скачать книгу бесплатно
Сказки для взрослых. И не только…
Максим Смирнов
Книга Максима Смирнова – это сборник психологических сюжетов, занимательных исторических новелл, фантастико-философских повествований и юмористических зарисовок. Герои Смирнова погружены в жизнь с ее повседневными заботами, с нелегкими подробностями быта, работы, карьеры, романтических отношений, но самое интересное в них то, что что все они – думающие люди; они размышляют про себя и вслух, спорят, приходят к неожиданным выводам, и эти выводы, уверен, пригодятся читателю.Денис Драгунский
Сказки для взрослых
И не только…
Максим Смирнов
Дизайнер обложки Мария Малышева
Корректор Ольга Ермолаева
© Максим Смирнов, 2022
© Мария Малышева, дизайн обложки, 2022
ISBN 978-5-0055-9049-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Задуматься…
Это банк – соблюдайте тишину!
Дмитрий, щеголевато одетый мужчина средних лет в бежевом пальто, синем шарфе и желтых ботинках, вылез из ярко-синего джипа, живо взбежал по ступеням и зашёл внутрь. Окинул взглядом толпу внутри и заметно погрустнел. В это субботнее утро народу в банке, казалось, было больше, чем в будни. Взял талончик – перед ним было десять человек. Вздохнул и сел на единственное свободное место, достал телефон, надел очки и углубился в чтение.
Оглядел ожидающих и вдруг вздрогнул, ощутив дежа вю: как будто он уже сидел так в банке, и тоже была куча народа, и тоже все сидели в телефонах… Стоп – не в телефонах: читали газеты и книги. Значит, это было давно. Когда же? И где?
И тут вспомнил. В конце девяностых поехал в банк – снять деньги для покупки квартиры. Недавно прошёл кризис, его банк, к счастью, устоял. Надо же, давно не вспоминал об этом…
* * *
Дверь открылась, и в проеме показалась чёрная борсетка. Её держала массивная рука с печаткой на пальце. Серый спортивный костюм и кроссовки гармонировали с массивной золотой цепью на шее у коротко стриженного вошедшего с незапоминающимся лицом, созданным, казалось, несколькими простыми штрихами. Он негромко спросил сиплым голосом:
– Кто крайний? – и пара золотых зубов сверкнули во рту.
Дмитрий поднял руку:
– Я.
Вошедший кивнул и плюхнулся на освободившееся место рядом. Покосился на его книгу:
– Что читаешь, братан?
– Мураками… Японец такой.
– Да вижу, что не Иванов. А я вот тоже люблю читать, – открыл молнию борсетки и вытащил потрёпанную книгу в мягкой обложке.
Дмитрий едва заметно поморщился. Сосед тронул его за рукав:
– А ты не морщись, братан. Каждому своё, правда? Если ты Чехова не любишь, это же не значит, что он плох. До чего же правдиво пишет, вот каждому слову веришь… – он раскрыл книгу и стал сосредоточенно читать.
Дмитрий от удивления поднял брови и какое-то время сидел, задумавшись.
Прошло минут сорок ожидания, наконец, подошла его очередь. Вскочил, выронив книгу на пол. Потянулся за ней, из другой руки заструился, как удав, на пол шарф.
– Да что такое, – проговорил с досадой. Сосед с готовностью отозвался:
– А ты не спеши, братан. Успеешь.
Дмитрий подошёл к окошку, протянул паспорт:
– Здравствуйте. Хочу снять деньги со вклада.
– Сколько хотите снять? – громко и строго спросила операционистка в очках и вязаной кофте неопределённого цвета.
Он покосился куда-то назад:
– Давайте я напишу… Вот, – и протянул листок.
– Сколько? – переспросили очки, – Миллион?
– Тише, вы чего кричите?
– Я не кричу, это у меня голос такой. Так миллион?
– Да, – вытер платком пот со лба.
– А вы заказывали?
– Нет… Как-то не подумал.
Кофта наклонилась в сторону соседнего отсека:
– Зин, у тебя миллион в кассе будет?
– Не заказывали? Сейчас, – отозвалась соседняя кофта, – Да, есть.
– О, Господи… Да зачем так кричать?
– Вот здесь подписывайте.
