Ань Жань 4:Зима и лето

Внезапно сторонники Ма Цзяцзя хлынули в зал, как приливная волна, в их глазах горел огонь гнева, готовый, казалось, зажечь воздух в этом зале. Один из них шагнул вперёд, указал пальцем на Сунь Жэна и, дрожа от волнения, произнёс: «Сунь Жэн, не думай, что мы ничего не знаем, случай с Цзяцзя слишком подозрительный, не ты ли подстроил всё, чтобы заполучить место на конференции в Ла-Пасе?» Этот вопрос был как удар ножом, он напряг атмосферу в зале до предела.

Услышав это, лицо Сунь Жэна мгновенно помрачнело, как небо перед бурей, сплошь затянутое тучами. Он широко распахнул глаза, на лбу вздулись вены, он похож был на разъярённого зверя, и рявкнул: «Не надо клеветать! Без доказательств вы тут распускаете языки, компания – это место, где всё решается по справедливости, а не где вы будете устраивать свои разборки!» Его голос разносился по залу, оглушая присутствующих.

Ссора разгорелась не на шутку, стороны стояли на своём, и в зале заседаний царил хаос. Сунь Жэн, видя, что дело принимает плохой оборот, в панике схватил телефон, набрал номер охраны и срывающимся от злости голосом крикнул: «Быстрее в зал заседаний, тут дебош!» Вскоре прибыла охрана, образовав непроницаемую стену, окружив сторонников Ма Цзяцзя.

Сунь Жэн посмотрел на всех, его лицо слегка подёргивалось, глаза сверкали злостью. Он громко заявил: «Если сегодня вы не согласитесь на мою поездку на конференцию в Ла-Пас, вы будете препятствовать развитию группы! Компании досталось немало, чтобы её разрушили из-за ваших корыстных интересов!» Его слова были подобны ледяному ветру, пронзившему сердца присутствующих, заставив сторонников Ма Цзяцзя похолодеть. Под давлением Сунь Жэна они переглянулись, их пыл, только что горевший ярким пламенем, словно потушили ведром холодной воды, и они постепенно замолчали.

После словесной перепалки атмосфера в зале заседаний постепенно успокоилась. Сторонники Ма Цзяцзя, хотя и были недовольны, понимали, что дело проиграно, и дальнейшие споры бесполезны. В конце концов, Сунь Жэн, как вице-президент, занимал очень важное положение в компании, и его поездка в Боливию стала неизбежной. Оставалось только с досадой и негодованием молча поднять руки за.

После заседания Сунь Жэн не терял ни минуты, он понимал, что необходимо как можно скорее сообщить о принятом решении председателю совета директоров Ян Хэ. Он быстро поехал в санаторий, по дороге представляя себе разные реакции Ян Хэ, и волнение его нарастало.

Санаторий был по-прежнему тих, зимний ветер выл во дворе, срывая последние листья с ветвей. Сунь Жэн вошёл в палату Ян Хэ и увидел его измождённое, бледное лицо и пустые, безжизненные глаза.

«Председатель», – тихо позвал Сунь Жэн, слегка склонившись. – «В компании только что закончилось совещание, Ма Цзяцзя всё ещё в реанимации, а на конференцию в Боливию нужно кому-то ехать. Я докладываю вам: после обсуждения я решил поехать от имени компании». Он старался говорить ровно, но лёгкая дрожь в голосе выдавала его волнение.

Ян Хэ спокойно лежал на больничной койке, не мигая, глядя в потолок. Спустя долгое время он медленно повернул голову и посмотрел на Сунь Жэна. Его пустой взгляд, казалось, мог пронзить всё насквозь, заставляя Сунь Жэна чувствовать, что его мысли перед ним как на ладони. Ян Хэ ничего не сказал, лишь слегка кивнул. Движение было настолько лёгким, как будто опавшая в зимний день листва, беззвучно и незаметно.

