скачать книгу бесплатно
– Почему? Неужели ты в аду, Ванечка? Там плохо?
– Нет. Я, если честно, не знаю, что такое ад или рай. Нас тут не жарят на сковородках. Здесь нет прохладных фонтанов с белокурыми девами на берегах уютных бассейнов. Нет сладких фруктов и нет чертей с трезубцами. Здесь очень скучно. Здесь годами ничего не происходит. Парадокс, но скучать тоже нельзя. Потому что скука – атрибут времени. А времени у нас здесь нет. Нет пространства, и нет движения.
– А что есть?
– Есть мысли и идеи. Но они требуют материального воплощения. Они в воспоминаниях рвутся на Землю, но не получается. Поэтому бесплотные идеи витают в вышине и носятся туда-сюда. Иногда, раз в сто лет можно наблюдать битвы идей и смену господствующих парадигм.
– Если честно, сынок, я ничего не поняла из твоего рассказа, – Катя скинула одело и пересела на край кровати. Она хотела лучше разглядеть Ванечку. Но за окном набежали тучи, стало вдруг темно. Ветер трепал занавеску, то и дело закрывая лицо сына.
– Я предупреждал, – Ванечка пожал плечами, – это сложно, пока ты живой. Понять существование в нашем мире можно только попав сюда.
– Мне хочется все вернуть, Вань, – Катя попыталась взять ладонь Вани, но та оказалось холодной, как снег в марте. Испугавшись мертвецкого холода, она одернула руку, – извини, ты холодный.
– Да, мам, я же мертвый. Вернуть, к сожалению, ничего нельзя.
– Я не могу принять этого.
– Тебе лучше смириться с моей смертью. Ничего уже нельзя поправить.
Не смотря на сумрачное освещение, Катя не отводила взгляда от сына. Ванечка возмужал. Широкие мужские плечи и накаченные мышцами руки распирали изнутри черный спортивный костюм с эмблемой изготовителя «Ра-Яр». На ногах белые кроссовки той же фирмы.
– Ты возмужал, сынок. Стал совсем взрослым.
– Это только кажется. Ладно, мне пора. Прощаться не будем.
– Хорошо, сынок. Ты еще придешь?
– Будет видно.
Ванечка отодвинул закрывавшую лицо занавеску. Катя увидела на бледном лице сына вокруг и ниже глаз синие глянцевые пятна. Глаза Вани сверкнули черным светом. Холодная бездна. Катя на прощание помахала правой рукой. Хлопнула дверь, и Ваня исчез…
Катя открыла глаза, и боялась пошевелиться. Было слышно, как Лариса шуршит, перелистывая страницы книги. Из окна доносились ритмы актуальной русской попсы – «Ягода-малинка оп, оп, оп». На улице радостно кричали дети, слышался плеск воды в бассейне и шуршащие брызг на водных горках.
Ванечка был для нее опорой в семье. Катя доверяла сыну тайны, переживания и сомнения даже больше, чему мужу Сергею. Катя приходила с работы и рассказывала Ване все, что лежало тяжелым грузом на душе. Про Алексея, про непослушных учеников, про интриги внутри педагогического коллектива, про не взаимопонимание с Сергеем, про хамов продавцов, про рано выпавший снег и не чищенные дороги, про рост цен, что нет теперь таких пирожных картошка, какие были в СССР.
Сын внимательно слушал, подходил, обнимал и жалел мать. Успокаивал, как опытный психолог или видавший виды священник на исповеди. В раннем детстве Ванечка, конечно, мало понимал в хитросплетениях взрослой жизни. Но он быстро рос. С каждым годом его советы становились умнее. Катя снова и снова выворачивала перед Ванечкой душу и все, что накопилось за последние день или неделю.
Поэтому Ваня с глубокого детства знал, что Сергей ему не отец. Что настоящий кровный родитель – Алексей Уваров, который живет сейчас где-то в Порании. И что тот «негодяй» бросил его мать беременную. А это очень плохо. Ванечка с детства мечтал найти отца и поговорить с ним. Чтобы тот хотя бы приехал и извинился перед матерью. Казалось, это очень важно.
Когда Ваня подрос, то искал отца через социальные сети, через официальные обращения в полицию. Но поиски не увенчались успехом. Алесей, видимо, был не простым военным, ему не положено светиться в интернет-сайтах. Официально открытые базы не имели сведений о местоположении офицера ВСУ Уварова Алексея.
После окончания школы Ваня поступил в военное училище, мечтал стать большим кадровым военным. Возможно, так Ванечка будет ближе к осуществлению мечты. Начала обучение в 2008 году. Закончил в 2013 году. Почти сразу после выпуска политическая ситуация с Поранией обострилась не на шутку. Забастовки, стрельба в полицейском участке, поджоги… Ваня писал рапорты, чтобы его отправили на фронт.
– Россия не является стороной конфликта, – отвечали ему.
Тогда он написал рапорт об увольнении и уехал добровольцем. Катя узнала об этом решении Вани слишком поздно, когда получила письмо с фронта…
В номер впорхнули шумные Маша с Лизой. Увидели, мать лежит под одеялом. Примолкли.
