скачать книгу бесплатно
– Туз Пик? Обычная игральная карта? – удивлённо переспросила она, будто не веря своим глазам. – А я-то думала визитка. Думала, хоть ииимя красавчика узнаюю… – разочарованно протянула она. И помолчав, заметила: – Печать качественная… Ба, да она именная!
– Верни ее на место!
– Ни—за—что! – по слогам, с вызовом заявила бунтарка. – Подожди! Чей это знак? Его?
– Без понятия…
– Карта его – значит и знак его… А говоришь: раб… – негромко бормотала неугомонная, проводя пальчиком с французским маникюром по небольшому кругу, едва мерцающему в самом центре «рубашки» карты словно голографическая наклейка.
– Господи, за что мне все это! – не сдержавшись, завопил Новиков.
– Какая бурная реакция, бро! И как всё загадочно! – никак не унималась сестра, – Чем ты успел ему насолить? И вообще кто он? Иностранец? Похоже… Миииш! Ответь! Ты что, онемел? Или испугался? Да ладно?! Правда, что ли испугался?! – продолжала «доставать» сестра, задорно толкнув его в бок.
– Не мели чепухи! И забудь то, что увидела!
– Ну уж нет! Я ж теперь ни спать ни есть не смогу, пока не докопаюсь до ответов на все вопросы! На каждый! Так и знай!
– Спать она не сможет… Будешь спать как миленькая! – зло выпалил он. И угрожающе добавил: – Если что, снотворным тебя накачаю!
– Мменя? Ссснотворным? Ззачем? Я же твоя сссестра…– обескураженно сыпала она вопросами. И вдруг крикнула: – Да ты! Ты! Мышак дотошный, понял! Нет! Ты настоящий му…му…
– Следи за языком! – потребовал Новиков, но заметив ее слезы, сразу смягчил тон: – Ну что ты как миленькая, Джул? Прошу же не лезть в это дело… Почему нельзя подчиниться сразу?.. Без вот этого вот всего представления?
– Ппочему ты всегда мне всё запрещаешь? И опекаешь, бббудто я ни на что не ссспособна? – бормотала она, заикаясь.
– Успокойся, Джул, – растеряв весь гнев, смиренно попросил Михаил, – Ну что ты, малыш?.. – уговаривал он, цепко ухватившись за руль и не спуская глаз с дороги, по которой вёл своего «коня». – Ну конечно способна, Джули. Я прекрасно знаю, что моя маленькая сестрёнка способна на многое. Это и пугает…
– Почему ппугает? – заикаясь спросила она.
– Потому что боюсь…
– Чего? – уточнила строптивица, шмыгая носом.
– Боюсь не успеть помочь своей маленькой принцессе, – тихо объяснял брат, – Своей самой любимой сестрёнке… Умнице… настоящей красавице…
– Не ври! – вдруг выкрикнула она обвиняющим тоном. И продолжила, громко шмыгнув носом: – Красавицу нашел, ага! А вот Попов называет меня совой!
– Почему молчала?
– А что тут скажешь… – тихо проговорила она, как-то сразу сдувшись, как воздушный шарик.
– Перестанет. Завтра, – также негромко пообещал Михаил.
– Не трогай его, Миш. Он ведь прав. Это все из-за моих глаз…
– У тебя очень выразительные глаза, сестрёнка! Проницательные. Зрачки только самую чуть расширены, но равномерные. Не такие ужасные, как у меня.
– И ничего они у тебя не ужасные!
– Дело привычки, Юля. Дело привычки… Многих мой взгляд пугает.
– Прям так и пугает…
– Да. Его окрестили взглядом дьявола. Но это и к лучшему.
– Почему к лучшему?
– Добавляет авторитета среди планктона…. Только вот думаю, может он и Катю… отвращает?
– Не мели чепухи! – не согласилась Новикова, – Она не жалует стереотипы. Слишком умна. И не из трусливых, как я поняла. Но, думаю, тебе не стоит тратить на нее время.
– Это почему же?
– Она не нашего уровня.
– Не нашего чего?
