Сценарий убийства

– Где тебе удобно?

– Давай в том самом парке, на аллее. Посидим, поболтаем, в кафе заглянем.

– Давай!

– Как же я все-таки рад слышать тебя!

– Взаимно! До встречи!

– Пока!

Я отключил телефон от ноутбука, вытащил симку и бросил в пепельницу.

– Вот видишь! – торжествующе заявила Бульдожка. Она слышала наш разговор от начала до конца.

– Что?

– Этот Стефан – настоящая сука!

– Не факт, – возразил я. – Совсем не факт.

– Какое, к черту, не факт? Он же взял тайм-аут!

– И что?

– И то! Ему нужно время, чтобы сообщить о вашей встрече куда надо! – Она фыркнула. – За городом он, видите ли!

– Может, действительно за городом. А может, пошел по бабам, как всегда. Наш Стефан, несмотря на древний возраст, – я хмыкнул, – тот еще ходок. Топчет все, что шевелится. А что лежит неподвижно, шевелит и топчет.

– Да ладно!

– Истину говорю. Ты же въехала в страну серой мышкой?

Бульдожка кивнула.

– Точно. Страшненькой серой мышкой.

– А он все равно возжелал тебя.

– Ну да…

– Вот. – Я воздел палец к потолку. – А ты говоришь.

Я достал из пакета приобретенные в секонд-хенде шмотки, разложил их на столе и принялся обрабатывать – дырявить и обмазывать грязью из пластикового ведерка.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась она.

– Дабы не пасть, как говаривал один умный человек[9], смертью бесшабашных, то есть не запалиться, надо подготовить реквизит. – Я закончил работу и критически оглядел дело рук своих. – Пусть сохнет.

Затем я достал из пакета бутылку местного джина – самого дешевого и мерзкого, который удалось найти, – открыл, понюхал и едва удержал в желудке ужин. По сравнению с этим запахом казарма зимней ночью благоухает горными цветами. Вылил бо́льшую часть содержимого в раковину и долил воды так, чтобы бутылка была наполнена на треть.

– Какая гадость. – Бульдожка повела носом и скривилась.

– Джин, дочь моя! – наставительно провозгласил я. – Даже будучи зверски разбавленным, он все равно пахнет джином.

– Пахнет! – фыркнула она. – Тоже мне, нашел слово.

– Итак, слушай боевой приказ. – Я вывел на экран ноутбука план города и принялся тыкать в экран пальцем за неимением указки. – Здесь в десять часов состоится встреча. А здесь, за мусорным баком, ты оставишь эти шмотки. Сама будешь ожидать в машине вот здесь.

– Чего ожидать?

– Когда я выйду на связь.

– А если не выйдешь?

– Ты все будешь видеть. Если меня свинтят, немедленно уезжай оттуда, ложись на дно и связывайся с Центром. Все ясно?

– Да.

– Оденься завтра поудобнее – футболка, джинсы, кроссовки. Возможно, придется побегать. И не забудь взять «ствол».

– Есть, сэр, – Бульдожка козырнула.

– Сейчас переоденусь, и ты отвезешь меня.

– Куда?

– В ночное, милая, в ночное.

– А завтра с утра нельзя?

– Можно. Но не стоит.

– Последний вопрос. – Она прищурилась. Всегда так делает, когда разговор принимает серьезный оборот. – Что ты знаешь такого, что мне неведомо?

– О чем ты, радость моя? – удивился я.

– Ты ушел ночью и почти час не возвращался.

– Следила?

– Скучала… – призналась она. – Так что ты делал? Выходил с кем-то на связь?

– Просто думал. Прикидывал одно к другому.

Не соврал, что интересно.

Глава 13

Самара. То же самое время.

Войдя в квартиру, подполковник разделся в прихожей и аккуратно повесил форму на вешалку. В футболке и сатиновых трусах до колен типа «Верность» он проследовал в кухню, выгрузил содержимое двух объемных пакетов в холодильник и, что-то негромко напевая, направился в гостиную. Впереди его ожидал долгий и приятный вечер. Можно было интересно провести время с девушкой по вызову (достойное качество, бюджетные расценки) или комфортно устроиться с пивком на диване. В тот вечер по спортивному каналу транслировались сразу два футбольных матча за Кубок Европы. После недолгого размышления он выбрал второй вариант.

Подполковник включил свет и вдруг замолчал, как будто подавился напеваемой мелодией.

– Какого черта вы здесь делаете?!

