Всем нам, в безвременье летающим…

***

Увидеть в прозе Музу

Не каждый может.

Лишь некую обузу

Все видят всё же.

Тому, кто смел в воображенье,

И в прозе Муза в награжденье.

Наш дар пред ней почти ничтожен.

Но осеняет нас она.

И как бы ни был путь твой сложен,

Воздай ей славу ты сполна.

Памяти диссидентов

Нас выпалывали как траву сорную,

Потому что идеи несли мы вздорные.

Не сгибались, хоть нас нагибали,

В бой идейный шли и погибали…

На этапах, в шизо тюремных,

О мечтах не забыв сокровенных,

Не сдавались, хоть трудно пришлось.

Там, где рана была, не срослось.

И хоть годы прошли, мы о том же,

Что душе воспалённой дороже.

Да и просьба у нас одна -

Чтоб от сладостных снов страна,

Пробудилась и осознала -

Надо встать, даже если упала!

Диссидент (лат. dissidens – несогласный) – человек, политические взгляды которого существенно расходятся с официально установленными в стране, где он живёт; политически инакомыслящий.

***

У поэтов много дел,

У поэтов нет отсрочки.

Вызывают поздно ночью

В стихах прославить новодел.

И пишу, хоть сердце гложет

Мысль простая: лизоблюд!

И простить меня не сможет

Наш российский умный люд.

На словах меня похвалят.

За глаза – пошлют подальше.

Намекнут, дружище , хватит

Наполнять стишата фальшью…

Нас пугают всемирным потопом

Нас пугают всемирным потопом,

Обещают всемирный конец.

Мол никто здесь уже не жилец,

И с планеты валить надо скопом.

Не оракул. О нашем будущем

Не могу я прогноза дать.

Может стоит в надежде на лучшее

Рождаться, расти, умирать…

***

Знал с усами, знал и без,

Где дорогу торить.

Но попутал старый бес

На усы поспорить.

В сердце режущая боль,

Но упёртый нрав.

Все усы сведу под ноль,

Коли я не прав.

И в итоге я опять

С пустотой под носом.

Надо ль было рисковать?

Задаюсь вопросом…

***

Я в глазах твоих бездонных

Утонуть хотел. Не сталось.

Испытал одну усталость

От упрёков беспардонных.

Говорят, мол, не герой,

Не знаю в ласках толка.

Тоньше свадебного шёлка

Любовный опыт мой.

Пусть трещат на всю округу.

Рта не закрываю.

Я люблю свою подругу

И об этом знаю.

И в её глазах возможно

Утонуть придётся.

В недрах их всегда найдётся

Место для безбожника.

***

На острове Крестовском

Тихо в доме жил отцовском.

И гулял на Малой Невке

С замечательною девкой.

Терлась трепетно о ноги.

И в душе моей тревоги

Затихали в тот же миг.

И рождался тотчас крик.

Как прекрасны все мгновенья.

И от самого рожденья

До конца пути

Не позли, прошу, лети.

Питер, свой отбросив холод,

Путь тебе укажет новый.

Ты сними в душе оковы,

И вперёд шагни. Ты молод!

Ну а мне теперь как прежде

Не вернуться в домик свой.

Всюду выросли коттеджи.

Я средь них совсем чужой.

И зализывая раны,

Я продолжу дальше жить.

Но хочу я, как ни странно,

Не смеяться. Только выть.

И прошу, прошу верните,

Всё что в юности нашёл.

Отвечают, не мутите,

Поезд ваш давно ушёл…

***

Ботинки хром с утра надев,

В осенний день шагнул я смело.

Есть у меня большое дело -

Планету обойти, её воспев.

В стихах волнительных и в прозе

Хочу возвысить этот мир,

И в поэтическом обозе

Стереть ботинки аж до дыр…

Мечтал, покинем вместе этот мир…

Ушел из жизни милый пекинес,

Стремглав умчался в высоту небес.

В моей душе незаживающая рана,

Не думал, что расстанемся так рано.