– Ее семья стоит на ступеньку выше нашей, Миш. По уровню жизни я имею в виду. А это значит, что брак ваш изначально будет неравным, понимаешь? Думаю, Громов—старший не даст ему случиться. Потому что мы для него эти… Как его… Низшие.
– Опять чепуху мелешь, систер, – Новиков недовольно покачал головой. И добавил: – Громов не сноб.
– Деньги идут к деньгам, Миш. Я навела справки о Катином дедушке.
– И что выяснила?
– Он очень хваткий. И в определенных кругах в большом популяре. Высших кругах, понимаешь? Говорят, многие своих жён и любовниц ему доверяют. Ну, их лица, я имею в виду. Он из них шедевры лепит. Вот ложится к нему под нож видавшая виды краля – вся такая потрепанная, с обвисшими скулами, двойным подбородком или кривым носом, а встает красавицей писаной. Короче, Громов лопатой бабло гребёт на этих своих пластических операциях. Нам столько и не снилось. Вот думаю, может и мне его клинику навестить?
– Зачем?
– Ну пусть нос что ли мне подправит.
– А что у тебя с ним не так?
– Ну, не знаю… Пусть помельче сделает что ли… Или наоборот —побольше…
– Зачем? У тебя аккуратный носик. Подожди, ты что им заинтересовалась, а, зародыш акула пера?
– Не им, а его бизнесом! Статью хочу наваять. Очень, скажу я тебе, колоритная он личность. Неужели и вправду большой спец по носам и подбородкам? Или это фейк? Прикинь если я его развею.
– Вот же неугомонная! – воскликнул Новиков. А потом замолчал и задумался.
«Пусть лучше копает под Громова. Так безопаснее. А безопаснее ли? Кто Громов на самом деле? С виду чист. Репутация вроде ничем не запятнана. А если копнуть глубже? Я же только по верхушкам пробежался… Ну то есть по открытым источникам. Сколько скелетов в его шкафу сестрёнка может откопать? Со своим-то паталогическим рвением и неуемной тяге к сенсациям? Да, пофиксить Громова – неплохая идейка. Козыри в рукаве не помешают, если со свадьбой заартачится. Только вот сейчас совсем не до него…»
– Давай договоримся, Юль: ты будешь держать меня в курсе обо всех своих действиях по Громову, лады? Обо всех без исключения, поняла!
– То есть ты даже не сомневаешься, что я не отступлюсь и обязательно что-нибудь «нарою»? – довольно улыбнулась она.
– Я не настолько глуп, систер. Дай слово! – Тон его голоса резко стал жестким. – Я жду.
– Как пойдёт, – строптиво ответила несговорчивая. Но подумав, нехотя добавила: – Ладно… Даю…– И снова шмыгнула носом.
– В бардачке есть салфетки. Приведи себя в порядок. Не хватало, чтобы мать увидела твой красный нос и распухшие глаза.
Юля послушно полезла в бардачок, подхватила упаковку с салфетками, а злополучную карту даже беглым взглядом не удостоила. Новиков вздохнул с облегчением и спросил:
– Я что телефон твой молчит? Непривычно как-то.
– Да батарейка «сдохла»! Надо заменить…
– Быстро ты ее укокошила! Ей же и трех месяцев нет – смарт новенький.
– Не виноватая я! – театрально воскликнула Юла. И понеслось: – Это всё мама! Она не оставила мне выбора! Точнее этот ее пунктик с конфиденциальностью! Приходится руководить командой через смарт, а это совсем не айс! Леонтьев постоянно отвлекается на всякую чушь.
– Какую чушь?
– Да разную! То Ожегову потискать, то пожрать, то в танчики порезаться. Я ж их по сотику только слышать могу, а видеть – нет. Приходится одно и то же по сто раз повторять! Короче, с контролем траблы.
– Есть видеосвязь, – негромко заметил Михаил.
– Так батарейка же на ладан дышит! Даже простой разговор ее за пару часов приканчивает, а ты – про видеосвязь! Слушай, поговори с мамой, а! Ну пожалуйста! Пусть уберет этот свой ультиматум.
– Руководитель выискался… Контроля ей не хватает.
– А то! За этими кроликами глаз да глаз нужен! Поговоришь, а?
– Нет. Мама права. Нечего тебе светиться, систер.