– Разве ты мне не рад? – удивился расположившийся в кресле полковник Кандауров. – Бывало, названивал по пять раз на дню, требуя явиться пред ясны очи, а теперь нос воротишь…

Не до конца въехавший в ситуацию хозяин квартиры попытался, что называется, включить командира.

– Немедленно покиньте помещение! В противном случае я буду вынужден…

– Вынужден что? – Кандауров легко поднялся из глубокого кресла и неторопливо приблизился к подполковнику. – Озвучь, будь добр.

Бравый кадровик, взвизгнув, толкнул его. Точнее, попытался это сделать. В ту же секунду здоровенная ладонь ухватила его за загривок, удар в живот заставил согнуться пополам, а несильный толчок прицельно направил пострадавшее тело в только что покинутое незваным гостем кресло.

Кандауров прогулялся по квартире и вскоре вернулся.

– Как ты? – участливо спросил он.

Как-как – неважно! Разинув рот, подобно выброшенной из воды рыбе, бедняга старательно пытался дышать. Выходило не очень, вдох еще как-то получался, а вот выдох – никак.

– Успокойся, болезный, сейчас полегчает. – Полковник потрепал его по голове, нарушив тем самым сложный, прикрывающий лысину на макушке зачес. – Давай: легкий вдох и сразу выдох…

– Кх-х-х, – прозвучало в ответ. Как знак согласия, видимо.

Полковник принес из кухни пару бутылок охлажденного местного пива. Очень даже неплохого, кстати. Сковырнул пальцем пробки. Выставил одну бутылку на журнальный столик перед хозяином квартиры и сделал пару глотков из горлышка второй.

– Трехкомнатная служебная квартира в приличном районе, – задумчиво проговорил он. – Персональное седло под задницей. И все это какому-то подполковнику. А в Москве, между прочим, целые генералы, случается, ездят на работу и с работы общественным транспортом. Их поэтому и зовут трамвайными генералами. Все-таки есть своя прелесть в службе подальше от столицы. Неплохо тебя сослали, ничего не скажешь.

– Всего на три месяца, – задушенным голосом возразил ссыльный. – Покуда все не утрясется.

– Я тебя умоляю! – расхохотался Кандауров. – Запомни, паренек: если тебя куда-то, пусть и ненадолго, переводят из конторы на Хорошевке, значит, хрен ты когда-нибудь туда вернешься![10]

– Я вам не верю, – пролепетал ссыльный. – Со мной такие люди разговаривали – вы бы только знали!

– Вот сейчас и узнаю, – потер в предвкушении руки Кандауров, – что это были за люди, о чем они с тобой беседовали и что такое должно в скором времени утрястись.

– Я ничего не скажу.

– Еще как скажешь, паршивец, – ласково прозвучало в ответ.

Бравый боец кадрового фронта недолго прослужил в ГРУ, поэтому он не знал, кто такой полковник Кандауров и на что он способен. А способен он был на многое, в том числе умел располагать к себе людей и вызывать их на откровенность. Что он тут же и продемонстрировал хозяину квартиры.

Дальше все пошло так, как должно было пойти. Сначала ссыльный кадровик не хотел говорить, однако потом вдруг воспылал желанием делать это, но некоторое время по ряду причин не мог. Наконец, и захотел, и смог. И рассказал все, что знал. Жаль только, знал он немного.

Часть четвертая

Глава 14

Опять где-то в Европе.

Народу на аллее парка по причине утреннего времени было не так много. Увлеченно читал газету ухоженный, недешево одетый господин лет пятидесяти. Азартно резались в шахматы через две скамейки от него двое невзрачных мужиков лет под тридцать каждый. Еще один, плечистый парень чуть моложе, дремал, подставив лицо солнышку. Старательно орудуя метлой, убирал мусор с дорожки крепкого сложения дворник. Дополнял картину спящий на картонке бомж – ноги и частично задница в кустах, остальное наружу. Он же освежал воздух ядреным запахом местного алкоголя, напрочь перебивающим аромат цветов на клумбе.

Страж порядка, высоченный пузатый красномордый усач (такие заросли под носом кое-где в Европе именуются «английскими», а в одном, шибко незалежном, государстве Восточной Европы – «слезами Украины»), медленно и торжественно следовал по аллее. Поигрывая дубинкой, он подошел к похрапывающему бомжу и, ни слова не говоря, пнул его в бок ногой. Бедняга от удара крякнул, раскрыл глаза, молча извлек из кармана засаленной куртки мятую банкноту достоинством в два евро и протянул ее полицейскому. Попытка дачи взятки должностному лицу при исполнении настолько это лицо возмутила, что оно еще раз пнуло нарушителя закона. Тот все понял сразу и правильно – достал еще одну банкноту того же номинала. Полицай удовлетворенно хмыкнул, наклонился и принял из не очень чистой руки все честно заработанное, после чего пнул взяткодателя в третий раз – не сильно, а просто для порядка, в виде приходного ордера, так сказать, – и важно удалился охранять закон и защищать граждан. Бомж перевернулся на другой бок, закрыл глаза и опять захрапел с полным на то честно оплаченным правом.

