Моя сводная катастрофа

Эльвира Смелик

Моя сводная катастрофа

Пролог

– Марьяш, нам нужно кое-что обсудить.

У мамы такой вид, словно она чего-то натворила и наконец-то отважилась чистосердечно признаться. Неужели считала, что это тайна, и дочь до сих пор не в курсе?

– И что же? – Марьяна фыркнула, посмотрела на неё снисходительно, словно в данный момент это она была старше, независимо дёрнула плечом. – О том, что ты там с кем-то встречаешься, я уже знаю. И совсем не против.

– Ну-у-у… да-а, – смущённо протянула мама, кашлянула. – Но я не об этом. Точнее, не совсем об этом.

Марьяна напряглась. Какие там могут быть другие близкие темы, предположить нетрудно – их не так уж и много. Но именно в том и проблема. Хотя, конечно, имелся очень даже приемлемый вариант вроде «Мы уже расстались. Я подумала и решила: да зачем мне отношения? Мне и без них хорошо и спокойно». Но после очередной маминой тирады его вероятность устремилась к нулю.

– Понимаешь… мы не просто встречаемся. Всё гораздо серьёзней, – негромко, но многозначительно проговорила мама и сразу зачастила: – Он очень хороший, Марьяш. Правда! Очень-очень хороший. Я сама сначала довольно насторожённо отнеслась, засомневалась. Ты же знаешь, я вроде в людях неплохо разбираюсь. А тут, вот честно, и придраться особо не к чему, даже если очень захотеть. Я не имею в виду, что Игорь идеальный. Идеальных людей вообще не бывает. Но хороший, это да. У меня давно такого чувства не возникало, чтобы настолько комфортно и надёжно с человеком.

Слова лились и лились бесконечным потоком. Марьяна уже начала подозревать, что он так никогда и не иссякнет, и презентация затянется до конца дня, или даже до утра. В душе боролись два противоречивых желания: чтобы мама поскорей произнесла последние решающие фразы, в которых, скорее всего, и заключался главный смысл разговора, и чтобы она на самом деле как можно дольше не останавливалась, бесконечно оттягивая предполагаемый финал.

Ведь он вряд ли окажется слишком уж радужным. Лично для Марьяны. Пусть она и хотела маме счастья – само собой. Но, если уж по-честному, то каким-нибудь другим образом.

А мама на мгновение умолкла, втянула воздух и выдохнула:

– Ну-у, в общем, Игорь предложил пожениться.

Вот оно, так и есть, к самому предсказуемого всё и свелось, и восторга Марьяна не испытала – никакие праведные мысли не помогли. Но и делать кислую мину, а уж тем более возмущаться и скандалить она не стала. Хотя голос дрогнул – то ли от досады, то ли от затаённой надежды – когда спрашивала:

– И ты согласилась?

Но мама увильнула от прямого ответа, вместо него выдала весьма рассудительное:

– Мне кажется, для начала вам было бы неплохо познакомиться как следует. Поэтому в субботу вечером Игорь приглашает нас в гости. – И опять поспешила произнести, прежде чем дочь ответила хоть что-то: – Давай мы сходим, а уже потом ты и выскажешь своё отношение. Хорошо?

И Марьяна кивнула.

Ну хорошо. Всё-таки ей шестнадцать, она уже не ребёнок и не конченная эгоистка, чтобы устраивать истерики и требовать «Или я, или он». Да и мама имела полное право на любовь и личное счастье.

– У него, кстати, тоже есть дочь, – добавила та очень даже воодушевлённо, словно и правда считала это приятным бонусом. – Тоже заодно познакомитесь. – И напомнила, причём самым коварным образом: – Ты же всегда хотела сестрёнку или братика. Просила у меня, когда маленькой была. – Потому как возразить на подобное Марьяна точно не могла.

Просила, да, было дело. Но мало ли кто о чём мечтал в младенчестве! А она, между прочим, ещё и панду хотела. Желательно большую. Но в крайнем случае сошла бы и малая. С пандой же тоже можно спать на двухярусной кровати, и играть, и гулять. И все бы обзавидовались. А сестрёнкой или братиком никого не удивишь.

Вот недаром говорят: нужно быть осторожней в своих желаниях – они способны сбываться самым извращённым образом.

Мама заискивающе заглянула в глаза, вкрадчиво протянула:

– Марьяш, так как?

А что ещё тут ответить, если решила вести себя, как взрослый разумный человек?

