Ненадежный свидетель

– Младенцами. Мы питаемся маленькими розовощекими сладенькими младенцами. – Резко останавливается, на меня вылупилась. – Отказничков из роддома поставляют. Одного на неделю хватает. Косточек не остается. Все в плюсе, детские дома не переполнены, монстры сыты. – Замираю. Шок. Все что угодно предполагал, но до такого не додумался. Стоп. Ерунда. Исчезновение новорожденных не могло бы остаться незамеченным, не в Средневековье живем. Как я допустил, что это может быть правдой? Крыша едет со всем этим безумием. – Ты же это хотел услышать! К чему вопросы, Макаров?

– Хочу знать, с кем имею дело. Ты жила среди людей, приспособилась. Это означает, что мы не такие разные и можем существовать в симбиозе.

– Черт возьми, Макаров. – В глаза смотрит. Поняла, кажется, или мысли прочитала. – Только не говори, что ты здесь не затем, чтобы найти девочку! Ты вернуть дочь хочешь? Так и есть… Мы возвращаемся, это бесполезно! Так ничего не выйдет.

– Почему не выйдет? – За руку хватаю. – Послушай меня. Пять лет назад ты хотела уехать со мной, просила помочь. Я не послушал, но сейчас… Я готов. Мы уедем. Ты, я и Люся. Подальше от людей, от города. Нас не найдут ни твоя стая, ни полиция. Я смогу о вас заботиться, кормить. Но для этого я должен знать о дионеях больше.

– Гриша, Гриша, – вздыхает, по щеке моей ладонью проводит. – А как же твоя жена? Егорка. Ты любишь их, но готов пожертвовать всем ради парочки мифических чудовищ? В чем-то док был прав, с головой у тебя действительно не все в порядке.

– Алена с Егором здесь ни при чем. Для них так будет лучше. Я сделаю это ради дочери, и ты мне сможешь в этом помочь. Научишь ее жить среди людей.

– Твоя дочь мертва, услышь, наконец! – кричит так, что уши заложило. Пустое замкнутое пространство эхом разносит, повторяя слова. Она права, не могу это слышать… Не хочу! – Уже слишком поздно. – Тише говорит, улыбнуться пытается. Неискренне выходит, глаза выдают грусть. – Ты не сможешь нам помочь, ни мне, ни своей дочери. Так бывает, жизнь чертовски несправедлива. Прошлое не изменить. Но ты можешь все это закончить здесь и сейчас. Ника не единственная, кого ты еще можешь спасти. Ты должен остановить его. Он настоящее чудовище, а не те девушки, которых ты называешь дионеями.

– Я не понимаю. Объясни наконец, хватит ребусов.

– Ты у нас гений, Макаров. Разгадаешь, когда все вспомнишь. Идем, до очистной станции осталось уже немного.

– Ты знаешь дорогу, – усмехаюсь. Вот же зараза! Надоели эти игры с вечными загадками. После всего этого мне необходим отпуск. Палата в психиатрическом отделении вполне сойдет, на другое рассчитывать не приходится. – Значит, мы идем в верном направлении. Сразу не могла указать, не пришлось бы в прошлый раз часами по воде бродить.

– Ты был не готов, – безразлично пожимает плечами, ускоряя шаг.

Головоломки сводят с ума. Не могу успокоиться, пока не просчитаю все возможные варианты. Ника не единственная? Есть другие дети? Да. Так и есть. Я сам пришел к выводу, что похищения продолжаются на протяжении длительного времени. С Люськой была еще одна девочка, ей должно быть сейчас столько же, как и моему галчонку, двенадцать лет. Кажется, Катя. Точно, Екатерина, это имя было выделено на доске в гараже. Но если я не могу помочь своей дочери, как я помогу им? Нужно разложить все по полочкам, не отметая самые невероятные гипотезы. В конце концов, мы в канализации, охотимся на чудовищ, и помогает мне при этом одна из них, дионея. Словно в другой мир провалился, где фантастические твари – норма жизни.

