скачать книгу бесплатно
– Хорошо. Мы ненадолго. Пройдем на кухню, что ль.
Вошедшие встали полукругом.
– Может быть, чай или кофе?
– Да нет, спасибо. Мы это не пьем. Дело в следующем.
Вкратце, на особом, понятном только оперативникам и бандитам языке, но без ругательств и угроз, милиционер спокойным тоном сообщил пытавшемуся сохранить остатки достоинства потомку несуществующего княжеского рода, что он кругом неправ и что, если он продолжит и завтра действовать так же, как сегодня, его лично ждут большие и серьезные неприятности, из которых возбуждение уголовного дела по факту мошенничества будет самым малозначительным.
– Но я здесь ни при чем! Я осуществляю общее руководство, но в условиях кризиса никто…
– Чебурашка, ты не понял меня? Кто директор банка? – Александр хотел было уточнить, что он президент, но разумно смекнул, что в данном контексте это уточнение скорее усугубит его и без того неприглядную роль в описанной ситуации.
– Что я могу сделать? – Александр окончательно обмяк и, невзирая на правила гостеприимства, плюхнулся на кухонный стул в присутствии стоявших гостей.
– Во-первых, надо порешать дела с отправкой денег. Во-вторых… – милиционер жестом остановил пытавшегося что-то возразить Александра. – Во-вторых, надо компенсировать хорошему человеку потери и наше драгоценное время. Вот такие дела. Решать вам. Цифра – вот, – на стол перед президентом легла скомканная салфетка.
– Это в чем?
– Скажи спасибо, что не в долларах, дружище, – здоровяк ухмыльнулся. – Водички можно?
Говоривший был предельно тактичен и аккуратен в словах, но сомнений в том, что в случае необходимости его благодушное отношение может резко измениться в сторону агрессии, у Александра почему-то не возникало.
– Да-да, конечно, – он протянул дрожащие руки к серванту и холодильнику одновременно. – Я вас понял. Благодарю.
– Не стоит благодарности, – большой мужчина еще раз ухмыльнулся и, по привычке выпив содержимое стакана залпом, развернулся в сторону двери.
Троица вышла на улицу, когда уже стемнело, но воздух оставался теплым и по-летнему уютным. Старший достал миниатюрную раскладную Motorola и, держа в одной руке сигарету, набрал номер.
– Алик, привет, брат. Мы к товарищу заехали. Он, конечно, теплый у вас. Предлагал связаться с тобой, мол, за все отвечаешь ты, а он не при делах. Дал твой номер. Так что вот я тебе и звоню, можно сказать, по его просьбе, – выпустив струйку дыма, Рома, как звали оперативника РУБОП, засмеялся и слегка закашлялся. – Все, обнял. На связи.
Это полезное знакомство, которое впоследствии его еще не раз выручало, Алик завел не по своей воле. Попав в разработку этнического отдела как не самый активный, но, в силу родственных связей, и не самый последний участник одной из многочисленных преступных группировок начала 90-х годов, он постепенно превратился для оперативников из малоперспективной цели разработки в неплохой источник заработка. Узнав, что их старый приятель теперь не просто какой-то «коммерц», а теневой владелец банка, рубоповцы прониклись к Алику еще более дружественными чувствами, периодически находя с ним множество взаимно интересных и, что было важнее, выгодных тем для общения и сотрудничества.
Поэтому краткая встреча в ресторане недалеко от мэрии Москвы, на которой Алик описал план действий, не удивила Романа и его коллег. Вечером того же дня они нанесли тот самый визит, после которого Александр Евгеньевич, и так склонный к драматизации любых проблем, нарушавших гармонию его вялотекущего существования, не сомкнул глаз.
– Ну а как ты хотел, я не понимаю? Во-первых, ты же официальное лицо, лицо банка. За это тебе, вообще-то, и платили. Разве нет? – Алик говорил вкрадчивым, почти убаюкивающим голосом, постепенно склоняясь над столом Александра, на следующий день. – Во-вторых, если бы не ваша жадность с этим козлом Андрюшей, бабки бы были, и с ними бы легко расплатились. Так что я не понимаю, что ты хочешь от меня?
