Неправильный ангел

– Наконец-то все виновники в сборе. ‒ И велела страже: ‒ Увести!

Глава 16

о том, что не всякое чудовище обязательно выглядит ужасно

По приказу королевы солдаты поволокли мантикору дальше, за ограду дворца, на закрытый задний двор. Мартин держал слово, послушно шёл следом. Сам.

Никто не осудил его за дерзость, за непочтительное обращение к правительнице, никто не следил за ним. Даже Магнолия разговаривала с ним почти как с равным, и Даша лишний раз убедилась в его особенном положении. То ли Мартина до сих не считали за человека, достойного внимания, то ли значил он гораздо больше, но никто не хотел этого демонстрировать.

Еще на площади Лала взяла Дашу за руку и теперь тащила за собой, куда заблагорассудится. Даша послушно плелась следом, удивляясь своей покорности. В мыслях царил полный беспорядок, и никак не покидало ощущение неправильности, нечестности происходящего.

Увидев, как мантикору сажают на цепь, прикованную к дворцовой стене, Мартин помрачнел, обратился к королеве:

– Зачем ты это делаешь?

Магнолия ответила ему возмущённым взглядом свысока.

‒ А разве с чудовищем не поступают именно так? Чтобы оно не причинило никому вреда.

‒ С чудовищем? ‒ повторил Мартин с негодованием, посмотрел вслед удаляющимся солдатам. – Ты так быстро забыла, кто он на самом деле?

‒ На самом деле? ‒ с изумлением уточнила королева. ‒ Неужели ты сам не видишь, глупый мальчишка? Он жуткий зверь. Монстр. И кем же он по-твоему может быть на самом деле?

‒ Ты правда не знаешь? ‒ поинтересовался Мартин сквозь стиснутые зубы, и Магнолия заверила его убеждённо:

‒ Понятия не имею.

‒ Но разве не ты превратила вот в это своего короля?

Услышав последнюю фразу, Даша ошарашенно распахнула глаза, попыталась что-то воскликнуть, спросить, но Лала крепче стиснула её руку, словно сковала: волю, мышцы, язык.

Магнолия не возмутилась, не бросилась защищаться и оправдываться, взгляд её был внимателен и пристален.

– Теперь я понимаю, ты ведь давно в курсе. Только вот откуда узнал?

– Я, вообще, много чего знаю, – с вызовом откликнулся Мартин.

Королева задумалась на несколько мгновений.

– Тогда, возможно, и где находится сердце Ригании, тоже знаешь?

Мартин презрительно хмыкнул.

– Знаешь? – поначалу не поверила Магнолия, но всмотревшись в лицо мальчика, отбросила сомнения. – Вижу, что знаешь! ‒ Её глаза жадно заблестели, а голос зазвучал не только изумлённо, но и чуть заискивающе. ‒ Откуда? Неужели от Велмира? А он-то как догадался? И молчал. Тогда, может, ты мне расскажешь?

К Мартину окончательно вернулась его обычная вызывающая дерзость.

– Если король сам не доверил тебе этот секрет, зачем его буду раскрывать я?

– Мне нужно, – резко отрезала королева, привыкшая, что её желания выполняются незамедлительно и безапелляционно. Да только Мартин не относился к числу её преданных слуг.

– Зачем? – искренне изумился он. – Ты и так правишь страной. Разве этого мало?

– Правлю? – в восклицании королевы звучало всё то же неподдельное изумление, а ещё – негодование. – Да в этой стране король – всё равно, что пустое место. Его любят! А не боятся. И живёт он не роскошней, чем любой удачливый ремесленник. А где настоящая власть? Где богатство?

– У-у-у! – многозначительно протянул Мартин. – А ты знаешь, Магнолия? Колдуньям не полагается властвовать. Обычно, они живут где-нибудь в неприступных горах или непроходимой чаще, терпеливо ждут, когда кому-нибудь понадобятся, и совершенствуются в своем искусстве.

– Глупости! – гневно выкрикнула королева, притопнула ногой, но Мартина и это не проняло.

– А, по-моему, глупости – это устраивать представление с тучей из тёмных сил.

Королева поджала губы. Мальчишкина осведомлённость поражала и настораживала её, и всё-таки она не отступила, не стала отрицать, продолжила раскрывать карты, по-прежнему не принимая Мартина всерьёз.

– Нужно же было какое-нибудь яркое доказательство, чтобы заставить её действовать. – Магнолия краем глаза глянула на Дашу. – Я же не знала, что она окажется ни на что не способной.