В сухом остатке что мы имеем? Мельник сказала, что она и Люся мертвы. Я хоронил дочь и прекрасно осознаю, что моей малышки нет в живых, но тело забрали из могилы. Мила – давно не ребенок, и я не знаю ее предыстории, вполне вероятно, что ей самой знакома похоронная процессия. Она сказала, что смерть Люси была случайностью. Что эти существа обращают детей не сразу. Дают им вырасти, воспитывают по своим законам и только после этого убивают, чтобы обратить. Как вампиры. Перерождение в гробу. Самому смешно, с такой фантазией мог бы сценарии клепать. Но, по теории вероятности, чем невероятнее гипотеза, тем вероятнее, что именно она в конечном итоге окажется самой вероятной.

Шум падающей воды. Действительно водопад. Не только ребенок перепутать может, к тому же с завязанными глазами. При сильном потрясении наш мозг пытается защитить своего владельца, подменяя в подсознании страшные и неприятные картины наиболее подходящим образом, который способен воспринять человек в данный промежуток времени. Док на протяжении пяти лет повторял, объяснял, что образ дионей – плод замещающей фантазии. Так и не смог достучаться, в итоге я сейчас здесь. Охочусь на монстров.

– Мы на месте, что делаем дальше, гений? – вырывает из мыслей Мельник.

Заваренная мелкая решетка, труба сужается. Водоочистное сооружение, выход для стоков, здесь даже ребенку не пролезть, не говоря о взрослом. Один из прутьев явно пытались кусачками по металлу перекусить. Нет, не кто-то… Я… Я уже был здесь, сам не знаю, зачем пытался снять железо. Наверное, был в отчаянии. Разумеется, бесполезно. Ножницы по металлу и пары секунд не выдержали. Голова снова начинает болеть, кровь из носу. С каждым разом воспоминания даются все сложнее. Что-то внутри сопротивляется, не хочет возвращаться в тот самый день.

– Пойдем. – Я знаю дорогу. Мы прошли нужное место минут пять назад. Возвращаемся. Обычная старая стена, с первого взгляда ничем не примечательна, если не знать, что цемента нет. Аккуратно заложенные камни, скрывающие проход. Не помню, как нашел ее прежде, но я точно разгребал кирпичи. За ними должна быть ржавая лестница, ведущая наверх. Старый проход, соединяющий метро с канализацией, на карте его нет и никогда не было.

Разбираю. Все так и есть, как в воспоминаниях. Проход в метро заложен аналогичным образом, вот только конструкция более хлипкая, что и неудивительно, учитывая вибрацию от поездов. Выходим, две пересекающиеся ветки, одна из которых так и не была достроена, и небольшое подсобное помещение. Сейчас закрыто, дверь железная, без ключа не попасть. Персонал пользуется редко, пару-тройку раз в год. Предназначена для осмотра или ремонта путей, электричества, других непредвиденных ситуаций. Отличное место, чтобы спрятать детей, уединенное. Вот монстры и облюбовали. Впрочем, сейчас комнатка ценности не представляет, сомневаюсь, что здесь есть полезная информация. Важнее другое. Именно в этой комнатушке Нику с Викой разделили. Действующая ветка метро имеет соединения с канализацией и проходит прямо под кафе, в котором дионеи оставили Тарасову. Сомнений нет, Кириллову отвели в другую сторону.

– Мила, как мы познакомились? – спрашиваю я. Для нее неожиданно, удивил. До этого я интересовался исключительно ее второй сущностью.

– Ты был моим заданием, – сухо отвечает она.

