Голова на серебряном блюде

Эржебет не сомневалась, что служанка знала о ее переживаниях и намеренно расчесывала ее так, чтобы позлорадствовать.

Развернувшись, Эржебет отвесила девушке звонкую пощечину. Та сжалась на полу и заплакала, а графиня бросилась за кнутом и жестоко избила несчастную. Затем она кликнула Торко, и они вместе потащили рыдающую девушку в подвал. Раздев Розу, подвесили ее к потолку точно так же, как Бесс.

– Думаешь, я не знаю, что все вы говорите у меня за спиной? – грозно сказала Эржебет в лицо служанке.

– Смилуйтесь, графиня! Рукам больно!

– Не указывай мне, что делать!

– Чем я вам не угодила? Я всегда верно служила вам…

– Это все притворство. Втайне ты вела себя под стать этой мерзкой Оршойе и шепталась у меня за спиной.

– Это совсем не так, госпожа!

– Не надо мне лгать, тварь! Я слышала, как вы злословите, что я густо покрываю лицо белилами, чтобы скрыть морщины, как я только и делаю, что издеваюсь над девушками из зависти… И ты думаешь, я не знаю?

С этими словами Эржебет нанесла хлесткий удар. Служанка закричала.

– Говорите, я завидую молодым девушкам? Не смеши меня! Кто будет завидовать таким телам, как у вас? Это же надо быть такими узколобыми!

Еще удар. Служанка взвыла и разразилась слезами.

– За что, госпожа?! Я, напротив, желаю, чтобы вы всегда были молоды и красивы!

– Ты нагло врешь!

Удар.

– Я говорю правду! Прошу вас, поверьте!

– Тогда почему же ты выдирала мне волосы?

– Молю вас, простите! Я виновата, больше такого не повторится!

– Врешь! Все вы знаете, каково мне. Как я слежу за тем, чтобы у меня не выпало ни одного лишнего волоса…

Она продолжила беспорядочно избивать девушку. От досады и изнеможения у самой Эржебет тоже проступили слезы на глазах.

– Торко, позови Яноша. Вдвоем принесете сюда мою ванну.

– Принести что?.. – Торко не поверил собственным ушам.

– Ванну. Поторапливайся!

– Хорошо, будет сделано.

На то, чтобы перетащить ванну в подвал, у них ушло около часа. В ожидании Эржебет уселась на один из ящиков и разглядывала тело девушки, качавшееся под потолком. Больше она ее не била. Служанка пару раз взывала к ней, плача, что у нее болят руки, но Эржебет не обращала на нее никакого внимания.

– Поставьте под ней, – холодно приказала она, когда ванна была доставлена.

Стоявший в недоумении Торко изменился в лице. Теперь и он начал понимать, что собралась сделать Эржебет.

– Госпожа Батори, как же так можно…

– Вы непричастны к этому. Ставьте.

– Прошу вас, графиня, не знаю, что вы задумали, но…

– Роза, ты ведь желаешь, чтобы я всегда была молода и красива?

– Да…

– И поклялась, что не лжешь?

– Да, я сказала вам чистую правду!

– Тогда ты должна пожертвовать собой. Твоя кровь поможет мне оставаться молодой.

Роза вмиг переменилась в лице.

– Вы чудовище!

– Смотрите-ка, показала свое истинное лицо, – хмыкнула Эржебет.

– Нет, нет, не трогайте меня! Помогите же кто-нибудь! Графиня сошла с ума!

– Вы все и вправду лгуны. – Эржебет направилась к мечу.

– Нет, нет! На помощь! Она безумна! Спасите!

Однако Эржебет это не остановило. Вытащив меч из ножен, она одним ударом хладнокровно пронзила грудь девушки.

Крик вышел негромким. Роза смогла лишь сдавленно прохрипеть и уже скоро затихла, но не умерла. Стоило Эржебет вытащить меч из ее тела, как из раны заструилась кровь.

– Что стоишь, Торко?! Мы теряем драгоценную кровь! – рявкнула Эржебет. Однако оба слуги не пошевелились. Тогда Эржебет сама начала толкать ванну под ноги девушки. Дикое желание немедленно омыть свою дряхлеющую кожу придало ей сил.

Алая кровь Розы капала на белое дно ванны. Тогда Эржебет проткнула ее еще дважды, и кровь хлынула рекой.

