скачать книгу бесплатно
Не хотелось русскому князю просить у греков крещения, как милости, да, кроме того, у него были, видно, какие-нибудь счеты с греками. Он выступил с войском на Корсунь, богатый греческий город на Таврическом полуострове. Корсунцы затворились в городе и крепко отбивались. Владимир послал сказать им, что, если они не сдадутся, он будет хоть три года стоять под городом. Угроза эта не помогла. Князь приказал у стен города сделать земляную насыпь: с высоты удобнее было поражать стрелами и камнями осажденных. Но они прорыли под стеною подземный ход и ночью тайком унесли к себе в город землю, что насыпали русские за день. Долго бы пришлось Владимиру простоять под Корсунем, да нашелся в городе доброхот русским. Он пустил в их стан стрелу, на которой было написано князю: «За тобою, с восточной стороны находятся колодцы; от них вода идет по трубе в городу, перекопай ее и перейми воду». Владимир, узнав об этом, сказал:
– Если это сбудется и Корсунь сдастся, я крещусь.
Он велел в указанном месте перекопать водопровод; корсунцы остались без воды, и жажда заставила их сдаться. Владимир вошел с дружиною в город и послал сказать греческим императорам:
– Взял я славный ваш город; я слышал, что у вас есть сестра-девица. Если не отдадите ее за меня, то и с вашей столицей будет то же, что с Корсунем.
Опечалились императоры и послали сказать, что нет обычая у христиан выдавать родственниц своих за язычников.
– Если крестишься, – прибавили они, – то и сестру нашу получишь, а также и царство небесное, и с нами будешь единоверник.
Владимир отвечал на это царским посланцам:
– Скажите царям, что я хочу креститься; я уже прежде испытал ваш закон: люба мне ваша вера.
Затем он послал сказать императорам:
– Пусть те священники, которые придут с вашею сестрою, крестят меня.
Немалого труда стоило царям уговорить сестру свою Анну выйти за русского князя.
– Иду точно в полон, – говорила она, – лучше бы здесь мне умереть.
Братья убедили ее тем, что она будет содействовать обращению всей Русской земли к истинному Богу, а Греческую землю избавит от лютой рати.
– Видишь, – прибавили они, – сколько зла наделала Русь грекам? И теперь, если не пойдешь, будет то же.
Анна с большою печалью простилась с роднею своею, села на корабль с несколькими священниками и отплыла в Корсунь. Здесь она была торжественно встречена. В это время, говорит предание, у Владимира разболелись глаза; он не мог ничего видеть и сильно тужил. Царевна сказала ему:
– Если хочешь исцелиться от болезни, то крестись поскорее.
Епископ Корсунский с теми священниками, что прибыли с царевною, крестил Владимира, и когда возложил на него руки, он вдруг прозрел. Удивился князь такому чуду и воскликнул: «Теперь только я узнал истинного Бога!»
Многие из дружины его, видя это, крестились. Затем совершено было бракосочетание.
Владимир отдал Корсунь грекам «в вено за жену свою», как говорит летописец. Затем он взял отсюда священников, мощи двух святых (Климента и Фива), церковные сосуды, иконы, кресты и вернулся в Киев. Здесь прежде всего крестил он своих сыновей и близких людей; затем велел уничтожить кумиры: некоторые изрубить, другие сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и стащить с горы в реку. В то время, когда волокли кумира, несколько человек били его прутьями для большего поругания язычества. Многие язычники горько плакали, видя это. Идол был брошен в Днепр; до самых порогов шли по берегу по приказанию Владимира люди и смотрели, чтобы кумир не пристал где-нибудь. В то время как он, колыхаясь, плыл по течению, некоторые язычники бежали по берегу и кричали: «Выдыбай, Перуне!» (т. е. выплывай).
Многие киевляне сами с радостью крестились; были и такие, что колебались и выжидали; довольно было и ревностных язычников, которые крепко держались за старую веру. Видя это, Владимир послал по всему городу оповестить, чтобы на другой день все некрещеные шли к реке.
– Кто не придет к реке, – возвещали вестники, – богатый или бедный, работник или нищий, тот будет считаться противником князю.
Призыв этот заставил решиться и тех, кто еще раздумывал и колебался, побудил и многих закоренелых язычников страха ради исполнить приказание князя. Некоторые, по словам летописца, утешали себя мыслью, что, не будь крещение делом благим, не приняли бы его князь и бояре.