– Она – способна, – совсем тихо возразил Мартин, но королева не услышала его, уж слишком занята была собственными заботами. Она скрестила на груди руки и снисходительно посмотрела на мальчика.

– Так ты расскажешь мне, где находится сердце?

Мартин мотнул головой, отбрасывая с глаз длинную чёлку.

– Ради чего это?

– Ради чего? – переспросила Магнолия, тщательно проговаривая слова, и вытянула руки в сторону неподвижно лежащей мантикоры. ‒ А вот этого.

Из её развёрнутых вперёд ладоней вылетел чёрный луч, сверкнул над головой чудовища, ударил в стену. Раздался грохот, разлетелись каменные брызги, на прежде гладкой поверхности появилась дымящаяся щербина, от которой расползались во все стороны тонкие трещины.

Мартин стиснул зубы, отступил на несколько шагов, прикрывая собой мантикору.

– Теперь у тебя появились причины обо всем мне рассказать? – с грозным высокомерием поинтересовалась королева, но Мартин только ухмыльнулся в ответ.

Магнолия яростно вскрикнула, и черный луч вновь вылетел из её рук, но уже не демонстрируя силу, а метя точно в цель.

И всё-таки он не попал ни в Мартина, ни в короля-мантикору, ни в камни дворца. В то самое мгновенье, когда с ладоней Магнолии сорвалось темное сияние, на пути его возникла мерцающий серебристый барьер. Луч разбился об него, рассыпался искрами, и тут же раздался сердитый вопль.

– Ты? Ты? Несносный мальчишка, постоянно торчащий у меня перед носом! Ты – сердце Ригании?

Мартин невозмутимо пожал плечами.

– Случается же такое.

Вот это да! Лала от изумления открыла рот, подалась вперед, ослабила хватку. Даша пораженно охнула. Догадка за догадкой вспыхивали в голове яркими лампочками.

Вот почему Мартин перебил на половине фразы малыша Листика, внезапно загоревшись желанием поиграть. Не хотел, чтобы вслед за словами «Но потом пришел…» Даша услышала его имя и задалась вопросом: «Ну и подумаешь – Мартин. Что в нём такого?»

А камень на Синих болотах на самом деле стащила Лала, и потом попыталась свалить на Мартина свою вину. Он промолчал, не стал ни оправдываться, ни выводить воровку на чистую воду. Ни сразу, ни потом. Даже не побоялся Дашиного осуждения. И ведь из бесконечного лабиринта с его способностью он мог перенестись в любой момент в любое место. Но честно всю дорогу таскался с девчонками, пока не выяснилась причина, почему они не могут выйти.

И ночью он действительно спас её от предполагаемой опасности. Вот только неизвестно от какой. Возможно, это как раз на Дашу планировали напасть, напугать, чтобы она усерднее принялась за поиски. Но не найдя её в комнате, от разочарования разметали все вещи. И там, на мысу над морем, тоже был Мартин. Пытался утихомирить бурю. Поэтому Даша и побежала выяснять: «Кто?»

Все эти необыкновенных три дня мальчишка прочно сидел в её мыслях и без конца встречался наяву. А, значит, Даша чувствовала, чувствовала сердце. Она нашла его. Сразу.

Мартин первым встретился ей во дворце. Конечно, не считая стражи. Он откликнулся на её зов, когда они с Лалой пытались использовать манящие чары. Да, она нашла волшебное сердце, а потом ‒ предала.

– Отдай мне свою силу! – вкрадчиво зазвучал прежде металлический голос королевы. Магнолия сложила ладони, почти прижала их к груди в трогательном жесте, и взгляд её изменился, стал мягким, наполнился сочувствием. – Тебе-то она зачем? Ты же ещё слишком юный, чтобы нести подобное бремя. И я представляю, как тебе тяжело. Разве не хочется быть беззаботным? Как все твои ровесники.

Мартин молчал, даже не пытался возражать. Закусил губу и смотрел не прямо на Магнолию, а чуть в сторону. А серебристый барьер мерцал уже не столь ярко.

‒ Отдай, ‒ продолжала королева. ‒ Избавься от нелёгкой обузы. Ты ведь, наверняка, не раз думал об этом. Насколько станет проще. Я знаю, так можно ‒ передать силу сердца другому.

‒ Тебе? ‒ зачем-то уточнил Мартин.

‒ Мне, ‒ поспешно подтвердила Магнолия. ‒ Я взрослая. С жизненным опытом. С колдовскими способностями. А ты будешь свободен.

