Четыре в одном. Лирика, пародии, байки Лопатино, Жы-Зо-Па

Бог затем создал скворечник, чтоб скопить на пропитанье.

Подселяя квартирантов, укрывать крутой доход.

И плевать в отверстье «вечность» с фортеля́ми мирозданья…

У кого судьба константа, тот смеётся да поёт.

заговор

Это заговор, матушка, заговор.

Чует сердце моё – беда.

Я со слугами-бедолагами

дюже лютой была всегда.

Вы же с батюшкой вечно правые,

что ни скажешь – в ответ смешки.

Заставляли лечиться травами.

В результате: всю ночь: горшки.

Это заговор, матушка, заговор

(будто выстрелы – хруст фаланг),

опьянённые, с кольями, флагами

крепостные пошли ва-банк.

Я не знаю, чем это кончится,

но огонь вызывает страх.

Отражаясь, безумство корчится

на церковных колоколах…

царское-1

Повелеваю: завтра ровно в шесть

без оправданий, типа я болею,

собраться у трибуны мавзолея.

Раскрывши рты, внимать благую весть:

пополнить государственную рать

всем старикам и людям помоложе,

внести в казну страны кто сколько может

и батюшку царя благословлять.

Стихи, кино и песни – под запрет.

Запрет на мысли, собственное мненье.

Кто не согласен – тем в страну оленью

дадут невозвращенческий билет.

На среду переносится четверг,

по пятницам открытый день в остроге.

Еженедельно – розги и налоги.

В субботу – казни, танцы, фейерверк…

царское-2

Вот вы всё говорите – «царь да царь»…

Считаете, что нам, царям, комфортно?

Потеют ноги в кожаных ботфортах,

ступающих по золоту крыльца.

На нём расселась ближняя родня,

а с краешку пристроился сапожник.

Тут, как в считалке, всё довольно сложно:

без парочки обиженных – ни дня.

Тот, кто выходит вон под мерный счёт,

в кого свой хладный перст укажет жребий —

к заутренней казнён. Его на небе

к другим аморфным жителям влечёт.

А мне в который раз корить судьбу,

оплакивать считалочное горе.

Но царь всегда спокоен априори.

Так велено. Положено. Табу.

Одно и то же. Что сейчас, что встарь.

Проклятье на династии – не редкость.

Крыльцо, по сути – русская рулетка.

А вы всё говорите «царь да царь»…

хозяин

Ах, ты ж, милое создание:

ручки, ножки, огуречик.

Я сама тебя слепила,

и по полной огребать

предстоит как наказание.

Так забавен человечек

из прессованных опилок…

Он – хозяин. Я – раба.

о графоманах

Живьём брать демонов! Вязать спиной к спине.

На них мы сплавимся в прекрасное далёко.

Кто не согласен, так на голову кулёк им.

И пусть плывут, собой довольные вполне.

Мы неспроста из графоманов строим плот —

давно Сергеич на лотках страны распродан.

Вот так, глядишь, однажды новая порода

на смену стаду быдлогопому придёт…

Но всё смывается вселенскою водой:

все наши битвы, строфы, рифмы канут в лету.

Придут на смену гениальные поэты.

Сочтут стихи, что мы писали, ерундой…

лев

Повелеваю. Милую. Казню.

Воспринимаю жизнь, как мне удобно.

Передо мной в поклонах всяк изогнут.

Могу пресечь и драку, и резню.

Я царь зверей! И всё мне нипочём.

Я не боюсь ни коршуна, ни кобры…

Но дрессировщик зажигает обруч,

Кричит «парад алле!»

И бьёт бичём.

ворчливо-собачье

А слабó отряхнуться, да так чтоб грязь

веером смачно легла на обои?

И хозяйка по морде ботинком – хрясь!

(дура, зацикленная на побоях).

А сумел бы ты, выкрутившись винтом,

гонять блоху по костлявому заду?

Умудряясь при этом вращать хвостом,

а задней ногой выбивать ламбаду.

А тащить хозяина на поводке,

пьянющего вусмерть с японской кухни?

