Сердце Ледяного Клана. Том 1: Искра во Тьме

Его ритм был неистовым, яростным, но в нём не было злобы. Была лишь всепоглощающая страсть, желание ощущать, владеть, сливаться. Он прижимал меня к стене, его губы снова нашли мои, его язык танцевал с моим, его зубы слегка кусали мою нижнюю губу.

Потом он оторвался от стены, не выходя из меня, и, держа меня на руках, донёс до большого дубового стола, заваленного свитками и картами. Он смахнул всё на пол с грохотом и положил меня на прохладное, отполированное дерево.

Теперь он мог видеть меня целиком – растрёпанную, с размазанной помадой, с закатившимися от наслаждения глазами, в разорванной блузке и с закатанной юбкой. Его взгляд пылал. Он наклонился, целуя мою грудь через кружево, сжимая её, заставляя меня кричать. Его движения на столе стали другими – более размашистыми, глубокими, дающими ему возможность видеть, как моё тело отзывается на каждый его толчок.

Это было неистово, животно, до слёз интенсивно. Мы не говорили ни слова, только стонали и дышали в унисон, пока волна удовольствия не накрыла нас обоих одновременно, заставив его издать низкий, сдавленный рёв, а меня – закричать, впиваясь ногтями в дерево стола.

Он рухнул на меня, его тело было тяжёлым и мокрым от пота. Мы лежали так несколько минут, слушая, как бьются наши сердца.

Потом он медленно поднялся, приведя себя в порядок с потрясающей быстротой. Его лицо снова стало маской надменности, лишь размазанная помада и тлеющий огонёк в глазах выдавали только что происходившее. Он протянул руку и помог мне слезть со стола. Мои ноги дрожали.

Он молча помог мне застегнуть то, что осталось от блузки, его пальцы случайно касались моей кожи, заставляя её снова вспыхивать. Потом он поднял с пола мою сумку и протянул мне.

– Сегодня после полудня. Практические занятия по защите на Внешнем полигоне, – сказал он, и его голос снова стал гладким, командным, без намёка на страсть. – Не опоздай. И будь сосредоточена.

Он подошёл к двери, повернул ключ и обернулся на прощание. Его взгляд стал тяжёлым и пронзительным.

– На этом занятии будет присутствовать мой отец и несколько членов Совета. Они будут смотреть на тебя. На нас. – Он сделал паузу, давая словам улечься. – Не подведи меня, Алиса. Ради всего святого, не подведи.

Камень замерзшей земли Внешнего полигона звенел под сапогами. Ветер, резкий и колючий, трепал полы моей форменной накидки и разбрасывал по сторонам позёмку из инея и пыли. Я стояла в центре расчищенного круга, окружённая высокими, неприступными фигурами в богатых кафтанах – членами Совета. Среди них, холодный и недвижимый, как монумент, стоял князь Игнат Сварогов. Его взгляд, тяжёлый и оценивающий, буравил меня, выискивая слабину.

Напротив меня, с другой стороны круга, стоял Всеволод. Его поза была расслабленной, почти небрежной, но глаза горели сосредоточенным огнём. Сегодня он был не любовником, а инструктором и, по сути, моим противником.

– Начнём с малого, Орлова, – его голос прозвучал громко и чётко, чтобы слышали все. – Покажи нам базовый щит. Любой, какой умеешь.

Я сглотнула комок нервов. Щит? Я не умела создавать щиты. Я умела оживлять цветы. Но отступать было некуда. Я закрыла глаза, пытаясь представить не барьер, а… стену из плюща. Плотную, живую, непроницаемую.

Из кончиков моих пальцев, дрожащих от напряжения, потянулись тонкие, изумрудные нити энергии. Они сплелись в воздухе, образуя нечто вроде полупрозрачного зелёного полога, колеблющегося на ветру. Он выглядел хрупким, почти невесомым.

– Мило. Теперь – удар. Кто-то из старейшин фыркнул. Всеволод лишь усмехнулся. Он даже не пошевелился. Просто щёлкнул пальцами. Из щелчка вырвалась сфера алого пламя, размером с кулак, и помчалась ко мне с свистом. Она врезалась в мой зелёный полог.

Раздался не громкий хлопок, а шипящий звук, будто раскалённый металл опустили в воду. Мой щит из сил жизни не отразил удар – он поглотил его. Пламя погасло, а на месте удара на моём "щите" распустился огромный, сияющий витражный цветок, похожий на огненную лилию, который медленно погас.