У Сунь Жэна отлегло от сердца, но одновременно с этим его охватило странное горе. Он не знал, действительно ли Ян Хэ одобрил его решение или же ему просто было уже всё равно. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но понял, что любые слова сейчас будут звучать бессильно. В конце концов, он лишь снова слегка поклонился, повернулся и молча вышел из палаты.

В коридоре эхом раздавались шаги Сунь Жэна, звучавшие особенно одиноко. Он знал, что Боливия всё ближе, но что ждёт его там – успех или крах – он совершенно не представлял. Жизнь Ма Цзяцзя висела на волоске, в компании назревал конфликт, всё это было как клубок ниток, туго сжимающий его, почти душащий. А тем временем за окнами санатория смеркалось, и холодный ветер становился всё сильнее, словно предвещая надвигающуюся бурю. А он находился в самом её эпицентре, без возможности спастись.

В светлом и просторном конференц-зале компании Линхай мягкий свет падал на овальный стол, освещая разложенные на нём документы и материалы. Генеральный директор компании Линхай, одновременно секретарь Торгово-промышленной палаты, Цзя Хуй сидела прямо, в элегантном чёрном костюме, идеально подчёркивающем её хрупкую, но сильную фигуру. Волосы были аккуратно собраны в пучок, открывая чистый лоб, а в глазах читались сосредоточенность и деловитость. Рядом с ней сидел вице-президент компании Линхай Гао Чуань, привычно держа в руке трость, слегка наклонившись вперёд и с таким же вниманием глядя на большой экран перед столом. Напротив сидела заместитель председателя Торгово-промышленной палаты Ань Жань, в её взгляде читалось некоторое напряжение, она время от времени заглядывала в свои заметки.

В этот момент на экране было видно лицо председателя Торгово-промышленной палаты Ван Цяо, находящегося в Мюнхене, Германия. Из-за разницы во времени и расстояния изображение немного задерживалось, но это не мешало общению через границы.

Ван Цяо посмотрел на Цзя Хуй, в его глазах мелькнула улыбка, и он шутливо сказал: «Цзя Хуй, я должен похвалить твои новые волосы! Они как весенние ветви ивы, колышущиеся на ветру, нежные и мягкие, совершенно не похожи на твою прежнюю короткую стрижку. Раньше короткая стрижка подчёркивала твою деловитость, а теперь длинные волосы ещё больше подчёркивают твою красоту. Кажется, смена причёски действительно меняет образ!»

Цзя Хуй улыбнулась, в её глазах появилось больше игривости и лёгкости. Она ответила: «Председатель Ван Цяо, вы так хорошо говорите! Я просто хотела сменить обстановку и внести немного «свежести», а вы меня так расхвалили, что мне стало неловко. Впредь я буду больше внимания уделять своему внешнему виду, чтобы не подвести ваши добрые слова». После этих слов в зале послышался лёгкий смех, и напряжённая атмосфера мгновенно ослабла.

Совещание уже длилось некоторое время, все оживлённо обсуждали последние мероприятия внешнеторговой палаты, атмосфера была одновременно горячей и серьёзной. Гао Чуань слегка поправил позу, откашлялся и сказал: «Председатель Ван, есть один вопрос, о котором я считаю необходимым Вам доложить». Его голос был спокойным, с оттенком осторожности, трость в его руке непроизвольно слегка постукивала по полу.

Цзя Хуй и Ань Жань, услышав это, тут же перевели взгляды на Гао Чуаня, в их глазах читался вопрос. Гао Чуань продолжил: «В последнее время я заметил некоторую активность со стороны Группы Ян-хэ. Вы знаете, конкуренция в нашей внешнеторговой сфере очень высока, любые изменения могут вызвать цепную реакцию. Группа Ян-хэ готовит важную встречу в Боливии, на первый взгляд, обычный деловой обмен, но мне кажется, что тут что-то не так». Он слегка нахмурился, в его глазах мелькнуло сомнение.