Лакал бы мерзавец одно лишь саке —

так он умудряется водки ухнуть.

Собачья обыденность – это не вальс,

и не фунт изюма – пятак на сдачу…

Но жизнь отдам за любого из вас.

Тем более, если хозяйка плачет.

справа…

Терпенье и труд не всегда, не всё перетрут,

если весёлых шутов выгоняют взашей.

По правую руку кривляется мудрый шут,

по левую: пляшут министры ещё смешней.

Не проще ль углы расписать, чем дома ломать?

Подсунуть баллончик для граффити королю.

По правую руку – наивность и блеск ума,

по левую – слуги. Я с ними в строю стою.

Однажды дороги скатает в рулон дурак.

Закинув на горб, усмехнётся: «Прощай, страна».

Слева исчезнут улыбки и красный колпак.

А справа давно кто-то вымолвил: «всем хана»…

невелика разница

Кто вертлявей на танцболе —

догадаться мудрено.

От придурков нет отбоя,

дураков везде полно.

Бродит в тёмных переулках

зачинатель всяких драк.

Что возьмёшь с него, придурка,

если рядом есть дурак?

Тот, второй, покруче будет.

В смысле, явно подурней.

Набирает воздух грудью,

чтобы выдуть из дверей.

Моет в луже отраженье,

носит воду в решете.

От его косой сажени

тают бабы… Да не те.

Слабый пол ему до фени,

в смысле – рыхлый ламинат.

До семнадцати мгновений

он считал сто раз подряд,

а потом устал и вышел

через форточку в окно.

У него там друг на крыше

и других друзей полно.

Дурень галок разгоняет,

а придурок – тут как тут…

Спутав ролики с ролями,

вместе по́ миру идут.

божьей коровке

Ты к Богу приближена.

Я от него далеко…

Ты посредницей мечешься между землёю и небом.

Попроси для меня у Всевышнего корочку хлеба,

а вместо вина – «Арманьяк» и коробку «Клико».

И если представился случай от пуза пожрать

(заштопать едою дыру в продовольственной бреши),

то мне наплевать, что враги и завистники брешут:

беру карандаш, заполняю для Бога тетрадь:

«Пирожные, фрукты, креветки, белужья икра,

копчёные угри, паштет, сервелат, заливное,

восточные лакомства, чтоб захлебнуться слюною.

Шафран, профитроли, дер-блю, бланманже, фуа-гра.

Украинский борщ, мацарелла, кавказский шашлык,

бифштекс из акулы, орехи, ризотто с грибами,

куриный рулет, пармезан, трюфеля, салангани,

ванильный клафутти, омары, эклер и балык»…

Она улетела.

Зачем ей капризы людей?

А я сухари чередую с овсяным печеньем.

Пакетным супам отдавая своё предпочтенье,

четырнадцать лет ожидаю от Бога вестей…

март

Женщин понять тяжело, хоть убей.

В шальной череде забот

кошка гуляет сама по себе…

Всегда подневолен кот.

С утра до отбоя весь день у плиты

он плачет, шинкуя лук.

Помыслы ясны и мысли чисты.

Как есть – золотой супруг.

Вся жизнь у неё – череда перемен.

Он – вымотанный в умат.

Но всё изменяется в тот момент,

когда

наступает

март.

похмельное

А наутро – огуречный рассол

всё расставит по законным местам.

Сходу ла́ссо, а привычней – лассо́

я накину на прогнивший «Ниссан».

Километры намотаю на вал,

от изжоги буду грызть Маолокс.

Но зависимость, увы, не нова —

алкоголем озадачился мозг…

клоунское

Порхать приятно в действии простом,

шныряя с беззаботностью по веткам,

рассматривая нимбы над поэтом

в нелепом сочетании с хвостом.

Не морщится прирученный Пегас

от грубо-фамильярного «лошадка»,

умильно ржёт на конкурсных площадках,

сближая перессорившихся нас.

Ржут клоуны в повозке кочевой:

«А стоит ли чураться представлений?