Мечтал, покинем вместе этот мир.

Пускай земной другие правят пир.

А ты со мной уйдешь, не бросив папу,

В мою ладонь вложив свою родную лапу.

Слеза прокатится, смахну ее рукой.

Видать не время уходить мне на покой.

Но срок придет, и в высоту небес

К тебе примчусь, мой милый пекинес…

И в дальний путь шагни без сожаления…

Я лавры жизни отдаю другим,

Ничуть об этом не жалея.

Жаль что знакомою аллеей

Уж не пройдусь под дождиком седым.

А голубки с соседского балкона

Все также будут устремляться ввысь.

В ушах моих их песнь звучит со звоном.

И разреветься хочется. Но требую, держись!

Припомни всё, что было так прекрасно,

Все самые счастливые мгновения,

Что жизнь свою ты прожил не напрасно.

И в дальний путь шагни без сожаления…

О перестройке…

Написать хочу поэму

На знакомую нам тему.

Как сорвали всех нас с койки

Заниматься перестройкой.

И хромых, убогих, сирых,

Кого палкой, кого мирно

Попросили в дружный строй

С целью славною одной.

Заявили громко, зычно

– Жить придется непривычно.

Поначалу на помойке

Путь расчистим перестройке.

Несогласных быть не может,

Даже если совесть гложет.

В руки взяв плетеный веник,

Начинайте со ступенек.

Ведь по чистому пути

Легче будет нам идти.

К тем высоким идеалам,

Что сказал нам зазывала.

Он сумел страну увлечь

На великий бой, на сечь.

Призывал бороться с мразью,

С недостатками и грязью.

Принимал решенья круто…

Но случилась только смута.

Ведь, кто верил в перестройку,

Не покинули помойку.

Не под силу им свернуть

Многолетней грязи жуть.

Как ни тужились, ни рвались,

Только дружно надорвались.

И спустя не дни, а годы

Перестройке нету хода.

Те "верхи" лишь чистят перья,

А "низы" уже не верят,

Что увидят в жизни этой

В темном царстве лучик света.

Хватит баснями кормить,

И народ простой мутить…

За кремлевскою стеной

Обещания рекой

Льются денно-нощно.

Потоком сильным, мощным…

И моей поэмы суть -

Пора фонтан такой заткнуть.

Будем жить, как прежде

С улыбкою, с надеждой.

Пусть придет в страны обитель

Только праведный правитель,

У которого слова не разойдутся с делом.

И напишем "Пусть живет!"

На кремлевской, на стене

И чернилами, и мелом!

Пролетая над гнездом кукушки

Пролетая над гнездом кукушки,

Кукушонка вижу под мамашей.

И ему сейчас весь мир не страшен,

У него теперь свои игрушки.

Пара бусинок блестящих.

Их катает клювом по гнездовью.

Вырастет, дождётся настоящих.

Верится, что только малой кровью…

На женщин смотрим снизу вверх

На женщин смотрим снизу вверх,

Считая ноги главным раритетом.

И озаряет нас небесным светом,

Коль осенью, весной, зимой и летом

Они даны нам для утех.

Но будь внимателен, мой друг.

Повыше ножек – в отдалении

Есть голова. Её явление

Важней прекрасных растопырок,

И выступов крутых, и дырок.

Эскалатор жизни не безграничен

Эскалатор жизни не безграничен.

Хоть и длинный, но есть граница.

Чтоб продолжить путь, расплатиться нечем,

Невзирая на высокие звания и лица.

Сей расклад я усвоил смолоду.

И старался дела не откладывать.

Не пытался ответы без повода

На последней странице подглядывать.

По проторенной шёл дорожке.

А дорожка была не мёд.

Спотыкался, но крепкие ножки

Уносили меня вперёд.

И дойдя почти до границы,

Сам себе говорю: "Крепись!"

Пусть закроют мои глазницы,

Если взгляд устремится ввысь…

Живу спокойно и взвешенно…

Зарабатывая сущие крохи,

Налоги плачу бешенные.

