испытываем надежды, говорим, что хуже не будет, а нет «хуже» и «лучше», есть только «сейчас». И все идет как идет. Но что толку говорить ему об этом? У него скоро и так будет забот полон рот.

Эрик, вдруг оказавшийся за спиной у Ринсвинда, шмыгнул носом и заметил:

– Это была самая грустная речь, что я когда-либо слышал.

А эфебская и цортская армии продолжали горланить вокруг своих праздничных костров.

– …Вышел Ахилл на крыльцо…

– Ну и ладно… – сказал Ринсвинд. – Пошли домой.

– Кстати, ты не обращал внимание на забавное сходство между вами? Вы с ним очень похожи, – промолвил Эрик, когда они зашагали дальше по песку.

– Что ты имеешь в виду?

– Переставь местами слоги в Виндринссее – получишь Ринсвинд. Кстати, в переводе с какого-то ныне мертвого языка это имя означает «Поднимающий Ветры».

Ринсвинд удивленно воззрился на юношу.

– Он что, мой предок?

– Кто знает, – откликнулся Эрик.

– Ого. Но имечко так себе, я бы предпочел, чтобы ты его больше не переводил. – Ринсвинд тщательно обдумал сообщенные Эриком факты. – Что ж, жаль, я не знал этого раньше. Иначе бы строго-настрого запретил этому Виндринссею вступать в брак. Не говоря уже о том, чтобы посещать Анк-Морпорк.

– Анк-Морпорк, наверное, еще и не построили…

Ринсвинд попробовал щелкнуть пальцами.

Все опять завертелось.

Астфгл откинулся на спинку кресла. Интересно, что за приключения ожидают этого Виндринссея?

Дело в том, что боги и демоны живут вне времени и для них все происходит одновременно. Разумеется, это должно бы означать, что они знают обо всем, что произойдет, поскольку оно в некотором роде… уже произошло. На самом же деле они этого не знают. Реальность очень велика, и в ней происходит много всякого интересного, так что пытаться ухватить все факты разом – это все равно что пользоваться очень большим видеомагнитофоном, у которого нет кнопки «стоп» или счетчика ленты. Проще подождать и посмотреть, что будет.

В один прекрасный день он, Астфгл, обязательно вернется к истории Виндринссея.

Тогда как здесь и сейчас (насколько это возможно – использовать данные слова в области, расположенной вне пространства и времени) дела шли не лучшим образом. Эрик оказался более симпатичным, чем это было приемлемо. А еще он, похоже, изменил ход истории, хотя этого просто не могло быть; единственное, что можно сделать с ходом истории, – это его облегчить.

В общем, необходимо было предпринять какие-то кардинальные меры. Сотворить что-нибудь по-настоящему душераздирающее.

Правитель всея преисподней вдруг осознал, что дергает себя за усы.

Основная проблема со щелканьем пальцами заключается в том, что никогда не знаешь, к чему это приведет…

Вокруг Ринсвинда царила абсолютная чернота. Это было не просто отсутствие света. Это была темнота, которая наотрез отрицала саму возможность, что свет когда-либо существовал.

Его ноги безвольно болтались. Похоже, он плавал в воздухе. И не хватало чего-то еще. Он никак не мог понять, чего именно.

– Эй, Эрик, ты тут? – осмелился окликнуть он.

Звонкий голос, раздавшийся где-то поблизости от него, ответил:

– Да. А ты, демон, тут?

– Д-да-а.

– Где мы? Мы падаем?

– Вряд ли, – возразил Ринсвинд, у которого был опыт в подобных вещах. – У нас в ушах не свистит ветер. Когда падаешь, в твоих ушах обязательно свистит ветер. Кроме того, перед глазами у тебя проносится вся твоя жизнь, а я пока что ничего знакомого не увидел.

– Ринсвинд?

– Да?

– Знаешь, я вот говорю с тобой, открываю рот, а никаких звуков не доносится…

– Ерунда, как такое может…

Ринсвинд вдруг замолчал. Он говорил – и вместе с тем не говорил. Окружающий мир не слышал его. Но он же как-то общается с Эриком. Наверное, словам просто надоело использовать в качестве проводника эти ненадежные уши… Куда проще иметь дело напрямую с мозгом.

– Возможно, это какая-то магия или что-то в том же духе, – предположил он. – Здесь нет воздуха. Поэтому и звука нет. Малюсенькие частички воздуха вроде как стукаются друг о друга, наподобие игральных шариков. Так и рождается звук.

– Да ну? Обалдеть.

– В общем, нас окружает абсолютная пустота, – продолжал Ринсвинд. – Совершенное ничто. – Он немножко замялся, а потом сказал: – Для этого даже имеется какое-то специальное слово. Оно обозначает то, что ты получаешь, после того как ничего не осталось.

– Ага, знаю. Ты имеешь в виду счет в трактире, – догадался Эрик.

