Метаморфоза мифа

– Не стреляй. Ты попадёшь в Настю. Слишком большое расстояние.

– Я попаду точно в лоб.

Услышав его слова, Сергей присел, спрятавшись за спину заложницы.

– Брось пистолет Герусу! – повторил он свои требования.

– Сергей Леонидович, – крикнул Адливанкин, – всё кончено!

– Для вас, – парировал полковник.

– Нет, я серьёзно. Посмотрите на камеры.

Бояринов покосился на ближайшую к нему камеру, висящую под потолком.

– Что я должен увидеть?

– Вы отпустили охрану и выключили видеосъёмку. Это понятно: вам не нужен весь этот жуткий компромат.

– Допустим!

– Но они работают. В кабинете охраны сидит мой человек. Камеры включены.

– Ты блефуешь!

– Мало того, картинка с них транслируется в сеть. Вы герой интернета!

– Врёшь!!!

Адливанкин вытащил из кармана рацию и скомандовал:

– Никитос, покрути камерой, которая ближе к полковнику.

Камера сделала поворот и вернулась в прежнее положение.

– Сука! – заорал Бояринов.

Как только он отвлёкся от Насти на камеру, тут же раздался выстрел. Пуля выбила стилет из рук полковника.

– Хороший выстрел, – пробормотал себе под нос Саня, гордо дунув в ствол.

А Олег с рёвом хищника, позабыв о болячках, уже мчался на Бояринова.

Они схватились, нанося друг другу хаотичные удары. Дрались в открытую, как говорится: без забрала. Сначала на пике эмоций побеждал Олег. Мощные удары в лицо и в колени, заставили полковника рухнуть на пол. Но как только Князев попытался наброситься на Сергея сверху, тут же получил ответный удар ногой в грудь и подсечку, опрокинувшую его навзничь. В следующий момент, полковник уже сидел поверх поверженного капитана и тянул руки к его шее. Князев всеми силами препятствовал этому. Соперники сцепились не на жизнь, а на смерть, кряхтя и напрягая до предела жилы. Адливанкин решил, что ему пора помочь «насяльнике». С пистолетом в руке он двинулся к месту схватки.

Но Князев, заметив его, прорычал:

– Шура, не надо! Я сам! Это моя битва!

– У меня руки чешутся пристрелить его.

– Не надо Саня, не стреляй! Тебя посадят. Мы доведём это дело до суда!

Воспользовавшись тем, что капитан отвлёкся на лейтенанта, Бояринов вырвал правую руку из захвата и со всей силы двинул в расквашенное лицо Олега. Имеющиеся переломы лицевых косточек дали о себе знать, и капитан отключился.

– Нет. Не сможем довести. В России негодяи не сидят в тюрьме, – спокойно пробормотал старший лейтенант и выстрелил.

Пуля по касательной пробила плечо полковника.

– Вс-с-с! Больно же!

– Встань и подними руки! Или следующий выстрел будет уже в лоб.

– Думаешь, испугал? Стреляй! – Бояринов выпрямился и прямиком пошёл на Адливанкина.

Старлей навёл прицел пистолета на лоб начальника. Но тот продолжал сближаться, решительно расправив плечи и сверля старлея суровым взглядом.

– Стреляй! Чего ты ждёшь?

Сблизившись, полковник провёл стремительный и простой, как сама жизнь, приём. Сделав ложное движение, он вывернул кисть соперника, державшую пистолет. Адливанкин успел выстрелить, но пуля ушла в потолок. Сергей ловко завладел оружием и тут же двинул им по голове старлея. Шура от этого удара свалился, как подкошенный. Настало время торжествовать. Но полковник не учёл, что за его спиной успел прийти в себя Олег. Он прыгнул на полковника и вместе с ним свалился в бассейн. Капитан сумел быстро обезоружить соперника. Пистолет плавно опустился на дно. Они вновь, как днями раньше, стали упорно топить друг друга в бассейне. Силы избитого киями Олега быстро таяли. Раненное плечо Бояринова несколько уравнивало шансы на победу. Но полковник всё же сумел завладеть инициативой. Он принялся методично бить капитана кулаками, локтями и коленями. Шура успел отцепить Настю от подлокотника кресла, и теперь они вдвоём бегали по кромке бассейна, готовые в любую секунду прыгнуть в воду. Но Князев их постоянно предостерегал, рыча:

– Не надо! Я сам.