В рамках данной эпохи

Живу спокойно и взвешенно…

Крутятся колесики…

Крутятся колесики

Катится коляска.

Хочется, чтоб плавно,

А на деле – тряско.

Тропинка вся в ухабах

И в дерьме собачьем.

Колясочка бабахает,

И трясет, и скачет.

Но дорожкой ровненькой

Нас никто не балует.

Радуйтесь ка родненькие

Тем, что власть вас жалует!

***

Как процесс одежды смены

Не приемлю перемены.

Новоделы перестройки

Мне всю жизнь переломали.

Словно я с большой помойки

Вдруг шагнул в златые дали…

Я сам был рождён при жизни вождя…

Вот мужчина стоит – представитель новой страны.

Так похож он на всем нам знакомого Кобу.

И лицо, и одежда, и даже обувь

Возрождают не всеми любимый образ.

Раньше был для народов советских отцом. Но враз

Всеми проклятый лежит у кремлёвской стены.

Разве в том виноват пассажир-иудей,

Что тот, на кого он похож,

Не человек, а сущий злодей,

И на совести Кобы кровь тысяч людей.

И сердце рефреном – злодей, злодей, злодей!

Я сам был рождён при жизни вождя.

Спасибо, не видел из крови дождя…

Поэты тоже хочут пить

Поэты тоже хочут пить.

И выпивают часто.

Из них веревки надо вить,

Но важно не перекрутить.

Они ведь наша каста.

По ним равняем жизни путь.

Пусть не на всех, но всё же.

Как фильтр убирает муть,

Они дают нам жизни суть.

Пусть даже с пьяной рожей.

***

В Шарм-эль-Шейхе акулы

Напали на русских туристов.

Грызли не медленно, быстро,

Невзирая на туристические пулы.

Трудно пришлось и простым, и нудистам,

Кстати, не только российским туристам.

Спасся один, показавший дулю

Лидеру стаи акульей.

***

В морские походы меня провожала

Моя небольшая семья.

Жена, прижимаясь, как листик дрожала.

Сын с дочкой смеялись. Смеялся и я.

Им весело было, что строгий их папа

В море уйдёт на длительный срок.

Будет неслышно тяжёлого храпа,

И пропустить не зазорно урок…

И невдомёк дорогим пацанятам,

Что их папа за тысячу миль

Делает всё, чтоб их сказка когда-то

Превратилась в спокойную, мирную быль.

Стихи мои – набор лишь слов простых

Стихи мои – набор лишь слов простых.

Нет в них ни изыска, ни витиеватости

Так, заметки о судьбы превратности,

Проблемы стариков и молодых.

Не изощряюсь в поиске метафор,

Синонимов, антонимов и рифм.

Но в строчках бьётся сердца ритм,

И, верится, что слышен автор.

Я хочу быть твоей нескончаемой музой

Я хочу быть твоей нескончаемой музой.

Или шаром, попавшим в бильярдную лузу.

Или тем стебельком, что пробился с течением лет

Через толщу асфальта на солнечный свет.

Но желанья мои, хоть они и не сложные,

Порождают в душе моей чувства тревожные:

Я боюсь потерять в этом мире себя,

Слепо веря тебе и безумно любя.

Я смеюсь, я в норме!

Поезд тронулся, я – нет.

Захотел остаться.

Посмотреть на этот свет,

С жизнью пободаться.

Тот состав придет опять,

Ведь билет оформлен.

Надо криком бы кричать,

Я смеюсь, я в норме!

Мы в тюрьме коммунальной…

Оглянитесь вокруг -

Мы в тюрьме коммунальной.

Наши окна не вдруг

Все в решётках печальных.

За решётками лица

Смотрят вдаль с укоризной.

И на каждом страницы

Нашей прожитой жизни.

***

Прозвучали склянки. Полночь.

Экипаж увидел сны.

Все матросы знают точно,

В их руках покой страны.

Не сейчас, когда проснутся,

Вахту примут в одночасье.