На другой день пришел Владимир с митрополитом, с корсунскими священниками на Днепр. Множество народа сошлось сюда. Все вошли в воду. Одни стояли в воде по шею, другие по грудь, малые дети стояли у берега, взрослые держали на руках младенцев. На берегу было немало крещеных раньше. Священники читали молитвы. Рад был Владимир, что познал истинного Бога и сам, и народ его. Поднял взоры он к небу и молился:
– Боже, сотворивший небо и землю! Призри на новыя люди сия, и подаждь им, Господи, уведети Тебя, истиннаго Бога, яко же уведеша страны христианския; утверди и веру в них праву и несовратну.
Так рассказывает наш летописец о крещении киевлян. Свершилось это великое событие в 988 г.
Тотчас после крещения Владимир велит строить церкви на тех местах, где прежде находились кумиры. На холме, где стоял идол Перуна, воздвигли церковь во имя Св. Василия (Владимир во святом крещении назван был Василием).
Есть известие, что первый митрополит Михаил, прибывший вместе с Владимиром из Корсуня, ходил с епископами, присланными из Царьграда, и с Добрынею, дядею Владимира, на север от Киева и повсюду на пути крестил народ. Язычество держалось на севере крепче, чем на юге, и немало понадобилось труда, чтобы обратить суровых язычников в христианство.
Всполошились новгородцы, когда проведали, что Добрыня идет крестить их, – собрали вече, поклялись не пускать его в город и не давать кумиров на поругание. Когда же он пришел, новгородцы разобрали наскоро мост, ведущий через Волхов в самый город, и взялись за оружие. Попробовал Добрыня уговаривать их, – они и слушать ничего не хотели, вывезли пороки (камнеметательные машины) против дружины его. Епископ со священниками остановились на Торговой стороне. Ходили они по рынкам и улицам, учили людей сколько могли, в два дня успели окрестить несколько сот человек. На другой же стороне один из старшин новгородских, Угоняй, ездил на коне среди народа и кричал:
– Лучше умереть нам, чем дать богов наших на поругание!
Разъяренный народ кинулся на дом Добрыни, разорил, разграбил его имение, убил жену и некоторых родичей. Тогда Путята, воевода Владимира, с небольшим отрядом надежных воинов ночью тайком переправился через Волхов, немного выше города, напал на двор Угоняя, схватил его и еще нескольких главных коноводов и отправил их к Добрыне за реку. Узнал об этом народ; сбежалось несколько тысяч людей. Окружили они маленький отряд Путяты, и началась злая сеча; но на рассвете подоспел на помощь ему Добрыня с людьми своими и велел для острастки мятежникам зажечь некоторые дома на берегу. Новгородцы испугались и запросили пощады… Добрыня приказал уничтожить идолы: деревянные сжечь, а каменные разбивать и бросать в реку. Многие язычники с воплями и слезами умоляли не трогать их богов; но Добрыня с насмешкой сказал им:
– Нечего вам жалеть о тех, которые сами не могут оборонить себя! Какой пользы вы можете ждать от них?
Он приказал всем креститься: многих удалось уговорить, и они шли по своей воле; но были и такие, которых воины тащили силою. О новгородцах сложилась поговорка, что их «Путята крестил мечом, а Добрыня огнем».
Есть известие, что сам великий князь ходил в 992 г. с епископами на юго-запад, распространял христианскую веру в земле Червенской, крестил людей, построил здесь город и назвал его по своему имени Владимиром. Если в Новгороде, в большом городе, где уже немало жило христиан, крепко держалось язычество, то в других, более глухих местах оно было еще упорнее. Много времени протекло прежде, чем Христова вера озарила всю Русь. Да и большею частью те, кто принял новую веру, сначала не понимали ее как следует. Проповедников, которые могли объяснять Св. Писание, было очень мало. Корсунские священники, прибывшие в Киев с великим князем, были греки, – им пришлось еще учиться славянскому языку. Если и были на Руси священнослужители из дунайских болгар, то, конечно, не в большом числе. Понял Владимир, что без своих духовных лиц, способных говорить доступным для народа языком, не обойтись, и приказал брать детей у лучших людей и отдавать их в книжное учение. Матери плакали о них, говорил летописец, как о мертвых, потому что еще не утвердились верою. Детей раздавали учиться по церквам священникам и церковным причетникам.
