скачать книгу бесплатно
– Русский шаман приветствует тебя, -перевёл смуглый чужак, выглянувший из-за плеча Акуна.
Скромная трапеза (завтрак) и вновь поход. Свежий ветер и задорные волны несли казачье судёнышко на север. Свенельд пытливо рассматривал свою подопечную. Худое, почти некрасивое лицо; смугла, скуласта. Но глаза: такие своеобразно длинные – чуть ли не до самых висков. Колдовские глаза – они украшали стройную и ладную дикарку. «Есть в ней эдакое!..»
– Как звать тебя, дЕвица?
Толмач переводил.
– Росомаха.
– А как оказалась на льдине?
На этот вопрос отвечать корячке не хотелось. Пауза. Сопя и ёрзая на корабельной лавке, она потупила взор. Но перед ней сидел тот, которому дочь кудесника обязана жизнью, и ещё девушка догадывалась – этот бледнолицый чужак в общем-то добрый человек, хотя и старается напустить на себя важность.
Росомаха рассказала Акуну свою историю: В одном из племён осёдлых ламутов тяжело захворал старый вождь и для его излечения призвали колдуна коряков Филина (отца Росомахи) – лучшего шамана той местности (ученика самогО легендарного и загадочного одноглазого кудесника-бродяги Видящего Духов Днем); так как другие шаманы оказались бессильны перед болезнью. Филин пришёл в деревню ламутов. Взглянув на страдающего, он сразу понял – старейшина обречён. Так коряк и объявил. Но умирающий вождь решил, дескать, колдун специально не желает его исцелить, мстя за притеснения чинимые ламутами корякам… Доказывать ламутскому тойону то, что он заблуждается было бесполезно, Филин скрылся. Однако люди умирающего вождя выследили и схватили дочь кудесника; надеясь выведать у неё убежище ворожея. Росомаха знала, если отец (ею горячо любимый) не вылечит больного (а излечить того было невозможно), то ламуты убьют Филина…
– И ты решила спасти отца ценой своей жизни?!?
– Нет… Тропа моей жизни долгая.., я знаю! —девушка двумя руками держалась за белый овальный камешек, висевший на её шее.
Акун удивлённо качал головой: «Вот тебе и дикари! Это не просто колдовство – это великая магия!..» Молодой лекарь быстро перекрестился: «Господи, помилуй!» Он вплотную столкнулся с чудесами и волшебством; ему даже сделалось как-то не по себе…
Так же Свенельд расспрашивал корячку, есть ли в её краях золото и серебро. Росомаха отвечала, мол, иногда в их земли приходят торговать богатые желтолицые чужаки с полудня*, которые тоже любят жёлтые камни, но её народ, как и ламуты не считает оные сокровищами и не умеет их искать. Хотя по берегам горных ручьёв некоторые подбирают те камни, что бы обменять их на замечательные товары полуденных пришельцев. Иногда.., очень редко…
«Вот оно ЗОЛОТО!» -лекаря бросило в жар. З О Л О Т О!
______________________________
* чужаки с полудня – имеется ввиду китайцы и корейцы.
– 5-
Поход отряда Москвина был долгим. Обычно днём казаки на своём дощанике шли вдоль берега на север, а на ночь делали привалы на материке, боясь в темноте напороться на подводные скалы. Иногда российские мореходы сталкивались с местными туземцами. Тогда служилые объявляли их подданными русского царя и обкладывали данью (ясаком): собольи шкурки либо какой другой мех, продовольствие. Обещая защищать от врагов. Обычно такие встречи заканчивались мирно. Москвин всегда выдавал тойону (вождю) инородцев какой-нибудь дар: медный православный крестик, иголки, стальной нож (очень редко), кусок материи или ещё какую мелочь. Видно было, что туземцы побаиваются чужаков и поэтому относятся к ним очень уважительно. Где бы ни останавливались казаки, везде (ну, почти везде) аборигены предлагали на ночь своих жёнщин и жаловались на разбои китайцев и корейцев, временами объявлявшихся в этих краях. Везде повергал в ужас аборигенов грохот русских ружей (в крайнем случае – сильно напрягал); хотя о стальном холодном оружии местные жители представление имели хорошее (но иметь представление и иметь в наличие – разные вещи). У тойонов и именитых туземных воинов иногда встречались китайские либо якутские стальные ножи и тесаки, некоторые гордились своими копьями с металлическими наконечниками.
Акун записывал количество собранных мехов, делал описание встречаемых народов. Впрочем, тех встреч случилось не много.