– Я, в конце концов, не один тут работаю. Надо встретиться с ними и поговорить, – Александр активно жестикулировал и ужасно тараторил. – Сегодня от них придет человек с платежкой, а денег-то опять нет, вечером они явятся ко мне! Я не собираюсь за всех отдуваться.
– Ой, вот только не надо, – Алик по обыкновению сощурился. – Я дам тебе парабеллум. Или зонтик.
– Зачем зонтик? – Александр был совершенно сбит с толку, и предложение взять зонтик действительно его удивило, как будто идея взять парабеллум была вполне обыденной.
– Вместо парашюта, из окна сиганешь. В общем, хватит сопли жевать. Что ты от меня хочешь?
– Я не согласен так работать дальше. Я не собираюсь рисковать своим здоровьем и жизнью ради ваших денег. Думаете, я ничего не понимаю? Все эти кипы договоров каждый месяц, какие-то кредиты, карточки…
– Так тебя их кто-то заставлял подписывать, может быть? Или ты зарплату в конверте не получал за это? Раз уж обвиняешь кого-то, обвиняй до конца. Может, тогда и сообразишь, что угрожаешь сам себе. А мне угрожать не надо, – только на этих последних словах Алик сделал акцент и слегка изменил свой тон, который до этого был предельно спокойным и рассудительным.
– Я увольняюсь, – в отличие от своего визави, Александр не мог похвастаться хладнокровием. Очки предательски потели, ему казалось, что он задыхается, пот струился ручьями под рубашкой. – Но требую выходного пособия.
На этих словах, которые Александр выпалил скороговоркой, видимо, чтобы раньше времени не испугаться собственной решимости и не замолчать, у него на лбу выступила испарина.
– В общем так, – на этот раз Алик сурово навис над столом все еще действующего, но обильно потеющего президента своего банка, не спуская с него глаз. – Если не хочешь попасть на нары за мошенничество и встретиться с твоими вчерашними гостями уже в другой обстановке, бери бумагу и пиши заявление. Сколько они у тебя просили?
– Сказали, что их подопечный попал на триста тысяч рублей, но это по старому курсу, а по новому – получается почти миллион. Вернуть надо долларами.
– Полтинник, в общем. К Галине даже близко не смей подходить. Из-за твоей шлюхи у нее и так давление вчера подскочило. Я сам все объясню. Получишь шестьдесят, отдашь, и забудь про то, что работал здесь. Ты меня понял?
Александр Евгеньевич все прекрасно понял. Через час, схватив свой портфель, в котором никогда не было ничего, кроме контейнера с обедом, бывший президент навсегда покинул здание банка, в котором, как ему казалось, он когда-то обрел свое истинное предназначение.
– Все нормально, – Алик сложил и без того тонкие губы в еще более тонкую линию и замолк, ожидая реакцию сестры.
– Что нормально? Давай без этих твоих штучек. Что он сказал?
– Слушай, какая тебе разница? Я объяснил, что он кругом виноват, что влез не в свое дело, что скандалить мы не будем, ну и так далее. Конечно, человека обижать нельзя. Мало ли как жизнь сложится: земля круглая, жизнь на этом не кончается.
– Не-ет, ты что, конечно. Я боюсь, как бы он говорить лишнего не начал. И этот его старый козел папаша тоже растрезвонит по своим дружкам…
– Слушай, не учи. Он просил сотку зелени, – Галина удивленно выдохнула. – Не кипишуй, договорились, что ему и шестьдесят за глаза будет. У него там кое-какие проблемы… От твоего знакомого приходили.
– Не может быть!
– Может, но они уверены, что во всем виноват наш Саша. Чтобы их не разочаровывать, я считаю, ему надо помочь. А дальше смотреть по обстановке. Главное, что к нам ни у кого претензий нет. Ну и ему на жизнь надо чуть-чуть подкинуть. Я передам.
– Ему и десятки много, козлу, – Галина подняла трубку и нажала кнопку автонабора, чтобы позвонить в кассу. – Сколько денег надо?