– Что же вы задумали, госпожа? – ошеломленно вымолвил Янош.

Эржебет не ответила. Тяжело дыша, она вытащила клинок из тела Розы и продолжила протыкать его. Вдобавок она рубила служанку мечом по бокам в надежде собрать как можно больше крови. Но ей не хватало сил нанести смертельный удар девушке, терпящей невыносимые мучения.

– Прошу, скорее убейте меня… – взмолилась Роза на последнем издыхании.

Не в силах больше выносить это зрелище, Торко забрал меч из рук своей госпожи и, вонзив девушке клинок в сердце, одним ударом прервал ее муки.

Стоны Розы прекратились, и в подвале повисла тишина. Эржебет тоже затихла и прислонилась к ближайшему ящику с отсутствующим видом.

– Всё, идите… – пробормотала она.

Но оба застыли как вкопанные, и тогда Эржебет почти сорвалась на крик:

– Вы что, тоже хотите посмеяться над моим увядающим телом? Пошли вон! И передайте служанкам, чтобы приготовили мне горячую ванну наверху!

Торко и Янош некоторое время стояли в оцепенении, но наконец с мрачным видом ушли вверх по лестнице.

Оставшись в одиночестве, Эржебет сбросила с себя одежду и опустилась в ванну под окровавленным телом служанки, которая еще недавно расчесывала ей волосы.

Ей лишь удалось погрузить бедра на пару сантиметров. Однако из трупа Розы продолжала стекать теплая кровь, и Эржебет поднесла к ней щеки и нос. Несколько капель попало ей в рот, и графиня Батори жадно ее проглотила. Так она впервые насладилась кровавой ванной.

* * *

На следующее утро, когда Эржебет предстала перед прислугой, ее облик и манеры источали уверенность в себе. В привычных ее жестах ощущалось достоинство, и все это действительно сделало ее красивее – по крайней мере, в глазах окружающих.

Современная медицина не может точно сказать, есть ли эффект от подобных процедур. Но даже если это и так, вряд ли хоть одному врачу на свете хватит смелости заявить об этом. Как бы то ни было, вполне возможно, что вера Эржебет в это и ее уверенность в себе делали ее прекраснее. Я, как обыкновенный человек, понимаю ее историю именно в таком ключе.

Отныне главной обязанностью Торко и Яноша было тайком избавляться от трупов девушек, павших от рук Эржебет. Какое бы высокое общественное положение ни занимал человек, если бы останки попались кому-то на глаза, то людская молва бы не утихала. Эти двое выполняли свою работу на отлично: в течение последующих десяти лет никто из жителей близлежащих земель даже не подозревал о чудовищных безумствах, что происходили в замке.

Какое-то время после купания Эржебет чувствовала себя помолодевшей, однако через неделю ей уже вновь казалось, что кожа стала дряблой, морщины – глубже, а цвет лица – хуже. Три-четыре месяца спустя она убеждалась, что если ничего не предпринять, то она будет стареть с неумолимой скоростью, и снова поддавалась безумию. Скорее окунуться в кровь, омыть ею лицо, испить ее!

Стоило этой навязчивой идее прийти ей в голову, как она начинала рвать на себе волосы. О том, чтобы потерпеть, не было и речи, и тогда она начинала ждать, как кто-нибудь из прислужниц допустит хотя бы незначительную ошибку.

Временами Эржебет и сама подталкивала их сделать что-то не так. Истеричным голосом она начинала кричать на девушку, поторапливая ее с порученным делом. Когда дрожащая от страха служанка, например, разбивала что-нибудь ценное, Эржебет вспыхивала от гнева – про себя ухмыляясь – и вместе с Торко тащила девушку в пыточную под землей.

Чтобы собрать кровь, она всегда раздевала девушку догола и подвешивала к потолку. Причины на то у нее были разные. По натуре Эржебет была, как сейчас говорят, садисткой, и созерцание женщин в таком виде наверняка доставляло ей удовольствие. Но, помимо этого, были у нее и чисто практические мотивы.

Во-первых, если б девушка оставалась в одежде, то часть желанной крови впиталась бы в ткань. Во-вторых, врожденное чутье подсказало Эржебет, что лучше всего для ее кожи подойдет кровь девственниц. Опытным путем она поняла, что вид оголенной гладкой кожи и симметричных форм юного тела разжигал в ней сильное желание убивать. Отчего-то смотреть на мужские тела Эржебет не хотелось.