– Я спрашиваю не об этом. Что между нами было? Я осознаю, что мы какое-то время были вместе. Но как долго все это продолжалось? Насколько серьезно и…

– Хочешь разобраться, как сильно перед Аленкой своей накосячил? Да, Макаров. Ты ничего так и не вспомнил? – Смеется поначалу, затем резкая смена. Серьезная, на меня уставилась, взглядом пронзает. – И чего я от тебя ожидала… Пять лет прошло, ее рядом не было, но ты так и не смог разлюбить жену. А она? Она так же тебя любит? Завести другого мужчину, ребенка усыновить – что-то непохоже. Как считаешь?

– Это здесь ни при чем.

– Это всегда было при чем, Макаров, – фырчит в мою сторону, головой дернула. – Зря ты признался жене, у тебя был шанс все вернуть. Оставь прошлое в прошлом, ничего не было.

Вот же… Опять эта боль! Голова трещит. Мы с женой смотрели фильм дома, в гостиной. Люська в своей комнате заперлась, протест устроила, что мультики выключили. Поздно уже было, к школьному графику приучали, хотели, чтобы раньше ложилась. А потом СМС: «Если не приедешь, я покончу с собой». Знал, что манипуляция, хотел вырубить телефон ко всем чертям, заблокировать, да совесть не позволила. Жалел молоденькую девчонку, думал, что смогу помочь. Вот только с чем помочь? Глупость. В итоге жену обманул, наплел что-то про друга, она поверила, даже расспрашивать не стала. Наивная, не стоило отпускать. В «ЖюльВерн» приехал уже злющим. Ругался, спорил с ней. Она с самого начала на меня вешалась, пыталась соблазнить. Я действительно держался, не позволял ничего лишнего. Но Мила лукавит, у нас был секс в эту самую ночь. Первый и последний раз. Сам не понимаю, как так вышло, животный инстинкт взял верх. После этого я поставил точку, в Ботаническом саду. Но свою ошибку уже исправить не мог, как и в глаза Алене смотреть. Хотел признаться еще тогда, но струсил, что потеряю. А потом дочь пропала, было уже не до этого. Правда все равно выплыла наружу, пускай и через пять лет.

Глава 31

Белый кролик

Свет. Туннель закончился. Неужели уже утро? Так и есть, солнце встает, всю ночь бродили. На выходе ржавая решетка, замок сорван. Давно никто не проверял. Где мы вообще? Лес, деревья. Точно за пределами МКАД. Лесопарковая полоса.

– Не может быть, – выдаю я. Удивлен? Нет, скорее разочарован. Здесь ничего нет! Вика точно указала на водоочистительную станцию, мы шли в верном направлении, логичном. Заброшенная, недостроенная ветка метро, потайной туннель. Неужели свернули не туда? Ноги и без того отваливаются, даже думать не хочу, что придется идти назад. – Какого дьявола, Мельник!

– Дурак ты, грошик, – ухмыляется, руки на груди скрестила. – Ничего подозрительным не кажется? – За желто-красными кронами виднеется старый покосившийся забор. Подходим ближе. Небольшой кирпичный домик. Краска облупилась, окна заколочены. Заброшенное место. Лесничья сторожка или что-то подобное. Давно здесь никого не было, дорога травой заросла. Деревья поваленные. – Нам сюда. Идешь?

На месте как вкопанный застыл. В рюкзаке должен быть нож. Без оружия я к этим тварям не сунусь. Мила только и может, что подбородок вздернуть. Не боится. Уверена, что никого нет, или дело в другом? Я не раз предполагал, что все это может быть ловушкой. В кармане телефон, самое время включить. Афанасьев – ранняя пташка, на работу ни свет ни заря приходит. Посылку уже должны были доставить, участок работает круглосуточно. Смогут отследить номер. Мне хватит времени, прежде чем они со всем разберутся.

– Не считаешь, что слишком поздно спохватился, доверять или нет? – усмехается Мила. Опять в голову лезет: ничего от нее не скроешь. Впрочем, уже без разницы. – Если я хотела тебя предать, то сейчас мне уже ничего не помешает. Бежать тебе некуда.