Вечером Александр Евгеньевич выпил для храбрости бутылку коньяка и, когда Роман позвонил к нему в дверь, был уже достаточно нетрезв, чтобы забыть о тревоживших его страхах и почувствовать себя благородным героем, волею судьбы оказавшимся в затруднительной ситуации.
– Вот ваши деньги, – Александр вытянул руку и исподлобья уставился на гостя.
– Премного благодарен, – Роман иронично взглянул на протянутый пакет и собирался откланяться.
– И убирайтесь из моей жизни. Все! Вон! В этом вашем тухлом мирке с низменными стремлениями. Насекомые! – Алкоголь пробудил в Александре потомка неизвестных дворян, который с презрением взирал на суету мещан, олицетворением коих в настоящий момент выступал Роман.
– Ты че, чебурашка, поплыл, что ль? – аккуратно переложив пакет с наличностью в левую руку, Роман отработанным ударом в печень погасил пламенный порыв Александра, который тяжело ахнул и обмяк. Наутро он проснулся с головной болью, нечеткими воспоминаниями о причинах тяжести в боку и ощущением легкой эйфории от того, что ему удалось выйти сухим из воды, прихватив из этого плебейского балагана неплохие отступные.
Роман же направился в ресторан к Алику, где, честно отсчитав положенные за услуги деньги, вернул остаток идейному вдохновителю блестяще разыгранного спектакля.
Спустя несколько месяцев буря в экономике, наконец, улеглась. У руля встал многоопытный дипломат и разведчик, а Галина Борисовна официально получила бразды правления банком в свои руки, что, впрочем, никак не сказалось на повседневной работе сотрудников: каждый из них и так прекрасно знал, кто здесь настоящий хозяин. Внештрансбанк пережил эти тревожные месяцы без особых потерь и даже, как ни странно, приобрел несколько новых клиентов, которые лишились после кризиса своих карманных банкиров и были немало удивлены тому, какие условия предложила им странная женщина, представившаяся президентом никому не известной кредитной организации.
Приобретениями, а не потерями закончился кризис и лично для самой Галины Борисовны, и для ее брата. Источником средств, направленных на улучшение жилищных условий семейства, стали практически добровольные пожертвования клиентов. Нет, конечно, никто не собирался делать подарки брату с сестрой, но умение нагнетать обстановку и безупречно играть на страхах и опасениях, которые присутствуют даже у самых успешных людей, особенно в условиях окружающего всеобъемлющего финансового апокалипсиса, были использованы предприимчивой семьей почти по-булгаковски: они ничего не просили, благодарные жертвы их таланта все приносили сами. Разумеется, сыграла свою роль крайне небольшая вовлеченность детища Галины и Алика в обычные для тех лет финансовые процессы, протекавшие в докризисной России. Глупый инцидент со спекуляциями ГКО был на самом деле мелочью и неприятным недоразумением, но в условиях, когда вокруг все в лучшем случае было парализовано, а в худшем – валилось в тартарары, сама возможность продолжать обслуживать клиентские платежи казалась многим свидетельством невероятной устойчивости, а отсутствие серьезных потерь от пирамиды ГКО – примером дальновидности руководства банка. Подогревали эту безосновательную уверенность и безотказные помощники Галины – слухи и пресловутое сарафанное радио, которому в те дни стали доверять больше, чем тому, что вещали официальные СМИ. В итоге испуганные и обжегшиеся на опыте работы с другими банкирами руководители и хозяева выживших компаний, выслушав драматичный рассказ Галины о том, как сложно справляться с кризисом и не подводить клиентов, полушепотом, заговорщицки сами намекали на готовность компенсировать все возможные материальные и даже моральные издержки, только бы и их счета исправно обслуживали. Настоящая хозяйка банка закатывала глаза, наигранно возмущалась, говорила, что ни о каких комиссиях не может идти и речи, особенно когда она имеет честь обслуживать такого уважаемого и достойного человека. Ну а лично ей и подавно ничего не надо. Лишь бы, как говорится, банк процветал и прирастал клиентами. Последние удивлялись, некоторые даже верили в бескорыстность деловой женщины, но неизменно обещали по возможности перевести еще несколько контрактов на обслуживание во Внештрансбанк, а заодно порекомендовать таких надежных и честных партнеров своим знакомым и коллегам. В этом и состоял их вклад в дело личной монетизации тех немногих преимуществ, которые оставались у владельцев банков в суровую кризисную пору. Не нуждаясь в прямых подачках и взятках, Галина и Алик самостоятельно решали, сколько из вновь привлеченных денег путем нехитрых финансовых схем обернуть в свой собственный доход, начав еще в те времена собирать свою коллекцию недвижимости: Галина – в пределах родной страны, Алик, разумеется, – чуть поодаль. Конечно, о пентхаусах и виллах на берегу океана в те годы они могли еще только мечтать, но нескромные квартирки и дома в престижных районах Подмосковья и Средиземноморья уже привлекали их вполне платежеспособное внимание.