– Ладно, в гости так в гости.

Но вообще-то она предпочла бы нейтральную территорию, типа кафе или ресторана. Почему сразу домой?

Или даже очень понятно, почему? В их квартире они точно не поместятся вчетвером. Значит, придётся переезжать? Менять абсолютно всё? И тогда выходило, что Марьяну ожидает знакомство не только с новыми родственниками, но и с предполагаемой жилплощадью.

Жуть какая! А если ещё и придётся делить комнату с внезапно обретённой «сестрой»?

Может и правда устроить истерику, пока не поздно? Упереться и ни в какую. Мама же наверняка выберет дочь, наступив на горло собственным желаниям. Марьяна в этом уверена почти на сто процентов, но потому и трудно повести себя стервозно.

Всё-таки она не настолько отбитая на голову, самовлюблённая и бесчувственная. И маму тоже любит, и тоже готова ради неё на определённые жертвы. По крайней мере теоретически. Да и знакомство – это всего лишь знакомство, пока ещё не слишком критично. Правда и в том, что после него мнение кардинально поменяется в лучшую сторону и происходящее станет восприниматься легче и проще, Марьяна сильно сомневалась.

Громкий вздох вырвался сам собой, однако и она, и мама сделали вид, будто ничего не заметили. А в субботу они действительно отправились в гости. Точнее, мамин Игорь приехал за ними на машине. Подкатил к подъезду, поднялся, зашёл в квартиру и не просто так, а с букетом, вручил его Марьяне.

Чисто внешне он действительно был вполне ничего. Не букет, а жених. Марьяна его и раньше видела, просто до сих пор особо не общалась – не считала, что это когда-нибудь понадобится и что их отношения с мамой зайдут настолько далеко.

Та и раньше иногда встречалась с мужчинами, но о замужестве ни разу не заговаривала. А тут – на тебе. Сюр-приз! И никак не получалось отнестись к её кавалеру непредвзято, не цепляться по любому поводу и не думать «Вот только не надейтесь, что я от вашего веника сразу растаю».

Или Игоря теперь следовало называть на «ты»?

Ну вот как в подобной ситуации не загоняться и расслабиться, когда каждую секунду словно под напряжением, а каждая новая мысль – либо вопрос, либо предположение, которое только всё усложняло. Однако и тут Марьяна нашла в себе силы улыбнуться, вежливо поблагодарила за цветы и в общем-то даже оценила, когда Игорь не просто сказал садиться, а галантно распахнул перед ней заднюю дверь своего авто.

Как выяснилось, жил он не так уж и далеко – вполне пешком можно дойти – и Марьяна даже узнала дом. Своеобразный такой, из недавно построенных, со всякими вывертами типа балконов-террас, парковки в подвале и закрытого двора.

Нужная квартира располагалась на предпоследнем этаже, и, когда оказались в прихожей, Игорь предсказуемо произнёс, поведя рукой:

– Ну вот, раздевайтесь. – А потом громко сообщил в пространство: – Мы пришли!

Надо думать, для той самой дочери, которую обещала мама. И та тоже появилась – довольно скоро – нарисовалась в ведущем куда-то арочном проёме. Но, увидев её, Марьяна поначалу посчитала, что это какой-то розыгрыш. Или ошибка. Или, в крайнем случае, галлюцинация. А иначе…

Иначе – ну полный трындец! А главное, за что? Не натворила Марьяна ничего такого, чтобы вселенная прикололась над ней настолько жёстко.

Глава 1

Они всегда жили вдвоём с мамой. Не считая, конечно, бабушек и дедушек. Точнее, бабушки с дедушкой и прабабушки с прадедушкой. Но, если уж действительно подходить к делу дотошно, это всё-таки разные семьи, а конкретно их с самого начала и до сих пор состояла именно из двух человек – матери и дочери.

Мамину историю вполне можно было приводить в качестве поучительного примера для слишком увлекающихся юных дев: чем способна обернуться их великая любовь, когда ухаешь в неё с головой и больше ни о чём не думаешь, а только веришь, будто дальше вас ждёт исключительно «долго и счастливо».

В принципе, долго-то на самом деле получилось, да и несчастной мама не выглядела. Вот только та самая любовь не имела к этому никакого отношения – давно «прошла, завяли помидоры», как выражалась бабушка – оставив после себя только Марьяну. А всё, что касалось её отца исчезло за туманами прошлого и даже не думало проглядывать.