Следует упомянуть, в походе имели место и неприятности. Однажды казаков атаковала лодочная флотилия инородцев. Правда, после нескольких точных ружейных выстрелов дикующие* разбежались. Другой раз буря выбросила дощаник на берег; благо никто из людей не пострадал и уцелело судно.
_____________________________________________
* дикующие – так русские называли аборигенов севера живших ещё первобытно-общинным строем.
– *-
Тот день народился погожим. Ветер случился попутным, шли под парусом, ярко светило солнце. Дощаник некоторое время скользил вдоль своеобразных, высоких берегов, основание которых как бы лежало на фундаменте, сложенным из огромных гранитных глыбин: продолговатые глыбы, в большинстве напоминающие прямоугольники, поставлены на короткую сторону (по-простому – на попа); и сложены в фантастическую стену. Поверх той немыслимой стены, высотой саженей в двадцать, покоится сам берег, поросший травой и кустарником. А почти в центре сего гиганто-сказочного сооружения Природы, возвышается громадный каменный палец-скала, тридцать—сорок метров высотой, тоже сложенный из огромных глыб, около квадратной формы. И вот на вершине этого каменного столба, супружеская пара белоплечих орланов устроила, из крупных веток и сучьев, своё гнездо. Было видно, что орлиное гнездо возвышается над морем лет так десять уже или около того, так как было оно внушительных размеров: диаметром более трёх метров, высотой около двух. Мифический циклопический комплекс! Красиво и необычно!
Которую неделю казаки не встречали инородцев. Десятник Бессон, муж внушительных размеров, подошёл к молодому лекарю:
– Акун, не пойму тебя. Подобрал колдунью, нянчишься с ней, а как женщину не уважишь. В чём твоя корысть?
– Я обещал Росомахе доставить её в родные земли.
– И чЁ?
– Отец девы уважаемый шаман коряков. Мы спасли его дочь – он дружески настроит к нам свой народ. А там как получится… НО я уверен, что Росомаха принесёт нам удачу.
– ХЫ! Не договариваешь ты что-то… Тех диких мы и без шаманской дружбы приведём к присяге царскому престолу… У меня просьба: уступи девку на ночь. Надоело поститься. А инородка ничего бабенка – глазастенькая.
– Забудь и мыслить о том. Корячка тоже, со временем, сделается шаманкой. Она по их обычаям должна оставаться девственной – это как у нас монашки.
– Бреши больше. Ведьму жалко?
Крепкая ладонь Свенельда непроизвольно легла на эфес сабли, в глазах загорелся злой огонёк:
– Бессон, мне врать нет резону. Девку обижать не смей, она под моей защитой.
Десятник положил свою лапищу на рукоятку кинжала, заткнутого за цветной кушак (на тесном судёнышке это оружие в поединке, если суждено тому случится, более удобное).
– Кому грозишь, желторотый!?!
Вокруг стихли. Похоже, ещё мгновение и разразится кровавая поножовщина. Бессон много крупнее Акуна, бывалый боец и искусный рубака. Толмач, стоявший рядом с казачьим писарем, незаметно отодвинулся в сторону. Кто-то из служилых подначивающе выкрикнул: «Во-во, проучи немчуру!» Писарь-лекарь не собирался отступать – он напрягся, сощурил глаза, сжался как пружина…
– ЦЫЦ! —возник возле ссорящихся Москвин.– Что за склока?!?
– Атаман, прикажи десятнику не зарится на дикарку?! —лекарь не снимал ладонь с рукоятки сабли.– Под моей защитой инородка.
– Слыхал? —Бессон раздражённо топорщил усы.– Сам не ам и другим не дам. Ещё грозит. Не люблю таковских. Отойди в сторону, Ваня, мы с хлопчиком щя-я разыграем девку. Глянулась мне ведьмочка.
– М-молчать! —взревел Москвин.– Ссоры между своими не допущу. Девку вышвырнуть за борт!
– Стой!?! —Акун выбросил вперёд обе руки с растопыренными дрожащими пальцами, как бы гипнотизируя предводителя.– Оставь Росомаху на корабле, Иван Юрьев! Она нам пригодится, помяни моё слово, атаман. Оставь инородку на корабле! Скоро мы придём в её края, там знахарка сама уйдёт. Пригодится ещё Росомаха… Вспомни упреждение волшебного ворона!
В просьбах Свенельда была такая сила и убеждённость, что Москвин уступил. Атаман засунул за пояс пистоль, выхваченный в пылу спора, почесал седеющую бороду.
– Хым… Ладно, братЫ. Не трожьте девку (обращение к казакам ринувшимся исполнять приказание). А вы, петухи (обращение к сорившимся), быстро разошлись. Бессон, брось свои заскоки – связался с молодым.