Но сил для победы у него практически не осталось. Бояринов тоже быстро выдохся. Устав молотить соперника в воде руками и ногами, он попытался его задушить. Как чуть раньше на суше, Князев этому препятствовал, как мог. Когда пальцы полковника уже касались его горла, Олег неожиданно ослабил сопротивление и даже наоборот резко дёрнул Сергея на себя. В тот момент, когда руки полковника легли на его шею, он бульдожьей хваткой вцепился зубами в его нос.

– А-а-а! – боль была дикой, и руки тут же ослабили хватку.

Бояринов попытался ударить кулаком в ухо Олега. Но капитан уже перехватил инициативу. Он разжал зубы, левой рукой заблокировал выпад противника, а правой, вложив всю свою злость, ненависть и последние силы, нанёс решающий удар прямо в укушенный нос. Не останавливаясь, он схватился за уши соперника и резко двинул своим лбом в его мерзкую физиономию.

После этого крикнул:

– Шура, наручники!

Адливанкин сначала хотел бросить их Олегу, но тут же передумал и, прыгнув в воду, ловко нацепил один конец браслетов на запястье пребывающего в нирване полковника, а второй к никелированной лестнице, предназначенной для спуска в воду.

– Наконец-то, – пробормотала Настя и плюхнулась в ненавистное кресло.

Герус всё это время робко наблюдал за стремительно развивающимися событиями в противоположном углу бассейна. Он держал раненную руку над водой и не собирался бросаться под пули на помощь соратнику по экзекуциям. Но когда Шура прыгнул в воду, он тут же вскарабкался по лестнице наверх и, сверкая голым задом, бросился наутёк.

– Стой, гад! – крикнул вслед ему Адливанкин.

– Никуда он без трусов не денется, – пробормотал Олег.

– Это точно. Я, на всякий случай, проколол колёса их машин. С этим что делать?

– Усади его в это замечательное кресло, – Князев указал на место, предназначенное для Насти.

Когда Бояринов был извлечён из бассейна, Настя тут же набросилась на своего мучителя. Она вцепилась в его лицо, ломая от ненависти ногти:

– Сволочь, сволочь, сволочь!

Адливанкин с Князевым с трудом оттащили её от полковника.

Приковав Бояринова к креслу, Шура не удержался и двинул со всех сил кулаком ему под дых.

– Теперь рассказывай!

Отдышавшись после удара, Бояринов нервно дёрнул плечами и демонстративно отвернулся в сторону. Шура, взявшись за подбородок, развернул его лицо к себе.

– Зачем ты хотел убить Князева?

Полковник хмыкнул, нагло улыбаясь:

– Приступ ревности. Он женился на женщине, которую я люблю.

Настя, которую в это время, обняв, Олег гладил по волосам, встрепенулась и попыталась вновь наброситься на Бояринова:

– Сволочь! Гад! Гад!

Но муж не выпустил её из своих рук.

– Ты сильно пожалеешь Шура, что пошёл против меня. Ещё не поздно всё исправить. Пристрели их обоих прямо сейчас.

– Как мне хочется пустить пулю в твою наглую, садистскую башку. Но начальник хочет, чтобы ты сел.

– Смешно это слышать. Я уже сегодня буду на свободе. А вот вы сядете.

– Не будешь. Слишком весомые улики против тебя.

