Моя сводная катастрофа

Копосова стремительно преодолела последние разделявшие их метры, придвинулась к Захару чуть ли не вплотную, произнесла:

– Привет! – И сразу без какого-либо стеснения и замешательства положила ладонь ему грудь, потянулась вверх, чмокнула в щёку, а Легостаев воспринял это как нечто само собой разумеющееся, как давно выработанный их личный ритуал.

Он не отодвинул побыстрее одноклассницу от себя подальше, а улыбнулся и откликнулся:

– Привет!

Зато Марьяна промолчала. Не стала напрасно сотрясать воздух, ведь Амалия в её сторону даже не смотрела. Будто Марьяны здесь и не было, будто Захар шёл в школу в полном одиночестве.

– А чего это ты не торопишься? – поинтересовалась у него Копосова, добавила скороговоркой с нарочитым беспокойством: – Опоздаешь же. Времени-то совсем чуть-чуть осталось. – И ещё не закончив фразу, уже проворно подцепила его под локоть, развернула, повлекла вперёд, по-прежнему начисто игнорируя Марьянино присутствие.

У той даже впечатление возникло, что Амалия её реально в упор не видела.

С людьми такое на самом деле случалось, когда им очень-очень не хотелось чего-то замечать и признавать – включалось избирательное зрение. В данный момент Марьяна его тоже бы с радостью включила, чтобы развидеть бодро скачущую перед ней в сторону школы сладкую парочку. Но, к большому сожалению, никак не получалось.

Конечно, можно было отвернуться и подождать, когда они скроются в перспективе, но до начала уроков действительно оставалось совсем чуть-чуть, поэтому она смиренно топала следом. Но и то в нужный кабинет ввалилась одновременно со звонком перед самым носом учительницы, резво рванула к своей парте, и всё равно схлопотала от суровой, неподкупной и к тому же весьма ехидной биологички Дианы Олеговны:

– Это, конечно, не опоздание, но, уверена, не так сложно приходить пораньше хотя бы на минуту. – Она обвела взглядом десятиклассников и дальше обращалась уже ко всем. – Согласитесь, это не трудно, но зато гораздо удобней. И не придётся носиться по школе и по классу, будто взмыленная лошадь.

Услышав про лошадь, некоторые, особо одарённые, ржанули. Но именно вот это Марьяну ничуть не задело.

На себя бы посмотрели – в шестнадцать реагировать на заезженные и не слишком остроумные сравнения как глупенькие десятилетки. И вообще, какая же это ерунда по сравнению с тем, что Захар и правда занят. Да ещё кем! Копосовой. А та и привлекательная, и уверенная в себе, и достаточно смелая, и…

Вот подобного Марьяна точно не ожидала. Внешне же Амалия настолько по-кукольному миленькая, ну прямо ожившая Барби. И удивилась ничуть не меньше Таси и Родика, которые предысторию ещё не знали, а появление подруги в последний момент списали на банальное «проспала».

Правда Тася сразу заметила, что Марьяна чем-то опечалена, но на уроке у Дианы Олеговны как следует не поболтаешь, если не желаешь нажить дополнительные неприятности, оттого и отложила расспросы до перемены. А после звонка с урока, когда втроём спокойно перемещались от одного кабинета до другого, они наткнулись на Амалию. И вполне вероятно, что отнюдь не случайно, что Копосова нарочно Марьяну искала, потому как, увидев её, сразу воскликнула:

– Эй, ты! – Поманила рукой. – Иди сюда.

Хотя, возможно, она обращалась к кому-то другому. Например, к Гамзину. Однако, судя по тому, что Тася и Родик одновременно изумлённо уставились на Марьяну, у них-то никаких иных версий не возникло. Да и Копосова пялилась прямиком на неё. Точнее сверлила не слишком дружелюбным взглядом. Марьяна его чуть ли не физически ощущала, но откликаться не торопилась, и Амалия, недовольно сведя брови, повторила:

– Иди сюда. Долго мне ещё дожидаться?

Если честно, сильного желания общаться с ней Марьяна не испытала. Пусть и имелся у них один общий интерес, но он-то как раз не объединял, а разделял и даже противопоставлял друг другу.

Хотя… ладно. Самой же любопытно. А вдруг у Амалии какое-то сообщение для неё? От Захара.