В 10.05 читавший газету господин аккуратно сложил ее и отложил в сторонку. Шахматисты завершили очередную партию и принялись по новой расставлять фигуры. Одиноко сидевший на скамейке парень глянул на часы и закурил. Дворник вернулся и принялся в очередной раз наводить чистоту.

В 10.11 сидевший возле господина с газетой персонаж тоже закурил, достал телефон и принялся кому-то названивать, но без особого успеха. Один из шахматистов сделал вид, что впал в задумчивость, второй встал и принялся прогуливаться. Одиноко сидевший опять глянул на часы и по-снайперски метко запустил окурок в урну. Промахнулся. Дворник ненадолго прервал работу и с удивлением посмотрел на джентльмена с газетой. Тот едва заметно пожал плечами.

К 10.47 обстановка серьезно накалилась. В воздухе, как пишется в бульварных романах, повисло напряжение. Находившиеся на аллее серьезно разволновались. Все, кроме бомжа в кустах. Тот к тому времени уже пробудился, почесал поочередно задницу и заросшую диким волосом физиономию, сделал несколько глотков чего-то омерзительного из бутылки в бумажном пакете, достал из служившего ему подушкой засаленного рюкзака мятую сигарету, бережно расправил ее, щелкнул зажигалкой, перевернулся на спину и принялся пускать дым в голубое, без единого облачка небо.

Глава 15

В 11.23 все четверо покинули скамейки, подошли к забросившему метлу в кусты дворнику и после короткого, но энергичного обмена мнениями разошлись в разные стороны – джентльмен все с той же газетой налево, остальные направо.

Где-то через час бомж тоже встал, собрал шмотки и двинулся куда-то по своим бомжовым делишкам. Вышел из парка и пошел вверх по улице.

– Не спишь? – спросил я, обращаясь к собственному левому запястью.

– И в мыслях не было, – прозвучал в ответ голос Бульдожки. – Кстати, за тобой хвост.

– Поподробнее.

– Их было двое в микроавтобусе: тетка за рулем и мужик. Мужик сейчас топает за тобой.

– Высокий, худой, в джинсах и серой футболке?

– Он самый. Наши действия?

– Замолкаем. Как выйду на связь, загляни в гости к тетке и постарайся с ней подружиться. Она мне нужна живой и более-менее невредимой. Понятно?

– Предельно.

Припадая на правую ногу, я медленно двигал по улице. Политкорректные граждане брезгливо и осторожно, чтобы не запачкаться, обтекали меня с обеих сторон. Иногда ворчали вслед, но пинка никто не отвесил. Вот что значит Европа!

Тот самый высокий и худой шел следом прогулочным шагом, отставая метров на тридцать. Потом чуть подсократил расстояние – видимо, ждал сюрпризов.

И дождался. Я вошел в подъезд, проскочил лестничную клетку, вышел во двор через противоположную дверь и тут же заблокировал ее, стянув ручки обувным шнурком. После чего, мигом излечившись от хромоты, перешел, минуя рысь, сразу на галоп, перебежал дворами и обогнул строящееся здание.

У стоявших в ряд мусорных контейнеров я остановился, достал из-за одного из них сверток, быстрее, чем в армии много лет назад, переоделся, выбросил парик, снял с лица накладную щетину и кое-что еще, серьезно меняющее внешность, вымыл руки и умылся водой из пластиковой бутылки, нахлобучил на голову кепку с длинным козырьком и, почувствовав себя совершенно другим человеком, направился к выходу из переулка.

И надо же, нос к носу столкнулся с тем самым мужиком! Как, интересно, он здесь оказался?

– Джин… – Он повел носом. – Определенно мерзкий местный джин.

И крепко приложил мне с правой в грудь, угодив в место аккурат над солнечным сплетением. Я попятился, врезался в стену между контейнерами и сполз на землю.

– Привет! – Он подошел и склонился надо мной. – Как самочувствие?

Какой, однако, интересный акцент у парня. Неужто польский?