Сначала все необходимые для церкви книги шли к нам из Болгарии.
Первоучители славян – святые Кирилл и Мефодий
За сто с лишком лет до крещения Руси, почти в одно время с основанием Русского государства, совершилось великое дело в истории церкви – впервые раздалось в храмах слово Божие на славянском языке.
В городе Солуни, в Македонии, населенной по большей части славянами, жил знатный сановник-грек по имени Лев. Из семерых сыновей его двоим, Мефодию и Константину (в монашестве Кирилл), на долю выпало совершить великий подвиг на пользу славян. Младший из братьев, Константин, уже с детства поражал всех блестящими способностями и страстью к учению. Он получил хорошее домашнее воспитание, а затем в Византии закончил свое образование под руководством лучших учителей. Тут страсть в наукам развилась в нем с полной силой, и он усвоил всю доступную ему книжную мудрость… Слава, почести, богатства – всякие мирские блага ждали даровитого юношу, но он не поддался никаким искушениям – всем соблазнам мира предпочел скромное звание священника и должность библиотекаря при церкви Св. Софии, где мог продолжать свои любимые занятия – изучать священные книги, вникать в дух их. Его глубокие знания и способности доставили ему высокое ученое звание философа.
Старший брат его, Мефодий, пошел сначала другой дорогой – поступил в военную службу и несколько лет был правителем области, населенной славянами; но мирская жизнь не удовлетворила его, и он постригся в монахи в обители на горе Олимп. Братьям не пришлось, однако, успокоиться, одному – в мирных книжных занятиях, а другому – в тихой монашеской келье. Константину не раз приходилось принимать участие в спорах по вопросам веры, защищать ее силою своего ума и знаний; затем он должен был с братом по желанию царя отправиться в землю хазар, проповедовать Христову веру и отстаивать ее против евреев и сарацин. По возвращении оттуда Мефодий крестил болгарского князя Бориса и болгар.
Кирилл и Мефодий. Икона. XVIII–XIX вв.
Вероятно, еще раньше этого задумали братья перевести для македонских славян священные и богослужебные книги на их язык, с которым могли вполне освоиться еще с детства, в родном своем городе.
Для этого Константин составил славянскую азбуку – взял все 24 греческие буквы, а так как в славянском языке звуков больше, чем в греческом, то прибавил недостающие буквы из армянского, еврейского и других азбук; некоторые же сам придумал. Всех букв в первой славянской азбуке набралось 38. Важнее изобретения азбуки был перевод главнейших священных и богослужебных книг: переводить с такого богатого словами и оборотами языка, как греческий, на язык совсем необразованных македонских славян было делом весьма трудным. Приходилось придумывать подходящие обороты, создавать новые слова, чтобы передать новые для славян понятия… Все это требовало не только основательного знания языка, но и большого таланта.
Труд перевода не был еще кончен, когда по просьбе моравского князя Ростислава Константин и Мефодий должны были отправиться в Моравию. Там и в соседней Паннонии уже раньше начали распространять христианское учение латинские проповедники из Южной Германии, но дело шло очень туго, так как богослужение совершалось на латинском языке, вовсе непонятном народу. Западное духовенство, подчиненное римскому папе, держалось странного предрассудка: будто совершать богослужение можно только на еврейском языке, греческом и латинском, потому что надпись на Кресте Господнем была на этих трех языках; восточное же духовенство допускало слово Божие на всех языках. Вот почему моравский князь, заботясь об истинном просвещении своего народа Христовым учением, и обратился к византийскому императору Михаилу с просьбой прислать в Моравию сведущих людей, которые учили бы народ вере на понятном языке.
Император поручил это важное дело Константину и Мефодию. Они прибыли в Моравию и ревностно принялись за труд: строили церкви, начали совершать богослужение на славянском языке, заводил и учил ища. Христианство не по виду только, а по духу стало быстро распространяться среди народа. Сильную вражду возбудило это в латинском духовенстве: клеветы, доносы, жалобы – все пошло в ход, лишь бы погубить дело славянских апостолов. Они принуждены были даже ехать в Рим – оправдываться перед самим папою. Папа внимательно исследовал дело, вполне оправдал их и благословил их труды. Константин, изнуренный работой и борьбой, не поехал уже в Моравию, постригся в монахи под именем Кирилла; он скоро скончался (14 февраля 868 г.) и погребен был в Риме.