Несмотря на всю фантастичность и невообразимость последнее предположение Марьяне понравилось, да и друзья по-прежнему смотрели с заинтересованным ожиданием. И она всё-таки направилась к Амалии, подошла, спросила:

– Чего тебе?

Та фыркнула, закатив глаза и мелко мотая головой, проговорила:

– Ой, вот только не делай вид, что не догадываешься.

– Не догадываюсь, – подтвердила Марьяна, не столько искренне, сколько из чувства противоречия.

Копосова одарила её тяжёлым сумрачным взглядом – тоже никогда не подумаешь, что эти её незамутнённо-чистые, как драгоценные кристаллы или заповедные озёра, синие глаза на такое способны – уточнила:

– Тормозная? Или типа бессмертная? – И не дожидаясь, когда Марьяна что-нибудь ответит, пояснила или, скорее, пообещала весомо и жёстко: – Ещё раз увижу тебя рядом с Захаром, мало не покажется. – Специально сделала показательную паузу и, растянув губы в поддельную приторно-радушную улыбку, поинтересовалась: – Уяснила, мелкая?

– Я не мелкая! – возмутилась Марьяна. – У меня имя есть. – И назвала его, конечно.

Амалия снисходительно ухмыльнулась, заверила:

– Отлично, запомню. Пригодится. Будет что написать на табличке на кладбище.

Хотя она явно преувеличивала, звучало не смешно и не нелепо. Из-за откровенно саркастических интонаций. Недаром же существовала пословица «В каждой шутке есть доля истины». Иногда маленькая, а иногда очень даже большая. И сейчас это считывалось слишком очевидно, даже ни капли сомнений не возникало в жизненности высказывания.

Вот недаром куклы Марьяне никогда не нравились. Частенько, если подольше всматриваться в их лица, реально становилось жутковато. А от некоторых – вообще прямо сразу. Даже когда они были вроде бы очень-очень красивыми и очень-очень походили на людей.

В последнем случае как раз особенно. Словно перед тобой не игрушка, а мёртвый или заколдованный человек. Потому и Амалия на контрасте с её внешней миловидность воспринималась весьма зловеще. Пожалуй, даже Чаки1 при виде её убился бы об стенку от зависти.

Ещё некстати Марьяне вспомнились когда-то увиденные дерущиеся девчонки, и очень даже легко представилась на месте одной из них Копосова, а на месте второй…

Не-не-не. Дурацкая картинка. Ну её нафиг!

– Тебе ещё раз повторить? – ворвалось в сознание, заморозило его ледяным холодом недружелюбных надменных интонаций. – Или одного достаточно?

– Достаточно, – буркнула Марьяна.

Не то, чтобы согласилась, просто не совсем понимала, как себя вести. В подобных разборках она никогда в жизни не участвовала. А специально нарываться, провоцировать, хамить, будто она такая бесстрашная, дерзкая и резкая, – разве не глупо? Но до конца всё равно не сдержалась, заявила с многозначительным нажимом:

– И вообще-то он сам ко мне подошёл. – Правда потом почти сразу честно выложила, исключительно ради справедливости: – Но просто, чтобы помочь. – И напомнила вполне резонно: – А дальше же дорога одна.

Копосова чуть наклонила голову, одновременно приподнимая брови. Наверное, быки на корриде вот так же готовились к атаке. Осталось только взрыть копытом песок и громко выдохнуть, выпустив из ноздрей облачко пара.

Марьяна хоть и ёрничала мысленно, но не по себе ей было вполне реально. Не страшно, а именно не по себе.

Да кто её знает, эту Амалию? Вдруг она на самом деле не совсем адекватная? А теперь кукуха поехала ещё быстрее от надуманной ревности.

Глава 6

Марьяна напряглась, не представляя, что ожидать, но ничего особенного не случилось, по крайней мере в тот раз. Потому что Тася и Родик, до того наблюдавшие за их разговором издалека, не стали больше ждать, приблизились, но не испугавшись за подругу – вряд ли они хоть слово услышали из-за топота и гвалта, наполнявших рекреацию – а совсем по другому поводу.

– Скоро звонок уже, – обеспокоенно заметила Тася, а Родик добавил:

– Идти надо.