Настоящий наследник
Галина никогда не любила праздники. Выходные и тем более отпуска скорее тяготили ее, чем придавали новых сил и позволяли переключаться с рабочей рутины на отвлеченные эмоции и впечатления. Поэтому, с тех пор как Давид вырос и стал самостоятельным, она перестала ездить на море. Жару Галина не переносила, а суета курортных городов ее раздражала. По-настоящему отдыхала она в рабочих поездках: бессмысленные на первый взгляд форумы и конференции становились плацдармом для завоевания новых клиентов, а значит, залогом появления новых денег, связей, новых ниточек, ведущих к другим клиентам. И так далее по бесконечному кругу.
Новый год тоже не пробуждал в Галине ностальгических воспоминаний и уж тем более не превращался в особый праздник, который дарил многим взрослым полузабытые детские ощущения беспричинной радости и ожидания чуда, которое якобы повинуется стрелкам часов на Спасской башне и начинается, как театральный спектакль с третьим звонком, после очередного удара курантов.
Но традиция есть традиция. Каждый год Алик организовывал праздник с размахом, поднимая планку все выше и выше, в зависимости от того, какими возможностями на этом этапе своего жизненного пути располагал. Располагал, надо сказать, в основном благодаря своей небольшой, но очень активной семье. Эту эстафету он перенял у отца, которого они с недавних пор даже в разговоре друг с другом называли просто «папка». Без имен, фамилий и… других возможных атрибутов.
Раньше это были шикарные вечеринки в их квартире на Ленинградке, где на столе можно было встретить то, что в доперестроечное время мог позволить себе не каждый партийный функционер: черную икру, французский коньяк, гуся с яблоками и финский сервелат. В последние годы, когда «папки» не стало, и надо признать – во многом благодаря тому, что его, увы, не стало, масштабы праздника существенно увеличились и перенеслись из квартиры в старый московский ресторан, который Алик получил как своеобразную контрибуцию за безвременный уход родителя.
Галина с мужем прибыли около десяти часов вечера. Она немедленно принялась изучать зал. Вокруг были, разумеется, в основном шалавы, мнимые и настоящие, разнообразные козлы и пьяницы.
– Это не вода, Миша, – мужа Галины на самом деле звали Марк, или Марик, но в семье его звали почему-то Мишей. – Опять нажрешься? Убью!
За долгие годы совместной жизни меланхоличный Марк-Миша давно привык к эскападам своей супруги и умудрялся ловко лавировать между собственными желаниями и ее требованиями, которые, к слову, всегда были сильно завышены. Ей мерещились мнимые грехи мужа, которые она намеренно преувеличивала. К примеру, пил он ничуть не больше и не чаще других, но если на Алика уговоры и гневные взгляды Галины уже давно (то есть никогда) не действовали, то Миша служил прекрасным громоотводом для тех переживаний и чаяний, которые она никак не могла донести до брата.
– Новый год же, Галин, успокойся, все нормально будет, – Миша попросил официанта остановиться, когда его рюмка была наполнена едва наполовину. – О, а вот и Алик.
– Вам что-нибудь налить? – молодой человек склонился над Галиной, которая с нетерпением всматривалась вглубь ресторана, где появился Алик со своей спутницей.