Нам, скованным апатией и ленью

осталось жить всего-то ничего…»

санкциями старец пугал…

Санкциями старец пугал:

«Яблоки отметил Минздрав».

Только я не очень строга,

даже если боженька прав.

В правом ухе – нудный галдёж,

в левом – искусительный шип.

Дьявол шепчет: «Вынь да положь»,

Бог: «Не оторвись от души.

Первая в Эдеме жена,

значит первый крест – на тебе.

Значит и плоды пожинать

будет суждено по судьбе.

Девонька, блажи-не блажи,

но теперь живи, не робей.

Полозы, гадюки, ужи —

вот и всё, что светит тебе.

Змей подарит пряник да плеть,

душу разорвёт на куски…

Будет в непогоду болеть

полость подреберной тоски».

о деревне Подонково…

Лист календарный – не карта таро,

судьба – не пятак на сдачу.

В нашем Подонково мало дворов,

каждый по своему значим.

Бедных подонковцев косит недуг.

Им счастье одно: напиться.

Даже зерно из протянутых рук

клевать перестали птицы.

Сгорел урожай и повымер скот,

а вслед за скотиной – люди…

– «Такая байда – високосный год».

– «А чё горевать-то? Будя»…

Снегом на головы – тысячи бед

с младых ноготков, с пелёнок.

Допустим, живёт правдоруб-поэт:

с рожденья уже подонок.

пустота

Сорвётся бабочка в пике,

и междурамную неволю

ей насекомый Бог замолит,

отправив душу налегке.

Высь недоступна и проста,

я незаметен тем, кто снизу.

Шаг по старинному карнизу…

Взлетел. В итоге – пустота.

встретились на сайте двое бешеных

По весне бурлили воды вешние,

март сосульки высморкал в платок.

Встретились в подъезде двое бешеных,

бешенство поставив на поток.

Встретились в подъезде двое бешеных:

– «С кисточкою наше вам!»

– «Шолом!»

У одной вся задница в проплешинах

от сидений частых за столом.

У другого скрытые за линзами

мальчики кровавые в глазах…

Под знамёна клоунские призваны,

кем-то возвеличены в правах.

Два убого-странных одиночества,

для которых бешенство – венец,

пальцы истирают за́ ночь дочиста,

ручку изнасиловав вконец.

Время жизни бешеным отвешено

не сказать, что много. Но живут…

Встретились в подъезде двое бешеных,

бешенство поставив во главу.

Типа пародии

демографический казус

Жена прошу, рожай скорей детей.

Прости, что не бываю часто дома,

Характер мой в работе неуёмный,

Не плач, детей качая, – веселей…

Чужая, что же, я тебе – никто

Ни здесь, ни на какой другой планете,

Ты не росла умом, взрослели дети,

Какая ты сейчас – мне всё равно…

(авт. Натуля Харитонова)

Он ускользает с ловкостью ужа,

а напоследок мне даёт советы

и хитро улыбается при этом:

«Ты не скучай тут без меня. Давай, рожай.

Не церемонься с выбором отцов —

важнее демография в райцентре.

Здоровый плод, беременность, плацента…

Чтоб не случилось – сохраняй лицо».

И продолжает, мелко задрожав:

«Я подневольный раб командировок,

по части детоделанья неловок…

Придётся без меня тебе рожать.

Ты для меня давно уже никто.

Была дурёхой – дурой и осталась.

Твои обеды я глушил фесталом.

Вся жизнь с тобой – сплошное шапито.

спозанье истины

Со мной спознаться в неге не обуза.

Костёр вскормить не угли ворошить!

Меня переполняющее буйство

Тебя подхватит, чтоб приворожить.

(авт. Двойная Радуга)

Все знают: для мужчин я не обуза.

Спознали эту истину сполна.

Кто маслица подкинет, кто – огузок.

Ты ж расчитался бочкою вина.

И на душисто-пряном сеновале,

от раза к разу делаясь мудрей,

мы до утра с тобою спознавались,

распугивая спящих голубей…

Ну, хватит. Одевайся и обуйся.