С силой-волей соберутся,

Защитят людское счастье,

Если кто-то посягнёт на него случайно…

Вот такие наши парни – смелые, отчаянные.

Пекинесу Кристине посвящается

Как много было отдано

Щемящей ласки ей.

Любил, ругал, но всё равно

Она в душе моей

Осталась, верю, навсегда,

Как в небе яркая звезда.

От горя я не вскрою вены,

Наступит вновь в душе весна.

Придут другие ей на смену.

Другие… только не она.

***

Чужие песни громко пели

Под лозунги больных вождей.

И думать, и мечтать не смели

О силе очищающих дождей.

Мы верили правителям беспечно.

Считали верным выбранный маршрут.

Казалось нам, что создана навечно

Страна, освободившая от пут.

Но время быстротечно и теперь

Живём в своём Отечестве иначе.

Мы сами отворили эту дверь.

Хотим, смеёмся, а хотим – и плачем…

Как мне излить словами наболевшее?

Как мне излить словами наболевшее?

Как чувство отразить, в душе уже сгоревшее?

Как рассказать, что в жизни я не встретил

Ту, что одна на тысячу столетий.

Хотел поплакаться я на плече любимой,

Оставив след в душе её ранимой.

Створки окон проскрипели мне: "Привет!"

Я кричу. Не докричаться.

Я стучу. Не достучаться.

Нет ответа. Дверь закрыта.

И в окне давно не мытом

Не мелькнёт заветный огонёк.

Я присяду с грустью на пенёк,

Посижу, начну обратный путь.

Прошлое, увы, мне не вернуть.

В доме, где родился, жизни нет.

Створки окон проскрипели мне: "Привет!"

***

Не часто при жизни мы говорим

Добрые фразы верному другу.

Но стоит расстаться, как тут же кричим:

"Не можем, мол, жить друг без друга!"

Не суждено, понимаем вдруг,

Времени бег прервать.

Любите открыто друзей и подруг

И ваших признаний незамкнутый круг

На завтра не оставлять.

***

Попутали видно бесы.

Я начал крушить мерседесы,

Затем кадиллаки и вольво,

Чтобы жить мне на свете привольно.

Сирены ментов завыли,

Просветился мой разум и суть.

А я хочу, чтобы мы не забыли,

С чего начинали свой путь.

Фольксвагены, форды, тойоты

Не должны закрывать наш обзор.

Оглянитесь вокруг – вот он

Бездуховный вселенский позор…

***

Жизнь учила выживать,

Расталкивать локтями тех,

Кто пытался помешать

Приблизить наш успех.

Где-то честно, где-то нет

Продвигались к цели.

И в теченье многих лет

Неправды кашу ели.

Всё глотали целиком,

Но и таких встречал,

У кого неправды ком

В горле застревал.

Эти тут же на дыбы

Поднимались лихо.

Размножались как грибы

Спорами и тихо.

Кучковались меж собой,

Лидеров растили.

А затем на смертный бой

Массы выводили…

***

Мы по жизни не знали родных.

Называли нас беспризорниками.

А играли во дворах проходных,

Уходя от ментов и дворников.

От последних – метла,

от первых – пуля.

Уходили, концы обрезав.

Если что, доставали дулю,

Называлась она обрезом.

И мочили всех, кто пытался на нас

Ошейник надеть строгий.

Вот такая "жизнь без прикрас"

Поставила нас на ноги…

***

Знал парня я, так вот

Настоящий он сексот.

Всех заложит и продаст.

На заклание отдаст

Мать родную и отца,

И друзей заветных.

Вот какой он "молодца",

Сволочь несусветная.

Так и льётся из парнишки

Желчь струёй широкой.

И в коротеньких штанишках

Мыслил однобоко.

Всё пытался счастье чьё-то,

Исхитрившись сглазить.

В сплетен грязное болото

Не стеснялся лазить.

Так и жил в мирке бездушном.

И поверь, наверняка,

Он из маленькой говнюшки

Превратился в Говнюка!