Не стану описывать в подробностях, что затем делала Эржебет. Поначалу после одной ванны эффект сохранялся месяц или два, однако когда возраст Эржебет приблизился к пятидесяти, свежая кровь уже плохо помогала. Она стремительно старела, и ванны стали требоваться чаще. Достаточно было увидеть лучики морщин в уголках глаз или глубокие складки возле губ, чтобы в ней проснулась жажда крови. Всякий раз Эржебет призывала на помощь Торко и Яноша. Она даже не осознавала, насколько важную роль они играют в ее страшных деяниях.

Сначала эти двое тайно относили тела за пределы замка и хоронили в соседнем лесу. Однако трупов стало слишком много, поэтому теперь им пришлось относить их подальше. Когда же им стало казаться, что люди могут обнаружить их, им ничего не оставалось, кроме как зарывать их на заднем дворе замка.

По деревне стали ходить слухи, будто бы каждую ночь под покровом темноты из замка выезжает темная повозка с гробами. Якобы кучер заезжает глубоко в лес с горящим факелом и вытворяет какие-то бесчинства.

Из-за того что теперь останки прятали во дворе, могли насторожиться служанки из соседних поселений, трудившиеся в замке. Девушкам сказали, что их подруг, которых Эржебет на самом деле убила и обескровила, отправили домой из-за оплошностей. Но очень скоро они стали шептаться, будто бы те девушки так и не вернулись в родительский дом. На следующее утро, после того как тела закапывали на заднем дворе, любому в замке было очевидно, что землю в том месте потревожили. Поэтому вскоре Торко и Янош прекратили это делать. У них оставался последний вариант – отвести под трупы комнату в подземелье и укладывать их там один на другой. Из-за этого подвалы замка превратились в колдовской зал, откуда все время исходил такой запах разлагающейся плоти, что волосы вставали дыбом. Почти всем людям в замке было запрещено входить туда. Справедливо сказать, что именно Торко и Янош помогали Эржебет в безумных ритуалах красоты больше всех остальных.

Зимы в Трансильвании холодные. Иногда всю ночь напролет бушует метель, от одного порыва которой начинают шелестеть деревья у стен замка и лес вдалеке. Именно в одну из таких зим кожа Эржебет иссохла, огрубела и безмолвно просила еще больше заботы, чем в теплое время года. Графиня ежедневно обдумывала, как еще улучшить свои приспособления в подземелье. Сейчас это грязноватое темное пространство стало для нее самым важным в замке.

Чтобы можно было находиться здесь без одежды зимней ночью, Эржебет велела соорудить в двух местах печи. Хранилище трупов теперь устроили в прохладной комнатушке на северной стороне, расположенной дальше всего от печей. Установили и механизм подачи горячей воды. Изначально Эржебет окуналась в прохладную кровь, но со временем она задумалась о том, чтобы нагревать ее прямо здесь.

В подземелье разместили изысканные светильники, обновили убранство, вычистили каждый уголок и поставили сделанную на заказ ванну. Эржебет постоянно экспериментировала, пытаясь собрать как можно больше крови. Обнаженную рыдающую жертву заковывали в цепи, присоединенные к четырем углам помещения, и в горизонтальном положении подвешивали за конечности над полом. Под телом размещалась ванна с низкими бортиками и бесчисленными иголочками, протыкавшими кожу. Однако, что бы они ни делали, крови становилось ненамного больше.

К тому времени Эржебет уже почти не могла сопротивляться желанию окунуться в кровь всем телом. Порой одной жертвы уже не хватало. Бывало, на одну ванну требовались две или даже три девушки. И всякий раз соучастниками этого хлопотного жестокого ритуала становились Торко с Яношем.

Я нахожу удивительным, что они долгое время столь покорно помогали обезумевшей графине в ее черных делах. Сейчас уже невозможно сказать, что толкало их на это. Быть может, это был дух феодальной эпохи с ее недостатком свободы или же их нежелание оставлять в одиночестве сошедшую с ума графиню. А может, Эржебет устроила все так, что они не могли выйти из дела, или же сами в конечном счете почувствовали, что их влечет к этой дьявольщине.