Ишь, как старался… Аж мозоль натёр.

А я, утешив собственное буйство,

отправлюсь грудью вскармливать костёр.

доброта

Не слушай ближнего в пол-уха,

будь со-участлив, дорогой.

Не хлопни – в раздраженье – муху,

не пни – без дела – гриб ногой.

(авт. Светлана Груздева)

Когда с утра встаёшь с кровати

и шаришь тапочки ногой,

увидев мух навозных, мать их,

сдержись – не хлопни, дорогой.

Запомни правило другое

(нет, я нисколько не пьяна):

не пни без дела гриб ногою.

По делу ежели – пинай.

Будь соучастлив к выпивохе,

омой в тазу его стопы.

Не говори, что всё, мол, похуй,

пол-уха шире растопырь.

Погладь личинку на ладошке,

не смей клопу кричать «ату!»…

И снизойдёт тебе на бо`шку

господний чмок за доброту

курам на́ смех

Надо Родиной гордиться, знает это даже птица…

(авт. Владимир Алиханов)

Если курица – не птица, значит клушке не гордиться,

восседая на насесте, достижением страны.

Вот петух – другое дело. И оратор он умелый.

Шпоры кре́пки, клюв на месте, кумачовые штаны.

День-деньской тиранит уши: «Мир насилья мы разрушим.

Наш помёт – российским фермам, ножкам Буша скажем «вон!»

Птичий двор ему внимает, гузки к небу поднимая.

Каждый чувствует, наверно, погружение в бульон.

Победить нельзя державу, где и курица, пожалуй,

перед тем, как скушать просо, крикнет «Путину ура!»

Независимость отметит, правда, в киевской котлете,

а хозяин всех по росту заморозит до утра…

однозвучно гремит колокольчик

…Обозвали мошенником, даже

обещали в психушку меня

отвезти… Что на это ты скажешь,

колокольчиком грусти звеня?..

(авт. Сергей Сорокас)

Потому колоколец печален,

что бубенчики прошлой зимой

отморозил по пьянке случайно…

И с тех пор я мужик никакой.

Стала жизнь моя – полная лажа.

Эх, не брать больше девок в полон.

И бухгалтерша Людка не скажет:

«А Вован-то у нас – мудозвон».

люби, бля!

…Люби меня за немудрящие

Еду, победу и беду…

…За руку, что махала поезду…

…За козьи ножки с папиросами,

За сходство «я люблю» и «бля»…

(авт. Веник Каменский)

В «люблю» и «бля» не много схожести.

Точнее, нету ни фига.

Татуировкою на кожу мне

легли колымские снега.

Чего тут только ни намешано:

победы, беды и бабло.

Люби, покуда я не в бешенстве…

За опозданья и облом.

За молоток, что утром врезала

по пальцу, выкрикнув «подсунь».

И за еду, которой брезговал,

за ковыряние в носу.

Люби за то, что папиросами

я задымила будуар.

За бигуди, за то, что бо́сая

крадусь ночами в мини-бар.

Люби за руку, что махала ей.

И ногу тоже не обидь.

За лобызания с нахалами

люби меня, родной… Люби.

Пушкин отвечает Римской

Вот как Галина Римская обращается к А. С. Пушкину:

И пламенеющей душою

Могу реальность сотворить,

Стихами жить, их есть и пить,

И кто мне нужен – здесь, со мною.

Благоговею, мой поэт,

Тебе поведала секрет.

(авт. Галина Римская)

Вам графоманство душу режет

физиологии подстать.

Стихи решила пить и жрать?

Но срать, увы, придётся тем же.

Секрет твой – полная фигня.

О, как задрала ты меня!

отполированное мужское хозяйство

Оно нe выпaдaeт просто тaк

Оно порой шлифуeтся годaми,

A зaсвeркaeт, то смотри: пятaк!

Нe зaтоптaть чужими сaпогaми…

(авт. Виктор Ергин)

Для мужиков ширинка – не пустяк:

достоинство внутри надёжно скрыто.