Все думы, все заботы св. Кирилла пред смертью были о его великом деле.
– Мы, брат, – говорил он Мефодию, – тянули с тобой одну борозду, и вот я падаю, кончаю дни мои. Ты слишком любишь наш родной Олимп (монастырь), но ради него, смотри, не покидай нашего служения – им ты скорей можешь спастись.
Папа возвел Мефодия в сан епископа Моравии; но там в эту пору начались тяжелые смуты и усобицы. Князь Ростислав был изгнан своим племянником Святополком.
Кириллический алфавит. XI в.
Латинское духовенство напрягло все силы против Мефодия; но несмотря на все – на клеветы, обиды и гонения, – он продолжал свое святое дело, просвещал Христовой верой славян на понятном им языке и книжным учением.
Около 871 г. он крестил Боривоя, князя Чехии, утвердил и здесь славянское богослужение.
Скончался св. Мефодий 6 апреля 885 г.
По смерти его латинскому духовенству удалось-таки вытеснить славянское богослужение из Чехии и Моравии. Ученики святых Кирилла и Мефодия были изгнаны отсюда, бежали в Болгарию и тут продолжали святой подвиг первоучителей славян – переводили с греческого языка церковные и поучительные книги, творения «отцов церкви»… Книжное богатство все росло и росло и как великое наследие досталось нашим предкам.
Церковнославянская письменность особенно процветала в Болгарии при царе Симеоне, в начале X в.: было переведено множество книг, не только необходимых для богослужения, но и сочинений разных церковных писателей и проповедников.
Сначала готовые церковные книги шли к нам из Болгарии, а потом, когда и между русскими появились грамотные люди, книги стали переписываться и у нас, а затем и переводиться. Таким образом, с христианством вместе явилась на Руси и грамотность.
Владимир–христианин
Владимир, по словам летописца, совсем переменился после крещения. Из князя жестокосердного и разгульного он стал кротким, человеколюбивым и умеренным: он не хотел даже казнить смертью разбойников; сами епископы стали убеждать его строже карать преступников.
Владимир высказывал большую охоту строить церкви и украшать их; пожелал он построить во имя Богоматери храм в Киеве, подобный Корсунскому. Семь лет трудились греческие мастера над постройкой церкви; соорудили ее на том месте, где пролита была кровь христиан-варягов. Владимир отдал в эту церковь все, что привез из Корсуня: иконы, сосуды, кресты и определил на содержание ее десятую часть доходов от всего имения и городов своих, потому и назвали ее Десятинной церковью.
Склонность к войне у него после принятия христианства видимо ослабела: больших походов на соседей он уже не предпринимал; только с печенегами приходилось вести беспрерывную борьбу. Владимир еще в начале своего княжения построил много городов по рекам Десне, Остру, Трубежу, Суле и Стугне для обороны своей земли со стороны степей. Но все-таки орды печенегов, кочевавших в привольных южных степях, то и дело врывались в Русскую землю и беспощадно опустошали ее.
Вот что говорит предание об одной войне с печенегами. Русские встретились с ними на реке Трубеже. Наши стояли по одну сторону реки, печенеги – по другую; ни те ни другие не решались перейти реку. Тогда подъехал к берегу печенежский князь и предложил Владимиру кончить дело единоборством.
– Выставим – ты своего воина, а я своего, пусть сразятся, – сказал он. – Если твой одолеет моего, то мы не будем воевать три года; если же мой победит, то мы будем три года опустошать твою землю.
Послал Владимир бирючей (вестников) по войску клич кликать: «Нет ли охотника на поединок с печенегом?» Никто не отозвался. Закручинился князь…
Но вот приходит к нему один старый воин и говорит:
– Князь, вышел я на войну с четырьмя сыновьями, а есть у меня меньшой сын дома. С самого детства никто не мог его одолеть. Раз я забранил его – а мял он в ту пору воловью кожу, – осерчал он на меня и в досаде разорвал кожу руками.
Обрадовался князь, услышав о таком силаче, послал за ним и рассказал ему, в чем дело.
– Не знаю, – сказал тот, – смогу ли… Пусть сперва испытают мою силу. Нет ли большого и сильного быка?
Привели огромного быка. Разъярили раскаленным железом, и рассвирепевшее животное помчалось в бешенстве мимо силача; тот изловчился, ухватил быка за бок и вырвал у него куски мяса с кожею, сколько захватила рука.