– Я не пью, – Галина бросила эту фразу в лицо услужливого юноши так, как будто он сделал ей какое-то непристойное предложение. – Заявился с этой шалавой!
Настоящая причина недовольства Галины, которое был вынужден проглотить не вовремя подвернувшийся под руку официант, заключалась в том, что сегодня ей придется терпеть за столом не только пьющих больше меры мужчин, но и их женщин, которых ни она, ни их «мамка» не одобряли. Первой появилась Светлана – актриса и певица, которую сразу же узнавали сидевшие за столиками, отчего самодовольный Алик стал напоминать живое воплощение японской нэцкэ Хотэй. Впрочем, окружающим казалось, что это вовсе не реинкарнация смеющегося Будды, а улыбающийся Дэнни Де Вито. Что было для них еще удивительнее и, что греха таить, понятнее.
– Всем привет! – Алик поцеловал «мамку» и пожал руку зятю.
– Здравствуйте, с наступающим Новым годом! Счастья и здоровья! – Светлана, как настоящая и не очень талантливая актриса, бесспорно, долго репетировала свое появление, стараясь вжиться в роль жизнерадостной Снегурочки на странном взрослом празднике, где ее не рады видеть.
Но больше всего Галину заботила не Светлана. По меткому выражению матери, в какой-то момент они решили, что ради блага семьи Алику надо зачать «хоть от собаки», что несколько облегчало положение нежеланной невестки. Тревожил Галину Давид. Сегодня он снова придет с этой девчонкой. Галина умом понимала, что за время их общения с Анжеликой никаких реальных поводов быть недовольной своим поведением она так и не дала. Возможно, именно этот факт больше всего на самом деле и раздражал Галину, пробуждая в ней с удвоенной силой чувство ревности и ощущение потери контроля над сыном.
Вскоре Давид и Анжелика появились в ресторане.
– Вам что-нибудь налить?
– Воду, пожалуйста, – Анжелика бросила незаметный быстрый взгляд на Галину, которая уже успела было почувствовать легкое раздражение, приняв этот отказ за очевидную игру на публику, но внезапно насторожилась.
Что-то здесь не так. Анжелика хоть и тихая, воспитанная девушка, но все же явно не из тех, кто будет пользоваться такими примитивными методами завоевания расположения потенциальной свекрови. К тому же она достаточно умна, чтобы просчитывать последствия своих действий. Так что же здесь не так? Поразмыслив, Галина уже не на шутку встревожилась.
Но вскоре волна разнузданного праздника накрыла и их стол, заставляя родственников на время забыть о прочих проблемах. Повторяя за матерью, Галина зажимала уши и всячески демонстрировала свое недовольство шумом и обилием алкоголя. Разгоряченные и счастливые члены семьи выработали иммунитет к подобному поведению женской части и вовсю предавались веселью. Улыбался даже Миша.
– Ура! – изрядно захмелевший Алик поднял рюмку. – Давид, давай тост!
Галина, обладавшая невероятной интуицией не только в вопросах поиска клиентов, снова насторожилась и крепко сжала бокал с водой.
– Дорогие мои, – Давид тоже выпил и уже слегка путался в словах. – Я так рад, честно… Вот Новый год – это сказка! Пусть у всех все будет хорошо, и пусть мы запомним 2000 год навсегда, как…
– Кстати, новый век!
– Не-не, век еще не новый, но я должен вам сказать, что для кого-то он точно станет новым. Мам, пап, мы с Анжеликой поженимся, и у нас скоро будет ребенок! Ура!
– О! – Алик присел от восторга и, хлопнув ладонью о ладонь Давида, полез к нему обниматься.
– Вот это новость, сынок! – Миша потянулся к сыну через стол, разлив на скатерть стакан томатного сока.
– Аккуратно ты! – Галина со злостью хлопнула мужа по спине.
В этом ударе были эмоции, злость и лихорадочные мысли, которые вихрем носились в ее голове в этот момент. «Угадала… Сразу поняла. Вот так праздник, вот так подарок… Не расписаны, а уже ребенок. Даже не посоветовался. Что же дальше?»