Я порезче выбрал фразы,

Чтобы с помощью господней

Сжечь огнём сию заразу

Навеки – в преисподней.

P.S.

Парень тот, что был сексотом,

Не знает за собой вины.

Считает он себя оплотом

Своей отвергнутой страны.

***

Перед глазами в метро реклама

Деликатесы предлагает, чтоб ели.

А я вспоминаю, как с мамой

Голодовали не дни, а недели.

Турнепс вместо сладких пирожных,

Морковь – вместо жирных колбас…

Тебя я прошу, осторожно

Расписывай жизнь без прикрас.

***

Жигули променяли на лексусы,

Деревенские домики побоку.

Под нос щегольские усы,

И герои не те – робокопы.

Отдыхать не на речку с дачкой,

На Красное море едем.

И долларов толстая пачка

Вместо нехитрой снеди.

Валюте поклоны низкие

Разбивая лбы, отбиваем.

Где наши родные и близкие,

Напрочь подчас забываем.

Детей оставляем в роддомах,

Материнские чувства похерив.

Душа в состоянии комы.

Где выход? Все заперты двери…

Когда же, откинув беспечность,

Поймём, наша жизнь убожество.

Чтоб смело шагнуть в бесконечность,

Прошу, надо жить по-божески.

Мы сами свой размечаем путь

Всегда молодым оставаться желательно.

Но это в душе. А ведь тело стареет,

С годами оно на покой тяготеет

И заявляет о том показательно.

Не хочет команды оно выполнять,

Противится сильным нагрузкам.

Просишь отжаться иль ногу поднять,

Посылает подальше по-русски.

Что делать сегодня с телом моим,

Ведь душою кажется молод.

Хотел бы надолго остаться таким,

Но подступает холод.

И слышу, оттуда зовут голоса

Ушедших родных и близких.

И вдруг разверзаются небеса

На высотах больших и низких.

И мне предлагают смело шагнуть

В тот мир, что зовется раем.

Мы сами свой размечаем путь,

Строим и завершаем…

Вся жизнь вокруг как есть – говно!

"Бум меняться?" "Бум, -

сказал без всяких задних дум.

И оказался в одночасье

Без денег, без жилья, без счастья.

В глухой деревне средь старух

Мой ясный взор совсем потух.

И понял в старости одно,

Вся жизнь вокруг как есть – говно!

***

О первой любви вспоминаю с трудом.

Был счастлив когда-то безмерно.

На смену другие пришли потом.

Неплохо было и скверно.

Одни мне дарили уют и тепло.

Другие – засилье драк.

От первых было всегда светло.

Вторые несли только мрак.

Запутался напрочь средь тех и других.

Но жизнь не вернуть назад.

Я счастлив, хороших, а не плохих

Было больше. И этому рад.

А первой любви я готов посвятить

Самые светлые строки.

И пусть остается незримою нить,

Связавшая явь и истоки.

***

Вот листик упал. А рядом – тысячи

Лежат покрывалом пушистым.

И осени профиль старательно высечен,

И запах такой душистый.

И я надышаться никак не могу,

И насмотреться тоже.

Мне жаль, что когда-то и я сбегу

В чертоги твои о, Боже.

***

Это неминуемо, я знаю.

Жизнь пройдет и надо расставаться.

Не кричать, не плакать, не цепляться

На пути не к аду, только – к раю.

Мы настолько натерпелись, настрадались,

Что у Бога выбор лишь один -

Дверь, что к аду, подпереть на клин,

Пригласив нас в трепетные дали.

И войдя туда по приглашению,

Вдруг поймем, и это озарит,

Жизни нашей адские лишения

Создавали тонкий колорит.

Рядом с моею её рука

Рядом с моею её рука

На поручне круглом вагонном.

Водораздел небольшой, как река,

Но кажется – он огромный.

Вот я придвинул буквально чуть-чуть.

Опытный глаз не заметит.

Меня охватила буквально жуть,

А вдруг она, да ответит.