Перешагнув рубеж пятидесяти лет, Эржебет утратила немногие остатки здравомыслия, и количество трупов резко увеличилось. Мертвецкая переполнилась до потолка, так что даже начала разрушаться стена соседней с ней кладовки для угля. Садистские наклонности окончательно поглотили сущность графини, заставляя ее продумывать изощренные орудия пыток, единственным предназначением которых было причинять невыносимые мучения юным девушкам и лишать их жизни. Самым известным из них была «птичья клетка». Оно представляло собой тесную железную клетку, внутри которой с трудом могла поместиться одна девушка. На внутренней стороне прутьев располагалось множество заостренных шипов. Запихнув в клетку донага раздетую девушку, устройство подвешивали к потолку и начинали хорошенько раскачивать во все стороны. Жертве не удавалось сохранять устойчивое положение тела, и иголочки со всех сторон впивались в ее кожу. Тем временем Эржебет, стоя под клеткой, наслаждалась кровавым душем.

Теперь эти жуткие игрища уже совершенно точно приносили графине удовольствие. К тому моменту Дарвулия уже умерла, но Доротью она трижды вызывала в замок. К ним присоединялась и кормилица Илона Йо, так что забавляться пыткой с раскачиванием клетки под адский хохот они могли уже без помощи Торко и Яноша. В голове не укладывается, что подобными действами мог развлекаться кто-то еще, кроме Эржебет. Видимо, в каждом из нас кроется такая дьявольская сторона.

Другим известным пыточным устройством, которое использовала Эржебет, была «железная дева». Его предложил графине некий немецкий изобретатель. У Эржебет загорелись глаза, и она тайно заказала его. Думаю, подобные бесчеловечные механизмы вызывают любопытство у многих людей.

Снаружи оно выглядело как металлическая кукла с неким подобием рыжих волос на голове. Когда к ней толкали девушку, то руки куклы крепко обхватывали ее и удерживали на месте. С помощью хитроумного механизма устройство тут же открывалось, а руки «девы» начинали прижимать жертву к себе все плотнее, словно обнимая. Изнутри кукла была усеяна острыми гвоздями, и при соприкосновении с ними на теле девушки моментально появлялось множество проколов. Из них потоками начинала хлестать кровь, стекая из нижней части куклы в поддон, а из него поступая в личную ванную графини. Затем она доводилась до умеренно теплой температуры.

Поначалу Эржебет страшно волновалась, что подогрев крови ради бо́льшего удобства может снижать действенность процедуры. Однако через несколько процедур она поняла, что кровь не только не теряет целительные свойства, но, напротив, помогает еще лучше.

Эти обряды невероятно преобразили ее. Окружающим казалось, что пятидесятилетняя Эржебет выглядит на тридцать с небольшим. Заставляя других жертвовать собой ради нее, она преисполнилась чувства собственной важности, которое действительно меняло ее внешность в лучшую сторону. В минуты, когда Эржебет ощущала себя прекрасной, она была ласкова и даже умела проявлять сочувствие.

День за днем графиня проводила свои омолаживающие процедуры, и наконец в замке попросту не осталось молодых девушек. Даже если и удавалось заманить кого-то на службу из соседнего поселения, Эржебет нещадно убивала новую жертву, поэтому даже с террасы замка было видно, что в деревне не осталось ни одной юной девушки.

Вместе со своими подручными Торко и Янош рыскали по округе в поисках жертв, но их возможности уже были на исходе. Жители окрестных земель тоже неохотно отпускали своих дочерей на службу в замок. Ходили недобрые слухи, будто никто из служанок не возвращался в отчий дом. Люди начали с опаской поглядывать на Чахтицкий замок, величая его логовом вурдалаков.

Однако Эржебет не придавала этому никакого значения. Ее ничуть не смущал гнилостный запах, постоянно исходивший из заваленного останками подземелья. С рассветом она, озабоченная состоянием своей кожи, отправляла Торко и Яноша за новой добычей, а если им не удавалось никого разыскать, начинала рвать и метать.

Графиня окончательно выжила из ума. Конечно же, она тронулась рассудком гораздо раньше, однако в прежние времена ее беспокоили лишь собственная красота и вражда со свекровью. К тому же она была достаточно разумна, чтобы не распускать слухи. Теперь же это ее больше не волновало.

Торко объяснил ей все как есть, но Эржебет уже не желала ничего слышать. Было ясно, что она тащит себя в пропасть. Ни в замке, ни тем более за его пределами некому было ее удержать. Оставалось лишь ждать, когда дело получит огласку и в замок придет кто-нибудь более влиятельный.