Настроение Галины было окончательно испорчено. Продержавшись в опостылевшем балагане еще какое-то время, она вскоре настойчиво потребовала от Миши, чтобы тот закруглялся и собирался домой. Ушли они по-английски.
С тех пор прошло уже несколько месяцев, и Галина почти свыклась с неизбежностью произошедшего. Она приняла выбор сына, тем более что сопротивляться было поздно и, зная его характер, бесполезно. Ей даже удалось со временем найти в случившемся положительные моменты – в последние годы повзрослевший Давид уж слишком рьяно стремился идти по пути своего дяди, подражая его манере вести дела, жить и, разумеется, развлекаться. Если женитьба и рождение ребенка помогут ему остепениться, что ж… Галина была бы не против. Тем более что в деловых вопросах привлечь сына к скучной банковской рутине и отказаться от разнообразных «проектов» Алика ей никак не удавалось. Азарт и жажда риска все же были у него в крови.
Галина все яснее понимала, что бремя ответственности за будущее банка лежит целиком и полностью на ней. Учреждение, которое она с таким трудом выстраивала, интересовало и Алика, и Давида лишь постольку, поскольку оно давало возможность получать новые деньги и пользоваться привилегированным статусом банкиров, который особенно ценился в стремительно менявшемся обществе.
Обычно за финансовой помощью в их «проектах» приходил сам Алик, используя Давида лишь в крайних случаях в качестве безотказного аргумента в пользу неотложной необходимости выделить требуемую сумму. Но однажды сын пришел один.
– Мам, Петя познакомил меня с людьми. У них интересная ситуация. Корпоративный конфликт. Если им помочь, то можно не только комиссионные получить приличные, но и долю в одной крупной розничной компании. Ну знаешь, телевизоры, компьютеры, все такое.
– Ну, Петя-то знатный бизнесмен. Его, если что, папа героический отмажет, а ты-то куда лезешь в чужие конфликты? Молоко еще на губах не обсохло, а все туда же.
– Перестань. Да и там не то чтобы конфликт. Просто взаимное непонимание дальнейших перспектив развития. Я Альберту рассказывал. Он поддерживает. Говорит, что знает, кому эти акции потом можно будет продать, но я пока не решил, надо ли. Думаю, это интересный бизнес.
– А банк чем тебе не бизнес, интересно? Тут столько дел, продохнуть не успеваю.
– Мам, – Давид состроил кислую мину. – Это твой бизнес. Ты сама знаешь, что и как делать. Советчики тебе не нужны, а перекладывать бумажки из стопки в ящик и обратно я не хочу.
Галина вздохнула. Он был прав. Это был ее бизнес, но бизнес, который она все равно хотела когда-нибудь передать в его надежные руки. Позже, конечно. Когда он окончательно окрепнет, повзрослеет и поймет, что все эти «проекты» – «не хлеб», как она ему же сотни раз безрезультатно вдалбливала, так и не находя понимания. Ничего, через пару лет поймет. В этом она не сомневалась.
Ну а пока оставалось лишь смириться с необходимостью помочь ему в этом постороннем конфликте. Она поговорила с Аликом, пообщалась с Петей, посоветовалась с нужными людьми и предсказуемо согласилась выделить требуемую сумму, продолжая заниматься своим делом в одиночку.
И дело это спорилось: цепочки клиентов тянулись уже в десятки различных концов и сплетались в сложные клубки связей и знакомств. Ее персональный метод работал безотказно. Едва встретившись с человеком, который мог представлять интерес, она тут же безошибочно определяла, как его можно использовать в дальнейшем. Кто-то становился руководителем компании и сразу попадал в перечень ее клиентских целей. У кого-то были связи в государственных органах. Ее особенный интерес вызывали те, что принято считать правоохранительными, где вчерашние лейтенанты, которым посчастливилось пересекаться с делами клиентов Галины, сегодня становились майорами, а завтра могли пойти еще дальше. На долгом карьерном пути они чувствовали почти что материнскую заботу Галины, получая от нее все то же подобие праздничных заказов советского времени с обязательной водкой, крабами, икрой и небольшими конвертами, в которых лежали отнюдь не поздравительные открытки. Они, как и ее многочисленные клиенты, смеялись между собой, искренне недоумевая, зачем эта тетка шлет свой «банковский сухпай», но, сами того не замечая, приняв подношения, безвозвратно попадали в орбиту ее делового обаяния и интересов. Точно так же на крючки своеобразной клиентской политики Галины попадали главы пока что не самых крупных компаний и не самые богатые предприниматели. Но кто знает: завтра они тоже могут шагнуть вверх по служебной лестнице, а просто состоятельный бизнесмен со временем и вовсе превратится в олигарха.