Заместитель председателя внешнеторговой палаты Ань Жань слегка кивнула и вмешалась в разговор: «Я тоже слышала кое-что, говорят, внутри Группы Ян-хэ из-за этой встречи идёт серьёзная борьба, два высокопоставленных руководителя борются за право участвовать, похоже, за этим стоят серьёзные интересы». Она говорила кратко и ясно, в её глазах читалось беспокойство по поводу ситуации.

Ван Цяо внимательно слушал за экраном, его лицо становилось всё более серьёзным. Он находился в своём загородном доме за границей, за его спиной на книжных полках стояли различные книги по бизнесу и международному торговому праву, на стенах висели фотографии с элитой мирового бизнеса, демонстрируя его многолетний опыт в этой сфере. Услышав слова Ань Жань и Гао Чуаня, он сложил руки, положив их под подбородок, немного подумал и сказал: «Ситуация с Группой Ян-хэ действительно заслуживает нашего внимания. Их камеры наблюдения установлены по всей улице, это означает, что они обладают очень сильным контролем над рыночной ситуацией, и если они предпримут что-то, что будет невыгодно нам или всему деловому сообществу, последствия могут быть непредсказуемыми». Голос Ван Цяо был низким и сильным, передаваемый через экран, он заставил всех присутствующих в зале почувствовать всю тяжесть ответственности.

Цзя Хуй слегка прикусила губу и продолжила: «Председатель Ван, вы правы. Сейчас наша внешнеторговая палата занимает очень важное положение в стране, мы несем ответственность за поддержание стабильности в бизнесе, любое колебание может вызвать потрясения на рынке, нельзя терять бдительность». Её взгляд был твёрд, полный решимости, пальцы легко постукивали по столу, словно отбивая ритм её словам.

Гао Чуань кивнул в знак согласия: «Да, председатель. Возьмём, к примеру, недавнюю конференцию в Боливии. Если Группа Ян-хэ заключит там какие-то соглашения, невыгодные для нас или нарушающие принципы честной конкуренции, это сильно ударит по многим предприятиям, входящим в нашу внешнеторговую палату. Более того, внутри них такая ожесточённая борьба, мало ли кто ради повышения по службе пойдёт на крайние меры, тогда пострадает не только сама Группа Ян-хэ». Он говорил не быстро, но каждое слово звучало чётко и весомо, его трость описывала на полу едва заметную дугу, словно подчёркивая значимость его слов.

Ван Цяо пристально посмотрел на всех собравшихся на экране, помолчал немного, а затем твёрдо сказал: «Все должны быть начеку и внимательно следить за действиями Группы Ян-хэ. С этого момента запускаем механизм сбора информации палаты, используем все доступные ресурсы, чтобы узнать о составе участников конференции, подготовке повестки дня и скрытых коммерческих намерениях. Мы должны предотвратить любые действия, которые могут нанести ущерб интересам наших коллег, и одновременно обеспечить защиту законных прав предприятий, входящих в нашу внешнеторговую палату». В его глазах читалась неоспоримая власть, словно опытный полководец отдаёт боевой приказ.

Ань Жань выпрямилась и ответила: «Понятно, председатель Ван. Я организую людей, которые будут собирать информацию из разных источников, особенно от компаний, сотрудничающих с Группой Ян-хэ, посмотрим, удастся ли найти какие-нибудь полезные зацепки». Она быстро записала основные моменты в блокнот, её взгляд был сосредоточен и серьезен, словно она уже мысленно разработала план сбора информации.

Цзя Хуй кивнула: «С моей стороны, я подключу к этому аналитический отдел рынка компании Линхай. Они, учитывая текущую рыночную ситуацию, проведут глубокий анализ недавних действий Группы Ян-хэ и будут регулярно предоставлять вам отчёты». Её голос звучал звонко и решительно, отражая серьёзное отношение к работе. Скрестив руки, она демонстрировала свою решимость.