– Ты, конечно, красавчик, что снял всё это на видео. Но видеозапись, мой дорогой Шурик, в наших судах редко может служить доказательством. Вы её получили без моего согласия, нарушив пункты Конституции, гарантирующие неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайны. Да и вообще, на записи не я, а человек очень похожий на Скуратова. Хороший адвокат всегда найдёт сотню свидетелей, которые подтвердят под присягой, что видели меня в это время в театре, на соревновании или на набережной Шексны. Поэтому, Шурик, возьми пистолет и пристрели Князева. Ещё не поздно спасти свою шкуру.

Адливанкин отпрянул от него и улыбнулся.

– Да, да. Я бы так и сделал. Но есть ещё одно доказательство. Вернее, не доказательство, а твой приговор. За это, даже если ты, Сергей Леонидович, избежишь правосудия, тебя пристрелят по приказу твоих покровителей. Этого тебе не простят.

– Что ты мелешь? Ты блефуешь с шестёрками на руках.

– На, посмотри! – Шура запустил свой смартфон и сунул его экран в физиономию полковника. – Ты сломал пустую флешку. Вся информация здесь. Узнаешь? Левницкий был «смотрящим» за потоками культурных ценностей, переправляемых на Запад. Но он был педантом. Основательным, скрупулёзным педантом. Здесь детально прописано: кто, когда, чего и сколько пропускал через таможню. Здесь списки картин, икон, ювелирных изделий и другого антиквариата, вывезенного из России. Меня поразили некоторые цифры. Вот здесь, – лейтенант развернул экран и нашёл нужные данные в смартфоне, – к примеру, перечень археологических артефактов. Зачитываю: 73 коллекции монист, 320 единиц холодного оружия, 627 височных колец. Зачем столько височных колец? Я прогуглил – это украшения, характерные для славянок. Кому на Западе они понадобились в таком количестве? Ну! Молчишь?

– Ты глупости спрашиваешь.

– Есть здесь и не глупости. Левницкий чётко прописал, каким образом распределялись деньги, полученные за нелегальный пропуск через таможню. Фамилии, должности, суммы! И главное: счета, на которые они отправлялись.

– Придурок лагерный. Зачем хранить старую информацию?

– Наверное, для подстраховки. Наш Станислав Львович, очевидно, не был до конца уверен, что всегда будет в фаворе. Поэтому и собирал весь этот компромат.

– Шура, ещё не поздно спасти свою шкуру. Пристрели эту парочку и сотри всю информацию Левницкого.

– Я бы с радостью. Но вот беда, Шпилевая сделала массовую рассылку по всем почтовым ящикам. Она отослала копии в СМИ, блогерам и на все информационные сайты. При всём желании, я не смогу ничего сделать.

– Тварь! Надо было сразу её валить.

Шура вновь хорошо приложился, врезав по физиономии полковника. Помотав в воздухе ушибленной рукой, он повернулся к Князеву. Олегу было тяжело стоять, поэтому он сел на пол, опёршись о стену. Настя примостилась рядом, нежно прижавшись головой к плечу мужа.

– Как ты, насяльнике?

– Настоящему индейцу завсегда везде ништяк, – промолвил капитан и, закрыв глаза, спросил: – Шура, что с Александрой?

– Сейчас, – лейтенант выбрал номер для звонка и нажал вызов: – Арсен Геворгович, Адливанкин…

На другом конце моста мобильной связи сразу поняли, кто звонит. Шура покивал головой, слушая собеседника. Отключив девайс, он поделился услышанным:

– Говорит, что всё с ней будет нормально.

– А что произошло? – поинтересовалась Настя.

– Наглоталась таблеток, – вздохнул Адливанкин.

– Это ты с Даниляном разговаривал? Ты к нему её увёз? – задал очередную порцию вопросов Олег.