Торко и Янош были столь же безумны, раз по собственной глупости даже не замечали тревожных признаков в самом замке. Повинуясь деспотическим приказам Эржебет, они не колеблясь разыскивали девиц даже в деревнях на чужих территориях. Само по себе чудо, что им безнаказанно удавалось проворачивать эти злодеяния целых десять лет. В известном смысле Эржебет Батори была удачливой женщиной.

F

В бедной венгерской деревушке вдалеке от Чахтицкого замка обручились девушка с юношей. Девушку звали Флоранс, а молодого человека – Руди.

Семья Флоранс жила в такой нищете, что они уже подумывали сбежать из деревни под покровом ночи или вместе наложить на себя руки, поэтому когда ее родителям предложили отправить дочь в Чахтицкий замок за весьма приличные деньги, для них это стало настоящим спасением. До них обрывками доходила дурная молва, но ничего сделать против их слова Флоранс не могла.

Зато влюбленные были хорошо наслышаны о том, что в далеком замке якобы проживает принцесса-вампирша. Поговаривали, что ни одна из девушек не вернулась оттуда живой, что в подземелье замка есть темница, куда бросают пленниц, и что принцесса по одной вытаскивает их оттуда, убивает, а затем выпивает их кровь.

Эти слухи и впрямь были недалеки от истины. К этому времени Эржебет уже не тратила время впустую, загружая новых служанок работой, а попросту убивала их одну за другой. В подвалах соорудили темницу, куда можно было на несколько дней заключать девушек.

Узнав, что ее продают в замок, Флоранс горько зарыдала, однако по совету Руди быстро взяла себя в руки. Они сошлись на том, что вдвоем что-нибудь да придумают. Руди казалось подозрительным, что ни одна из девушек так и не вернулась домой из замка. Если страшные слухи правдивы и Флоранс собственными глазами увидит происходящее, то сможет пожаловаться на графиню и выбраться из замка. Но сейчас все это были лишь домыслы, и ни один человек не мог их подтвердить. Без доказательств и сделать ничего было нельзя.

Сначала они думали сбежать, пока Флоранс будут везти в замок, однако план был не слишком удачным. Во-первых, это поставило бы в затруднительное положение отца Флоранс, уже получившего деньги. Во-вторых, чтобы избавить людей от демонов из замка, нужно было попасть туда и собственными глазами увидеть, что там творится. Поэтому в любом случае нужно было продумать побег.

Всего через четыре дня Флоранс должны были забрать, поэтому они с Руди начали придумывать, как же ей сбежать из замка. В темнице наверняка были железные решетки, и, чтобы выбраться наружу, потребовалась бы пила или напильник. Тогда они отправились в соседний городок и купили пилу в лавке кузнеца. Ее лезвие Флоранс вшила в юбку.

По слухам, тюрьма располагалась под землей, а значит, просто выбраться из нее было недостаточно. Даже с первого этажа было бы непросто улизнуть. Наверняка и на окнах были установлены решетки, а ворота крепко запирались снаружи. Раз замок окружала высокая стена, то не оставалось ничего иного, кроме как попасть на второй этаж и спрыгнуть на землю из окна либо с верха стены, не попадаясь на глаза стражникам. На такой случай требовалась длинная веревка – желательно потоньше и покрепче. Найдя подходящую, Флоранс и Руди думали обмотать ее вокруг тела девушки под одеждой, но, рассудив, что по прибытии в замок ее наверняка обыщут, решили и ее зашить внутрь юбки. Чтобы извлечь веревку целиком, нужно было хорошенько потянуть за ее кончик, спрятанный у пояса юбки за спиной.

В лесу они нашли дерево высотой примерно в два этажа, и, забравшись наверх, Флоранс несколько раз попробовала спускаться вниз по веревке. Обнаружилось, что если долго лезть, то можно поранить руки, поэтому они раздобыли перчатки и зашили их в лиф.

Конечно же, бежать надо было ночью и чем-то освещать себе путь. Однако тут они уже ничего не могли придумать. Вместо этого решили, что каждый вечер после захода солнца Руди будет прятаться в лесу вблизи замка. Если у Флоранс получится успешно выбраться за стены, то она со всех ног побежит в лес. Стояла весна, весь снег уже растаял, поэтому находиться в лесу всю ночь было не холодно.