– А у меня был выбор? – Действительно хороший вопрос. Палкой она сюда меня не гнала, направление я сам выбрал, а она даже сейчас смиренно ждет, только ехидничает слегка. Все решения принимал я сам. Ладно. Хватит нюни разводить, заходим.

Дверь легко поддается. Небольшой дом, кухня и комнатка. На контрасте с внешним видом здесь довольно чисто, хоть и пыль слоем на поверхностях, но все прибрано. Кое-какая посуда, закрытые банки с крупами, скатерть на столе и старенький телевизор. Не особо походит на логово монстров, скорее чей-то простенький домик, в котором уже пару лет не появлялись. Что мы вообще здесь делаем? Не хватает мне статей, еще и незаконное вторжение на частную собственность добавилась!

Стоп! Белый кролик на диване валяется. Узнаю этого кролика, сам на день рождения подарил. Игрушка моей дочери… Она с трех годиков с ним не расставалась. Даже когда в первый класс пошла, в рюкзак прятала! Сколько я ее ни уговаривал, так и не выложила, другом своим считала. Все это время он был с ней, до самого последнего вздоха…

– Прости, – подает голос Мельник. Как прошли, с места не сдвинулась, в проходе стоит. – Мне правда жаль… Этого не должно было случиться. Все пошло не так.

Ей лучше замолчать. Сердце не желает биться, слезы на глазах выступили. До ушка дотрагиваюсь, коричневое пятно. Кровь моей малышки…

– Где она? – не своим голосом спрашиваю. Мельник косится на погреб. Не заметил сперва, паласом прикрыт. Да. Все так же, как и пять лет назад. Это то самое место. Теперь я вспомнил. Начал вспоминать. – Мы с тобой познакомились в больнице. Алена проходила обследование, а ты у окна сидела, грустная, одинокая, с бумагами в руке. Я просто решил узнать, все ли в порядке. Но нет, разумеется, ты была не в порядке. Сказала, что тебе поставили диагноз. Хорея Гентингтона, точно такой же, как и у моей жены. Приезжая девочка из деревни, сирота с неизлечимым заболеванием. Черт возьми! Я просто хотел тебе помочь. Знал, как это тяжело. Помнил, как Алена плакала! Триггернуло, попался на крючок. Номер дал. Черт возьми, зачем я вообще это сделал! Хорошая актриса! Ты же мне прохода не давала, пока не добилась своего!

– Я не играла, ты не понимаешь…

– Нет, и не хочу, – безразлично говорю. Плевать, что она скажет, к тому же я уже слышал ее жалкие оправдания. Весь этот разговор уже был, мы лишь повторяем один момент из нашего прошлого.

Пять лет назад я сам так и не смог найти дочь. Пытался, карту с туннелями составил, что-то сумел выяснить. Но всего этого было недостаточно. Каждая попытка заканчивалась одним и тем же. Я возвращался домой ни с чем, видел слезы жены, напивался и заваливался спать. На следующий день все повторялась снова и снова. Пока на телефон, подкинутый в машину, не пришла СМС. Всего одна фраза. «ЖюльВерн», наш номер, 21:00, не опаздывай». И все же опоздал, в полиции задержали. Глупо выходит. Был в участке и никому ничего не рассказал. Да, на первый взгляд так и есть. Я знал, что она следила за нами, что причастна к похищению, но и знал, что, если приду не один, она не поможет. Наверное, это был неверный выбор. Но я не мог рисковать. Не мог упустить шанс вернуть галчонка домой.

Когда получилось приехать, Мила уже была пьяной. Лежала голая с бутылкой вина в джакузи. Вытащил, одеться заставил. Не в состоянии была, чулки со штанами пришлось силой натягивать… Убить эту тварь готов был. В горло вцепился, задушить пытался. Поэтому у меня было дежавю, мы все это уже проходили. Но тогда я отпустил ее. Она сказала, что знает, где Люся, что отведет меня к дочери. Этого было достаточно, чтобы я потащился за ней хоть на край света.