– Ты можешь бороться с печенегом, – сказал Владимир.
На другой день произошло единоборство. Выступили оба борца друг против друга. Печенежский богатырь был громадного роста и страшен на вид. Вышел и русский боец. Печенег-великан, завидев его, стал смеяться над его небольшим ростом. Размерили место между обоими войсками.
Началась борьба. Крепко обхватили бойцы друг друга; русский силач задавил печенега руками и ударил его мертвого оземь. Радостный крик вырвался у русских, а печенеги бежали. Русские гнались за ними, рубили их и далеко загнали их в степи. Рад был Владимир победе и тут же на месте борьбы, по преданию, заложил город и назвал его Переяславль. (Назван так город, объясняет летописец, потому, что русский боец переял славу у печенежского витязя.)
Десятинная церковь – один из главных христианских храмов Киева
Три года спустя печенеги снова напали на Русскую землю. Владимир не успел собрать много ратной силы, вышел с небольшим отрядом. Враги одолели, князь едва спасся от плена. Через два года после этого степные хищники сделали новый набег. Эти беспрестанные нападения заставили Владимира подумать об укреплении границ со стороны степей, с юга и востока. Он велел строить новые города по южным окраинам Русской земли.
Много пришлось потрудиться княжей дружине, отражая врагов. Любил Владимир своих дружинников, всегда советовался с ними о военных делах и о мирных.
Был он щедр: ничего не жалел для них, тешил их часто веселыми пирами; не забывал при этом и меньшую братию. Слова Евангелия: «Блажен милостивии, яко тии помиловании будут» и «Продайте имения ваши и дадите нищим» – глубоко запали ему в сердце. Приказывал он всякому нищему, всякому убогому приходить на княжий двор и брать все нужное из княжеских запасов: питье, пищу; раздавались и куны (деньги). Мало того. «Немощные и больные не могут дойти до двора моего», – сказал он и велел возить по городу на телегах хлеб, мясо, рыбу, разные овощи, бочки с медом и квасом. Княжьи люди останавливались у дворов и спрашивали: «Где здесь больные и нищие, что ходить не могут?» – и щедро оделяли их всем нужным. Кроме больших праздников, каждую неделю по воскресным дням устраивались в княжеской гриднице пиры: бояре, все дружинники, старшие и младшие, и лучшие люди из горожан собирались сюда и пировали при князе и без него.
Усобицы по смерти Владимира
Владимир умер в 1015 г. Святополк, сын Ярополка, усыновленный Владимиром, узнав о его смерти, поспешил в Киев с дружиной из своего удела, Турова, и как старший в роде сел на великокняжеский престол. Но этого было ему мало, хотел он забрать всю Русскую землю в свои руки и замыслил страшное дело: истребить всех сыновей Владимира святого и завладеть их уделами.
Борис с киевскою ратью в это время возвращался с похода на печенегов. Его дружинники советовали ему овладеть Киевом и сделаться великим князем, но благочестивый князь и думать боялся поднять руку на старшего брата и даже распустил свою рать и остался с небольшой дружиной. Убийцы, подосланные Святополком, ночью подкрались к шатру Бориса, на реке Альте, и в то время, когда он молился, поразили его и несколько отроков (младших дружинников). У Смоленска убийцы настигли Глеба, погиб и он мученическою смертью. Борис и Глеб, любимые сыновья Владимира, отличались необычайной кротостью, добротой и христианским благочестием. Церковь наша признала их святыми. (Память их чтится 2 мая.)
Был убит затем и Святослав Древлянский. Святополк, чтобы расположить к себе киевлян, стал очень щедро раздавать многим из них подарки: кому дарил корзна (плащи), кому куны (деньги), и роздал их многое множество.
Ярослав Новгородский еще ничего не знал ни о смерти отца, ни о том, что творится в Киеве. Незадолго пред тем собрал он в Новгороде много варяжских наемных воинов. Они бесчинствовали в городе, творили разные насилия народу и так озлобили новгородцев, что те восстали и избили их. Ярослав жестоко отомстил мятежникам – зазвал к себе под видом совещания знатнейших людей новгородских и велел их умертвить. После той кровавой расправы вдруг ночью получает он страшную весть из Киева от своей сестры:
– Отец умер, Святополк в Киеве. Он убил Бориса, послал убийц на Глеба, – берегись и ты.
Ужаснулся Ярослав: беда велика, а помощи ждать неоткуда! Созвал он на другой день вече и сказал новгородцам:
– Отец мой умер; Святополк утвердился в Киеве и губит братьев.
Новгородцы порешили помочь своему князю, несмотря на зло, какое он причинил им. И деньги, и войско готовы были дать ему, лишь бы не подчиняться киевскому князю, не платить ему тяжкой дани и не принимать к себе его посадника. Подобно отцу, воспользовался Ярослав в борьбе с братом услугами норманнских, или варяжских, воинов. Бродячие дружины варягов, привыкших с юных лет к военному делу, охотно нанимались на службу: война была для них промыслом. Испытанные бойцы, закаленные в битвах, хорошо вооруженные, они ценились высоко и получали хорошую плату.
Собрал Ярослав варяжскую дружину числом около тысячи человек да прочего войска около сорока тысяч и пошел на Святополка; тот призвал на помощь печенегов. Сошлись обе рати на Днепре, у Любеча; одна стала по эту сторону реки, другая – по ту. Ни те ни другие долго не решались переправиться и начать битву. Первые напали новгородцы. Один из воевод Святополка побудил их к этому – он разъезжал на коне по берегу взад и вперед и подзадоривал их.
– Чего вы, плотники, – кричал он, – пришли сюда с хромым князем вашим? (Ярослав был хром.) Вот погодите, мы вас заставим рубить себе хоромы!
Обозлились новгородцы.
– Завтра же переправимся и ударим на них, – решили они.
Святополк всю ночь беспечно пировал с дружиной. До рассвета тайком переехали новгородцы через Днепр, высадились на берег, а лодки оттолкнули, чтобы и не думать о бегстве…
Святополк и его войско бились храбро; но печенеги, стоявшие за озером, не поспели вовремя ему помочь: новгородская рать оттеснила войско его на озеро. Тогда начались уже морозы, и озеро покрылось льдом; но он был еще тонок, не выдержал толпы людей, подломился – и множество воинов Святополка утонуло. Он бежал в Польшу, а Ярослав занял Киев.
Но Святополку помог его тесть, польский король, и Ярославу пришлось опять уйти в Новгород. Когда поляки ушли из Киевской области, Ярослав снова напал на своего противника. Упорная битва завязалась на берегах реки Альты, где был убит Борис. С восхода солнца до вечера шла злая сеча. Три раза загоралась рукопашная схватка, кровь лилась ручьями по земле. К вечеру Ярослав одолел.
Святополк бежал. Он, по словам летописца, впал в тяжкую болезнь и так ослабел, что не мог даже сидеть – несли его на носилках; укоры совести и страх обуревали его…
– Бежим, бежим, – беспрестанно вскрикивал он, – гонятся за нами!
Скоро Святополк умер в тяжких мучениях. Летописец сравнивает этого князя-братоубийцу с Каином, называет «Окаянным».
Пришлось Ярославу вести борьбу и с племянником своим Брячиславом Изяславичем, князем полоцким, который напал на Новгород, и с братом Мстиславом, который княжил в Тмутаракани (у Азовского моря).
Мстислав страха не знал и обладал богатырской силой. Вот что рассказывает летописец о нем. Пошел он раз на косогов, кавказское воинственное племя. Князь косожский Редедя – навстречу. Когда сошлись обе рати, Редедя сказал Мстиславу:
– Чем губить нам свои дружины, лучше покончим дело единоборством. Одолеешь ты – возьмешь мое имение, жену, детей моих и землю, а одолею я – возьму я у тебя все твое.
Б. А. Чориков. «Бегство Святополка». XIX в.
Редедя был богатырь громадного роста и необычайной силы и надеялся на себя. Мстислав принял вызов; решено было бороться без оружия.
Крепко схватились лихие борцы. Долго длилась борьба, оба были почти равной силы. Наконец Мстислав стал изнемогать и начал молиться:
– Пречистая Богородица, помоги мне! Если одолею, построю церковь во имя Твое.
Напряг он все свои силы, сломил Редедю и ударил его оземь; затем вынул нож и зарезал его.
С этим-то князем-богатырем пришлось бороться Ярославу: Мстислав не довольствовался одною Тмутараканскою областью, требовал от брата еще земель. Дошло дело до войны. Мстислав одолел, и Ярослав уступил ему все земли к востоку от Днепра.
