скачать книгу бесплатно
– Да окончен, идите. – Мамонтов похлопал Вустина по щеке. – С ним точно решено?
– Точно, – буркнул ректор. – Когда б не побег, можно было бы считать, что все сложилось удачно. Комплексная заявка, факс пришел утром. Я хотел пристроить Берестецкого, но раз уж так вышло… на ловца и зверь бежит. Правда, придется втемную, без Устроения. Недостоин Господа, глупая чурка.
– Так я позабавлюсь?
– Сколько хотите, лишь бы его удар не хватил.
– Никаких ударов. Есть данные, что немного адреналина способствует… общей биохимии, – настроение доктора Мамонтова улучшалось на глазах. Он знал, что лично ему побег не грозил ничем, это – головная боль администрации.
Отец Савватий кашлянул, харкнул в плевательницу и грузно протиснулся в дверь. Доктор присел перед Вустиным на корточки, пощупал пульс. Удовлетворившись, засвистал и стал готовить новый раствор. Пациента требовалось усыпить, и усыпить надежно. Но перед сном ему расскажут страшную сказку, какой он наверняка не слыхивал от папы-мамы. Ничего особенного! – доктор весело вскинул брови. Как же он мог от них что-то слышать, если те ничего ему не рассказывали?
Вустин засопел и дернулся. Мамонтов знал, что у него должна болеть голова и пересохнуть горло. Он разболтал в мензурке сладкий сироп и поднес к губам пациента. Вустин очнулся и испуганно огляделся. Он выпил болтушку, но продолжал молчать.
Не смеет, молодец.
– Доброе утро. – Голос Мамонтова был вкрадчив. Доктор весь дрожал, предвкушая восторг откровения. – Что же ты натворил, голубчик?
«Ты» неприятно резало слух. Виноватый Вустин попытался пожать плечами.
– Как ты думаешь, что теперь с тобой будет? За организацию побега?
– Устроение, – одними губами молвил Вустин, проговариваясь и показывая, что истинный смысл церемонии был подсознательно понятен воспитанникам.
– Дурачок, – улыбнулся Мамонтов. Лицеист с ужасом отметил, что зрачки доктора странным образом порыжели. – Но ты, как ни удивительно, прав. Господь, разумеется, не может избрать своим членом такого мерзавца. Однако выход всегда есть: вместо Господа мы устроим кого-нибудь другого.
Вустин молчал.
Мамонтов провел пальцами по его лицу.
– Сегодня пришла заявка, по факсу. Не знаешь, что такое факс? Ну, тебе ни к чему. Нужен органокомплекс. Печень, обе почки, кожа, метра четыре кишок. Какая-то шишка по пьяному делу угодила в аварию. Дело, полагаю, дохлое – там наверняка нужны и мозги, а с твоими мозгами далеко не уедешь. Но мы и их вынем. Не понимаешь?
Ответа не было.
– Золотой Фонд нации, – ответил за него доктор Мамонтов. – Именно так. Банк органов. Вас, понимаешь ли, выращивают в колбе, разводят. А после учат, натаскивают – зачем, как по-твоему? Затем, что это хоть и стоит бешеных денег, но заморозить вас еще дороже. Такой парадокс. Да и благородное воспитание облагораживает ваши внутренние органы. Мы не знаем почему. Аристократизм – не пустой звук, он тесно связан с тщательной селекцией. Танцы, с-сука, астрохлюндия… Вот вас и дрессируют, развивают кору… Враг там, понимаешь, мамы-папы, реликвии… А этих семейных реликвий на помойке набрали, для легенды. Фотку матушки твоего приятеля я, например, притащил сам. Валялась у меня без пользы. Знаешь, какая это шкура была? Мы с ней однажды… Что?
– Пупок, – пробормотал Вустин.
– Что – пупок?
– Я родился. У меня есть пупок.
– Ну, пупок. И что с того? На одном конце – ты. А на другом кто?
Вустин ничего не сказал.
– Я думал, ты тормоз, – запоздало удивился Мамонтов. – Как это ты быстро про пупок спросил!..
– Вы все врете, – проговорил Вустин и дернулся.
– Я вру? – Доктор распрямился и весело посмотрел на него. – Хочешь, телевизор покажу? Мы сейчас кое-куда отправимся, я тебе покажу новости. Сегодня в мире. Москву посмотришь… Думаешь, там дьяволы с рогами в Кремле засели? Вовсе нет, Бог миловал. Жизнь кипит… заготконтора!
Вустин вдруг заорал во все горло, и Мамонтов быстро закрыл ему рот ладонью.
– Знаешь, почему я здесь? – сказал он с ненавистью. – Потому что на дух не переношу таких. Я даже выступал за всякие там запреты… Блевать от вас тянет, понимаешь? Я сам такой. Из вашего племени. Мне знаешь сколько лет? Они у меня вот где. – Он сперва хотел провести ребром ладони по горлу, но тут же, раздираемый разнонаправленными чувствами, соорудил кулак. Потряс им. – Боятся они меня! Много знаю. Меня оставили: свой лучше разберется в ваших потрохах… Но я никогда не был бараном вроде вас. А сейчас, урод, ты познакомишься с самой что ни на есть новейшей историей…
Не отнимая руки, он сунул другую в карман халата, вынул пластырь.