Она не соврала, действительно привела меня сюда. Тем же самым путем, которым мы шли всю эту ночь, проход между канализацией и метро показала. Погано осознавать, что я, и правда, выделил это направление на карте, даже исследовал его, металл ножницами срезал, но сам так ничего и не нашел. Если бы я тогда был внимательнее к мелочам, каким-то деталям, то мог бы успеть спасти ее… Ничем не подкрепленные предположения. Бессмысленно причитать сейчас, локти грызть. Прошлое статично, изменчив исключительно момент восприятия.

Пять лет назад в этом доме было все несколько иначе. Да, та же мебель, посуда, скатерть на столе. Но в нем чувствовалась жизнь. Непомытая тарелка, кружка на столе, брошенная курточка на спинке дивана. Мила тогда в дверях замерла, как и сейчас. А потом, я услышал это протяжное: «Прости. Мне правда жаль… Этого не должно было случиться. Все пошло не так…» В этот самый момент я все понял, может быть, не до конца осознал, принял, но… Но знал, моей девочки больше нет. Люся мертва. Я не успел, не справился, не смог спасти своего ребенка. На вопрос «Где моя дочь», она указала на палас.

Все повторяется в точности, как и пять лет назад. Вплоть до мелочей. Даже одежда на этой девушке та же. Кожаная куртка, штаны, ботфорты. Мы циклично повторяем один и тот же сценарий, проживая его заново. И этот постановочный акт подходит к своему логическому завершению, собираясь в целостную картину. Парадоксально или закономерно? Для душевнобольного вполне закономерно. Впервые усомнился в реальности происходящего. Что, если всего этого нет? Пропавшие дети, Афанасьев, Мила, перевоплощающаяся в монстра, и этот дом… Что, если я все еще в больнице и раз за разом переживаю один и тот же сценарий, прокручивая подробные варианты развития? Да уж. Если это и так, крыша едет знатно. При любом из вариантов я доиграю свою роль. В конце концов, даже если все только у меня в голове, чем я рискую? Увеличением дозы препаратов. Не смешите, психу в подобном состоянии это навряд ли повредит.

– Что на этот раз меня ждет внизу? – спрашиваю я, к Мельник поворачиваюсь. Плечами пожимает, молчит. Сама не знает ответ. – Оставайся здесь, я пойду один.

Спускаюсь. Нет, это место с трудом можно назвать погребом или подвалом. Скорее бункер. Квадратов восемьдесят-сто, не меньше. Домик сверху – всего лишь прикрытие. Тепло, свет проведен, на звук шагов включился. Автономное электричество, должно быть, от солнечных батарей запускается. Вентиляция, обогрев. Все автономное. Сколько средств ушло, чтобы обустроить подобное помещение под землей? Не вяжется с представлениями о чудовищах, обитающих в пещерах. Впрочем, что мы вообще знаем о современных монстрах? Может быть, они точно так же живут среди нас, ходят на работу, занимают высокопоставленные должности, а на досуге воруют детей.

Коридор в плитке, небольшая кухня с необходимой современной техникой. Три комнаты, рассчитанные на двух человек. Двери открыты, на каждой кодовый замок, сейчас отключены. Здесь действительно держали детей, на стенах остались рисунки, игрушки. Но сейчас все пусто, никого. Останавливаюсь возле последней. Знаю, что мне нужно именно сюда, уже был. Не ошибся. Кто-то есть, лежит на одной из кроватей. Маленький совсем, волосики темные из-под одеяла торчат, платьишко зеленое в цветочек. Ника была в таком платье, когда девочку похитили. Не шевелится. И запах. Запах трупный, глаза режет.

Не выходит взять себя в руки, зайти. Пять лет назад я нашел свою дочь в этой комнате, на этой самой постели. Я не успел. Было уже поздно. Как и сейчас. Ребенок мертв, все повторяется заново. И на что я только надеялся? Я никого не могу спасти.