Гао Чуань добавил: «Я воспользуюсь некоторыми личными связями, чтобы попытаться связаться с рядовыми сотрудниками Группы Ян-хэ. Возможно, от них удастся получить информацию из первых рук. Ведь рядовые сотрудники иногда видят такие детали, которые недоступны высшему руководству». В его словах слышалась хитрость, он слегка поднял подбородок, и в его глазах блеснула лукавая искра.

Ван Цяо, видя активность коллег, с облегчением улыбнулся: «Отлично, если мы будем работать сообща, я уверен, что мы преодолеем любые трудности. Те успехи, которых достигла Торгово-промышленная палата, – это заслуга каждого её члена. Сейчас, столкнувшись с вызовами, нам нужно ещё крепче сплотиться». Его голос был тёплым и воодушевляющим, словно луч света, рассеивающий тревогу в зале заседаний.

За окном город жил своей жизнью, вдали небоскрёбы сверкали на солнце, словно символы процветающего бизнеса. А в этом зале заседаний незаметно началась бескровная коммерческая война. Цзя Хуй, Гао Чуань, Ань Жань и другие понимали всю серьёзность ситуации. С решимостью и умом, под знаменем Торгово-промышленной палаты, они готовы встретить потенциальные вызовы от Группы Ян-хэ, защищая справедливость и стабильность в деловом мире. Пусть впереди ждут тернистые пути, они верят, что, работая вместе, они пробьются сквозь бурю к светлой дороге и Торгово-промышленная палата продолжит вести множество компаний к широким просторам делового океана.

После окончания встречи Торговой палаты Гао Чуань, уставший до предела, направился в лапшичную, где договорился встретиться с Гао Лин. Только он вошёл, как услышал притворно сердитый упрёк сестры: «Братик, почему так долго? Я уже так долго жду!». Она надула губки, но в глазах её читалась забота.

Гао Чуань извинительно улыбнулся и объяснил: «На работе совсем завал, никак не мог освободиться, извини, что заставил тебя ждать, девчонка».

Гао Лин встала, подошла и подшучивая сказала: «Вы же вице-президент компании Линхай, а я всего лишь рядовой сотрудник, как же так получается, что вы ещё и занятее меня?».

В её словах, несмотря на подколку, сквозила забота о брате. Гао Чуань беспомощно покачал головой и ласково потрепал Гао Лин за нос. Затем, взяв трость, он, прихрамывая, направился к прилавку, чтобы купить Гао Лин её любимый напиток. Его шаткая походка в тёплом жёлтом свете выглядела особенно трогательно, словно вся усталость и все заботы растворились в заботе о сестре. В лапшичной царила тёплая атмосфера родства.

Братья и сёстры сели друг напротив друга, и вскоре им принесли дымящуюся лапшу. Пар от неё застилал им глаза. Гао Лин, уплетая лапшу, невнятно спросила: «Братик, ты же уже какое-то время встречаешься с Цзя Хуй, почему ещё нет детей?».

От этих слов Гао Чуань чуть не подавился лапшой. Он в недоумении посмотрел на сестру, в глазах его читалось беспомощное удивление: «Ты что, совсем обнаглела? Чего ты вмешиваешься?».

Но Гао Лин не обратила внимания, отложила палочки и серьёзно заявила: «Я же переживаю за тебя! Представь, какая милая племяшка или племянник! Я бы, как тётя, постоянно водила бы их гулять». Гао Чуань рассмеялся, легонько стукнув её по голове: «Ты сама ещё ребёнок, а уже о детях думаешь».

Гао Лин подмигнула и продолжила расспрашивать: «Братик, серьёзно, вы с Цзя Хуй планируете?».

Гао Чуань немного помолчал, на его лице появилась нежная улыбка, и он медленно произнёс: «На самом деле, Цзя Хуй тоже очень хочет ребёнка, мы стараемся, просто в последнее время на работе слишком много дел, совсем не хватает времени».

Гао Лин кивнула, словно всё поняла, и снова принялась за лапшу, бормоча себе под нос: «Так что поторопитесь, я уже жду, когда буду нянчить малыша».