Так, шаг за шагом, год за годом, кирпичик за кирпичиком, выстраивала она свой призрачный замок. Складывала взаимоотношения с проверяющими и контролирующими. Потакала прихотям клиентов и создала вполне дееспособную кредитную организацию, которая приносила неплохой доход.
Правда, в последнее время Галина все чаще тревожилась о том, что, сколько бы они ни зарабатывали, расходы все равно предательски росли с феноменальной скоростью. При этом Алик относился к этому как к вполне закономерному процессу. Еще недавно банк существовал благодаря тому, что он смог вытащить из запасов семьи, удовлетворяясь доходом, который приносил их совместный с Шуриком валютный бизнес. Однако теперь его амбиции непомерно разрослись, а возможности, которые открывали доступ к клиентским деньгам, все больше разжигали его и без того неуемный аппетит. Банк оказался куда как более интересной игрушкой, чем банальный обменник с законной вывеской над дверью, ведущей в офис старого валютчика.
Галина с опаской смотрела на происходившие перемены и на каждом углу твердила, что чужого брать нельзя. Сетовала так называемым подругам из числа жен лучших клиентов на то, как какой-нибудь очередной выскочка слишком высоко взлетел и оторвался от реальности. Советовала сотрудникам не тратить деньги на бессмысленные, с ее точки зрения, вещи: отдых, поездки, рестораны – и тем более не спускать на ветер больше, чем можешь заработать. Однако все это было своеобразной рефлексией вслух. Так же, как попрекая почти непьющего мужа очередной якобы лишней рюмкой, она на самом деле сердилась на пьяного брата, так и в этом случае она высказывала окружающим все то, что не могла донести до Алика. Ее собственные запросы на этом фоне были, конечно, смехотворны, но, положа руку на сердце, положения тоже не улучшали. Галина успокаивалась тем, что, мол, так ведь все делают, да и ради чего еще взваливать на себя такую ответственность, которую не сможет оправдать ни одна зарплата? Она убеждала себя, что дело развивается, а значит, все еще с лихвой восполнится. Поэтому если сначала брат и сестра тратили только то, что заработали, то сейчас, когда заработок все не прекращался, они обнаружили, что можно тратить и то, что еще заработают, чтобы потом, разумеется, обязательно вернуть в закрома заранее потраченное. Но в какой-то момент горизонт возврата одолженного из будущих доходов начал неминуемо отодвигаться все дальше и дальше, и понять, успели ли они заработать и заработают ли вообще то, что уже потратили, стало просто невозможно. И Галина прекрасно понимала, что совладать с этим не может: однажды запущенный маховик чрезмерного потребления, увы, редко останавливается по собственной воле хозяина.
У них появились новые машины. Действительно новые, а не как раньше – видавшие виды ветераны немецких автобанов. Дорогие и представительные. Они купили новые квартиры, впервые в жизни выбирая не то, что можно себе позволить, а то, что действительно нравится, и ровно там, где они хотели бы жить. Просторные и шикарные. Галина обзавелась неплохим участком на престижном шоссе рядом с лесом и рекой. Основное его достоинство для нее состояло отнюдь не в красоте окружающего пейзажа, а в расположении, благодаря которому часть бесхозной лесной земли можно было незаметно и, главное, почти бесплатно присоединить, чуть сдвинув границы забора. Метров на пять-десять, не больше. Что она благополучно и сделала. Алик же все чаще проводил время за границей, планируя потратить часть заработанного, или, вернее сказать, собранного в России, на далеких европейских берегах.