Оно не выпадает просто так,

как просо из дырявого корыта.

Ему цена в базарный день – пятак,

когда мужчина выпив, бесконтролен.

Но утром снова с чистого листа:

логин, пароль и марш по сайту троллем!

дорожная история с элементами садо-мазо…

К столбу припёрт и девушкой зачмокан…

(авт. Владимир Алиханов)

Страшнее фильмов Альфреда Хичкока

командировка в Томск… Мне не забыть,

как был до полусмерти я зачмокан

и брошен на обочину судьбы.

И ладно б кем – путаною на трассе.

В новинку садо-мазо для меня.

Сказал, ремень увидев: «Ни фига се!»,

но поздно было что-нибудь менять.

Столб телеграфный стал столбом позора.

Урок мне, дуралею, неспроста…

Обратно ехал медленно, под сорок,

почёсывая шишки от хлыста.

триллер для детей в исполнении Марины Гербер

В депо был угнан паровозик

И первый снег замел следы,

В окне торчащий Денькин носик,

А рядом вьется деда дым.

(авт. Марина Гербер)

Беда подкралась тёмной ночью:

две тени юркнули в депо.

Луна, тревогу напророчив,

нависла зубчатым серпом.

Один преступник был не молод,

имел пять ходок за спиной,

под синью множества наколок —

характер мерзко-шебутной.

Он совратил внучка на дело:

угнать махину в тыщу тонн.

С ангара сбив замок умело

был так всецело увлечён

процессом кражи, что случайно

рукой коснулся проводов.

И не успев пожать плечами:

за две секунды был готов…

И нахрен сдался паровозик?

Кому листва, кому плоды:

«в окне торчащий Денькин носик,

а рядом вьется деда дым».

внутриутробное

О чём ты? Ни о чём?! Едва ли…

Все грозы и мечты – прости —

перед моими пронеслись глазами:

не под ресницами, а теми, что внутри.

(авт. Ольга Юрьевецкая)

О чём твержу? Да ни о чём! Пишу ли,

иль извожу бумагу на клозет:

читателям выкладываю дулю.

Точнее – поэтический презент.

Глаза в желудке – это плод мутаций,

а нос в прямой кишке – не комильфо.

Боюсь, однажды может оказаться:

закупорю ушами свой проход…

Несведущего вытошнит на «клаву»,

но я считаю: вовсе не плохи,

увидеть свет имеющие право,

мои внутриутробные стихи.

наверное, поэты

Мы от рождения, наверное, поэты —

У каждого заложен этот ген…

Но образно сказать про то, про это,

Одним мешает бублик, другим – хрен.

(авт. Вольт Яковлев)

«любовь» и «кровь» несчастной поэтессы —

веригами на худеньких плечах.

Поглощена мыслительным процессом,

расчёсывая бублик по ночам.

Весь интернет прояндексив, прогуглив,

устав от мук и проревев сполна,

убеждена, что этот чёртов бублик

для женщины – незримая стена.

Повывелись некрасовы и феты,

для нынешних мужчин стихи – табу.

Пытаясь из говна слепить конфету,

бездумно тычут в кнопки наобум.

Не тяга к рифмам вызывает жажду,

а пушкинские гены в ДНК

ломают жизнь тупоголовых граждан.

Дают приток на сайты Кравчука.

кто-то внутри…

Кто-то живёт внутри, и вот он – бухает!

Кто-то еще сочиняет стихи. Внутри.

Где-то, конечно, сидит и пушистый зая,

где-то внутри, ну, точно же, он сидит!

(авт. Docking The Mad Dog)

Того, кто во мне поселился, похоже, знаю

по длинным ушам, что торчат у меня изо рта.

Тот, с кем вчера мы бухали – пушистый зая.

Объяснять ему смысл бытия – что помои глотать.

Этот пройдоха пробрался довольно ловко.

Всё б ничего, но тревожит один нюанс:

когда он морковкою чавкает без остановки —

рушится мой щелочной и кислотный баланс.