И вот за Флоранс приехала повозка из замка. Подготовив все необходимое, девушка села в нее. В тот раз к ним приходил бородатый мужчина с нездоровым цветом лица, однако сейчас за ней приехал другой человек. Для пущей верности с ним был даже один солдат – чтобы Флоранс не сбежала по дороге. Провожали ее родители и толпа соседей. Руди среди них не было – немного загодя он отправился в сторону замка, захватив с собой съестное и воду.

Как только они тронулись, девушка забеспокоилась, что они про что-то могли забыть. Хотя в повозку были запряжены две лошади, они отбыли рано утром и ехали до глубокой ночи. Солнце уже село, на небо вышла луна. Наконец впереди показались огни. В иной ситуации Флоранс облегченно выдохнула бы, но от вида огромного замка вампирши, похожего на темное чудовище, ее охватили волнение и страх. Даже усталость от долгой дороги куда-то испарилась.

Повозка остановилась у каменной ограды с огромными деревянными воротами, и, хотя кучер не подал никакого знака, створки со скрипом открылись. Показались двое стражников с факелами. К удивлению Флоранс, кучер и солдат с улыбкой их поприветствовали. Всю дорогу они не проронили ни единого слова, и ей начало казаться, что на человеческие эмоции они не способны.

Повозка заехала в просторный внутренний двор, и ворота позади затворились. Стоял застарелый запах плесени и влажных камней, с вкраплениями растительных ароматов. В лунном свечении можно было разглядеть цветущие клумбы. Этого Флоранс тоже не ожидала. Цветы в замке вампирши?..

Через залитый бледным светом двор повозка двинулась вдоль крепостной стены, настолько высокой, что казалось, она доставала до неба. Наконец они приблизились к постройке – в тусклом свете факелов можно было разобрать, что это конюшня. У каменной стены лежали стога сена, а под неказистой деревянной крышей спали привязанные к столбам лошади. Позади их стойла выстроилось несколько повозок.

Они остановились перед конюшней. Сначала на землю спрыгнул солдат, а вслед за ним и кучер. Он позвал Флоранс, и та аккуратно ступила наружу. По ощущениям в темноте, на примятой земле кое-где росла трава. Доносилось негромкое дыхание лошадей, в воздухе стоял особенный запах конюшни.

Кучер повел Флоранс за руку мимо лошадиных крупов и вместе с ней поднялся по каменной лестнице. Похоже, тут располагался один из черных входов. От камней исходила приятная прохлада, кое-где на стенах горели светильники. Здесь уже пахло сажей и маслом.

Они пошли по длинному коридору. Несколько раз делали повороты, поднимались и спускались по коротким лестницам. Наконец дошли до лестницы, уходившей далеко вглубь. «Должно быть, она-то и ведет в подземелье», – подумала Флоранс. Чтобы побег удался, она усиленно пыталась запомнить дорогу, которой ее сюда привели, но пока они шли, уверенности у нее поубавилось.

В замке правила глухая ночь, и когда они начали спускаться под землю, по ушам ударили звуки шагов. Рядом с ней плясала огромная вытянутая тень, казавшаяся в свете факелов страшным чудовищем.

Все вокруг Флоранс было ей в диковинку. Тут было совсем не так, как в ее родных краях, где благоухали цветы и зелень. Здешний мир был целиком построен из камня. Внезапно ее накрыло ощущение безысходности, предчувствие, будто она не вернется домой, и к горлу подступили слезы. Ей ведь было еще только девятнадцать.

Чем глубже они спускались, тем сильнее в воздухе ощущалось странное, доселе не знакомое ей зловоние. Плесень, камни, масло для факелов… Все эти запахи перемешивались между собой, но поверх них различалось что-то вроде вони от тухлой еды и… крови! Точно, крови! Витавшие здесь запахи напоминали те, что стояли в помойных ямах и отхожих местах, но все их перекрывал еще более мерзкий, неописуемый смрад – пахло кровью!

Вспомнилось слово, которому ее научил священник, – чистилище. Кажется, это было место, где люди находились некоторое время после смерти, прежде чем отправиться в ад или рай. «Не туда ли я попала?» – подумала Флоранс. Сейчас те двери откроются, и за ними окажется ад. Именно такой отвратительный, непередаваемый звериный запах и должен стоять в аду. Флоранс было страшно от мысли, что она подходит к вратам в преисподнюю. Слезы у нее высохли, но тело, напротив, задрожало.