Амалия чиркнула по ним уничижительным взглядом, недовольно поджала губы, но не заявила, что ей на подобный факт наплевать. Вообще ничего не сказала, просто на прощание ещё раз выразительно посмотрела на Марьяну. Но та не стала впадать в ступор или каменеть от страха, а, вздёрнув подбородок, поспешно развернулась и рванула к друзьям. А потом они уже втроём рванули вдоль по коридору.

У них, между прочим, сейчас алгебра. А математичка Любовь Геннадьевна, всем известно, к опозданиям относилась ещё нетерпимей Дианы Олеговны и не обходилась только замечаниями, а плюсовала к общей домашке дополнительную задачу или уравнение. И никогда про них не забывала – вот же память у человека! – обязательно задерживала провинившихся в конце очередного урока и проверяла.

Хотя перекинуться несколькими фразами по пути они всё же успели, потому что – кто же не захочет узнать подробности и причины настолько странного и неожиданного происшествия?

– С каких это пор вы с ней общаетесь? – поинтересовался Родик, широко шагая.

– А мы и не общаемся, – скороговоркой пробормотала Марьяна между вдохом и выдохом.

– Тогда чего это было?

– Марьян, реально, чего она от тебя хотела? – подключилась Тася.

– Это долгая история, быстро не расскажешь, – опять скороговоркой выпалила Марьяна, сворачивая за угол.

– А нам и не обязательно, чтобы быстро, – невозмутимо откликнулся Родик. – Чем дольше, тем лучше.

– Гамзин! – воскликнула Марьяна и, так как они уже добрались до нужного кабинета, осталось только войти и сесть на место, даже притормозила, чтобы глянуть на приятеля особенно красноречиво. – Я тебя не узнаю. Ты с каких это пор девчачьими разборками начал интересоваться?

Но глаза Родика только ещё сильнее вспыхнули любопытством.

– А это были разборки? – протянул он, ещё и промычал с нарочитой задумчивостью, высоко вскинув брови: – М-м-м. – А оказавшись возле своей парты – сидел он прямо перед Марьяной – обернулся, тряхнул головой, состроил простодушно-благостную физиономию и смиренно разрешил: – Не, ну если не хочешь, то, конечно, не рассказывай. Мы же как-никак твои друзья. Поймём и не обидимся.

Вот же манипулятор! И как после таких слов умолчать? Ведь тогда получится, что они к Марьяне по-настоящему, по-дружески, от всего сердца, а она их отношениями только расчётливо пользуется, ничего не отдавая взамен.

– Да расскажу я, расскажу, – переждав раскатившуюся по школе громкую трель звонка, прошипела Марьяна. А, заметив заходившую в кабинет Любовь Геннадьевну, и вовсе перешла на шёпот: – Только не сейчас. Потом.

Но это её не спасло, всё равно получилось слышно в наступившей тишине. По крайней мере до математички долетело, и та, конечно же, не оставила без внимания. А могла бы! Урок ведь ещё толком не начался.

– Вижу, Позняк, ты никак не наговоришься, – проговорила она тонром, не обещавшим ничего хорошего. – Ну что ж, не буду тебя ограничивать. Выходи-ка ты к доске и объясни, как строила график функции из заданного вам на дом упражнения сорок четыре. – Любовь Геннадьевна медленно повела рукой сверху-вниз. – А остальные могут присаживаться. И открывают тетради.

Да что ж такое! Мало Марьяне всего уже за сегодня случившегося?

Естественно, не ужас-ужас, потому что домашку она сделала, а записями пользоваться разрешалось. Но вот так сразу с корабля на бал, не успев даже отдышаться, а уж тем более настроиться на урок – тоже мало приятного.

А всё из-за хитрого манипулятора Родика. Ещё друг называется! И, проходя мимо, Марьяна мстительно ткнула Гамзина сжитыми в кулак пальцами. Он в ответ только невинно дёрнул плечами. Но, как оказалось, справедливость всё-таки существовала, хотя бы крошечная.

– А ты, Родион, тоже не расслабляйся, – прилетело теперь уже ему. – Слушай внимательно, потому что именно ты потом скажешь, правильно твоя одноклассница решила или нет. А заодно укажешь промежутки знакопостоянства, возрастания и убывания.

Правда для Гамзина подобное задание – ещё большая ерунда. В математике, а также в химии и физике он хорошо шарил. Ведь недаром к Марьяне Любовь Геннадьевна обратилась по фамилии, а к нему по имени да ещё в полной форме.