– Счастливый я. Везучий! Подъехал к дому, смотрю, доктор вылезает из своей машины. Оказалось, что он в соседнем подъезде живёт. Никогда до сегодняшнего дня я его там не видел. Чудеса. Шура снотворного наглоталась. Я сразу доктору позвонил. Арсен Геворгович тут же примчался. Можно сказать, что Санька уже одной ногой в могиле стояла.

– Зачем она это сделала? – спросила Настя.

– Из-за меня, судя по всему. Заигрался я в разведчиков. Не знал, как Олега вызволить, поэтому решился втереться в доверие вот к этому уроду. Хотел иметь всю оперативную информацию на руках. Сашка, наверное, посчитала, что я всех предал, – Адливанкин горестно покрутил головой и тяжело вздохнул. – Я собирался ей всё рассказать, но тянул время. Чуть не дотянул до полного жизненного офсайда.

– Вот вы мужики всегда так. Бесчувственные истуканы. Как так можно?

– Чего уж теперь. Я был не прав. Во всём не прав. Дурак! И немножко негодяй. Мог им стать. По крайней мере, стоял на пути к этому.

Олег закрыл глаза и затих. Настя, встала на колени, упорно всматриваясь в его лицо. Он не шевелился. Не зная, как до него дотронуться, чтобы не причинить боль, она тихо спросила:

– Олеженька! Ты там случайно не помирать собрался?

– Не дождётесь! – Князев с трудом разомкнул веки. – Я только жить начал. По-настоящему жить. Жить с человеком, которого люблю.

– С человеком, который тебя любит.

Она коснулась губами его губ.

– Сдохните! – напомнил о себе угрозами Бояринов. – Вызывай опергруппу. Как только она приедет – вам конец!

Шура подскочил к нему и вновь треснул кулаком. Подув на косточки, констатировал:

– Какая у меня сегодня тренировка! Бокс, стрельба!

– И всё на пять с плюсом, – тихо усмехнулся Князев.

Бояринов снова ожил и зло произнёс:

– С кем ты борешься, Князь? Ну, посадишь ты нас – наше место тут же с радостью займут другие. Это ты на своём месте случайность, а мы – закономерность. Ты же умный, Князь, разве ты этого ещё не понял?

На улице завыла автомобильная сигнализация.

– Вот гад! Если он разбил стекло в моей машине – убью!

Шура, рванув с места в карьер, вскоре вернулся назад, толкая перед собой голого майора.

– Дайте одеться. Я замёрз. У меня почки больные.

– Пить меньше надо, – отрезал Адливанкин.

– Я умру, – продолжал горестно жаловаться Виталик.

– Расскажи, что знаешь. Если это будет полезная информация, я тебе дам одеться.

– Я ничего не знаю.

– Так уж и ничего? – не раскрывая глаз, промолвил капитан. – Думаю, что ты врёшь. Даже уверен в этом.

– Чего рассказывать?

– Зачем приезжал Левницкий? – задал вопрос Шура.

Герус глубоко вздохнул и жалобно попросил:

– Ну, дайте одеться!

– Если не соврёшь, – снова вступил в разговор Князев. – Учти, я многое знаю.

– Я знаю, что ты знаешь. Ты же у нас, типа, самый умный. Везде суёшь свой нос. И не в первый раз. В каждой бочке затычка.

– Хватит трепаться! Рассказывай или будешь здесь плавать до утра, – пригрозил старлей, указывая на холодный бассейн.

– Нечего особо рассказывать.

– За что вы хотели убить Князева?

– Твой Князев, феерический дебил. Это ж надо догадаться накатать докладную про таможенные дела и отослать один экземпляр Бояринову, а второй его тестю в столицу.

– Заткнись, болван! – крикнул полковник.

На журнальном столике помимо инструментов для пыток лежал ещё и прочный эластичный скотч. Шура сбегал за ним и заклеил Бояринову рот. А чтобы он не сорвал его руками, сцепил их за спиной, просунув наручники под ножкой кресла.