Ну да, Марьяна ни разу его не видела. Реально – ни разу. Только на фотографиях, да и те были давними, ещё со школы и со службы в армии. И как всё происходило, более-менее знала: мама не скрывала и не рассказывала вместо правды фантастические истории.

Она начала встречаться с ним в одиннадцатом классе. И тогда, естественно, была ещё не мамой, а обычной семнадцатилетней девушкой Алесей Позняк – да-да, именно Алесей, с буквы «А» – которая втюрилась по уши в своего ровесника с банальным именем Саша и ещё более банальной фамилией Петров и верила, что это самая особенная, самая крепкая и высокая в мире любовь, которая уж точно навеки. Ну и что Саша считал абсолютно так же.

И даже то, что, пролетев с поступлением, он уже осенью загремел в армию, хоть и расстроило, но ничуть не поколебало маминых убеждений. Тем более спустя пару месяцев после Сашиного призыва выяснилось, что она беременна. А разве это не ещё один очень весомый аргумент в пользу непременного «вместе навсегда»? И неважно, что о подобном никто даже не помышлял. Что сначала неплохо бы получить образование, а затем уже заводить детей. Что в восемнадцать лет ребёнок реально рановато. Но раз уж так получилось…

Не избавляться же от него теперь. Да и первый курс Алеся всяко успеет отучиться, затем возьмёт «академку» на год, а потом… Потом тоже как-нибудь. Но к чему так далеко заглядывать? Если не сложится с очным, перейдёт на заочное.

Со свадьбой они не торопились. Смысл просто оформить бумаги, если до следующей осени всё равно придётся существовать по-отдельности? Вот Саша отслужит, вернётся, тогда и распишутся по-нормальному, красиво и торжественно.

И Саша отслужил, вернулся. Они даже немножко пожили вместе, но не поженились, а разбежались, убедившись, что прежние чувства куда-то безвозвратно исчезли – уж слишком сильно они оба изменились за прошедшее время. Хотя, может, только Алеся изменилась, быстро повзрослела, переключившись на крошечную Марьяну. А Саша ничего особо не ощутил по отношению к дочери.

Ему погулять хотелось, насладиться свободой после жёсткой армейской дисциплины, а не погрязнуть в ещё больших заботах, которые были не желанными, а вынужденными. Правда жениться он не отказывался, раз так полагалось. Но объявил, что раз поступить в военное, как он планировал сразу после школы, не вышло, а до следующего приёма ещё долго, он пойдёт служить по контракту.

Ну и что это тогда за семейная жизнь? Алеся её совсем по-другому представляла. Дело ведь не в штампе в паспорте, а в том, чтобы быть вместе. А иначе – лучше совсем не надо. Ей не жертвы нужны, не показательная правильность, а любовь: от чистого сердца, настоящая, искренняя. Но тут всё выглядело так, будто любимый просто готов откупиться официальной бумажкой и формальным статусом, чтобы потом благополучно слиться.

Некоторые, может, и на подобное согласились бы – просто считаться женой, сообщать гордо «Да, конечно, я замужем». Но мама не из таких. Поэтому на том их отношения и закончились, а Марьяне от папы Саши даже фамилия не досталась, только отчество и больше вообще ничего. Хотя ещё деньги, которые он присылал поначалу, но сам ни появлялся, не звонил и не писал. А в данный момент мама вообще понятия не имела, что с ним, где он жил и чем занимался.

Не сказать, будто Марьяне было совершенно наплевать, что отца рядом нет. Она нередко задумывалась: а как он выглядел сейчас? Вспоминал ли о ней? А что бы подарил на день рождения? Иногда даже сердилась на маму, считала виноватой. Ну почему та отказалась от замужества? А вдруг бы со временем у них наладилось, и они действительно стали бы жить вместе, настоящей семьёй, дружно и счастливо.

Но Марьяна никогда и ни с кем не делилась подобными переживаниями, хранила в себе. Тем более у них и с мамой вдвоём всё складывалось нормально – не тужили, не бедствовали, не мучались от одиночества. Ближайших родственников им вполне хватало, и те щедро одаривали любовью и вниманием. Ведь мама – единственная дочь у своих родителей, а Марьяна – единственная внучка.

Друзья у неё тоже имелись, добрые и верные, с которыми и жила рядом, и училась в одном классе. Тася и Родик.

В общем-то именно из-за Таси Марьяна в тот раз и опозорилась по полной. Не в том смысле, что подруга была во всём виновата и подло подставила – нет, такого однозначно случиться просто не могло – но без неё точно не произошло бы то, что произошло.