И наши пальцы тут же сплетутся

В пылком едином стремлении…

Я знаю, скептики сразу найдутся,

Поставив всё под сомнение.

Но песня любви прозвучала уже.

Меня не взять на испуг.

И даже на этой вагонной меже

Цветы распустились вдруг.

***

Мы помогали всем, забыв про собственные нужды.

Проблемы чьи-то были нам не чужды.

Всем доказать пытались, что богаты,

А у самих штаны в сплошных заплатах.

Долги собрать теперь уж не судьба.

Все должники как прежде – голытьба.

Стоят на паперти с протянутой рукой,

Мол, поддержите в кризис мировой.

И политические цели снова взвесив,

Всё отдадим в чужой бюджет без спеси…

***

Мы убрали всё лишнее, чтобы думалось проще.

Медным тазом накрывшись, от жизни не спрячешься.

Для кого-то святыня – чьи-то старые мощи.

Ну а ты только смотришь на них и дурачишься.

Знать у каждого в жизни свои маяки,

И фарватер, который очертят буйки…

***

Тревоги боевые жизнь мою порушили.

И семьи не видел, не воспитал детей.

Я пытался строить, только тут же рушилось.

И совсем запутался средь жизненных сетей.

Тысячи советчиков мне кричали в ухо:

"О себе не думай, всё отдай Отчизне!"

Обладая тонким музыкальным слухом,

Изменить пытался партитуру жизни.

Только не сложилось в том, советском, прошлом.

Был, конечно, сытым, но с бедною душой.

Всё, что окружало, было серым, пошлым,

И словно всё случилось с кем-то, не со мной…

***

Я воспитан совсем иначе,

О знакомых своих не судачу,

Лишних денег бесцельно не трачу,

От обиды как девка не плачу.

Постоять за себя сумею,

Под ярмо не подставлю шею,

Всех, кто близок, люблю и лелею

И от этого счастья млею.

Пусть они, эйфорию изведав,

Позабудут надолго о бедах…

***

Питерские, как колодцы, дворики

Облюбовали поэты и алкоголики.

Первые – творчеством маются,

Вторые – лишь пьют и лаются.

Но дворики не кочевряжатся

Приютили всех, кто отважится

Побыть в их уютной тиши,

Отдав им частицу души.

И я здесь сидел многократно

На службе гражданской и ратной.

В поэзии, также как Блок,

Нашел вдохновенье для строк,

В которых как мог отразил,

Как Питер меня поразил…

Я знаю, что питерский дворик

Последний мне путь проторит.

Ничуть не жалею о том,

Что отсюда покину свой дом.

И не станет проблемы маленькой,

Ведь оставлю поэтов и аликов.

Пусть дружно лают и маются,

Главное, что не кусаются…

Шествует Женщина, а вовсе не тёлка

Девушке льстит оценка расхожая.

Классная тёлка, – сказал ей прохожий.

А мне эта мерка вовсе не нравится.

Мимо проходит просто красавица.

И не надо заднего толка.

Шествует Женщина, а вовсе не тёлка.

Не верю песнопеньям правителей

Правителей себе не выбираю.

Их как-то выдвигает весь народ.

Я не больной, не псих и не урод,

Но те, что есть, меня не озаряют.

Призыв их фразою натужною -

"Пусть не сейчас, но будем лучше жить!"

Но я не верю! Песнопенья дружные

Мне и сегодня хочется забыть…

Планы завершит наследник…

Мы все хотели выбиться из массы

На уровень, а может быть и выше.

Одни сумели. А у кого-то крыша

Чуть в стороне от запланированной трассы.

Я одногодков осуждать не вправе.

Они вертелись каждый в меру сил.

Никто, поверьте, лишки не просил,

И к незаслуженной не рвался славе.

И вот рубеж – скорей всего последний.

Устал я путь свой тяготами мерить.

Я так хочу надеяться и верить,

Что планы завершит наследник…

Меня не часто посещает вдохновение.