– Говори! – подтолкнул Геруса к разговору Олег. – Полковнику всё равно конец. А тебя мы ещё можем вывести из-под удара. Это в том случае, если ты всё честно расскажешь.

Майор терялся в намерениях, не зная, что предпринять. Но было очень холодно, и он боялся за своё здоровье. Рука по-прежнему кровоточила.

– Чем быстрее ты расскажешь, тем скорее мы вызовем «Скорую». Зачем Левницкий приезжал?

Герус ещё раз бросил взгляд на полковника и начал говорить:

– Недели за две до докладной капитана на стол тестя нашего полковника легла ещё одна бумажка – анонимка. В ней говорилось, что наша доблестная китежская таможня крысятничает, скрывая свои гигантские доходы от пропуска культурных ценностей.

– Каких ценностей? – переспросил Шура.

– Культурных. Ну, там картин разных, икон, ювелирных изделий.

– Откуда всё это?

– Вот чего не знаю, того не знаю. Этим как раз и занимался так называемый аноним.

– Кто?

– Кипиш.

– И где он это всё брал? – осторожно спросила Настя. – Не в музее же?

Майор мерзко хихикнул:

– Почему нет? В музеях этого добра – Кипишу за сто лет всё не перевезти. Возьмём для примера главный музей страны. Есть такое смешное сравнение: если посетитель Эрмитажа будет рассматривать каждый экспонат одну минуту, то для осмотра всей экспозиции ему понадобится три года. Но мало кто знает, что это только малая часть ценностей. Основная лежит мёртвым грузом в запасниках.

– Это же подлость! Люди веками собирали всё это. А вы! – высказала своё негодование супруга капитана.

– Что, мы? Мы же не варвары. Ничего не ломали, не сжигали и не закапывали. Даже наоборот. Ведь всё это годами пылилось, спрятанное от всех. А так – хоть кто-то сможет наслаждаться их красотой.

– Кто? – разозлился Саня.

– Какая разница, «кто»? Хоть кто! К этому вопросу нужно подходить философски. Если не Кипиш, так сами работники музеев всё растащат. Тем более прецеденты были. Так, капитан?

– Так. Одна музейная дама, уходя с работы, прихватывала мужу и любовнику подарочки. За долгие годы она умудрилась вынести из Эрмитажа более двух сотен экспонатов на миллионы долларов. Её случайно застукали.

– Вот видишь, парень! А ты говоришь. Всё равно всё растащат. Никому ничего не надо. В столице и того смешнее. Голый мужик прилюдно шляется по залам картинной галереи – никто его в упор не видит. Другой на глазах у всех снимает со стены картину и удаляется с ней – никому дела нет! Третий вешает на стену своё творение – реакция «ноль». Это не бардак? Это супербардак! И за этот супербардак директора музеев регулярно получают высшие государственные награды. В хранилищах наших музеев столько неучтённого добра валяется, что никто толком не знает сколько. А на Западе эти ценности будут в целости и в сохранности.

– Выходит, вы доброе дело делаете, – ухмыльнулся Адливанкин, затем навел ствол на майора и зло прошипел: – Рассказывай дальше!

– Чего рассказывать? Пушку убери.

– Пришла анонимка – дальше что?