На самом деле Марьяна вовсе не была настолько воинственной и решительной. Если бы дело касалось её самой, она бы наверняка сидела в уголочке и тихо страдала, а не ринулась возмущаться и качать права. Но когда обижали друзей, молча глотать обиды и стоять в стороне ну никак не получалось.

О смущении и робости мгновенно забывалось, они просто переставали существовать, и Марьяна как воин-берсерк налетала на противника. И неважно, что творилось вокруг и где она находилась: на улице, в школе или как сейчас – на фудкорте торгового центра. А тут ещё тема оказалась такая тонкая и щепетильная – чувства.

Тася запала на парня. Успела, пока Марьяна с мамой гостили у знакомой в Калининграде. И когда они вдвоём завалились в торговый центр докупить недостающие школьные принадлежности на предстоящий учебный год, который грозил начаться уже через два дня, подруга случайно разглядела объект своих мечтаний – ну да – на фудкорте, и сразу принялась вздыхать и мечтательно закатывать к потолку глаза.

Марьяна, ещё до конца не разобрав, о ком точно шла речь, поинтересовалась:

– Он там один?

– Угу, – кивнула Тася.

– И вы с ним знакомы? Или он о тебе пока не знает?

– Почему это не знает? – Подруга даже чуть-чуть обиделась на такое предположение, заверила с напором: – Знает… – Правда потом добавила: – Немного.

– Тогда действуй! – убеждённо вывела Марьяна.

– Что ты имеешь в виду? – Тася удивлённо захлопала глазами, и она поучительно разложила:

– Пройди мимо, сделай вид, будто только что заметила, скажи «Привет». Спроси о чём-нибудь.

– О чём?

– Хотя бы о том, что он тут делает.

Тася фыркнула, заметила рассудительно:

– Да что ещё можно на фудкорте делать? И так же ясно.

Но Марьяна только отмахнулась.

– Да ну и что? Зато будет повод сказать, что тоже хочешь перекусить и давай вместе.

– А если он уже поел? – уточнила подруга, но весьма заинтересованно, похоже, проникнувшись идеей.

– Что-нибудь другое предложи, – без труда нашлась Марьяна. – В кино, например, сходить или даже в магазин за тетрадями.

– Думаешь?

– Ну да. Чего упускать шанс?

Марьяна на самом деле так считала. По крайней мере именно в тот момент.

– А ты как же? – забеспокоилась Тася, осознав, что Марьяна тогда останется одна, но та парировала невозмутимо:

– А что я? Не заблужусь, не потеряюсь. Пойду домой. А в магаз в другой раз сходим.

Когда на кону счастье подруги, она уж точно не посчитает, будто Тася её бросила или променяла на парня. Тем более сама же предложила действовать.

Идеи выскакивали, не задерживаясь, словно их что-то подхлёстывало, казались весьма разумными и не такими уж трудными в исполнении. Главное, уверенность в себе и боевой дух. Любовь ведь того стоила?

Да несомненно!

– Ну давай же! Не тормози! – воскликнула Марьяна, заключила без тени сомнений: – Вот увидишь, всё получится.

И сложно представить, что стряслось с Тасей, но она вдруг тоже окончательно в это поверила. Правда перед уходом попросила:

– Только ты не подсматривай. – А потом реально ломанулась на фудкорт, окрылённая и бесстрашная.

Между прочим, с её стороны это был великий героический подвиг – подойти к парню, который нравился, и предложить сходить куда-нибудь вдвоём. Это же почти как если бы Тася выложила прямо: «Ты мне нравишься. Я хочу с тобой встречаться». Но парень не просто не оценил, а ещё и повёл себя как последний придурок. Отчего подруга выскочила с фудкорта бледная, несчастная, с трясущимися губами и откровенно хлюпала носом.

Конечно, и без лишних объяснений стало понятно, что из их затеи не вышло не просто ничего, а ничего хорошего, но Марьяна не удержалась, спросила:

– И что он?

Тася в очередной раз хлюпнула носм и дрожащим голосом доложила:

– Сказал, что нечего его подкарауливать и за ним таскаться. Что я больная на голову и ему нафиг не сдалась.

– Вот урод! – с яростным негодованием выдохнула Марьяна. – А ты?

– Ну а что я? Развернулась и ушла.

– Просто взяла и ушла? И всё?