‒ Ты вернёшь королю прежний облик? ‒ Мартин оглянулся на мантикору.

На этот раз Магнолия не торопилась с ответом, а Мартин пронзительно глянул на неё и, кажется, собрался повторить вопрос, только уже громче и настойчивей.

‒ Ты…

Королева перебила его.

‒ Лучше отдай добровольно, ‒ недобро процедила она сквозь сомкнутые зубы, и Мартин вызывающе вскинулся:

– А то, что?

Магнолия резко выбросила вперёд руку, швырнула один луч, за ним сразу другой, третий. Серебристый экран вспыхивал и дрожал. Перед глазами поплыли светящиеся точки. Даша очнулась от оцепенения, сама ухватилась за плечо принцессы.

– Лала, а ты что стоишь? ‒ крикнула с осуждением. ‒ Останови её!

Та развернулась, смерила Дашу ледяным взглядом.

– Это ещё зачем?

– Как? – Даша опешила. – Я, конечно, понимаю, это твоя мама, но… Неужели ты не видишь? Это она – тёмная сила. Она угрожает Ригании.

Лала рассмеялась в ответ.

– Никакая она не тёмная. И никому не угрожает. Просто как-то надо было заполучить силу сердца. И не считаешь же ты, будто мама не поставила меня в известность, будто я об этом ничего не знала? – она брезгливо стряхнула с плеча Дашину руку. – В жизни не встречала столь наивной дурочки! Хотя… не будь ты такой, возможно, ничего и не получилось бы. – Лицо Лалы перекосила гримаса отвращения. – Глупая, доверчивая, жалкая. Плюс ко всему – ещё и рыжая.

– Лала!

Даша не верила, что слышит подобные слова от лучшей подруги, единственной подруги. Во всяком случае, она так воспринимала принцессу всего секунду назад.

– Думаешь, почему мы позвали именно тебя? – безжалостно продолжила Лала. – Да разве найдёшь что-либо ещё более убогое? Девочка-инвалид, запертая, как в клетке. Которую никто не любит и не полюбит уже никогда. Которая никому не нужна. У которой ничего нет впереди. И которая прекрасно об этом знает. – Принцесса опять рассмеялась. – Сердце просто не могло не откликнуться, не могло не пожалеть такое ничтожество! И заметь – оно ведь откликнулось. Незамедлительно. Стоило тебе только появиться. – Лала страдальчески поморщилась. – Но кто же мог предположить, что оно – это Мартин?

– Хватит! – Даша зло оттолкнула от себя принцессу. – Сама ты – инвалид! Если заодно со своей мамочкой. Если относишься так к своему отцу.

Лалу не смутило последнее замечание, она мельком глянула на связанную мантикору, спрятанную за защитным барьером, и безразлично сообщила:

– Во-первых, он мне не родной. Приёмный. Мама за него замуж вышла, когда мне уже два года исполнилось. И во-вторых… ‒ Лала ухмыльнулась. ‒ А сама-то ты в восторге от всех своих родственников?

Даша решительно сжала губы, подбирая достойный ответ, но тут почти непрерывные чёрные вспышки и ответные серебристые взрывы неожиданно прекратились. Даша и Лала одновременно повернулись к королеве.

В руках у Магнолии рос и наливался силой чёрный шар. Он втягивал в себя энергию, отчего окружавший воздух искрился и трещал, стрелял молниями. Королева не отрывала от шара глаз, и Мартин смотрел, не мигая, опять закусив губу, боялся и готовился.

Сейчас защитный был намного бледнее, чем вначале, по нему перетекали серебристые разводы, почти как по мыльному пузырю, готовому вот-вот лопнуть. Барьер не мог держаться вечно, не мог без конца отражать удары, а у Магнолии имелся огромный запас злой силы, за много дней накопленный в чёрной туче.

Королева развернула ладони, готовясь к атаке. Видимо, последней. Каждый из присутствующих это понимал.

– Не смей! – заорала Даша, но Магнолия не обратила внимания на её крик.

Все свои способности вложила она в решающий удар, все своё мастерство, все чувства и эмоции.

Пальцы королевы дрогнули, шар качнулся, и Даша сорвалась с места, ринулась на Магнолию. Лала попыталась схватить её, удержать, но Даша увернулась и ощутила, как догнали её и стеганули в спину полные ненависти и презрения слова:

– Куда? Что ты сделаешь, калека безногая?