– Нестандартно. Но бесполезно против чего-то серьёзнее. Попробуй сейчас. В толпе пробежал удивлённый ропот. Всеволод приподнял бровь. На сей раз он сделал взмах рукой. Из земли перед ним взметнулась стена из бушующего пламени и с ревом понеслась на меня, сжигая на своём пути камни.

Паника сдавила горло. Я инстинктивно вскрикнула и выбросила руки вперёд, не думая ни о каких щитах. Я просто хотела остановить эту лавину огня.

Моя магия вырвалась наружу не изящными нитями, а сплошным, яростным зелёным вихрем. Он ударил в основание огненной стены.

И случилось невероятное.

Камень под ногами вздыбился. Из трещин, из самой мерзлой земли, с грохотом, ломая каменные плиты, выросли исполинские, переплетённые древесные корни, покрытые корой, сияющей изнутри изумрудным светом. Они сплелись в массивную, непробиваемую стену, приняв на себя основной удар пламени. Огонь отскакивал от них, оставляя лишь обугленные полосы, которые тут же зарастали свежей, зелёной порослью.

Но это было не всё. Магия Всеволода не исчезла. Мои корни впитали её. По их поверхности, словно молнии, пробежали рубиновые прожилки, а на концах самых крупных корней лопнули почки и расцвели десятки алых, огненных цветов, которые осыпали землю искрами.

Я стояла за своей живой баррикадой, тяжело дыша, не веря своим глазам. Воздух пах дымом, озоном и свежей хвоей.

Всеволод смотрел на это творение с открытым изумлением. Потом его взгляд встретился с моим. В его глазах читалось нечто новое – не желание, не презрение, а уважение.

– Защита через поглощение и преобразование чужой магии, – громко прокомментировал он, обращаясь к Совету, но глядя на меня. – Редкий и сложный дар.

– Дар, который невозможно контролировать! – раздался холодный голос его отца. – Это дикая, первобытная сила! Она непредсказуема!

– Всё, что нужно, – парировал Всеволод, не отводя от меня взгляда, – это правильный фокус. Орлова, сбрось щит. Покажи им "Колючую розу".

Я не знала, что такое "Колючая роза". Но я поняла его намёк. Я сконцентрировалась, представив не защиту, а атаку. Моя живая стена дрогнула, и от неё отделились десятки тонких, острых, как иглы, корней-плетей, увенчанных шипами, похожими на алмазные наконечники. Они замерли в воздухе, направленные в пустоту, демонстрируя готовность к удару.

– Достаточно, – скомандовал Всеволод.

Я опустила руки. Корни с тихим шелестом ушли обратно в землю, оставив после себя лишь взрыхлённую почку и несколько тлеющих искр от огненных цветов.

Наступила тишина. Старейшины перешёптывались, бросая на меня взгляды, полные пересмотренной оценки. Князь Игнат Сварогов смотрел на сына с ледяной яростью, а на меня – с новым, хищным интересом.

– Видишь? Я же говорил. Ты – не беспомощная девчонка. Ты – оружие. Моё оружие. И сегодня ты не подвела. Всеволод подошёл ко мне так близко, что только я могла слышать его шёпот. Его слова должны были испугать меня. Но почему-то они заставили меня выпрямить спину и посмотреть в глаза старейшинам без страха. Он был прав. Я была не игрушкой. Я была силой. И теперь все это видели.

Он отошёл, чтобы выслушать формальные отчёты Совета, а я осталась стоять на потрёпанном поле боя, чувствуя, как по моим жилам течёт не страх, а новая, дикая и могущественная кровь. Магия жизни. Моя магия.

Глава 5. Последняя из рода

Дорога в Лесную обитель напоминала ожившую сказку. Нас не везли в душных каретах – вместо этого нам подали изящные повозки без лошадей, вырезанные из светлого дерева и инкрустированные серебром. Они катились сами по себе, мягко плывя над самой землёй, оставляя за собой лишь лёгкий след из искр и шелест листвы.

Чем дальше мы удалялись от строгих шпилей главного здания Академии, тем ощутимее менялся мир. Воздух становился гуще, слаще, пьяняще-пряным. Он пах хвоей, влажным мхом, цветущим кипреем и чем-то неуловимо древним, диким. Магией. Не той, что была приручена и заключена в стены Академии, а той, что рождалась в самом сердце леса, в каждом камне, в каждом ручье, в каждом дыхании ветра.