– Только пикни! Скормлю собакам…
Мамонтов крестом залепил Вустину губы, приготовил наручники и начал разматывать бинты, крепившие кисти к ручкам кресла.
…Покуда он бесновался, отец Савватий влетел в уже известную секретную комнату. Он вынул сотовый телефон и позвонил попечителю Браго. Труба внимательно выслушала последние известия и тон, в котором она ответила, овеществился в виде испарины, проступившей на ректорском лбу.
– Послушайте, – говорил попечитель Браго ровным и спокойным голосом. – У вас было все. Меня не интересуют никакие альтернативные варианты. Вы и ваши сотрудники плюете в колодец, кусаете дающую руку. Воображаю ваши смешочки: у богатых своих причуды! Так вот: вы правы, я богатый. И у меня есть причуда. Я долго кормил и содержал вас, не требуя ничего взамен. В кои веки раз я обратился к вам с личной просьбой. Мне нужен именно этот. На вас уходят сумасшедшие деньги, ваше малейшее самодурство…
«Ну, с самодурством – это не к нам, – сказал про себя ректор. – Дорогая заморозка – пусть так, я не спорю, но вся эта божественная комедия с балами и латынью – плод вашего, господа, извращенного воображения. Платим, гуляем, желаем первого сорту!»
Вслух он ничего такого не сказал, а ответил:
– Не волнуйтесь, почтеннейший. Он далеко не уйдет.
– Тогда к чему эта паника? Зачем вы вообще мне звоните, если ситуация под контролем? Боитесь, что доберется до журналистов?
– Нет, этого я не боюсь. На станцию посланы люди. Ближайшие населенные пункты прочесываются. – Савватий соврал. Администрация Лицея давным-давно разворовала средства, отпущенные на кадровые нужды. – И журналистов в них нет. Я боюсь только, как бы с ним чего не случилось. Тайга здесь – одно лишь название, вы понимаете, но он же ни черта не соображает, лютик оранжерейный. Напорется на сук…
– Вот и постарайтесь, чтоб не напоролся! Обрубите все сучья! Может быть, вам деньжат подкинуть на топоры?
Савватий отнял трубу от уха и уставился на нее бешеным взглядом.
Немного успокоившись, он примирительно сказал:
– Добро, извините меня. Конечно, я зря позвонил. Все будет хорошо, господин попечитель.
На том конце отключились.
Ректор перевел дух, налил себе из первой попавшейся бутылки, выпил. Затем вызвал повара.
– Устроение – великая вещь, голубчик, – начал он, когда хмурый усач переступил порог. – Господь не брезгует натурпродуктами. Намек понятен? Почему вы не запираете двери, идиот проклятый?..
Но думал отец Савватий совсем не о поваре, повар – формальность. Ему не давала покоя железная дорога. Возможно, он опоздал с отправкой людей. До сих пор им везло, и редких беглецов заносило в другую сторону. Однако удача – госпожа с характером.
4
Швейцер ждал, что туннель окажется длиною в несколько верст и будет даже не туннелем, а каким-нибудь хитрым лабиринтом. Думал он и о монстрах, которые питали слабость к темным подземельям. Эти смутные картины сочетались в его сознании с пулеметной стрельбой, цепкими лучами прожекторов и воем сирен – так, что он уже не знал, что хуже: монстры или те, кто пустится за ним в погоню.
Действительность оказалась иной, все развивалось очень быстро. Действия, на которые Швейцер отводил себе если не часы, то уж всяко десятки минут, заняли минуту-другую. Он, разумеется, не ушел далеко и выскочил у самой Ограды, но – по другую ее сторону.
Лифт опустил его в сухой и теплый подвал. Двери разошлись; Швейцер выскочил в предбанник и дико посмотрел сперва налево, затем направо. Насчет туннеля он не ошибся: в обе стороны разбегались тусклые рельсы; справа виднелась вагонетка, почти терявшаяся в темноте. К стенам крепились толстые шланги и разноцветные провода. По потолку тянулась цепочка лампочек; пахло резиной и какой-то сложной машинной химией. Прямо перед вагонеткой Швейцер разглядел тонкую железную лестницу, уходившую вверх. Туннель был пуст, однако слева Швейцер приметил стеклянный футляр: сторожевую будку. Внутри смутно виднелась панель с незнакомыми приборами. Горящая зеленая лампочка подтверждала его опасения, что охранник отлучился взглянуть на небесную драму и скоро вернется. Швейцер думал недолго, он выбрал лестницу. Она наверняка вела в какой-нибудь люк, который открывался либо в сам Лицей, либо на волю. Пан или пропал, в первом случае можно было затаиться вверху и выждать, во втором же…
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