– Мам, ты спишь? – тихо прошептала Маша.
– Нет. Просто лежу. Устала я, – также шепотом ответила Катя.
– На обед пойдешь? – спросила в полный голос Лиза.
– Лариса, сходи без меня, – Катя посмотрела на Ларису, – я вообще-то не хочу.
– Нет, не пойду, – Лариса отложила книгу, – пускай, ребята принесут мне немного перекусить. Я сильно не голодна.
– Ладно, пойдем вместе, – Катя, кряхтя, встала, – движение – это жизнь. Надо двигаться. После обеда, буду лежать в номере. Чтобы меня никто не беспокоил. Хорошо?
Девчонки дружно кивнули.
– Идите, я скоро. Мне надо переодеться. Зрелище сие не для слабонервных.
Маша с Лизой бесшумно выскользнули из номера.
– Лариса, у меня голова раскалывается, – Катя сидела на краю кровати и бессильно опустила руки, – дай какую-нибудь таблетку.
Медсестра достала аптечку, тонометр. Проверила давление, потрогала пульс. Температуры, слава богу, не было.
– У вас подскочило давление, – констатировала Лариса, – вам нельзя волноваться.
– Попробуй тут не волноваться! Я бы хотела, но скажи, как?
– Вот вам таблетки от головы, давления и от нервов.
Катя с грустью посмотрела на горку таблеток и проглотила все скопом. Запила.
– За таблетки от нервов – отдельное спасибо. Где же ты раньше, Лариса, была? Лет тридцать назад?
– Я тогда еще не родилась.
– Жаль.
Из нарядов к обеду Катя выбрала сиреневое свободное платье, такого же цвета мягкие туфли-лодочки. Бежевый платок Катя повязала на голову, как бандану.
На выходе из номера Катя с Ларисой неожиданно столкнулись с Алексеем, который шел по коридору в обнимку с Людмилой.
– О, какая встреча! – казалось, искренне обрадовался Леша, – мы, оказывается соседи. Наш номер совсем рядом – 325. Заходите в гости.
– Очень жаль, – ответила Катя и отвела взгляд.
Блондинка нагло жевала жвачку и разглядывала ее. Алексей подтолкнул застывшую было подругу, и они ушли вперед.
– Когда ты успел познакомиться с этой старухой? – услышала Катя на лестничной клетке.
– Это не старуха, – ответил Алексей, – она моя ровесница.
– Тебе меня мало? – возмутилась блондинка, – ладно дома я тебя месяцами не вижу, но здесь! Леша, я возмущена.
Катя представила, как надуваются обиженные губки лешиной красавицы.
– Ты не поверишь, но мы вместе учились в школе. Здесь встретились совершенно случайно, – проложил оправдываться Алексей.
– Она же москаль! – не понимала Людка, – как ты можешь?
– Я тебе потом объясню, – недовольно выдохнул Алексей, и парочка растворилась в вестибюле перед рестораном. Дальнейший разговор для Кати остался тайной.
Она медленно спустилась по лестнице. Москаль, значит? Это тебе наказание за все, Леша. Чтобы до старости тебя окружали такие тупые блондинки. Чтобы не случилось у тебя больше нормального человеческого общения. Тебе оно ни к чему!
За обедом снова захотелось выпить, но Катя сдержалась. Не в том она положении, чтобы часто побухивать. Поклевала немного макарон, пожевала мясо ягненка, попробовала тушеные овощи. Закусила долькой дыни и тремя виноградинами. На сладкое Артем принес пирожное с кремом. Глядя на соблазнительный десерт, Катя почувствовала, как появляется аппетит. Немного удивилась. С удовольствие слизали крем. И…
И вернулась ко вторым блюдам. На столе перед ней появились кольца кальмара и тушеная говядина, картофель-пюре и макароны по-флотски, салаты из свежих помидоров и огурцов с болгарским перцем. В качестве фруктов нарисовались черешня и клубника.
С доверху набитым животом Катя вперевалочку доплелась до номера. Еда внутри тянула вниз. Было тяжело физически, но в душе весело щебетали птички, российские соловьи и жаворонки. Давно у нее не получалось наесться до пуза. А за последние два дня – это уже второй раз. Ладно, вчера она объелась благодаря алкоголю. Но сегодня откуда что взялось? Так можно и килограммы набрать. Что тогда делать? Гардероб менять?
Нет, это уж слишком! Не дождетесь!
– Уф-ф-ф, – выдохнула Катя, раскинувшись на широкой кровати животом кверху, – Лариса, расскажи мне о своем парне. Что он за человек? Любит тебя?
– Да, любит. И я его люблю.
– Надо было его брать с собой. Я не знала, что у тебя кто-то есть.
– Не надо, – смутилась Лариса.
– Почему?
– Екатерина Витальевна, я здесь на работе. В отеле и в Турции, конечно, здорово. Мы потом сюда приедем вдвоем. Он бы меня отвлекал от обязанностей. А мне надо за вами наблюдать. Где бы он спал?