Гао Чуань смотрел, как сестра жадно ест, и ему было одновременно смешно и трогательно. Он понимал, что сестра искренне желает ему счастливой семейной жизни.

Съев лапшу, Гао Чуань расплатился и вышел из лапшичной вместе с Гао Лин. Ночной город сверкал огнями, уличные фонари тянули их тени. Гао Чуань проводил сестру до её съёмной квартиры, убедившись, что она благополучно вошла, повернул назад. Он сел в машину, глубоко вздохнул, усталость дня достигла своего пика, но стоило ему подумать о Цзя Хуй, ждущей его дома, как в душе затеплилось тепло.

Гао Чуань приехал домой, едва открыл дверь, как его встретил знакомый аромат. Цзя Хуй уже приготовила еду и сидела за столом, ожидая его.

Увидев его, Цзя Хуй встала навстречу, взяла у него трость и тихо спросила: «Ты сегодня весь день устал?» Гао Чуань обнял Цзя Хуй, прижавшись подбородком к её макушке, пробормотал: «Устал, но увидев тебя, усталость как рукой сняло». Немного постояв в объятиях, они сели за стол.

За ужином Цзя Хуй, словно вспомнив что-то, посмотрела на Гао Чуаня, в её глазах читалось ожидание: «Гао Лин сегодня ничего интересного тебе не рассказывала?»

Гао Чуань, смеясь, рассказал Цзя Хуй всё, что произошло в лапшичной. Выслушав его, Цзя Хуй слегка покраснела и укоризненно сказала: «Эта девчонка, ей богу, всё выбалтывает».

Гао Чуань взял Цзя Хуй за руку и серьёзно сказал: «На самом деле, я тоже всё время думаю о нашем будущем, о детях, я очень хочу, чтобы у нас была полная семья». В глазах Цзя Хуй заблестели слёзы умиления, она тихо кивнула: «Я знаю, сейчас очень важны дела торговой палаты и компании, мы будем делать всё постепенно».

После ужина они вместе убрали со стола и, сев рядом на диване, стали смотреть телевизор. По телевизору показывали трогательный семейный сериал, где родители играли с детьми в парке, и это погрузило их обоих в краткое молчание. Гао Чуань нежно обнял Цзя Хуй за плечи, прижимая её к себе. Цзя Хуй прижалась к его груди, слушая сильное биение его сердца, и почувствовала нахлынувшее счастье. Незаметно их взгляды встретились, и в воздухе повисла атмосфера нежности. Гао Чуань наклонился, медленно приближаясь к Цзя Хуй, а она слегка запрокинула голову и закрыла глаза, встречая его поцелуй.

Сначала поцелуй был нежным и медленным, словно шепчущим о любви и тоске. По мере того, как накалялись чувства, поцелуй становился всё более страстным и глубоким. Гао Чуань невольно коснулся лица Цзя Хуй, а она крепко обняла его, словно желая раствориться в нём. Долго они не могли оторваться друг от друга, наконец, разомкнув губы, оба тяжело дышали, а в их глазах читалась нежная любовь.

Гао Чуань ласково погладил Цзя Хуй по волосам и нежно прошептал: «Дорогая, ложись пораньше спать, завтра много дел. Нам нужно представлять Торгово-промышленную палату и компанию Линхай в аэропорту пригорода, провожать Сунь Жэна из Группы Ян-хэ в зарубежную поездку. В конце концов, они – членские предприятия палаты, так что надо сделать всё как следует». Цзя Хуй, всё ещё румяная и с нежностью в глазах, слегка коснулась лба Гао Чуаня: «Опять ты со своими делами, на дворе же такая стужа, а нам ещё ехать». Но, несмотря на слова, она послушно прижалась к Гао Чуаню.

За окном сгущалась ночь, и холод проникал в комнату, но никак не мог охладить пыл, царивший внутри. В эту ночь они были словно влюблённые, долгое время не видевшиеся друг с другом, отдаваясь во власть любви и страсти, забыв о мирских заботах, превратив всю усталость и напряжение в объятия, полностью отдаваясь своим желаниям. Только когда усталость накрыла их с головой, они обнялись и заснули, и даже во сне на их губах играла сладкая улыбка.

