Хохотушка

– Трудились как пчелки, пока мы их искали, – Макаров обошел кровать, – Ваня, ты спишь?

– Нет, – ответил я и нехотя открыл глаза, – голова болит, но я в порядке. Что с нашими?

– У Амины контузия, Денис – сотрясение мозга и сломанный нос, Марина – переохлаждение, выздоравливает… – ответил Зарипов.

Он что-то не договаривал…

– А что с Семой?

– …Ампутировали ноги, ступни отморозил, – ответил адмирал после небольшой паузы, – все медикаменты он вколол Марине, на себя не осталось… Но ему протезы сделают, ходить будет…

– …А Толик? – спросил я после паузы, боясь услышать страшное.

– Анатолию-то что будет, в рубашке родился! – улыбнулся адмирал. – Единственный без царапины! Хороший матрос! На флагман бы забрал, но…

– Так-то он по дирижаблям большой специалист, – невпопад ляпнул я, в душе радуясь, что хоть он уцелел.

– Я соболезную, жаль Печкина…

– Нестеров. Гвардии капитан Роман Нестеров. Запомним его живым. Земля пухом!

Зарипов кивнул, и я только сейчас увидел, что у него перебинтовано плечо.

– Выздоравливай, Ваня, – Макаров похлопал меня по руке, – вам с Мариной и Машей есть чем заняться. Мы нашли на орбите стеклянный куб размером 17 на 17 микрон. И мы не знаем, кто его сделал. Думаем, что это инопланетная машина. Твой отдел будет этим заниматься.

– Мой отдел?

– Да, назовем его «Блок зеленый, Черемуха, 17», чтоб враги боялись! – улыбнулся Макаров, и они вышли.

А я начал думать, как бы пробраться к Марине: хотелось убедиться, что с ней все в порядке. За иллюминатором я слышал голос Толика: «Да пустите меня к ним, я колбасы принес. И пирожных».

– Иди давай, кандидат наук! У нас же приказ, – объяснял ему караул, – весь флот знает, как ты на таран пошел. Ты винтами десант островитян перемолол, опасный человек! Тебя тут все боятся. Ничего тебе делать в лазарете!

Новостями Макаров огорошил, конечно. Целый отдел в двадцать восемь лет… Ну, если какой-то кубик надо изучать, то будем изучать… А вдруг, и правда, инопланетный?