Я сидела у окна, прижав лоб к прохладному стеклу, и не могла наглядеться. Исполинские сосны и ели, возрастом в несколько столетий, образовывали над нами живой, шепчущий свод. Сквозь кружевной ветер пробивались лучи солнца, превращаясь в золотые столпы света, в которых танцевали мириады пылинок-эльфов. В чаще мелькали огоньки – не светлячки, а самые настоящие духи леса, духи-огоньки, которые с любопытством провожали наш кортеж.

Но больше всего меня поразило ощущение внутри.

С каждой минутой, с каждой пройденной верстой моя собственная магия отзывалась на зов леса всё громче. Это было похоже на тихий, нарастающий гул в крови, на лёгкое покалывание в кончиках пальцев. Моя кожа стала невероятно чувствительной, и я чувствовала каждое дуновение ветерка, как ласковое прикосновение. Я слышала шепот листьев, понимала без слов грустную песню ручья, доносящуюся справа. Моя магия Жизни, такая чуждая и непонятая в каменных стенах Академии, здесь, в лесу, была дома. Она расправляла плечи, набирала силу, ликовала и звала меня следовать за собой, глубже, в самую чащу.

– Красиво, да? – София, сидевшая рядом, прервала мои мысли, глядя на ту же самую чащу. – Но не обманывайся. Этот лес… он живёт по своим законам. Он может быть прекрасен и смертельно опасен одновременно.

– Он говорит, – прошептала я, не в силах оторвать взгляда от мелькающих за окном стволов.

– Что? – переспросила София.

– Лес. Он говорит. Шепчет. Чувствуешь?

– Нет. Для меня это просто лес. Сильный, древний, полный магии, но… просто лес. Это твой дар, Алиса. Ты слышишь его голос. София насторожилась, прислушалась на секунду, а потом покачала головой. Её слова заставили меня поёжиться. Это было и прекрасно, и пугающе.

Впереди, в разрыве между деревьями, показалась цель нашего путешествия – Лесная Академия.

Это было не второе здание Академии в привычном понимании. Скорее, это был огромный, невероятно красивый загородный дом, словно выращенный, а не построенный. Его стены были сплетены из живых стволов вековых деревьев, перевитых серебристыми лозами, которые цвели нежными светящимися цветами. Окна были большими и панорамными, из застывшего, прозрачного янтаря, а вместо черепицы крышу покрывала густая, изумрудная живая трава и полевые цветы. От всего строения веяло умиротворением, силой и гармонией.

Повозки плавно остановились. Когда я вышла, мои ноги утонули не в пыли или камнях, а в мягком, упругом ковре из мха и клевера. Воздух здесь был ещё насыщеннее. Магия витала почти осязаемо, её можно было вдохнуть полной грудью. Она была дикой, необузданной, но не враждебной. Она была… свободной.

К нам вышел преподаватель – не седовласый старец, а женщина с лицом, покрытым тонкими, словно паутинка, ритуальными синими татуировками, и с живыми веточками, вплетёнными в седые волосы.

– Добро пожаловать в сердце мира, – её голос звучал мелодично, как журчание ручья. – Здесь вы не будете учиться подчинять природу. Здесь вы будете учиться её слышать. Ваша магия – это часть её. И чем громче она звучит внутри вас, тем осторожнее вы должны быть. Ибо дикая магия не прощает ошибок. Но тому, кто найдёт с ней общий язык, она откроет такие тайны, какие не снились самым могущественным магам в своих башнях из камня.

Я закрыла глаза, вдохнула полной грудью. Гул внутри меня стал громче, превратившись в ясную, чистую ноту. Он был похож на зов. На приветствие.

Я посмотрела на свой руки. По коже пробежали легкие, едва заметные зелёные искорки. Моя магия была здесь не просто сильнее. Она была живее. И я чувствовала, что наше обучение здесь только начинается. И это будет самый главный урок – не контроль, а диалог. И я была готова его начать.

Первое занятие в Лесной обители проходило прямо под открытым небом, в священной роще, где деревья образовывали естественный амфитеатр. Воздух звенел от тишины, нарушаемой лишь пением невидимых птиц и шелестом листвы. Преподавательница, женщина с татуировками по имени Весна, предложила нам не колдовать, а… слушать.

– Закройте глаза, – её голос сливался с шёпотом леса. – Ощутите пульс земли под ногами. Найдите его ритм. Ваша магия – это лишь отголосок этого ритма. Не вы управляете ею. Вы – проводник.