– Ну, бро!!! – заканючила Юлька, – Вы ж мне крылья режете!
– Не режем, а подрезаем.
– Так это ж одно и то же!
– Видишь, ты даже разницы не видишь. «Сырая» ещё. Учись пока.
– И в чем она, интересно? Эта твоя разница?
– Резать крылья – губить твой талант, а подрезать – это придавать им правильную форму. Как самородок огранять, понимаешь?
– Так вот чем вы, по-твоему, с маман занимаетесь! Самородок, значит, ограняете, – рассмеялась Юля.
– Да. Так что мамин запрет на публичность – фишка что надо! Она голову твою на плечах сохранит. Ну, чтобы было на что венок водрузить. Короче, так его и рассматривай, поняла?
– Да поняла, – раздраженно ответила Юля. И вдруг встрепенулась: – Подожди! Какой ещё венок?
– Лавровый, сестрёнка, лавровый. Верю, станешь настоящей акулой пера. Со временем… Когда-нибудь.
– То-то и оно, что с вашей опекой стану когда-нибудь! А без нее уже стала бы! Вон взгляни на Леонтьева! Чем не знаменитость?
– Леонтьев – бабочка-однодневка.
– Бабочка?! Он бы с тобой поспорил! – рассмеялась акула пера в перспективе.
– Ну пусть будет мотылем. Суть в том, что без твоей головы он ничто. А потому сдуется на раз.
– Так прям и сдуется…
– А давай эксперимент проведём?
– Какой ещё эксперимент?
– Просто возьми тайм-аут на месяц. И о твоем Леонтьеве все забудут. И об Ожеговой заодно. Выйди в отпуск, или как там у вас это называется?
– Ну уж нет! Карьеру мою загубить решил?!
– С чего такие выводы, скажи, пожалуйста?
– Мама всегда говорит, что кадры нельзя разбазаривать. Ими дорожить нужно! А как же я без Леонтьева? Он мне нужен, Миш. Он эту безбашенную в узде держит!
– Да, Ожегова – та еще зажигалка, – усмехнулся Михаил.
– Точно! Как начнет креативить, так туши свет, бросай гранату! И потом… Кто ж будет по точкам рыскать, если мне запрещается?
– По каким точкам?
– Которые мы нарыли! И ещё нароем! Знаешь, Леонтьев у нас герой! Если район неблагополучный, то он его на себя берет. Однажды ему даже чуть голову не проломили!
– Даже так… Что-то мне эта ваша затея с расследованиями всё меньше нравится, Юль…
– Ты что! Всё под контролем!
– Под чьим контролем?
– Под моим, чьим же еще!
– Угу, – пробурчал Новиков и задумался.
За разговором он подрулил к воротам дома. Просигналив дважды, дождался, пока ворота отъедут в сторону, и заехал во двор. Припарковав авто в гараже, Новиковы—младшие вошли в дом.
Глава 29 Место силы
– Ну наконец-то! Почему так поздно? Вы должны были быть дома ещё два часа назад!
Летящей походкой Карина Эдуардовна Новикова спешила навстречу детям, вошедшим в просторную прихожую их дома. В детстве и юности она всерьез занималась балетом и даже успела исполнить партию «Умирающего лебедя» в спектакле, на свой страх и риск поставленном их группой в выпускном классе балетной школы. Но жизнь внесла свои коррективы, и на мечте стать примой «Большого» пришлось поставить крест.
Годы отнеслись к Карине Эдуардовне благосклонно и даже спустя пару десятков лет без регулярных занятий у станка и сложной беременности осанка ее ничуть не потеряла грациозности, а движения – пластичности. Она все так же двигалась, инстинктивно расправив плечи и втянув живот, а шея ее, сохранившая с годами былую стройность, гордо держала голову с длинными густыми волосами, собранными в бабетту, в стиле обожаемой ею Бриджит Бардо.
Легкий макияж а ля натюрель освежал ухоженное моложавое лицо Новиковой—старшей. Впрочем сейчас, вместо привычного умиротворения, из-под макияжа в нём проглядывала озабоченность, видимо, вызванная опозданием детей на традиционный воскресный обед.