В ответ я закашлялся.

– Неважно, я так понимаю, – сочувственно заметил он и сунул мне под подбородок «ствол» с глушителем. – Вставай.

– Сейчас… – Прокашлявшись и проохавшись, я сделал попытку подняться. – Черт, не могу…

– Не играй со мной. – Он немного вдавил глушитель мне в горло. – И заканчивай симулировать. Не так уж сильно я тебя ударил.

– Я бы так не сказал, – хрипло возразил я.

На самом деле все действительно обстояло не так хреново, как я изо всех сил изображал.

Он огляделся по сторонам, потом навис надо мной и сделал страшное лицо, старательно нагоняя на меня жуть. А я, в свою очередь, не менее старательно принялся бояться.

– Слушай внимательно. Сейчас ты встанешь и пойдешь со мной. Тут неподалеку припаркована машина. Сядешь в нее, ответишь на несколько вопросов и будешь свободен. Только не дергайся, а то мигом словишь пулю! Ты меня понял?

– Да, – кивнул я.

Обидно, когда тебя держат за болвана. Вдвойне – когда за полного идиота. Они «просто хотят со мной поговорить». Ну-ну!

– Вставай!

– Не могу.

– Почему?

– Потому что ног не чувствую. Похоже, слишком сильно приложился о стену копчиком.

Он отвесил мне оплеуху с левой.

– Не люблю, когда мне пудрят мозги.

– Скоро пройдет! – заныл я. – Подожди немного!

Он еще раз огляделся.

– Вставай, кому говорю! – Он схватил меня за шиворот и начал поднимать.

Что и требовалось доказать, как, помнится, говаривала Александра Антоновна, моя первая учительница математики в средней школе № 3. Мерзкая тетка. Меня невзлюбила с первого взгляда. Убейте, не пойму, за что и почему.

Царапая шею, я отвел дуло в сторону левой рукой, а правой всадил ему под ребра нож, который достал из кармана еще во время полета к стене. Терпеть не могу валить людей без нужды, но сейчас тот самый случай, когда других вариантов нет. Он увидел мое новое лицо, поэтому, как говорится, ничего личного. Черт, ненавижу это выражение.

Глава 16

Я вышел из переулка и направился теперь вниз по улице.

– Ты где?

– Уже в машине, – отозвалась Бульдожка. – Как ты и приказал.

– Поподробнее.

– Темно-зеленый микроавтобус марки «Мерседес». Номерной знак… Стоит в двухстах метрах от нашей машины.

– Что с теткой?

– Спит.

Я вздохнул с облегчением.

– Молодец. Ну-ка, дай взглянуть, – потребовал я, подойдя и заглянув в салон.

Крупная, носатая, мосластая тетка валялась на полу в позе ветоши.

– Она сидела за рулем и дымила как паровоз. Я подошла и попросила огонька.

Суду все ясно. Есть у нас в арсенале такиекак бы сигареты. На самом же деле это очень похожие на них трубочки. Дунешь в такую, и вылетит иголка. Клиент после ее попадания либо засыпает богатырским сном, либо помирает, в зависимости от того, какой «сигаретой» вы воспользуетесь.

Я приложил палец к теткиной шее. Нормально, клиент спит. Может быть, даже видит сны. Я принялся обматывать спящее тело скотчем.

– Что ты делаешь? – удивилась девушка.

– Сама, что ли, не видишь?

– Она же еще минут сорок не проснется.

– Все может случиться, – философски заметил я. – А вдруг возьмет и очухается раньше? Оно нам надо? – Я закончил работу. – Теперь поехали.

– Куда?

– Есть тут одно тихое местечко. Садись в нашу тачку и следуй за мной.

Мы выехали за город, прокатили по шоссе, свернули на грунтовку и километров через пятнадцать оказались в нужном месте. Когда-то здесь жили одни люди, но не знаю, что с ними стало. А потом заселились и не так давно съехали какие-то засранцы, оставившие после себя кучи мусора и дерьма – умудрились загадить жилой дом, два сарая и гараж. Ребята точно были без комплексов – особо не заморачиваясь, они справляли всяческую нужду прямо там, где жили.

Мы заехали в гараж. Бульдожка высунулась наружу и поморщилась.

– Ну и вонь…

– Покрутись снаружи. – Я принялся лупить тетку по щекам. – И повнимательнее! Я буду занят.

– Интимной беседой с дамой?

– Именно.

Бульдожка наморщила лоб.

– А где спецсредство? Не помню, чтобы ты брал с собой что-то такое.