Бе-бе-бе! Учительский любимчик!

Марьяна едва удержалась, чтобы не развернуться и не показать Родику язык. Хотя, само собой, нисколько она на него не обижалась и не сердилась. И уже тем более не завидовала, не презирала и не жаждала отмщения. Лучших друзей, помимо тех, что уже имела, ей всё равно не найти.

Да Марьяне другие и не нужны. Она этих очень любила – по-дружески, естественно – и, как обещала, позже всё им рассказала.

То есть не совсем уж всё. Только про то, что случилось с ней утром по дороге в школу, и чего от неё хотела Амалия, а про свои чувства к Легостаеву по-прежнему утаила. Но умный Родик и тут оказался слишком прозорливым, взял и догадался. Точнее, неожиданно предположил:

– А ты бы на самом деле хотела с Захаром замутить?

Судя по Тасиному взгляду и выражению лица, её тоже такой вопрос не слишком удивил. А потому как-то глупо было отрицать, и уж тем более старательно убеждать друзей в обратном. Всё равно бы не вышло, а выдало лишь сильнее. Поэтому, наклонив голову и отведя взгляд, Марьяна произнесла пространно и как можно бесстрастней:

– Ну-у-у… не так, чтобы очень уж хотела, но, если бы он предложил…

Родик критично хмыкнул. Марьяна резанула его негодующим взглядом.

Это, между прочим, не по-товарищески! Друзьям надо верить. Или хотя бы не палить настолько откровенно, когда они слегка преувеличивают и преуменьшают.

– Он тебе нравится? – Тася не столько спросила, сколько констатировала, даже не сильно сомневаясь.

Ещё и смотрела с особым пониманием, которое почему-то не подбадривало и не успокаивало, а, наоборот, слегка раздражало и вводило в уныние. Как будто тебя считали тяжело больной. Или сошедшей с ума.

– А чего такого-то? – буркнула Марьяна. – Нельзя что ли?

Тем более всё равно её чувства безответные, и каких-то решительных действий она никогда не планировала, только фантазировала и вздыхала.

Это ведь не за подругу заступиться. Самой обратиться к Легостаеву страшно и волнительно до дрожи в коленках, до вспотевших ладоней и полной невменяемости. И, как показал утренний опыт, даже если судьбы предоставит шанс, Марьяна, как последняя неудачница, и его сумеет благополучно профукать.

Поэтому Копосова напрасно беспокоилась и старалась, строя из себя грозную бэд-гёрл. Во-первых, Марьяна её всерьёз не испугалась, во-вторых, беспрекословно выполнять приказы тоже не собиралась. И, если Захар вдруг, внезапно – ну мало ли! – опять сам к ней подойдёт, она уж точно не бросится прочь от него, сломя голову.

Ну и что тогда Амалия сделает? Реально, вот что?

Глава 7

Всё-таки зря, наверное, Марьяна, раз за разом задавала себе этот вопрос. Вселенная её услышала и ответила. Причём повод подобрала совсем ерундовым. Они совершенно случайно – хотя в замкнутом пространстве школы такое вполне естественно – столкнулись с Захаром в одном из коридоров.

Заметив Марьяну, Легостаев чуть притормозил, улыбнулся и легко произнёс:

– Привет!

А у неё моментально сердце зачастило, и во рту пересохло. Поэтому, прежде чем ответить, Марьяна машинально сглотнула. Из-за чего первый звук застряла в горле, и пришлось приложить усилие, чтобы его протолкнуть.

– П-привет!

И всё, дальше они просто разошлись, каждый своей дорогой. Не остановились, не поговорили. Однако Марьяне и случившегося хватило, чтобы почувствовать себя счастливой.

В груди разлилось приятное тепло, и настроение сразу поднялось на несколько пунктов. Даже несмотря на то, что выражение у неё на лице наверняка сейчас было крайне глупым – восторженно-блаженным – и все присутствующие могли это разглядеть.

И, похоже, действительно разглядели, и последствия не заставили себя долго ждать. Всего два урока прошло, началась большая перемена, выделенная старшим классам для обеда.