В тот же миг исчезли поддерживающие Дашу силы, ноги опять стали беспомощными и непослушными, не могли уже оттолкнуться от земли. А Даша, по инерции, все ещё летела вперёд.

Она успела подставить руки, упала на локти, ударилась, но не ощутила боли. Вскинула голову и увидела, как медленно отделяется от ладоней королевы огромный чёрный шар.

– Мартин! – закричала, что есть мочи, надеясь хоть этим помочь, но затем собрала остаток сил и рванулась вверх, и поднялась, бросилась между шаром и Мартином, прямо в защитный барьер.

Что-то взорвалось, раздвинуло воздух, мощью хлынуло во все стороны, огнём прошло сквозь Дашино тело, заполнило пространство мерцающим серебром.

Глава 17, последняя

о том, что ничего не заканчивается и у любой истории всегда есть продолжение

Даша открыла глаза, обнаружила вокруг знакомые предметы. Все родное – стены, пол, потолок. А под спиной и тем, что ниже спины, привычные детали коляски.

Значит, сон. Такой необыкновенный, захватывающий и стройный.

Даша посмотрела на часы. А проспала-то всего ничего, жалких полчаса.

Хорошо, что сон! Иначе будет на ней висеть вечная вина: гибель чудесного мира. Пусть по незнанию, по наивности, простоте и доверчивости – не важно! – она, как подарочек на тарелочке с голубой каемочкой, собственноручно преподнесла злой колдунье сердце прекрасной страны, источник неисчерпаемых сил.

Почему в удивительном сне ей досталась недостойная роль? Потому что она на самом деле убогая и жалкая?

Нет! Не стоит забивать этим голову. Мало ли что пригрезится?

В доказательство Даша подкатила к балкону, широко распахнула дверь.

Сердце тихонько ёкнуло, но пейзаж оказался привычным, каким полагается. Вид на двор с высоты третьего этажа. А могло ли быть по-другому?

Даша хмыкнула, хлопнула ладонями по коленям, и, если бы могла, обязательно бы подскочила. Как минимум, до потолка.

Где малиновые шортики? Откуда на ней взялась длинная юбка? Откуда белая блузка с вышивкой? Чужая одежда. Со щедрого плеча принцессы Лалы.

Не может быть! Она ведь уже убедила себя в нереальности случившегося, в своих невиновности и непредательстве, а тут…

А ходить она, интересно, умеет?

Надо попробовать.

Но потому, как беспомощно соскользнула с подножки ступня, Даша без дальнейшей проверки поняла: не умеет. Опять.

Девочка-инвалид, запертая, как в клетке. Которую никто не любит и не полюбит уже никогда, которая никому не нужна, у которой ничего нет впереди, но которая смогла погубить целый мир.

И как теперь с этим жить?

Даша захлопнула балконную дверь, даже заперла её, подёргала, проверяя, потом крутанула ручку, отворила.

Ничего. Ничего необычного. Нет Ригании. Больше нет.

Даша повторила манипуляции один раз, другой, убеждаясь: глупо! напрасно! бессмысленно! – чувствуя, как сильнее давит на плечи тяжёлый груз.

Все потому, что она такая – неполноценная. Не способна отличить правду от лжи. Самые сильные её чувства – ненависть и жалость к себе. Она не приспособлена к жизни, а цепляется за неё, хотя прекрасно знает (Лала права): впереди ничего нет.

Ухватившись за подоконник, Даша приподнялась с коляски, упираясь руками в косяк, сделала пару своих коронных шагов, навалилась на перила балкона, продвинулась вдоль боковой части, застыла в углу, глянула вниз.

Палисадник, кусты сирени, клумба с яркими цветами, и высота никакая. Только ещё больше переломаешься. В худшем случае, будешь прозябать, как растение, живя через приборы.

И пусто. Никого. Лето, тепло, а пусто. Мальчишки не носятся по двору, малыши не колупаются в песочнице, старички не отдыхают на скамеечке в тени цветущей липы. Где все?

Тихо и неподвижно. Мёртво.

Неожиданное движение привлекло Дашин взгляд.

Всё-таки появился кто-то. Не одна она осталась на земле. Вывернув из-за угла соседнего дома, идет неторопливо, вертит по сторонам головой.

Мальчишка. Всего лишь. Обычный мальчишка. Нет…

Даша стиснула пальцами перила, сначала прошептала неуверенно, а потом крикнула громко и отчаянно:

– Мартин! Мартин!