И все это благодаря банку, благодаря бессонным ночам Галины и бесконечным хлопотам о том, чтобы он не просто работал, но и по возможности развивался. Она гордилась корреспондентским счетом в одном из старейших банков Америки, на котором неизменно оседала треть банковских активов. На всякий случай. Раздавала клиентам золотые карты Visa, которые после казуса дефолтного года вновь исправно работали благодаря партнерству с крупным банком «СибУрал». Только от биржи и от FOREX, когда о них заговаривал очередной клиент, она старалась держаться подальше, строго-настрого приказав оставшемуся в казначействе покладистому Мирзе заниматься валютой только тогда, когда это нужно для покупки наличности. А нужно это было все чаще и чаще… И главным образом Алику.
Да, за те пару лет, что Галина Борисовна официально считалась главой банка, было сделано все, чтобы стать не хуже, чем другие. Но она прекрасно понимала, что, как бы ей ни хотелось покоя, прозябать в состоянии делового анабиоза, едва достигнув маломальских успехов, все равно долго не получится. Нужно двигаться дальше. Вот только куда? Точно она не знала, но интуитивно всегда находила верное направление. Поэтому от новых клиентов, которые постепенно становились близкими приятелями и знакомыми, не было отбоя.
Конечно, это требовало от Галины постоянного напряжения и порождало массу проблем, одна из которых все чаще не давала ей уснуть. Привлекая деньги, да еще и на столь щедрых условиях, она, как и все отечественные банкиры, панически боялась отдавать их нерадивым заемщикам (сплошь мошенникам) и уж тем более не горела желанием играть в азартные игры с инвестициями, памятуя о нервотрепке 1998 года. Но ведь деньги должны работать! Большинство ее коллег умудрялись начинать собственный бизнес, активно кредитуя его деньгами клиентов. На это у Галины не было ни сил, ни знаний, ни фантазии, а все помыслы Алика сводились к тому, чтобы потратить деньги как можно быстрее и желательно так, чтобы потом никто не нашел их следов. И тогда она вновь вспоминала о сыне. Конечно, он не стремился становиться промышленником и пока что не мог предложить серьезных идей, куда можно вложить оставшиеся после оплаты всех расходов и издержек деньги клиентов. Но тем не менее Давид от природы обладал деловой хваткой и обаянием, которые в будущем могли сильно пригодиться. Главное, чтобы он пошел по нужному ей пути, не сбиваясь на обаяние сомнительных перспектив, которые рисовала перед ним авантюрная фантазия Алика. Вот взять хотя бы тот непонятный конфликт и свалившиеся на него акции сети электронных магазинов. Не нравился ей этот проект, и вдвойне пугал энтузиазм брата, который так рьяно принялся помогать Давиду.
Но ее совета никто уже не спрашивал. Галине оставалось в меру сил и возможностей бороться за влияние на собственного сына и ждать, когда же он наконец наиграется и поймет, что их главное дело – банк. «Надо просто немного подождать. У него вся жизнь впереди…»
Они, как обычно в это время, сидели в небольшой столовой, где помещалось лишь несколько столов, и все сотрудники, вне зависимости от должностей, покорно дожидались своей очереди, чтобы пообедать тем, что приносили из дома или покупали в соседней кулинарии. Для руководства был выделен отдельный неприкасаемый стол, начало сервировки которого стало верным сигналом для остальных, что нужно побыстрее заканчивать немудреную трапезу и постараться не попасться на глаза президенту. За порядком и чистотой следила специально нанятая женщина, которую между собой все называли кухаркой, хотя ничего сложнее кофе она никогда не готовила.
– Давид, ты почему ничего не ешь?
Сын в последние дни был бледным и раздражительным. Галина вошла в столовую как раз в тот момент, когда он, не притронувшись к полной тарелке с едой, о чем-то напряженно говорил с Аликом.
– Что у вас там опять? – Ей определенно не нравились и этот разговор, который мгновенно прервался, стоило ей появиться в дверях, и непривычно настороженное лицо брата. – Что случилось, я спрашиваю?