Я закрыла глаза, погрузив ступни в прохладный мох. Сначала ничего. Потом – лёгкая вибрация, едва уловимая, как далёкий барабанный бой. Я пошла за ней, мысленно, позволив своему сознанию раствориться в этом гуле. И тогда это случилось.

Моя магия не просто откликнулась. Она взорвалась.

Из-под моих ступней с тихим, но мощным гулом пошла волна изумрудного света. Она не была разрушительной. Она была животворящей. Камень, на котором я стояла, мгновенно покрылся бархатным ковром мха и крошечных, сияющих голубым светом цветов. Волна покатилась дальше.

Древний дуб рядом со мной, его кора покрытая морщинами веков, вдруг встрепенулся. С его ветвей, с шелестом, похожим на вздох облегчения, посыпалась старая, отмершая кора, обнажая под ней новую, молодую и светящуюся. Его листья налились таким сочным, ярким зелёным светом, что стали похожи на изумруды. По стволу поползли живительные ручьи золотистого сока.

От моих рук, всё ещё поднятых в жесте концентрации, потянулись не нити, а целые реки чистой энергии жизни. Они текли к другим студентам, и там, где они касались земли, мгновенно прорастали папоротники, распускались лютики и земляника, зацветали кусты жимолости, наполняя воздух опьяняющим ароматом.

Лес вокруг меня ожил с интенсивностью, в десятки раз превосходящей обычное течение природы. Это было чудо. Явление.

Когда я наконец осмелилась открыть глаза, я увидела шок. Абсолютный и безмолвный. Студенты и даже сама Весна смотрели на меня не с восхищением, а с благоговейным ужасом. Они стояли посреди появившегося за несколько секунд сада, выросшего по мановению моей руки. От меня исходило почти физическое сияние, и моя кожа светилась изнутри мягким зелёным свечением.

И тогда мой взгляд упал на него.

Всеволод стоял поодаль, его лицо было бледным, как полотно. Его всегда надменные, уверенные в себе глаза были расширены от невероятного, всесокрушающего потрясения. В них читалось непонимание. Отказ верить. Он видел силу, но такую, которую не мог ни проконтролировать, ни, что важнее, предвидеть.

Он видел не "игрушку", не "проект", не "интересную диковинку". Он видел равную себе силу. А может, и превосходящую. И эта мысль ударила по его самомнению, по его представлению о мире, где он – наследник самого могущественного клана – был на вершине иерархии.

Я видела, как в его глазах шла борьба. Шок сменился осознанием, осознание – холодным, пронизывающим страхом, а страх – яростью. Яростью человека, который увидел, что его планы рушатся, а его власть над чем-то (над кем-то) поставлена под сомнение самой природой.

Его пальцы сжались в бессильные кулаки. Он резко, почти грубо, развернулся и, не сказав ни слова, зашагал прочь от рощи, вглубь леса, ломая на ходу случайные ветки, его спина была напряжённой струной.

Я заметила его уход. Но странное дело – мне было всё равно.

Впервые с момента моего появления в этом мире его мнение, его гнев, его эмоции не имели для меня никакого значения. Потому что внутри меня бушевало море. Море силы, света, жизни. Я чувствовала каждую травинку, каждый листик, каждую каплю росы в этом лесу как продолжение себя. Я была полна, могущественна и… свободна.

Я медленно опустила руки. Свечение пошло на убыль, но связь с лесом осталась – тихий, постоянный гул на заднем плане сознания. Я обвела взглядом шокированных однокурсников и улыбнулась – не робкой, а уверенной, сияющей улыбкой, полной осознания своей мощи.

– Кажется, я немного перестаралась, – сказала я голосом, в котором звенела не извинение, а радость.

Весна подошла ко мне, её глаза по-прежнему были полны изумления.

– "Перестаралась" – это не то слово, дитя. То, что ты только что сделала… этого не делали столетиями. Ты не управляла. Ты… сотворила.

Я кивнула, всё ещё чувствуя эйфорию. Пусть Всеволод злится. Пусть бежит. Его страх был его проблемой.

Я закрыла глаза снова, но теперь не чтобы слушать, а чтобы насладиться ощущением. Магия пела в моих жилах, и я наконец-то слышала её песню. И это была песня победы.

После окончания занятия студенты, всё ещё находящиеся под впечатлением от случившегося, негромко перешёптываясь, потянулись к уютным светящимся комнатам, спрятанным среди деревьев нашего загородного дома Академии. Я уже собиралась последовать за ними, как лёгкое прикосновение к моему плечу заставило меня обернуться.