Не считая, запихал пачки в портфель и выскочил на улицу, подошёл к своим «жигулям». Крутя головой по сторонам, долго не мог попасть ключом в отверстие замка. Наконец, сел и захлопнул дверь. Подумал: надо было точно взять с собой кого-то из друзей, ну что за самонадеянность! Время-то какое… И сумма большая, а уж для того времени…
Стал заводить машину, но, кроме беспомощного тарахтения, которое становилось короче с каждой новой попыткой, ничего не происходило. «Неужели аккумулятор? Именно сейчас??? Да чтоб его!»…
Кто-то постучал в стекло. У машины стоял старый знакомый с золотым зубом, а за его спиной заметил чёрный «Мерседес» с открытой дверью.
– Что, братан, не заводится? За аккумулятором нужно следить… Ну, залезай.
– За… Зачем залезать?
– Да не переживай, залезай.
Хотелось закричать, побежать. Но ставшие как будто чужими ноги высадили его из своей машины и посадили в «Мерседес».
– Вот и молодец. Тебе для чего деньги-то?
– Ква… Квартиру покупаю.
– Ясно. А куда ехать?
– С… Садовое. На углу с Цветным бульваром.
– Поехали…
Плечи поникли, машина рванула. Ехали быстро; сначала в тишине, только рёв мотора и свист шин на поворотах. Пару раз заметил, что проехали на красный свет, но это казалось уже не важным: возникло такое ощущение, что это происходило с кем-то другим. Вдруг из динамиков зазвучал симфонический оркестр. Мужчина с цепью обернулся с переднего сидения:
– Братан, ты не против Чайковского? Зацени, красивое место, сейчас духовые вступят…
Дмитрий замотал головой, не в состоянии произнести ни звука.
Через некоторое время машина остановилась. Новый знакомый протянул гигантскую ладонь с набитыми костяшками и сказал:
– Ну, вот и приехали. Вон там твой банк. Но ты поосторожнее, что ли, братан. Мало ли какие люди встретятся. Ну, бывай.
Машина уехала, проехав перекрёсток на красный прямо перед стоящим гаишником; тот от удивления даже не засвистел. Дмитрий всё смотрел вслед машине, теребя платок и вытирая пот со лба.
* * *
Как сквозь сон, донеслось:
– У кого талон «А девяносто семь»? Ваша очередь.
Дмитрий посмотрел на свой талончик и пошёл к окошку.
Случай в Замоскворечье
Доколе же купечество московское дрыхнуть будет в лучшее время дня, вместо того чтобы употреблять его для занятий приятных и полезных, к примеру, читать или науки постигать? Сказал я об этом опять батюшке, и не услышал в ответ ничего. Разумного ничего, ибо нельзя принимать всерьёз слова его о том, что так де заведено, а у нас, купцов, и подавно, и что чтить традиции предков – наша наипервейшая обязанность и успеха залог. А я ещё, наивный, ему в пример записки графа Ф. приводил из его поездки по Гиспании: дескать, там этот сон послеобеденный, сиеста по-ихнему, не блажь, а жизненная необходимость есть, ибо жара днём такая, что не то что работать – из дому выйти возможности нет. А у нас? На дворе июнь, и то вовсе не так жарко, чтобы храпеть до ужина, тем более в нашем новом каменном доме, который батюшка в прошлом году только достроил. А большая часть года так и вовсе, считай, зима; день и так короток, так ещё и транжирить его на бесполезный сон, коего зимой и так с лишком.
Сегодня вот опять – пообедали, и спать. Батюшка даже попенять мне изволил, что не сплю – да не могу я больше, нет моих сил! Хорошо, он сам так крепко почивает, что могу почитать без помех и даже из дому отлучиться. Слуги бы не выдали, да вроде и сами тоже дрыхнут.