Он задрал голову, улыбнулся насмешливо, махнул рукой, подтверждая реальность своего существования, указал пальцем на подъезд, взглядом из-под тёмно-русой длинной чёлки спросил: «Этот?»

Даша кивнула, поспешила к выходу, едва не упала в балконном проёме, кое-как забралась в коляску и покатила к дверям квартиры. Она не стала дожидаться звонка, щёлкнула замком. Мартин уже стоял на пороге.

– Да-а! Это, конечно, не дворец! ‒ прозвучало вместо приветствия.

А Даше было всё равно, что он говорит, и как говорит. Если б только могла, она бы, как малыш Листик, с разбегу повисла на Мартиновой шее.

– А ты чего краснеешь? – недоуменно воззрился на неё мальчик.

– От неожиданности, – нашлась Даша. – И от радости.

– Ты рада меня видеть?

Разве может быть сердце волшебной страны таким несносным и вредным?

– Лучше расскажи, как ты здесь оказался.

Мартин обошёл коляску, взялся за её спинку и отвёз Дашу в комнату.

– Пока в Ригании всё прекрасно, имею я право совершить небольшое путешествие?

Даша обернулась, спросила с надеждой:

– Там, правда, всё прекрасно?

Мартин независимо дёрнул плечом.

– Ещё бы! Моя сила плюс твоя сила. Никакое зло не устоит.

Даша грустно улыбнулась.

– Ну, не смейся. Нет у меня никакой силы.

Мартин выбрался из-за её спины.

– Ну да, тебе-то лучше знать. А сидящий во мне опыт многих веков, в общем, не в счёт.

Опять он со своим сарказмом. По-нормальному говорить не может. А ведь главного-то он не знает!

– Но это же я наткнулась на вас в лесу и сразу обо всем рассказала Магнолии. Это из-за меня вы попали к ней в плен, и тебе пришлось сознаться, что ты и есть сердце.

– Само собой, – не стал отрицать Мартин. – А как иначе с ней было справиться? Я могу только защищаться.

Даша понурилась. Вот – ещё одно свидетельство того, что она не более чем тряпичная кукла, безвольная игрушка в чужих руках. Досадно. Но всё-таки главное – нет за ней никакой вины. Но и силы нет. Иначе бы не сидела она вот так, беспомощная, бесполезная. И родители каждый день, каждый час не чувствовали бы себя обязанными и несчастными, и была бы у них целая куча детей.

Даша однажды подслушала случайно, как объясняла мама знакомой, почему не решается завести ещё одного ребенка: «Вдруг Даше будет тяжело видеть рядом здорового малыша. Вдруг она подумает, что стала теперь ненужной». А Даша и раньше не думала, что кому-то нужна.

– Ты заберёшь меня в Риганию?

Темно-русая чёлка вроде бы сама приподнялась, открывая изумлённо округлившиеся глаза.

– Чего? Едва оттуда выбрались и сразу опять назад?

– Мартин!

Он присел, чтобы не разговаривать сверху вниз, заглянул Даше в лицо.

– Зачем?

– Там я, по крайней мере, могу ходить, – тихо произнесла девочка, опуская глаза.

– Это же – не по-настоящему.

Даша сжала губы.

– Значит, и там уже не могу?

Мартин ответил честно:

– Может – да. Может – нет. Точно не знаю. – И добавил: – Разве ты не заметила: там вокруг тебя слишком много было иллюзий и обмана. Это не твой мир.

Даша сердито вскинула голову, с вызовом посмотрела Мартину в глаза.

– Зато этот мой? Да? – она махнула рукой, пытаясь указать сразу на всё: на четыре стены, на прикреплённые для её удобства поручни, на подключённый к всемирной паутине компьютер, на окно, за которым скрывалось остальное пространство. – Искренний и справедливый. Сиди, Даша в своей коляске и не рыпайся. Живи потихоньку и жди: а вдруг случится чудо!

– А ты не жди!

Даша взволнованно подалась вперёд.

– Но ведь до сих пор… – напомнила она, но Мартин спросил строго:

– А ты очень старалась?

– Не знаю. Наверное, нет, – смущённо проговорила Даша, а потом решила: зачем себе-то врать? – Да наплевать мне было. Всё равно. Сказали, что не буду ходить, и я согласилась. А ты думаешь – ещё можно?

Мартин тоже не стал врать, не стал напрасно обнадёживать, неуверенно пожал плечами.

– Мы попробуем.

В оформлении обложки использованы материалы с фотостоков pixabay, pexels