– Бумажка попала на стол к тестю Сергея. Генерал давно обратил внимание, что золотой ручеёк от вывоза культурки за последние годы значительно подсох. Он направил сюда зятя. Надо было выяснить, соответствует ли информация анонимного письма действительности. Сергей Леонидович развёл бурную деятельность и установил, что господа-таможенники сильно зарвались в своей жадности, как та работница Эрмитажа. Он вызвал Левницкого, чтобы с конкретными цифрами прижать таможню к стенке. Стасик вёл всю систему расчётов. Он был смотрящим за таможней, назначенным для этого на самом верху. Здесь и выяснилось, что анонимщиком был Кипиш. Таможенники его загнали в угол своей беспредельной жадностью. За пять лет они подняли процент отката с 10 до 45%. Кипиш был знаком с Левницким. Когда тот приехал в город, он послал своих братков с простым поручением – передать приглашение на встречу. На ней Кипиш хотел аргументировать свои претензии к таможенникам. Но вмешался случай. Левницкий погиб. Весь архив его надзора за таможней исчез вместе с айфоном. Он всегда все материалы носил в кармане, поближе к сердцу. И эта информация больше нигде не дублировалась. Но затем выяснилось, что это братки Кипиша прихватили аппарат Левницкого, позарившись на его стоимость. Далее айфон попал к Князеву. Наш проницательный Олег Владимирович решил, что на нём хранится очень важная информация и зажулил его. Дурацкая докладная, плюс утаенный айфон привели к команде «фас». Казалось бы, в наше время легко и просто можно навсегда заткнуть любой роток. Но у Сергея Леонидовича свой зуб на Князева, и он к исполнению этой команды подошёл, на мой взгляд, излишне эмоционально и творчески. Можно было просто шепнуть Кипишу, и капитана уже давно бы скромно и тихо похоронили. Нет, ему надо устроить грандиозное представление! – майор бросил злой взгляд в сторону полковника. – Ну, надо же! Вокруг меня сплошь феерические идиоты! Оставалась бы ерунда: заменить руководство таможни на лояльных людей и всё! Кстати, завтра в СМИ будет большой хайп об успехах борьбы с коррупцией на таможне. Можете почитать, послушать, посмотреть и порадоваться, что в стране идёт активная борьба в этом направлении, – он усмехнулся. – Больше я ничего не знаю!

Спокойно сидевший всё это время Бояринов замычал и завертелся в кресле.

– Шура, чего он там? – обратился Князев к старлею.

Адливанкин подошёл к полковнику и сорвал пластырь. Тот сразу заорал:

– Всё равно вам хана! И тебе майор тоже! – далее он смачно сматерился, обрисовывая перспективы Князева и его компании.

Олег только усмехнулся:

– О! Родная речь звучит! Какой вывод из этого следует, Шура?

Адливанкин пожал плечами:

– Вывод очевидный: значит, мы в России.

– Правильно! Но это не полный ответ. Он матерится, так как мы взяли его за самые жабры. Но это только полдела. Вот если бы ещё и Кипиша на крючок подцепить!

Бояринов снова начал матюгаться, рассылая угрозы.

– Шура, закрой ему хавальник.

Сашка с нескрываемым удовольствием двинул полковника кулаком. Сергей выпустил изо рта набежавшую кровь:

– Совсем озверел, беспредельщик. А ведь ты носишь погоны старшего лейтенанта юстиции. Ты должен всё делать по букве закона.

– Я и делаю всё по закону. По закону совести.

– Ой! Не надо сюда пихать свою сраную патетику о совести, долге и любви к Родине.

– Я и не пихаю. О долге ты сам заговорил.

– Не «ты», а «вы». Соблюдай субординацию при разговоре со старшим по званию.

– Думаю, что с этого момента ты потерял и должность, и звание.

– Ой, не могу, рассмешил. Это ты, а не я, завтра будешь сидеть в тюряге. Ох, не сладко тебе, Саня, придётся.

– Всё будет наоборот. Слишком весомые улики против тебя. Тесть не спасёт. Никто не поможет.

Шура снова достал рацию:

– Никитос, как там с просмотрами?

– Пока достаточно вяло, – раздался голос в рации. – Трансляцию смотрит всего лишь тринадцать тысяч пятьсот шестьдесят семь человек.

– Я всегда говорил, что его блог недостаточно популярен. Ничего, мы попилим видео на куски и выложим на Ютубе.

– Урод!

– А ты святой?

– Перестань мне тыкать!

– А ты перестань орать! А то передачки носить не буду.