– Папочка, – раздается голос. Галчонок, мой галчонок… Призрак, видение, съехавшая крыша… Плевать. Главное, она снова со мной. Как сильно я по ней скучал. Рядом стоит, ручку протягивает. – Я знала, что ты придешь. Пойдем. – К кроватке тянет. Не могу. В землю колом врос, шага сделать не получается. – Я с тобой, папочка, не бойся, все будет хорошо.

Глава 32

Посылка

Афанасьев налил себе чашку кофе. Выспаться не вышло, всю ночь за бумагами просидел. Ничего, что они могли бы упустить. Поисковиков вторые сутки по канализации гонять приходится. Дохлый номер. Парни молодые, но опытные, работу свою хорошо знают. Если бы еще знать, что искать… Собаки и те по воде след взять не могут.

– Афанасьев! – На лестнице показался подполковник Кириллов, подошел вплотную. – Куда ты смотришь?! Знаешь, что твой псих устроил? Макарин этот к дочке Тарасовых в палату заявился, пока ее мать с лечащим врачом документы на выписку оформляла. Как ты мог его упустить?! Мало того, что мою племянницу ни черта найти не можете, не хватает, чтобы еще этого ребенка во второй раз похитили!

– Вика сама рассказала?

– Нет, молчит. Мать слышала, как на празднике подружкам хвалилась новым другом, который с призраками разговаривает. Сказала, что он ей мороженку растаявшую принес. Родители с дочерью побеседовали, призналась, что он приходил.

– Рассказала, о чем он ее спрашивал?

– Нет, молчит, партизанка… Чтоб этого маньяка черти в ад утащили. Вот скажи мне, Афанасьев, если, как ты утверждаешь, твоего психа подставить пытаются, какого лешего он к ребенку сунулся? Девочка и без того напугана, ничего не помнит. Вот что ему могло понадобиться? Может, он убить ее хотел, от свидетеля избавиться!

– Не так уж и напугана, если прикрывала, – пробурчал Роман, с запозданием понимая, что стоило промолчать.

– Ну ты… Доиграешься! Мне плевать, что ты будешь делать, хоть душу дьяволу продай, но чтобы Ника была дома, а Макарин этот за решеткой! Уж это я ему устрою, до конца жизни сидеть будет. А еще лучше червей в могиле кормить. Уяснил?

– Аркадий Петрович, мне нужно с девочкой поговорить.

– Ты издеваешься? Афанасьев, какая девочка? Родители теперь близко никого из нас к своему ребенку не подпустят. Особенно тебя. Даже не вздумай к ней соваться. Психа своего лучше ищи, а будешь дальше его прикрывать, как соучастник под статью пойдешь! Все понял?

– Так точно, товарищ подполковник.

Он выдохнул, как только Кириллов скрылся на лестнице. На угрозы начальства он уже давно перестал обращать внимание. Работа нервная, по-другому не выходит. Сам пробовал, без толку, пока не прикрикнешь, ничего делать не будут. Но на этот раз все серьезней. Дело резонансное, внимание общественности не ослабевает, сверху интересуются. Не будет преступника – всех вздернут. Начальство в первую очередь. Может, Аркадий Петрович и прав насчет Макарова. На всю голову больной, улики против, еще и к ребенку сунулся. Да и психиатр на своего пациента грешит, кто, как не он, в мозгах этого полудурка лучше разбирается. Впрочем, насчет Павла Степановича вопросов больше, чем ответов. С самого начала не понравился, чуйку не переубедить. На первый взгляд, говорит все верно, по делу, помочь пытается, но что-то с ним не так. На Макарове излишне зациклен, еще и венерина мухоловка на подоконнике. Объяснение дельное, не подкопаешься, терапия – сам Григорий про дионей на каждом углу болтает. Переубедить с помощью цветка любому неплохой идеей покажется, не то что врачу. И все же…

– Товарищ капитан, – окликнула кудрявая практикантка, торопливо спускаясь со второго этажа с коробкой в руках. – Вам посылка.