– А что бы я сделала?

– Что? – переспросила Марьяна, но подсказывать не стала, грозно сузив глаза и сведя брови, посмотрела в сторону заставленного столиками пространства. – Он ещё там?

– Да, – подтвердила Тася, махнула рукой. – Вон… стоит.

Марьяна воззрилась в указанном направлении, отыскала взглядом подходящий объект, заключила мысленно «Ага, понятно!», оценивающе просканировала с головы до ног.

Их ровесник или чуть постарше. Роста выше среднего, фигура спортивная. Весьма смазливый, самодовольный и… немного знакомый. Кажется, из их школы. И теперь она сама ломанулась на фудкорт, ловко лавируя между попадающимися на пути людьми – такие препятствия её точно не остановят.

Да её бы ничто сейчас не остановило, когда внутри, будто лава в вулкане, кипели праведное возмущение и обида за подругу. Марьяна отважно подскочила к парню, уставилась ему прямо в лицо, произнесла с гневным вызовом:

– Ты, вообще, что о себе возомнил?

Парень тоже прицельно уставился на неё.

– А ты кто такая? – огрызнулся раздражённо и озадаченно.

– Кто такая? – переспросила Марьяна, не скрывая праведного негодования, пренебрежительно хмыкнула, пояснила весомо: – Я её подруга, и в обиду не дам. Понял?

– Не понял, – нагло откликнулся парень. – Чего тебе надо? Кукуха поехала? Так иди голову полечи.

Вот же нахал беспринципный! Ведь даже не чувствовал себя виноватым. Ни на миллиметр! Ни на каплю!

– Это ты своё самомнение полечи, – выдала в ответ Марьяна. – А то раздует ещё. Как жабу. – И, пока он не успел в очередной раз ляпнуть какое-нибудь оскорбление или гадость, высказала назидательно: – Ну не нравится тебе девушка. Всё бывает. Но это же не повод вести себя с ней, как моральный урод! – И дальше в том же духе.

Ну реально её будто накрыло, захлестнуло волной и понесло.

Тася тоже подошла, устроилась чуть позади, дёргала за руку, повторяла «Марьян, Марьян» и ещё что-то – пыталась остановить. Но Марьяна не обращала на неё внимания и не слышала. А чего тут стесняться, если этот дефективный заслужил? Каждое слово.

Она прищурилась, опять хмыкнула, сделала короткий шаг вперёд, наступая.

– Тоже мне, мачо недоделанный.

Парень ругнулся, воскликнул:

– Да отвали ты от меня! Долбанутая.

Вскинул руки, упёрся ей в плечи, собираясь отодвинуть или даже оттолкнуть, но тут совсем рядом неожиданно прозвучало:

– Э! Э! Лёх, полегче!

Ещё один парень. Решил вмешаться? Надо же!

Марьяна повернулась к нему, смерила коротким надменным взглядом, но осознала не сразу, кого увидела – настолько распалилась. Лишь через несколько секунд до неё дошло, что это… это… Захар.

Да. Да! Он самый! Захар Легостаев. Вот уж он точно из их школы, перешёл в одиннадцатый. Про кого-кого, а про него Марьяна доподлинно знала.

Почему? А разве догадаться так сложно?

Ну естественно, потому что тайно по нему сохла. Уже довольно долго. Настолько тайно, что даже от Таси и Родика до сих пор скрывала, ни словечком не обмолвилась.

– Чё тут вообще у вас творится? – поинтересовался Легостаев, усмехнулся, хотя и продолжал наблюдать за обоими настороженно.

– Не твоё дело! – вылетело на автомате, не менее грубовато-дерзкое.

Правда затем Марьяна всё-таки немного смутилась, вспомнив, как по-настоящему относилась к Захару, и нахлынувшие чувства оказались сильнее, слегка заглушили ярость и перекрыли поток рвавшихся наружу негодующих обвинений. Тогда Тася, воспользовавшись паузой, опять повторила её имя и то, что давно пыталась донести:

– Это… не он.

И Марьяна наконец-то её услышала, воззрилась недоуменно, наморщила лоб, пробормотала:

– В смысле?

Глава 2

Нет, Марьяна не притворялась, до неё реально никак не доходило, что подруга имела в виду. Она непонимающе уставилась на Тасю, а та, слегка вжав голову в плечи и высоко вскинув брови, но стараясь не встретиться взглядом, тихонько пояснила:

– Я про другого говорила. И он уже ушёл, пока ты…

Она остановилась на середине фразы, видимо, решив не добивать. Но и без того всем всё стало ясно.