Какое-то время Ринсвинд обдумывал эту мысль. Вроде бы подходит.

– Согласен, – наконец кивнул он. – Счет. В нем-то мы и оказались. Мы в абсолютном счете. В полном, совершенном, глубоком счете.

Астфгл сходил с ума от ярости. В его распоряжении были заклинания, которые могли найти кого угодно где угодно и когда угодно, но этих людишек не былонигде и никогда. Только что он видел, как они идут по пляжу, и вдруг…

Оставались только два места, где он еще не искал.

К счастью, сначала он выбрал не то.

– Хоть бы звездочки были… – сказал Эрик.

– Во всем этом есть что-то очень странное, – заметил Ринсвинд. – В смысле, ты холод чувствуешь?

– Нет.

– Ну а тепло?

– Нет. На самом деле я почти ничего не чувствую.

– Нет ни тепла, ни холода, ни света, ни жары, ни воздуха, – подытожил Ринсвинд. – Только счет. И как давно мы здесь болтаемся?

– Не знаю. Такое впечатление, что целую вечность, но…

– Вот-вот. По-моему, времени тут тоже нет. В смысле, нормального времени. А не такого, которое отмечают люди по ходу дела.

– Ну и ну, не ожидал встретить здесь кого-либо еще, – послышался чей-то голос рядом с ухом Ринсвинда.

Этот голос отдавал театральностью, таким голосом очень хорошо… скажем, ныть, но, по крайней мере, в нем не было и следа угрозы. Ринсвинд развернулся.

Перед ним в позе «лотоса» сидел какой-то человечек с крысиным лицом. Он с подозрением рассматривал Ринсвинда. За ухом человечка торчал карандаш.

– Э-э. Привет, – поздоровался Ринсвинд. – Ты упомянул про «здесь». А гдеименно находится это самое «здесь»?

– Нигде. В том-то все и дело.

– Что, совсем нигде?

– Пока – да.

– Прекрасно, – вмешался Эрик. – А когда оно станетгде-нибудь?

– Трудно сказать, – ответил человечек. – Глядя на вас двоих и принимая во внимание всякие разные штуки, скорость метаболизма и все такое прочее, я бы предположил, что это место станет «где-нибудь», ну, плюс-минус примерно через пятьсот секунд. – Человечек начал разворачивать лежащий у него на коленях пакет. – Бутербродика не хотите? Пока ждем?

– Что? Неужели я…

В этот момент желудок Ринсвинда, который чувствовал, что если он позволит мозгу и дальше контролировать ситуацию, то рискует потерять инициативу, встрял в разговор и заставил Ринсвинда спросить:

– А с чем?

– А с чем бы ты хотел?

– Извини, не понял?

– Не крути. Просто скажи, какой бутерброд ты хочешь.

– О-о? – Ринсвинд уставился на человечка во все глаза. – Ну, что ж, если у тебя есть бутерброд с яйцом и кресс-салатом…

– Да будет яйцо и кресс-салат, типа того! – Человечек сунул руку в пакет и протянул Ринсвинду белый треугольник.

– Обалдеть! – воскликнул Ринсвинд. – Какое совпадение!

– Теперь все может начаться в любую минуту, – сообщил человечек. – Вон… не то чтобы они уже разобрались с направлениями, о нет, только не они… в общем, вон там все произойдет.

– Единственное, что я вижу, – это темнота, – пожаловался Эрик.

– Не-ка, ее ты тоже не видишь, – торжествующе возразил человечек. – Ты видишь только то, что бываетперед тем, как установится темнота, типа того. – Он бросил на еще-не-темноту нехороший взгляд. – Ну, давай. Чего мы ждем-то?

– Да, чего? – спросил Ринсвинд.

– Всего.

– Чего всего? – не унимался Ринсвинд.

– Всего. Не всего чего-то. Вообще всего.

Астфгл обвел взглядом клубящиеся облака газа. По крайней мере, он очутился там, где надо. Мимо конца вселенной трудно промахнуться.

Последние несколько угольков мигнули и погасли. Пространство и время внезапно столкнулись – и схлопнулись.

Астфгл кашлянул. В двадцати миллионах световых лет от своего дома чувствуешь себя ужасно одиноко.

– Здесь есть кто-нибудь? – спросил он.

– ДА.

Голос прозвучал совсем рядом с его ухом. Даже правитель демонов может вздрогнуть.

– В смысле, не считая тебя, – поправился Астфгл. – Ты кого-нибудь тут видел?

– ДА.

– Кого?

– ВСЕХ.

Астфгл вздохнул.

– Хорошо, выразимся точнее. В последнее время тут никто не объявлялся?

– НЕТ, ЗДЕСЬ ТЕПЕРЬ ОЧЕНЬ ТИХО, – ответил Смерть.

– Проклятье!

– ТЫ КОГО-ТО ИЩЕШЬ?

– Я думал, здесь может появиться некий тип по имени Ринсвинд, но… – начал Астфгл.