– Это полная ерунда! По видео видно, что мы с Герусом оговорили себя под пытками. Это враньё! – закричал Бояринов, ориентируясь на камеру, направленную на него. – Да и вообще ничего не было. Всё это постанова!

– Ошибаешься бывший полковник. Ты провалил дело. И у нас на руках весомые улики, – Адливанкин вытащил из кармана флешку и показал полковнику. – Они весят полтора гигабайта. Здесь фамилии получателей откатов. Точные адреса счетов, на которые уходили деньги. Перечень недвижимости, купленной на эти откаты. Огромный объём компромата на очень больших людей, собранный Левницким.

– Ты всё это уже говорил.

– Я знаю. Но мне нравится твоя реакция. Не могу отказать себе в удовольствии. Напомню, что моя Шура уже обнародовала всю эту информации. За тебя теперь не заступится никто. На тестя можешь не надеяться. Ты по уши в дерьме!

Сашка снова разомкнул браслеты. Левую руку полковника он прицепил к подлокотнику кресла. А в правую сунул его пистолет и усмехнулся при этом:

– Можешь застрелиться!

– Красиво работаешь, – попытался улыбнуться Князев. – Моя школа!

– Твоя! – ехидно и торжествующе выкрикнул Бояринов и попытался разрядить пистолет в лейтенанта.

Но затвор сработал вхолостую.

– Привык считать, что вокруг тебя только тупое пушечное мясо. Был дураком, дураком и остался, – подвёл черту Шура. – Правильно сказал: дурак не склоняется во времени.

– Саня, подойди сюда, – позвал его капитан. – Знаешь! У меня в голове наклёвывается одна идейка. Чуть позже расскажу. А пока возьми салфетку и аккуратно забери у него пушку с его пальчиками на рукояти.

Шура пошёл выполнять указание. В это время Герус закончил одеваться и напомнил о себе:

– Вы обещали вызвать «Скорую помощь»!

– «Скорая» на выезд! – скомандовал Олег, толкнув сидевшую рядом с ним Настю.

– Что? – не поняла супруга.

– Перевяжи ему рану.

– Кому? Этому гаду? Нет, даже не проси. Может, уже покинем это проклятое место? Мне здесь порядком надоело.

– Не сейчас. Бояринов прав. Он вполне способен выкрутиться и тогда нам кранты. Но Виталика перевяжи. Я тебя прошу.

Пока Герус орал, как ошпаренный от виски, которым Настя залила его раненную ладонь, Олег стал совещаться с Адливанкиным.

– Шура, ты готов идти до конца?

– До какого конца?

– До полной победы!

– Ты думаешь, что имея на руках это, – он показал носитель информации, – мы не сможем их прижать к стенке?

– Когда ты идёшь против многоголовой Гидры, трудно ожидать быстрой и лёгкой победы.

– Гидры?

– Ну, если хочешь, против системы. Так ты готов?

– Мог бы и не спрашивать.

Настя в это время наложила на рану майора чистую льняную салфетку и закрепила накладку скотчем.

– Настюша, Бояре тоже окажи первую помощь!

– Ни за что!

– Сделай это, родная. Мы не можем уподобляться некоторым не очень уважаемым товарищам. Я тебя очень прошу, – он повернулся к Сашке и спросил, указывая рукой на камеру: – Кто у тебя там?

– Дружок один хороший. Великий хакер и программист. Думаю, что он даст фору даже нашей Шурочке. Моей Шурочке.

– Он на самом деле ведёт трансляцию?

– Да, правда, только для геймеров. Никитос у нас комментатор или, как они говорят – стример.

– Видео записывается?

– Да.

– Тогда давай сделаем так. Оставь мне материалы, скаченные Шурочкой, а Настю и Никитоса отвези ко мне на дачу. Это совсем рядом, в двадцати километрах. Затем возвращайся назад. Я пока обмозгую, как нам сюда заманить Кипиша.