Весна стояла рядом. Её лицо, обычно спокойное и мудрое, сейчас было серьёзным, а в глубине глаз таилась тень.

– Алиса, – произнесла она тихо, так, чтобы больше никто не слышал. – Пройдёмся? Мне есть что тебе сказать.

Я кивнула, и мы свернули с тропинки, ведущей к жилым помещениям, углубившись в чащу. Мы шли молча. Лес, ещё несколько минут назад буйствовавший от моей силы, теперь затих, прислушиваясь. Воздух был наполнен влажным ароматом хвои и вечерней прохладой. Сквозь ветви вековых деревьев проглядывало багровое заходящее солнце, окрашивая всё в золотые и алые тона.

Вскоре деревья расступились, открывая вид на небольшое, идеально круглое озеро. Его вода была чёрной и неподвижной, как полированный обсидиан, и в ней, как в зеркале, отражалось пламенеющее небо и первые робкие звёзды. Мы сели на большой плоский камень у самой воды.

Несколько минут длилось молчание. Весна смотрела на озеро, собираясь с мыслями.

– То, что ты сделала сегодня… – наконец заговорила она, – это не просто сила, Алиса. Это возвращение давно забытого. Или то, что хотели забыть.

Она повернулась ко мне, и её глаза были полны печали.

– Магия Жизни… её не было в этом мире очень давно. Последних её носителей уничтожили. Вырезали под корень.

У меня похолодело внутри.

– Почему? Кто?

– Их боялись, – голос Весны стал безжизненным, как вода в озере. – Боялись их силы. Они не подчинялись законам кланов, не вписывались в иерархию. Их дар был слишком всеобъемлющ, слишком… божественен. Они могли исцелять неизлечимое, говорить с самой планетой, оживлять мёртвые земли. Тот, кто контролировал бы их, контролировал бы всё. А тот, кто не мог их контролировать…

Она сделала паузу, глядя куда-то в прошлое.

– Решил, что они не должны достаться никому. Это был чистый, голый страх. Страх перед тем, кто сильнее. Заговор возглавил самый могущественный клан. Тот, что не мог допустить, чтобы его власть поставили под сомнение.

Моё дыхание перехватило. Я уже знала ответ, прежде чем спросила.

– Кто?

– Клан Свароговых, – прошептала она, и её слова упали в тишину, как камни. – Во главе с его нынешним главой. Отцом твоего… опекуна.

Мир вокруг поплыл. Клан Свароговых. Отец Всеволода. Убийца.

– Была семья, – продолжила Весна, её голос дрогнул. – Мать, отец и их новорождённая дочь. Девочка, ещё даже не проявившая свой дар. Их нашли в загородном поместье. Родителей убили. А ребёнок… ребёнок исчез. Никто не нашёл ни тела, ни следов. Все решили, что его тоже убили, а тело уничтожили. Магия Жизни была объявлена утерянной. А клан Свароговых укрепил свою власть, устранив последнюю угрозу своему господству.

Она посмотрела на меня, и в её взгляде была не жалость, а суровая правда.

– И больше она не появлялась. Никогда. До сегодняшнего дня. До тебя, Алиса.

Она встала, её фигура на фоне пламенеющего неба казалась древним пророческим силуэтом.

– Лес узнал тебя. И я узнала. Магия не возникает из ниоткуда. Она передаётся по крови. Ты не случайная гостья из другого мира. Ты вернулась домой.

Сказав это, она развернулась и молча ушла, оставив меня одну на берегу чёрного озера с миром, который только что перевернулся с ног на голову.

Я сидела, не двигаясь, не чувствуя холода от камня. В голове звенело.

"Вырезали под корень… Клан Свароговых… Новорождённая дочь… исчезла… Ты вернулась домой".

Обрывки воспоминаний всплывали в сознании. Зеркало в музее… почему оно среагировало именно на мою кровь? Почему я всегда чувствовала странную связь со старинными вещами? Почему магия проснулась именно здесь, а не в моём мире?

Всё складывалось в ужасающую, безупречную картину. Они не убили ребёнка. Его хорошо спрятали. Вывезли. Спрятали в самом безопасном месте – в мире, полностью лишённом магии. Закрыли её собственный дар, как закрывают книгу, в надежде, что его никогда не откроют.

А я… я была той самой девочкой. Не Алисой Орловой, студенткой-искусствоведом. Я была последней наследницей уничтоженного рода. И мои родители были убиты отцом человека, который… который сейчас опекал меня. Который смотрел на меня с вожделением и яростью. Который, должно быть, догадывался или скоро догадается.