– Ну да, ну да, – согласилась Катя, – знаешь, как мне хочется избавиться от твоей опеки? Тяжело постоянно жить под присмотром. Как будто я маленький ребенок. А же взрослая уже, но ничего не поделаешь. Обидно.
– Извините.
– Не извиняйся. Если бы я периодически не шлепалась в обмороки, тогда могла вести взрослый образ жизни. Я, действительно, как ребенок. Ты не виновата. Давай вернемся к твоему жениху. Как его зовут? Кем работает?
– Его зовут Женя. Но это не точно.
– Не поняла, – Катя приподнялась и посмотрела на Ларису, – как не точно?
– Он не помнит, кто он. Его привезли в госпиталь сильно обмороженным, без сознания. У него было изуродовано лицо и переломана правая рука. Большая кровопотеря.
– Когда это случилось?
– Три с половиной года назад, в начале декабря. Многие врачи думали, что Женька не выживет. А мне стало жалко солдата. После смены я приходила к нему в палату и разговаривала. Он молчал и ничего не отвечал. Только к лету вышел из комы. Улыбнулся и сказал, что помнит, как я с ним говорила. Врет, конечно. Он быстро восстановился, но так и не вспомнил своего имени.
– В нашей армии не смогли определить имя и фамилию солдата?
– Нет. Его никто не смог опознать, потому что повреждено лицо. Документов при себе у него не было.
– Он точно наш? – спросила Катя, – может, он диверсант с той стороны?
– Не похоже. Я думала об этом. Даже если так, мне все равно.
– Поняла тебя. Рассказывай дальше, – Катя вновь легла на спину.
– Потом мы долго выбирали ему новое имя. Перебрали тысячи вариантов, пришли к выводу, что имя Евгений ему подходит.
– Евгений, Женя, Женечка, Жека, – перебрала варианты произношения имени Катя, – неплохо звучит. Ну, а дальше?
– Дальше он выздоровел, и его выписали. Податься Женьке было некуда, я предложила поехать ко мне.
– Что сказали твои родители?
– Папы у меня нет. Он ничего не сказал. Мама, конечно, возмутилась. Сказала, что я совсем сбрендила, раз хочу связать свою жизни не известно с кем.
– Ее можно понять, – вставила Катя.
– Согласна. Но я твердо решила. Мама, как увидела его лицо и руки, сразу заплакала. Потом мне сказала наедине, что я, конечно, очень добрый и хороший человек. Что она мной очень гордится. И что мне, наверное, этот поступок потом зачтется на небесном суде. Но жить с уродцем – это слишком.
– Можешь показать фото Жени?
– Ага, есть, – Лариса достала смартфон, нашла фотки своего парня и передала Кате.
Молодой парень, крепкие плечи. Мужественность и смелость сквозили во взгляде. Стрижка – короткий ежик. Вокруг подбородка беспорядочная сетка из рубцов и шрамов. «Лариса, действительно, самоотверженная девушка, – подумала Катя, – не знаю, как бы я отнеслась, если бы мои дочери привели в дом подобного жениха».
– А пластику можно сделать? – спросила Катя, – ты только не обижайся, но выглядит Женя очень пугающе.
– Я знаю. Но я привыкла, – пожала плечами Лариса, – мы с Женькой думали об этом. Если узнать бы настоящее имя Жени и восстановить его документы, то операцию может оплатить Министерство Обороны. А безымянному солдату подобные льготы не положены. Поэтому мы просто работаем и копим деньги.
– Удивительный ты человек, Лариса. Никогда бы не подумала, что у тебя такая сложная жизнь. Думала, что ты обычная девчонка, медсестра. Мечтаешь стать врачом, выйти замуж и родить детей. А у тебя вон оно как!
– Доктором я стану обязательно, – распрямила плечи Лариса, – я учусь заочно.
– На пластического хирурга?
– Нет, – улыбнулась Лариса, – я хотела заняться пластикой. Со стороны это выглядело бы правильно и романтично. Что может важнее, чем вернуть привлекательную внешность любимому. Но в современном мире попасть в пластические хирурги могут разве что олигархи или дети Министра Здравоохранения. Я планирую стать детским врачом, педиатром.
– Ты все равно молодец, – Катю разговор с Ларисой успокоил и вселил надежду, что этот мир еще не совсем прогнил, она расслабленно зевнула, – я поговорю с Сережей. Может, мы поможем с операцией. Сколько она стоит?
– Не надо, Екатерина Витальевна. Точной цифры я не знаю, но это очень большие деньги. Я не возьму.
– Ладно, разберемся. Я спать. Пускай мне присниться что-то хорошее…
– Ага, спите спокойно…
Катя почти мгновенно провалилась в сон. Легкий и безмятежный. В нем она бродила по лесу, потом вышла на широкий проспект, освещенный добрым солнцем. У нее на спине выросли большие белые крылья, и Катя полетела над горами, полями и реками наравне с суровыми орлами и грациозными журавлями. Внизу по дорогам шли незнакомые, но неизменно приветливые люди. Они улыбались и махали ей руками