Десятник раздражённо хмурился.
– Всё, всё остынь, Бессон, -Москвин дружески хлопал казачину по плечу.– Мово первого помощника-грамотея прошу уважать. Окромя его никто с бумажными делами в ватаге не справится. А с тебя, Акун, чарка водки. Вернёмся в Томск*, выставишь десятнику. Беречь друг дружку в неведанных землях следует, а не грызться… Нас тута горстка.
____________________________________
*Томск – в те времена являлся административным центром Сибири и Дальнего Востока. Первый острог (крепость) Томск основан в 1604 году по указу Б. Годунова казачьим головой Гаврилой Писемским и стрелецким головой Василием Тыркиным.
– *-
К вечеру стих ветер. Море, словно тёмное зеркало. Недалеко от дощаника медленно поднялись из воды пять больших чёрных плавников (высотой с аршин или около того). Сие не очень нравилась российским мореходам, а некоторых из них, как минимум, напрягало.
– Видал, опять энти огромадные хищные рыбины! —почти взвизгнул один из служилых.
Семейство китов-косаток стремительно приближалось к судёнышку. В двух-трёх метрах впереди каждого плавника поверхность моря ровная и слегка выпуклая, словно плёнка распираемая изнутри сильным дыханием. Плавники хищных китов вот-вот поравняются с парусником. Казакам казалось, что громадные «рыбины» идут на таран. Возможно косатки сознательно подшучивали над людьми. «Бог, не выдай!» Водная гладь лопается, и над волнами кипящими гейзерами взлетают фонтаны из глянцево чёрных, идеально обтекаемых голов… Косатки пронеслись мимо. Казаки облегчённо вздохнули: «Слава те, Господи! Уберёг!»
– Гребём к берегу, браты! —командует Москвин.
– 6-
Спустя двое суток неожиданно забушевала буря. Над морем нависли чёрные низкие тучи, зашумел ливень. Наши мореходы поспешно убрали парус, но к берегу подойти боялись, опасаясь разбиться о подводные рифы. Казакам мерещилось, что береговая линия просто ощетинилась клыками скрытых подводных скал. Огромные волны перехлёстывали через дощаник. Людей безжалостно окатывало тяжёлой солёной водой. Океан гудел и грохотал, вселяя ужас. Пугающе трещала обшивка кораблика под неистовыми ударами разъярившейся стихии. Казаки молились или богохульствовали.
– Всё потому, что кто-то свистел на струге*. Я же упреждал: избави Бог свистать в открытом море – от свиста приходят в ярость морские бесы, -сипел Москвин.
_____________________________
*Струг – русское плоскодонное парусно-гребное судно (барка (https://ridero.ru/link/C8JTkzNpgqmlxdbHDptRr)) XI (https://ridero.ru/link/J7PqctTU0_1C01) – XVIII веков (https://ridero.ru/link/EYbjlGEMgz), служившее для перевозки людей и грузов. Использовалось на реках, озёрах и морях, в гражданских и военных целях.
– *-
Шторм не стихал уже более тридцати часов.
– Однако, нас несёт вперед на север. Хоть одно хорошо, – прокричал в ухо атаману Акун.
– Ещё бы животы уберечь, -подал голос Бессон.
И тут возле предводителей ватаги возникли Росомаха и толмач.
– Она говорит, дескать, скоро появится очень безопасная бухта, -прохрипел переводчик.– Нужно только не прозевать её. Росомаха знает сии места.
Корячка утвердительно кивала головой и повторяла: «Я знаю!» Спасительная новость быстро облетела всех членов команды. Служилые воспряли духом: «Глядишь, живы будем! Помогай, Господи?!?»
– *-
Войти в спасительную бухту удалось с большим трудом. Дощаник постоянно отбрасывало в открытое море, сломалось несколько вёсел…
И всё же российские мореходы одолели стихию; в указанной туземкой бухте они оказались в полной безопасности. Шторм суда не заходил.
– Хвала те, Всевышний!
– Слава Богу!
– Живы будем, не помрём!
– Я же говорил, что дикарка ещё нам пригодится! —радостно воскликнул Акун. —Кабы не Росомаха, покоиться всей ватаге на дне морском.
– Твоя правда, -щурился Москвин, утвердительно мотая взлохмаченной бородой.
– Ну, уж покоиться на дне… Могли бы и выдюжить… -вставил своё вредное слово десятник.
– А могли бы и нет. Будет тебе, Бессон… Причаливай к берегу, браты! —подал команду атаман.