– Не сейчас, Карина, мне некогда, – отмахнулся Афанасьев. – На проходной оставь, потом заберу.

– Товарищ капитан, подождите, – снова позвала девушка, догоняя. – Курьер просил вам лично в руки передать. Сказал, что это важно.

– Указано, кто отправитель? – Остановился, коробку забрал.

– Нет, курьер ночью принес.

– Ладно, спасибо. Разберемся.

– Роман Михайлович, отпустите Шурика сегодня после обеда, мы на концерт собирались, – хлопая длинными ресницами, невинно улыбнулась дочка судьи.

– После обеда, значит, – хмуро пробурчал Афанасьев. – Как только дело раскроем, будете по своим концертам бегать. Не до этого сейчас.

– Ну, Роман Михайлович, – простонала девушка. – Он же у вас круглосуточно на работе. Пожалуйста… Один денечек!

– Никакого денечка, ишь чего придумали. Здесь тебе не академия, чтобы с пар отпрашиваться. Иди работай, – строго сказал Афанасьев, направляясь к себе. – Выполняй.

Зашел в кабинет, посмотрел на Шурика, уткнувшегося в бумаги, и только вздохнул, распечатывая коробку.

– Концерт, значит? – поинтересовался он у подопечного. – И когда сказать собирался?

– А вы откуда знаете? Карина? – растерялся парнишка. – Сказал же ей, что не смогу… Простите, Роман Михайлович. Нет никакого концерта, у нас девочка пропавшая.

– Нет так нет, – усмехнулся капитан. – Хорошо. А это еще что такое? – задумчиво произнес он, доставая из коробки отсканированную карту с пометками. – Макаров, чтоб его! В своем стиле, не перестает удивлять.

– Макаров?

– Он самый. Отправил наработки, – ответил Роман, разбирая бумаги. – Говорил же, ни при чем он. Хоть и псих, но свой псих. Здесь подробная карта с отметками. Кто ведет поисковую группу?

– Младший лейтенант Медведев.

– Хорошо, сделай фото и скинь ему. Пусть группа разделится, идут по этим направлениям, – приказал Афанасьев. – Здесь еще номер телефона.

– Пробить чей?

– Угу. Отдай спецам. Еще лучше, попроси свою подругу. Пусть узнает, на кого зарегистрирован номер и последние координаты. Небось быстрее справится, наши до вечера провозятся. Что же ты задумал, Макаров, знал же, что номер отследим… – пробубнил Афанасьев. Он задумчиво опустился на стул, потягивая остывший кофе.

– Может, этого и хотел, чтобы отследили, – пожал плечами Шурик. Афанасьев ничего не ответил, зарываясь в бумаги, присланные психом. – Роман Михайлович, все готово! – после пятиминутной паузы, подал голос довольный лейтенант. – Номер зарегистрирован на Алену Игоревну Макарову. Детский тариф. Телефон был выключен, в сети появился полчаса назад на пять минут, потом сигнал пропал.

– Уже?

– Ага, – хмыкнул паренек.

– Нам бы твою подругу на работу, – позавидовал Афанасьев. – Так, ладно… Координаты последнего местоположения перешли мне. Стоит проверить.

– Отправить группу захвата? – спросил Шурик. Афанасьев мотнул головой, неумело вбивая данные в навигатор. – Значит, сами? Я только куртку заберу, и можем ехать.

– Нет, остаешься здесь. Один справлюсь. Скорее всего, там его уже нет, только время потеряем, – ответил Афанасьев, искоса взглянув на взъерошенного парнишку. – У меня к тебе будет просьба. Найди все, что сможешь накопать на психиатра Макарова. До подполковника дойти не должно. Он и без того на взводе, если решит, что у нас новый подозреваемый, весь отдел погонит.

– Так у нас новый подозреваемый?