Я посмотрела на своё отражение в тёмной воде. В нём больше не было испуганной девушки. Из глубины на меня смотрела чужая женщина с глазами полными не силы, а бесконечной, всепоглощающей боли и гнева. Гнева, который копился десятилетиями и теперь наконец нашёл свой выход.

Я осталась сидеть у озера, одна в сгущающихся сумерках, пока звёзды не зажглись в небе и на воде, и мои мысли не стали такими же чёрными, холодными и бездонными, как вода передо мной. И я не знала, что буду делать дальше. Но я знала одно – ничего уже не будет прежним.

Глава 6. Кровавые воспоминания

Рассвет в горах был не просто сменой времени суток – это было явление. Мы стояли на узкой каменной площадке, затерянной где-то среди облаков, и смотрели, как первые лучи солнца разрывают багровую пелену ночи, окрашивая бесконечные хребты и ущелья в золото и пурпур. Воздух был холодным, разреженным и невероятно чистым. Каждый вдох обжигал лёгкие и пьянил, наполняя не только кислородом, но и дикой, свободной магией высот.

Нашим наставником сегодня был не суровый теоретик и не мудрая Весна, а Зефир – именно так он представился. Мужчина лет тридцати пяти, со статной, подтянутой фигурой скалолаза, загорелым лицом и вечно насмешливыми глазами цвета грозового неба. Его русые волосы были собраны в небрежный пучок, а поношенная, но качественная форма была расстёгнута, открывая шею с тонкой серебряной цепью.

– Ну что, птенчики, готовы перестать ползать и научиться летать? – его голос, громкий и бархатистый, разносился эхом по ущельям. – Ветер – это не просто воздух. Это дыхание мира. Оно может быть ласковым, а может и швырнуть вас на скалы, если вы проявите неуважение. Ваша задача – не сломать его хребет, а поймать его ритм. Стать его частью. Поняли? Не командуйте. Танцуйте!

Он щёлкнул пальцами, и вокруг нас закрутились маленькие, игривые вихри, которые трепали волосы и пытались стащить с нас какие-то мелочи.

Занятие началось. Сначала всё было смешно и нелепо. Мы пытались "поймать ритм", как советовал Зефир. София, обычно такая грациозная, сосредоточенно хмурилась и делала такие резкие взмахи руками, что создавала не контролируемые потоки, а хаотичные бури, которые поднимали с земли пыль и мелкие камушки, заставляя всех морщиться.

Леонид подошёл к делу с типичной для него алхимической основательностью. Он пытался "вычислить" ветер, бормоча себе под нос формулы и создавая в воздухе сложные геометрические фигуры из сконденсированного пара. У него получалось довольно точно, но это было похоже не на танец, а на решение сложной математической задачи. Зефир, проходя мимо, хлопал его по плечу: "Расслабься, львёнок! Ветер не любит скучных!".

Всеволод… Всеволод был мрачен и молчалив, как скала. Он стоял чуть поодаль, его взгляд был устремлен куда-то вдаль, но я чувствовала, что он видит не горы. Он видел вчерашний день. Мою силу. Его движения были отточенными, мощными. Он не ловил ветер – он приказывал ему. Воздух вокруг него вихрился в чёткие, опасные спирали, готовые разорвать что угодно. Он был силён, безумно силён. Но в его магии не было и намёка на ту лёгкость и гармонию, о которой говорил Зефир. Это была магия контроля и подавления. Зефир посмотрел на него, свистнул и покачал головой, но делать замечание не стал.

А я… я просто стояла и слушала. Закрыла глаза и отпустила себя. Я не пыталась управлять. Я чувствовала. Чувствовала, как ветер гуляет по ущельям, как он поёт в расщелинах, как он ласкает вершины гор. Моя магия Жизни, всё ещё звучная и мощная внутри, откликалась на этот зов. Она не пыталась его подчинить – она радовалась ему, как старому другу.

И тогда я услышала другое. Крики. Не человеческие. Высокие, пронзительные, полные свободы.

Я открыла глаза и увидела их. Высоко в небе, парящих на восходящих потоках воздуха, были грифоны. Не те ручные, что дремали на башнях Академии, а дикие, с свирепыми клювами и мощными крыльями, окрашенными в цвета камня и заката. Они с любопытством наблюдали за нами, людьми, посмевшими потревожить их владения.