Когда Марьяна, Тася и Родик спустились с четвёртого этажа на первый и добрались до столовой, там уже собралась целая толпа оголодавших. Свободных мест за столами с каждой секундой оставалось всё меньше, а движение от них до раздачи и обратно становилось всё оживлённее. И чем дальше ребята продвигались к буфету, тем больше народу попадалось навстречу.

Обычно Марьяна не рассматривала, кто это, но на Амалии взгляд сам собой зафиксировался, чуть ли не против желания. Та не спешила, шагала с независимым видом, держа в руках стакан и тарелку, перебрасывалась фразами с топавшей рядом одноклассницей, и ещё одна плелась чуть позади.

И не возникло у Марьяны абсолютно никаких тревог и подозрений, не захотелось резко свернуть в сторону, даже, если бы имелось место для манёвра. Слишком много чести! Только за пару секунд до в голове всё-таки вспыхнуло яркой лампочкой понимание, что сейчас произойдёт, но… оказалось уже слишком поздно.

Хотя время будто замедлилось, но, видимо, исключительно затем, чтобы Марьяна в деталях разглядела: как они с Копосовой оказались в шаге друг от друга, и ничуть не напротив, а вполне параллельно, как одноклассница легонько ткнула Амалию локтем, и та, якобы от неожиданности, дёрнулась и вдруг споткнулась. Как сильно дрогнули и накренились стакан и тарелка, и как их содержимое почти целиком выплеснулось наружу. Точнее, прямиком на неё, на Марьяну.

Она невольно вскрикнула и отскочила назад, едва не налетев на Родика. А Копосова застыла, широко распахнула кристально чистые синие глаза, захлопала ресницами, выдохнула тягучее:

– О-о-ой! – И растерянно пробормотала: – Даже не представляю, как так вышло.

Ну да! Конечно! И все поверили. В особенности Марьяна. В особенности ощущая, как бульон и сок стремительно пропитывают ткань брюк, пиджака и блузки, и та липнет к телу. А ещё дополнительным антибонусом этот ставший в сто раз сильнее ударивший в нос запах еды.

Спасибо хоть суп оказался не из рыбных консервов, иначе просто была бы жуткая вонь, а, судя по прилепившему поверх пиджачного отворота кусочку огурца и сползающим вниз нескольким зёрнышкам перловки, всего лишь рассольником.

Между прочим, один из Марьяниных любимых. Ха-ха.

И ведь даже разозлиться по-настоящему не получилось, отплатить хотя бы на словах, а может, и правда вцепиться, тряхнуть как следует, чтобы сбросить с кукольного личика выражение высокомерного торжества. Потому что в мыслях сразу нарисовалась картинка, как Марьяна выглядела сейчас со стороны – смешно, нелепо, униженно. Так, что не только копосовские подружки захихикали, но и кое-кто из сторонних свидетелей.

Ещё и губы предательски дрогнули, и Марьяна покрепче сжала их, чтобы не выдали. А вокруг быстро собралась компания зрителей, охочих до всяких скандалов и сенсаций, отчего образовался маленький затор, который привлёк внимание завуча Нины Васильевны. Она, скорее всего, сегодня дежурила по школе и во время большой перемены выбрала самое многолюдное и потому потенциально проблемное место.

Нина Васильевна, без труда раздвинув оказавшихся на пути учеников, протиснулась в самый эпицентр событий а, разглядев опустевшую посуду в руках Амалии да мокрые пятна и суповые ошмётки на Марьяниной форме, моментально догадалась, в чём дело.

– Господи, Копосова! – воскликнула с нескрываемой досадой, всплеснула руками. – Вот же тебя угораздило.

– Ну вы же не думаете, что я нарочно, – виновато и одновременно с лёгким праведным негодованием откликнулась Амалия.

– Да никто и не говорит, что нарочно, – легко купилась Нина Васильевна, хотя тут же назидательно выдала: – Но всё-таки поаккуратней надо быть и смотреть внимательно, куда идёшь.

Амалия раскаянно потупилась. Ну прямо Оскар ей дайте. За лучшую актёрскую работу. Но завуч уже отвернулась от неё, перевела взгляд на Марьяну, просканировала с головы до ног, определяя масштаб ущерба.

– Да уж, – заключила сочувственно, поинтересовалась: – И как ты теперь? Есть во что переодеться-то?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Кукла, главный антагонист франшизы «Детские игры», один из культовых вымышленных злодеев фильмов ужасов.