День-то какой! Раздвинул плотные шторы, и радостное солнце как будто в душу заглянуло. И как раз новый нумер «Русского вестника» вышел – спасибо Стёпке, сыну соседа-аптекаря, достаёт где-то для меня. Я уж на эти журналы почти все свои невеликие сбережения извёл – да что поделаешь, коли так интересно господин Достоевский излагает про этих братьев Карамазовых…
Пойду, пожалуй, пройдусь, и где-нибудь, да хоть и на бульваре, почитаю…
Приоткрыл дверь комнаты – слышен батюшкин храп из родительских покоев. Дверь скрипнула – надо будет Тришке велеть смазать петли… Мой уход никто не заметил – наверное, и слуги действительно тоже улеглись. Как же хорошо! Солнышко, небо ясное, птичье пение… Соседская собака только вот некстати появилась, надо обойти ворота – чтобы ещё и эти брюки не погрызла, вот же сволочь… Закрыл глаза, вдохнул воздух, свежий, почти сладкий, с запахом опилок из мастерской и конского навоза… И опять в эту лужу чуть не по колено вступил – да когда уже у нас тоже дороги начнут мостить, а? Ну да ладно, переживу. Невозможно такой мелочью испортить радость от прогулки и предвкушения удовольствия от чтения. Пошёл дальше, побрёл по переулкам наугад. Вид моего мокрого и грязного ботинка, о котором я давно забыл, заставлял проходящих мимо кого смеяться, как этих двух студентов, кого хихикать, как эту молоденькую гимназистку с няней. Ну и ладно, мне всё равно.
Проходя мимо богатого дома с обширным двором и львами на входе, я остановился. Надо же, из стоявшей рядом подводы мужики разгружали… картины, обёрнутые материей. Но я разглядел, с одной ткань упала, обнаружился какой-то… пейзаж, кажется, так это называется. Красота! Вот ведь дал Бог людям талант!
Из дома выглянул человек в форме, похожей на военную, крикнул мужикам:
– Эй, что там у вас? – я уловил акцент на согласных, как у немцев, с которыми как-то столкнулся в кабаке.
– Так это, Генрих Фёдорыч, картины.
– Опять? – тот выпучил глаза и скрылся.
Я постоял ещё, но другие картины были упакованы хорошо, и больше ничего не увидел. Я уже двинулся дальше, но вдруг будто обжёгся от взгляда недобрых узких глаз, еле видных между бородой и картузом, натянутым чуть не на нос. В это время мужики, таскавшие картины, ушли в дом, управляющий-немец разговорился с бородатым хозяином дома, одетым в щегольский тёмно-синий костюм, который так отличался от одежды здешних жителей. Я узнал его – это было господин Бокар, известный купец и при этом любитель искусства, как говорили, и владелец обширной коллекции русских и иностранных картин.
В это время обладатель колючих глаз, как я его нарёк мысленно, подошёл вразвалку к подводе, спокойно взял из неё широкую обёрнутую материей доску и как ни в чём ни бывало пошёл прочь. Я оглянулся, но никто, похоже, такой наглости не ожидал, а потому не заметил.
– Стой, – сказал я негромко. Вор покосился назад и ускорил шаг. – Стой, – уже крикнул я.
Кто-то подхватил и тоже закричал. Остроглазый почти бегом свернул в переулок, и сразу раздался свисток. Когда я завернул за угол, вора держал за воротник огромный городовой, говоря:
– Куда, спешим, Симеон? Говори, тать!
– Да какой тать, вашеблагородь, доски вот на базаре купил…
– Купил?! Не припомню, чтобы ты когда-то что-то покупал.
– Он вор, – закричал я, подбегая, – это картина, а он украл от дома господина Бокара.
– Вы чьи будете?
– Сын купца Завершинского, Савва Гордеич.
– Батюшку вашего знаю, поклон передавайте, – и, оборотясь к вору, – ну-ка, показывай свои доски.
– Да безделица, – юлил тот.
– Показывай, – повысил голос городовой так, что, казалось, и птицы замолчали.
Тот отогнул материю – на них, прямо по дереву, был нарисован пейзаж: синяя лунная ночь, холмы, поля, леса, и жёлтая луна освещает это всё тусклым светом.
Городовой присвистнул:
– Эк искусно сделано, а, Савва. Что, доски, говоришь? – обратился к вору. Тот вжал голову в плечи и молчал. – Пойдём-ка со мной, тут недалеко. Да ты знаешь. Савва, – повернулся ко мне, – не в службу, а в дружбу: отнеси картину хозяину, пока я с этим разбираюсь.
– Конечно, – я подхватил картину из рук вора; глаза его сделались ещё меньше, он прошептал:
– Пожалеешь, щенок.
– А ну цыц у меня, – городовой опустил свою руку на плечо вора; тот почему-то упал. – Вставай, соколик мой, прогуляемся.
Ещё не придя в себя от произошедшего, я зашёл во двор. Хозяин, в беспокойстве ходивший по двору и выговаривающий управляющему, который стоял по струнке и молчал, замер, увидев картину, и всплеснул руками:
