скачать книгу бесплатно
– Ни разу не пробовал. – Признался Боря.
– А пиво пробовал?
– Конечно! Пиво я уважаю.
– Так вот чифир, как пиво. Напряжение снимает, а крышняк толком не сносит. Серёга – мастер по чифиру. Он когда первый раз приготовил, мы все аж ахнули. Оказывается, до этого мы здесь купец пили, а Серый нас чифиром настоящим порадовал.
Дружный смех в хате прервался, высказыванием Бура:
– Возьми конфету. Закусишь.
– Как это?
– Ну, вот так. Надкуси полконфеты, и на языке подержи малёхо. Обычно все блевать хотят после первого глотка чифира, а конфета отбивает это желание.
Боря взял конфету, развернул фантик, и приготовился вкусить первый в своей жизни чифир.
– Чифир пьют все вместе из одного кругаля. – Начал объяснять Серёга, который был видным специалистом по чифиру. – Это считается, что напиток объединяет зеков. Если ты за собой ничего не чувствуешь, значит с тобой чифирить можно. А если что-либо за тобой есть, то надо всех оповестить и пить из отдельного кругаля. Делаешь два глотка и передаёшь другому. Воры делают три глотка. Единственный вор среди нас – Бур. Он делает три глотка. На вкус чифир – редчайшая гадость, но когда привыкнёшь, обычный чай покажется водой. Ты пьёшь первым, потому что мы отмечаем твой заезд в хату. Держи.
Он протянул Боре горячий кругаль, и тот сделал два глотка, как и положено первоходу. Боря решил все правила А. У. Е. соблюдать неукоснительно и буквально. На вкус чифир действительно оказался гадостью, вызывающей приступ тошноты. Но, как и обещал смотрящий за хатой, если надкусить конфету и подержать чуток на языке – действительно тошноту убивает. После того, как чифир стали пить уже по третьему кругу, кругаль опустел. Закончился он на том зеке, который видел Борю по телевизору. Он носил смешную погремуху Черепаха. «Интересно, подумал Боря, узнать каким образом она ему досталась».
– Считается, что на ком заканчивается чифир, тот получает самый смак от этого напитка. – Прокомментировал он ситуацию. – И лучше б он закончился на Брюсе, ведь мы его заезд отмечаем.
После того, как Боря напился чифира, он почувствовал прилив бодрости. Сон как рукой сняло. Ему предложили верхнюю шконку в одном из проходняков, где он стал как раз четвертым семейником. На шконке под ним располагался лысоватый гладковыбритый с небольшими наколками на пальцах арестант. Представился «Дроном» Он стал помогать Боре расстилать матрац, простынь. Смотревшие на это дело зеки, стали активно помогать дружескими советами.
– Нары здесь жестковаты для первоходов. – Сказал такой дедок, который занимал нижнюю шконку, напротив Бори. Он носил бороду, покрытую сединой, которую то и дело почёсывал правой рукой. – Так что возьми вон ещё себе матрац, у нас там на общаке лежит.
Боря постелил себе второй матрац. А Серёга, специалист по чифиру, сказал:
– У меня простынь вольная есть. Хозовскую лучше на дорогу пустить.
Боре заменили простынь на более комфортную. А старую тюремную простынь отдали Митяю, который быстренько принялся её разрывать.
– Брюс, поди сюда.
Он подошёл к Митяю. Тот ему протянул клубок с нитками, по всей видимости добытый из распущенного свитера.
– Держи вот здесь.
Боря подержал. Из клубка Митяй натянул три нитки одинаковой длины.
– Косички бабам умеешь заплетать?
– Никогда не пробовал.
– Теперь научишься.
Митяй показал Боре нехитрые движения, благодаря которым нитка стала превращаться в прочную верёвку.
– Запомнил? Продолжай.
Боря попробовал повторить движение. И на его удивление, движения стали легко удаваться. Пока Боря вязал первую верёвку, Митяй приготовил ещё три нитки для второй. На этот раз Боре не надо было объяснять, что делать, и вторую верёвку он связал себе сам.
– Вот считай шнурки теперь у тебя есть. Можешь взять мои тапки, у нас не принято по хате в обуви ходить.
Боря разулся, попытался вдеть «шнурки» в свои ботинки. Получилось не так прочно как с настоящими шнурками, но всё же лучше чем совсем без них. Обувь Боря положил туда, где здесь было принято её хранить – около тормозов, под вешалкой, на которой нашёлся свободный крючок и для Бориной куртки. Бур позвал Борю к себе и сказал ему:
– Смотрел, как ты себе шнурки вязал. Хорошо вяжешь, как я погляжу. Не у каждого эти движения получаются с первого раза. Может дорожником станешь?
Митяй ответил вместо Бори:
– Как раз у меня этап скоро. Уже касатка прошла, приговор без изменений остался. «Законку» жду. – И вдруг он резко поменял тему разговора. – Смотри, из простыни верёвки прочнее получаются. Мы из них канаты вяжем. Для дороги канат у нас есть уже, так что эти три верёвки тебе на ремень пойдут. Да ремешок будет не таким, как вольный, но всё же джинсы ты себе подвяжешь.
Боря огляделся на других зеков, и правда, у каждого на поясе была верёвка бывшая когда-то частью простыни. Такой же канат висел над хатой между шконками, и служил верёвкой для сушки белья. Бляшки у такого ремня, естественно, не было, поэтому, чтобы джинсы держались на поясе, приходилось завязывать узелок.
– Ты бы брюки, кстати, снял. Возьми из общего трико, а брюки отложи. Оденешь, когда к адвокату поведут, или к следаку.
Боря переодел брюки. И увидел на полке возле телевизора кучу с книгами.
– А можно я возьму одну прочитать?
– Конечно, бери!
– У меня вон Стивен Кинг есть, если кто желает.
Боря достал «Зелёную милю», которую прочитал полностью в карантине, положил её на полку к остальным книгам, и взял первое, что его заинтересовало с полки. Ею оказалась книга «Фирма», под авторством Алексея Рыбина. Он откинулся на шконке и принялся читать. Но чтение почему-то не получалось. Мысли были заняты тем, как его приняли в хате. Оказалось, что не так уж и страшно попадать в общую хату. Можно и здесь себе уживаться.
Когда за окном начало темнеть, к Боре подошёл Митяй и спросил:
– Ну так что насчёт дороги?
– В смысле?
– Соглашайся, Брюс. – Крикнул Черепаха. – Не каждому такая честь выпадает, сразу после заезда дорожником стать. Обычно новенькие на штифту стоят, или полы подметают, а тебе сразу – дорога. Полезный навык для тюрьмы. Тем более тут все чем-либо заняты, каждый за что-то отвечает. А дорожникам здесь отдельный почёт.
– Пошли. Научу. – Требовательно подозвал Борю к себе Митяй. Боре оставалось только соглашаться, поскольку, что такое «стоять на штифту», он уже увидел. Паша «Барсук», всё время находился возле «тормозов», открывая глазок стержнем от ручки, который давно закончился. Периодически он выкрикивал две фразы. «Поляна красная» – означало, что по продолу старшой идёт. «Чёрный ход» – означало, что всё в порядке, можно пользоваться запрещёнными предметами.
Принцип настройки дорог оказался несложным для понимания, хотя и требующим очень много терпения. Митяй залез на решётку которая была перед окном, с помощью палки от сломанной телевизионной антенны, открыл окно, и сказал:
– Сегодня ветер хороший, можно «парашют» пустить.
Он достал маленький целлофановый пакет, конец которого был привязан ниткой длинной около двадцати-тридцати метров. Митяй скомандовал Боре:
– Сделай два удара по той стене. – И указал на стену, которая была общей между их камерой и «хатой» девяносто девятой. После чего Митяй в окно закричал: – Девять-девять, налаживаемся? Ветер в вашу сторону.
Оттуда что-то невнятно прокричали. Пакет улетел в окно, а Митяй держал за нитку и смотрел за метанием пакета как за воздушным змеем. Точно такой же пакет был виден из второго окна, Митяй протянул свою палку Боре и попросил:
– Иди на ту решку, вот тебе палка, открой окно и затяни их пакет к нам в хату. А я пока попытаюсь с девять-девять настроиться.
Открыть окно, находящееся за решёткой («решкой») оказалось трудновато. Ручки у окон со стеклопакетами были выдернуты администрацией. И палкой надо было, как отвёрткой открыть окно и ею же изловчиться поймать «парашют» из соседней девяносто седьмой камеры. Митяй уже заканчивал настраиваться с «девять-девять», а Боря лишь сумел только справиться с окном. За которым, между тем, всё ещё летал «парашют», напоминающий воздушного змея.
– Разверни палку. – Посоветовал Митяй, – Видишь, с другой стороны что-то типа крючка у неё? Вот им попытайся парашют поймать.
– Поймал! – Обрадовано крикнул Боря.
– Правду сказал Бур. Выйдет из тебя дорожник, но один пока на дороге ты стоять не сможешь. Напарник тебе нужен. Крикни в окно «Дома!», только так крикни, чтоб в девять-семь тебя услышали.
Боря что есть сил закричал «Дома!», после чего из стены, которая соединяла их камеру с девяносто седьмой послышались два удара в стену.
– Это значит, что мы должны коня привязать. Давай отрывай этот пакет, и привязывай к концу нитки вот этот канат. Только крепко привяжи, чтоб он в их хату обязательно попал. А я пока пойду с девять-девять настраиваться.
Пока Боря привязывал канат («конь») к концу нитки из девяносто седьмой хаты, сверху такой же трос показался в окне. Не знающий что делать в такой ситуации Боря, спросил Митяя:
– А этот канат затягивать?
– Откуда сверху? Конечно. Там тоже порядочные арестанты сидят.
Боря выполнил уже знакомую процедуру, прокричав дежурное «Дома!», и услышал от Митяя:
– Поставь этот конь на контрольку, чтобы в окно не улетел. Сегодня обрыв не должны вроде сделать.
«Поставить на контрольку» оказалось просто привязать канат к решётке («решке»), после чего сверху раздались два удара. Боря испугался, думая, что потолок просыплется, однако это означало совсем другое.
– Ого, уже мульки пошли. Давай коня затягивай, поглядим что там.
Боря потянул трос к себе, до тех пор пока не затянул какой-то мешок, который нужно было открыть. Внутри мешка оказали две запечатанные записки. На одной из них написано «ВХ93 Косому», а в другой «ВХ99 Каро».
– Так с девять-девять я уже настроился. Сейчас отправлю. А вот эту маляву, пока положи сюда. Как настроишься, покажу, как отправлять. Уже привязал коня? Отлично! Стучи в девять-семь чтобы затягивали, только обязательно конец удержи, чтобы не потерять его на улицу.
Боря сделал два удара по стене, связывающей их с девяносто седьмой «хатой» и «конь» поехал в окно, Боря еле удержал конец, чтобы привязать его к «решке».
– Красавчик! Теперь возьми вон тот мешок, и привяжи его вот так к коню. Кидай в него маляву, которая в девять-три должна уйти. И стучи, чтобы отправить. Всё! Связь налажена. Осталось только спустить коня вниз, там тоже хаты есть.
И пошли тросы, канаты по окнам. И так всю ночь кто-то кому-то писал записки («малявы»), передавал сигареты, чай, наличные деньги.
– Иногда наркотики передают. Но на них пока в этом корпусе братва запрет поставила.
Бур написал курсовую «маляву». Обозначение «К» в кружочке означало, что с этой «мулькой» должны ознакомиться все «хаты», которые сегодня вышли на дорогу. В курсовой Бур указал, что к ним заехал новенький, что его сразу поставили на дорогу. По воле он был мужиком, работал в банке, и Боря попросил в курсовой указать, что до банка он работал диск-жокеем в ночном клубе. Бур счёл это важной информацией и попробовал приклеить ему новую погремуху «Музыкант». Однако всем больше нравилось называть его Брюсом. Потому что это звучит. И внешне от тюремной жизни Боря всё больше стал приобретать черты лица Брюса Уиллиса: от баланды он начал немного поправляться, хотя изначально был худой как спичка, а теперь ещё и от движений по ночам начали расти мускулы, которые он стал закреплять отжиманием от пола, к тому же тюремная причёска была под стать знаменитому голливудскому актёру, та же лысина. Ответом на курсовую, было что-то вроде «респект и уважуха», что означало, по видимому, что Борю приняли на корпусе в свою большую семью. Одна из маляв была адресована так «ВХ98 Брюсу ОТ96 Патлатого»
– Ого! – Воскликнул Митяй. – Тебе уже пишут из других хат. Красава! Растёшь для тюремной жизни.
В маляве значилось следующее: «Приветствую тебя, Брюс! Я Игорь, помнишь на сборке с волосами был? Заехал сегодня в девять-шесть, побрился на лысо, не узнаешь меня. Обживаюсь, как провёл время на карантине?». Он показал маляву Митяю, на что тот резко стал отнекиваться.
– Это твоё личное. Никто из арестантов не имеет права читать чужие малявы. Ты заметил, сколько их по дороге переходит? Прикинь, если бы мы всё читали и были в курсе всего? Нам бы таких предьяв накидали. Так что нет. Мне неинтересно кто тебе из какой хаты и что пишет. Хочешь – ответь, я подменю тебя на решке. Раз тебе малявы шлют, значит ты активный участник ночных движух.
Боря ответил кратко «Спасибо, Игорь! Чувствую себя прекрасно, на карантине было скучно, сидел с двумя киргизами, читал Стивена Кинга. Сейчас стою на дороге». И так же подписал, после того как сложил её в маленький свёрток «ВХ96 Патлатому ОТ98 Брюса». И отправил по направлению к его девяносто шестой камере. Ответом было что-то вроде «не буду отвлекать тогда, желаю удачной ночной дороги» и прочее в этом духе.
Под утро «ночные движухи» закончились. С девять-девять трос решили не откреплять, а вот с девять-семь было решено разладиться. После того как все приготовления были завершены, Барсук получил хлеб на всю камеру, а также пайку сахара на каждого из сидевших в девяносто восьмой камере. Митяй дал добрый совет Боре:
– Спать пока не ложись, лучше чифирни для бодрости. Сейчас проверка будет, на неё лучше выйти, а за шконку не беспокойся, сейчас не девяностые годы. Сегодня в Бутырке не селят арестантов больше чем шконок, так что твоя всегда свободная будет.
Боря вспоминал, как в обезьяннике, в ИВС, и в карантине он делал отчаянные попытки уснуть. А теперь вот спать нельзя оказывается. И борьба со сном оказалась теперь приоритетной задачей.
От утренней баланды вся камера отказалась. Кто-то процитировал слова из песни Михаила Круга: «А сечку жрите, мусора, сами!». Боря после чифира с конфетами, тоже есть не хотел, поэтому откинулся на шконку ждать проверку. Проверка прошла быстро и удачно, ничего запрещённого старш?е не нашли. Завели всех обратно в хату, после чего Боре разрешили спать.
Проспал он до самого вечера, когда по НТВ передавали «Чрезвычайное происшествие», любимая передача всех зеков, идёт как раз перед телесериалом по ТНТ «Реальные пацаны», который не смотреть не может никто из ?рок. Кто-то из зеков прокричал, увидев, что Боря проснулся:
– О, дорожник встал! Садись за дубок, мы тебе баланду оставили.
Боря присел, собрался есть, как услышал совет:
– Возьми приправу, специи, майонез. Без этого всего их бигус есть невозможно.
Боря поколдовал с едой, сделал её приемлемой для употребления. Пообедал, запил всё простым чаем, который ему полагался как дорожнику. И по примеру остальных арестантов, взял тряпку и протёр за собой со стола. Помыв посуду, уселся обратно за дубок. И тут его подозвал к себе Бур:
– Пока чёрный ход, позвонить домой не хочешь? У нас сегодня труба есть.
– Я не помню наизусть мамин телефон.
– На домашний брякни, через код там четыре-девять-пять или какой там?
Боря набрал домашний телефон, ответил младший брат.
– Славик, это Брюс. Предки дома?
– Какой ещё «Брюс»? Брюс в тюрьме, как он может звонить, там же нет телефонов?
– Ошибаешься, Слава! В тюрьме есть телефоны, позови кого-нибудь.
К телефону подошёл отец Бори:
– Слушаю?
– Пап, это Боря!
– Привет, Боря! – Отец его сделал короткую паузу, видимо, от неожиданности выбирая слова. И первое, что пришло на ум это спросить: – Как жизнь воровская? Тебя не бьют в камере? – Боря уже неделю находился в застенках, поэтому вся его родня была в курсе того, куда он угодил. – Помнишь, когда ты учился в школе, я тебя предупреждал, что твой гоп-стоп до добра не доведёт?
– Помню. Меня не бьют, всё нормально. Здесь приличные люди сидят. Меня встретили, переодели, постираться дали, сегодня в баню пойдём.
– Что, прям в баню?
– Да нет, душевая здесь так называется.
– Мама тебе передачу готовит. Твой адвокат говорит, что в Бутырку можно через интернет продукты хоть каждый день заказывать, а вот вещи передать можно лишь раз в три месяца, так?
– Наверное, я не в курсе пока. Меня только вчера из карантина подняли.
– Ну как разузнаешь, звони. Мамин телефон тебе продиктовать?