Начало декабря, ветер свирепствовал, словно нож, резал каждый клочок городского воздуха. По обеим сторонам дороги, ведущей к городскому служебному аэропорту, царило оживление. Флаги развевались на ветру, красочные транспаранты с надписью «Желаем господину Сунь Жэну успешной поездки в Боливию» словно объявляли безлюдной окраине о предстоящем важном путешествии, от которого зависело будущее Группы Ян-хэ.

Городской служебный аэропорт был украшен до блеска. Огромные цветочные корзины были расставлены повсюду, аромат ярких цветов, несмотря на свирепый ветер, не мог рассеять тревогу, подобную мрачной туче, в душе Сунь Жэна. Сотрудники группы и представители разных кругов собрались здесь, повсюду слышался гул голосов, вспыхивали фотокамеры. Журналисты деловых СМИ, словно акулы, чующие кровь, проворно перемещались в толпе, занимая лучшие места для съёмки, направив свои объективы на Сунь Жэна, готовящегося к посадке на борт.

Заместитель председателя Торгово-промышленной палаты Ань Жань стояла в стороне, со сложным выражением лица наблюдая за происходящим. На ней было элегантное длинное пальто, воротник которого защищал от ветра, волосы были распущены, но это не скрывало её деловитости, присущей женщине-руководителю. Как высокопоставленный сотрудник Торгово-промышленной палаты, она прекрасно понимала скрытые течения, таившиеся за этим торжественным проводами, и слегка нахмурилась, думая про себя: «В Группе Ян-хэ столько внутренних противоречий, а они устраивают такие пышные проводы… Хорошо это или плохо?»

Все взгляды, словно по договоренности, обратились к Ань Жань, и люди с энтузиазмом и уважением стали подходить к ней. В этот ледяной зимний день в аэропорту она была похожа на гордую зимнюю сливу, распустившуюся среди снега, и мгновенно стала центром внимания. В конце концов, председатель Торгово-промышленной палаты Ван Цяо находился в Мюнхене, и в глазах предпринимателей Ань Жань была уже ведущей фигурой в деловом мире, ключевым человеком, способным повлиять на ситуацию и решить всё.

Она изящно стояла, слегка улыбаясь, отвечая на приветствия. Каждое рукопожатие было продумано до мелочей, тепло её ладоней отгоняло холод; её речь была корректна и уместна, и от той робкой девушки, какой она была несколько лет назад, не осталось и следа. Время и опыт сделали из неё успешного предпринимателя, вся её осанка излучала уверенность и спокойствие, заставляя окружающих обращать на неё внимание.

Гао Чуань, вице-президент компании Линхай, опираясь на трость, немного сутулившись, стоял рядом с Ань Жань. Его взгляд пронзил толпу и остановился на Сунь Жэне, в глазах мелькнуло сомнение. «Хм, посмотри на этот размах, прямо Сунь Жэна на пьедестал возвели. А Ян Хэ всё в санатории, его, наверное, уже и забыли», – тихо пробормотал он Ань Жань, с лёгкой иронией и тревогой в голосе. Трость непроизвольно постукивала по земле, словно отбивая неспокойный ритм этой неразберихи.

В центре толпы Сунь Жэн, в идеально выглаженном костюме, с безупречно уложенными волосами и начищенными до блеска туфлями, под приветственные возгласы окружающих изо всех сил поддерживал уверенный вид. Он улыбался, обмениваясь рукопожатиями с прибывшими на проводы менеджерами, и с полной уверенностью говорил о предстоящей поездке: «Дорогие коллеги, можете быть спокойны, я поеду в Боливию и оправдаю доверие группы, освою новые рынки и принесу богатые плоды». Однако с каждой поданной руки на его ладонях выступал тонкий пот, а за улыбкой скрывалась глубокая неуверенность и страх.