На несколько секунд воцарилась тишина, и получилась немая сцена. Наверное, как раз такая, какую имел в виду Гоголь, заканчивая своего «Ревизора», которого проходили в восьмом классе.

Они вчетвером стояли неподвижно, словно окаменевшие, и просто ошалело пялились друг на друга. А потом…

Потом Легостаев заржал. Именно. Не засмеялся, а заржал как конь – от всей души, неудержимо и упоённо – то откидывая голову, то чуть сгибаясь вперёд. А у Марьяны глаза сами собой зажмурились, причём крепко-крепко, чтобы стало совсем темно, и мир прекратил существовать. Желательно, на самом деле. Хотя бы на пять минут, чтобы она успела провалиться сквозь землю, испариться, исчезнуть. Или уж просто незаметно сбежать. Потому что…

Да как жить после такого позора?! Ещё и лицо от стыда и смущения наверняка сделалось насыщенно пунцовым, как перезрелый помидор. И выражение на нём образовалось смятенно-глуповатое. И уши заполыхали кострами.

Ну вот почему, почему действительно так не работало? Закрыла глаза и пропала, стала невидимой для всех остальных, будто тебя тут и не было никогда, и не лоханулась ты дальше некуда. Не только перед посторонними людьми – на них-то в принципе наплевать – а перед крайне симпатичным тебе парнем. Но его громкий хохот, прорывавшийся сквозь любые заграждения и барьеры, мешал даже представить, что подобное возможно. Не просто намекая, а сигналя проблесковыми маячками и воем сирен: это фиаско, сестра! Полное, непоправимое и неизбывное фиаско.

Марьяна попятилась, а потом развернулась, не сказав больше ни слова, и стремительно кинулась прочь. И уже не до покупок стало, она о столь ничтожных мелочах даже не вспомнила, пулей вылетела не только с фудкорта, а, не задерживаясь, заодно и из торгового центра. Так что Тася её еле догнала.

Подруга вцепилась в руку, но, возможно, не пытаясь притормозить, а потому что сама основательно запыхалась, пока неслась следом. Правда Марьяна всё-таки остановилась. Она и сама ничуть не меньше запыхалась, да и место её позора – как и свидетели – уже осталось позади. А от себя-то в любом случае никуда не денешься, как далеко и долго ни беги.

Она повернулась к Тасе.

– В следующий раз ты не просто говори, – потребовала с нажимом, – а стукни, что ли. Чтобы я внимания обратила. Разрешаю. Или водой плесни.

– Да ладно тебе, – попробовала успокоить её подруга. – Ну ошиблась и ошиблась.

Но сама при этом выглядела не слишком воодушевлённой. У неё-то положение тоже ничуть не лучше, возможно, даже хуже. Её вообще парень отшил, да ещё так. А про отягчающее обстоятельство, что Марьяне Захар нравился, Тася же не знала.

Она громко вздохнула, сокрушённо вывела:

– Сходили в магазин, называется.

Вот уж точно. Да лучше бы они в интернете всю эту канцелярскую ерунду заказали. И идти бы никуда не понадобилось, только до пункта выдачи, а тот в соседнем доме. И подобной жути с ними бы не приключилось.

Вот же непруха! День, что ли, какой-то неудачный? Хотя во всякие гороскопы, приметы и предсказания Марьяна не особо верила. Но иногда от твоей веры или неверия ничего не зависело, и словно на самом деле какие-то особые силы вмешивались: или дарили удачу, или вот так вот издевались.

Тася вздохнула ещё раз.

– Давай всё-таки зайдём куда-нибудь, – предложила и тут же торопливо уточнила: – Не в магазин. А в кафе или в кофейню.

– Ну уж нет! – отрезала Марьяна категорично. На благосклонность судьбы, по крайней мере сегодня, больше никаких надежд, поэтому рисковать не стоило. – Только домой. Сами чего-нибудь приготовим. Если не хочешь к тебе, пойдём ко мне.

И Тася не возразила, а поддержала. Как самая настоящая лучшая подруга.

Они часто собирались у кого-нибудь из них троих, включая Родика. Но его в эти последние летние выходные мама утащила за город к бабушке на какой-то традиционный сбор родственников. И хотя он тоже лучший друг, ни разу не подводил, но даже ему не хотелось рассказывать, как они без него ужасно лоханулись.