– 7-
Бухта где укрылась экспедиция Москвина была действительно очень удобна: просторная и глубокая, окружённая с трёх сторон высокими сопками, поросшими лесом. Здесь с лёгкостью могла укрыться от шторма огромная флотилия настоящих больших морских судов.
– Надо же! Замечательное место! —атаман сбил на затылок тяжёлую медвежью папаху.– Тут бы город-порт поставить.
– Да уж! —откликнулся Бессон.
В центре бухты раскинулся песчаный пляж, куда и высадились служилые. Он плавно переходил в заросли кустарника, а за ними сплошной стеной стоял тёмный лес. На мокром песке казаки увидели множество отпечатков оленьих копыт; их пересекала цепочка медвежьих следов. Левое крыло пляжа облюбовали вальяжные тюлени под огромное лежбище. С обоих концов пляж подпирали сопки, с которых в бухту хрустальными водопадиками струились ручьи. Тучи птиц кружили над русскими колумбами.
– У-ух ты!
– Красиво!
– Любо!
– Богатые места!
– Мать честна!
– Лепота!
– Шабаш, браты! —оборвал казаков атаман.– Обустраиваем лагерь. Завтра любоваться будем здешними красотами. За работу! Темень подступает.
– *-
Росомаха ушла из лагеря казаков на рассвете. Вечером корячка нарисовала на песке примитивный план земли, куда занесло россиян. То был небольшой перешеек между двумя бухтами.
– Ламуты назвали это место Дзялбу, —сказала она.
Девушка объяснила служилым, мол, на берегу второй бухты располагается летнее селение пеших ламутов – они добывают там рыбу. А за неширокой полоской леса, по которому протекает мелководная речушка, лежат поля ягеля, где могут пасти своих олений кочевники-ламуты. Дальше снова леса, сопки, поля ягеля и голубики. Оседлых и кочевых инородцев в здешних территориях обитает мало, гуще заселены земли к северу. Ещё Росомаха обещала вернуться вместе с отцом и принести дары благодарности за её спасение.
– Не надо ничего, – махнул рукой Москвин.– Ты ж нас тоже выручила…
Утро выдалось тихим и солнечным. Стоял конец августа – осень для этих северных мест. Однако, в тот день ветерок разогнал серую вату облаков, небо высветилось до глубокой голубизны, которая редко случается осенью. Лёгкий ночной морозец посеребрил инеем траву. Дочь шамана бесшумно двигалась по узкой звериной тропе. Попетляв среди зарослей лиственниц, тропа начала резко спускаться в овраг и через несколько минут вывела путницу к ручейку, тихо журчавшему на плоских камнях.
Возле воды сидел на корточках охотник ламут; девушка заметила его слишком поздно. Движения туземца были стремительны – он молниеносно выхватил из колчана стрелу и натянул лук.
– Иди ко мне, презренная! – повелительно скомандовал лучник, зло щуря узкие глазки.
Воин враждебного племени сильно испугал корячку; он мог либо убить её, либо сделать рабыней. Росомаха чуть было не вскрикнула.., но её горло сдавил острый спазм страха… Однако, дочь колдуна смогла совладать с собой и не выдать панику охватившую её. Сделав вперёд два-три шага Росомаха остановилась, заложив руки за спину и чуть склонив голову набок. Ламут упругими движениями вскочил на свои короткие ноги, продолжая целить в девушку. Однако лучник узнал ту – кого он остановил – дочь известного колдуна Филина. «Она же должна была погибнуть в Великой Солёной Воде???» Лучник видел как темнёют от ярости глаза девы. Стрела с острым костяным наконечником начала уступать волевому взору (девушка окончательно оправилась от испуга).
Лицо Росомахи совершенно окаменело, губы посинели от напряжения, на лбу выступили капельки пота.
– Разреши пройти?! – в глазах знахарки светилось холодное презрение.
Враг что-то было хотел сказать, но потом крякнул, махнул рукой и зашагал вдоль ручья, освобождая дорогу. Победно улыбнувшись, Росомаха бесшумно нырнула в заросли рябины: «Скоро я увижу отца и расскажу ему о моём бледнолицым спасителе!»
– *-
Широкая тропа вела к селению пеших ламутов через поляну с высокой, уже пожухлой травой, набухшей от холодной росы. Утренний туман ещё не рассеялся – лишь слегка поднялся вверх, обнажив тёмные стволы деревьев, туземные жилища и спокойные воды ещё одной бухты. Тугой воздух был насыщен горькими запахами осеннего увядания и моря. Белесое пятно солнца, еле просвечивающее сквозь завесу тумана, ещё дарило тепло и дюжина казаков почти не мёрзла, хотя их поношенные, латаные, одежды быстро набрякли влагой.