Заяц-то, ладно. С ним справиться много проще,

нежели с тем, кто стихи сочиняет внутри.

Кто круглосуточно рифмами душу полощет,

меня вынуждая сосать валидол и цитрин.

Чую нутром, что и заю поэт раздражает.

Особенно в пик обострения – ранней весной.

Носится по пищеводу в несвежей пижаме

и соглашается в целом и малом со мной…

Полдень. Жара. Раздвигая проход, вылезают,

ворча и беззубо ругаясь, на божий свет —

вечно нетрезвый, грызущий морковку, зая.

Следом за ним – обрыдавшийся недопоэт.

с кем останется она?

За моей спиной Россия…

За моей спиной страна…

Если я не буду сильной…

С кем останется она?..

(авт. Вита Савицкая)

Как подумаю порою,

с кем останется страна,

если вдруг на астероид

зашвырнёт меня глонасс —

моментально дрожь по телу,

в сердце – острые ножи.

Ведь в моём лице потерю

людям сложно пережить.

Кто рванёт с визгливым криком

стихотворную чеку?

Кто ещё споёт безлико

панегирик дураку?

Если хвост поджав трусливо,

из России сдристну на

аппенины и мальдивы,

с кем останется страна?..

На мильон могу поспорить:

как помру – накроет ночь.

Россиянам это горе

и во век не превозмочь.

и где их только ни встретишь…

Плеснулась средь глазастых лилий щучка.

Со свистом утка села в камыши,

Дала совет: «Бери, подруга, ручку,

И что-нибудь хорошее пиши!»

В дымке костра, в пекущейся картошке,

В призывном дивном запахе ухи

И даже в туче мелкой, нудной мошки

Порою летней водятся стихи!

(авт. Надежда Князева 3)

В коровьей, незатейливой лепёшке,

что вляпаюсь в отсутствии бахил,

в таёжном гнусе, в мерзкой мандавошке

встречаются бездарные стихи.

Куда господь их только не забросит,

но рамки неспроста ужесточил.

К примеру, над террасами в Форосе

они примкнули к стае саранчи.

Гудит башка, шумит листва, камыш ли,

витают мысли в запахе ухи…

Но если бы не утка, хрен бы вышли

из-под пера достойные стихи.

разумное, орнитологическое…

Знаю сам, что я бедовый

Зря волнуетесь стрижи…

(авт. Валерий Север-Чинёный)

Проболтался дятел птицам:

выдал тайну обо мне.

И теперь стрижам не спится,

всё судачат в тишине:

«Вы слыхали? Он бедовый», —

крик несётся по лесам.

Беспокойство в птичьем доме,

филин вырвал волоса́.

Разгалделись птицы: «Чё, на?

Кто на Север полетит?

там живёт недочинённый,

недокрученный пиит».

стенания о бескрылье

…не по правилам слушала милая девочка Машу

у которой давно за спиной ничего не растёт…

(авт. Елена Амосова)

Маша горько вздохнула и Лена услышала шёпот:

«У меня не растёт за спиной по одной из причин:

или делаю, милая Леночка, всё через жопу,

или бывший супруг репутацию мне подмочил,

разболтав по селу, что измерив линейкой лопатки,

я по-знахарски в спину втираю яичный желток…»

И заплакала Маша от неразрешимой загадки,

но возник тот же час по крылатым проблемам знаток.

Стетоскоп наложил на упругие перси Марии.

Та сама без стесненья разделась пред ним догола…

Проворчал эскулап: «Мужики-то не зря говорили —

«волосатостью ног компенсировать крылья смогла».

трансформация влюблённого мужчины

Я хочу быть полоской на кофточке,

Извиваясь, бегущей на грудь. Я хочу быть бюстгальтерной косточкой

Иль застежкой, хотя б чем-нибудь!..

И чулочком ажурным на ножке

Да туфлею на узкой ступне.

Ну, хоть чем-нибудь, хоть немножко,

Только чтобы поближе к тебе!!!

(авт. Владимир Иванов)

Мне со страшною силой приспичило