СМИ уже окрестили Сунь Жэна новым лидером Группы Ян-хэ. Журналисты один за другим подносили к нему микрофоны, вопросы сыпались как из пулемёта: «Сунь Жэн, говорят, эта встреча крайне важна для Группы Ян-хэ. Каковы ваши стратегические планы как руководителя делегации?» «Сунь Жэн, ходят слухи, что ваша поездка направлена на укрепление ваших позиций в группе. Что вы скажете по этому поводу?» Сунь Жэн напрягся, но улыбка осталась на лице, он спокойно отвечал: «Цель поездки – поиск международного сотрудничества и развитие группы. Все остальные слухи – полная чушь. Я предан интересам группы, прошу вас больше внимания уделять нашим деловым результатам». Его голос звучал уверенно и мощно, но только он сам знал, что каждое слово даётся ему с таким трудом, как будто весит тонну.

На самом деле, Сунь Жэн был уже в полном расстройстве. Его мучила сильная тревога, перед глазами всё время стояло бледное лицо Ма Цзяцзя, а едкий запах дезинфекции из больницы, казалось, всё ещё витал в воздухе. Он боялся за Ма Цзяцзя, если с ней что-нибудь случится, его преступление – отравление – станет очевидным, и тогда он мгновенно свалится с завидной высоты на самое дно, превратившись в узника. Но при всех этих людях он мог только изо всех сил скрывать своё состояние, сдерживая ужас, и старался замаскировать свой страх улыбкой и уверенностью, создав хрупкую линию обороны.

«Сунь, пора, пора на посадку», – тихонько напомнил помощник. Сунь Жэн слегка кивнул, глубоко вздохнул и направился к самолёту. Этот частный самолёт сверкал на солнце, как огромный металлический зверь, готовый взлететь и унести его в неизвестность. У трапа улыбчивая стюардесса встречала пассажиров, Сунь Жэн поднимался по ступенькам, каждый шаг казался ему шагом по облакам, неуверенным и пустым.

Оказавшись в салоне, Сунь Жэн рухнул в удобное кресло, наконец-то немного расслабив напряжённые нервы. Он вытер пот со лба и, глядя в иллюминатор на суетливых сотрудников аэропорта, испытывал смешанные чувства. Самолет медленно тронулся, оглушительный рев двигателей, ускорение по взлётной полосе, а затем – преодоление земного притяжения, взлёт в небо. Сунь Жэн смотрел в иллюминатор на уменьшающийся город, чувствуя одновременно и жажду власти, и страх перед неопределённым будущим. Он понимал, что эта поездка в Боливию – азартная игра, ставка – его карьера, репутация и даже свобода, а залог – всё, что он накопил за годы работы в Группе Ян-хэ. Теперь самолёт поднялся в воздух, зубцы судьбы бешено вращаются высоко в небе, и ему остаётся лишь в этом бескрайнем море облаков в одиночку встретить надвигающуюся бурю, молясь, чтобы удача ему улыбнулась и помогла пережить этот кризис.

Между тем, в санатории на другом конце города Ян Хэ лежал в постели, тихо глядя на белый потолок, его взгляд был пуст и полон тоски. За окном холодный ветер бил в окна, словно исполняя траурную мелодию. Разве он не знал о суматохе в аэропорту группы компаний, разве он не понимал, что деловые СМИ уже забыли о нём? Когда-то он был непоколебимым рулевым «Группы Ян-хэ», управлял взлётами и падениями деловой империи, но теперь, измученный болезнью, лишённый власти, он мог только ждать последнего приговора судьбы в этой тихой палате. В палате тихонько пищал аппарат, монотонно и уныло, словно оплакивая его ушедшее величие. А что же станет с «Группой Ян-хэ» после ухода Сунь Жэна? Заря ли возрождения это, или прелюдия к краху – никто не знал. Только зимний ветер всё ещё свистел по улицам города, рассказывая о жестокости и непостоянстве делового мира.