– Брал, – буркнул я. – Еще как брал… Все, иди уже.

Не было у меня ни хрена, кроме хорошо отточенного ножа. Ну и ладно. В Афгане мы как-то обходились без всяких сывороток правды. И ничего.

Тетка застонала, открыла глаза и рот.

– Ах, курва!

А дама-то из Польши! Как и ее напарник. Странно, я вроде там не работал и никому мозоли не оттаптывал. Очень странно.

Я присел рядом.

– У меня есть несколько вопросов. В твоих интересах отвечать честно и с ходу. Поняла?

Все она поняла. Потому что взрослая, битая. Как и я сам. Такой не надо вешать на уши лапшу и обещать долгую и счастливую жизнь. Только быструю смерть без лишней боли. То, что, по всей видимости, было бы обещано мне, сложись все иначе.

– Вопрос номер один, – начал я и прочел в ее взгляде самую что ни на есть искреннюю ненависть.

– Говори, – хрипло приказала она.

Мы отъехали совсем недалеко, когда в гараже громыхнуло.

– Много узнал? – поинтересовалась Бульдожка.

– Меньше, чем хотелось бы, – ответил я, выглянув в окошко.

– Тогда не все так плохо.

– Не все, – согласился я, бездарно соврав.

Она рассмеялась.

– Что?

– Стареешь. Скоро начнешь рыдать над каждым убиенным.

– Смотри на дорогу, – буркнул я.

Раньше не рыдал и сейчас не начну. Я начал убивать людей в том возрасте, когда еще не все даже начинают бриться, и с переменным успехом продолжаю. Но только тех, кто хочет убить меня самого или представляет реальную угрозу для страны или для меня лично. Но каждый раз на душе, на удивление, паскудно. И совсем не утешает тот факт, что это не мы такие гады и суки, а такая сука жизнь. Потому что я не супермен из геройского романа с персональным кладбищем, а обычный, нормальный, надеюсь, человек. Просто работа у меня такая.

Вечером я вышел в сеть, подключил «прокси» и настроил локацию. Если кому и удастся отследить наш разговор с куратором, он выяснит, что я в этот момент находился в Нигерии, а он и вовсе в Антарктиде. Сергеич кое о чем мне поведал и кое-что узнал от меня.

– Мало что пока понимаю, – заявил он в конце разговора, – но дело точно дрянь.

– А когда было иначе?

– Но кое-какие зацепки появились.

– Та же фигня.

– Просьбы, пожелания?

– Есть кое-что…

– Постараюсь помочь, – пообещал Кандауров.

На том и распрощались.

Глава 17

Не знаю уж, что по кабакам, но бабы и чрезмерная любовь к ним ни к чему хорошему не приводят. Особенно в нашей профессии.

– Где же ты, моя любимая? Я заждался!

Голый мужчина томно раскинулся в спальне на сексодроме три на три метра. Не уверен, что смог бы стать любимой для жизнелюба и выдающегося бабоукладчика, здешнего резидента Стефана, но в спальню вошел именно я.

– А где Милена? – удивился он, стыдливо прикрывая прелести простынкой.

– С девушкой все в порядке, – поспешил успокоить его я. – Просто немного устала и прилегла вздремнуть.

– Кто вы такой, черт подери? – взревел он.

– Не узнал? – удивился я. – Значит, когда-нибудь я все-таки стану богатым.

– Голос знакомый… Неужели?.. Ты что, сменил лицо?

– Точно. Иногда приходится ложиться под нож, сам понимаешь…

Он внимательно вгляделся в мою обновленную физиономию.

– А ведь я тебя недавно где-то видел… Бомж в парке, три дня назад!

– Он самый. А ты сдал меня, сучий потрох. Не стыдно?

Он вильнул взглядом.

– Ну, сдал, не отрицаю. Так получилось.

– Хочешь поговорить об этом?

– Не очень. Но вижу, что придется.

– Еще как придется.

– Понимаешь ли… – начал он.

Как не понять. Человек больше двадцати лет проработал в тихой, относительно сытой европейской стране с мягким, полезным для здоровья климатом, женился, обзавелся потомством, раскрутил на деньги конторы позволяющий не страдать от бедности бизнес – жизнь удалась! Тревожило только одно: вдруг перебежит от нас к ним какая-нибудь гнида? Гниды, чтобы вы знали, постоянно, прямо как трамваи, курсируют от нас к ним и в обратном порядке – на то они и гниды.

Можно было, конечно, вернуться в Россию, благо возраст и выслуга лет позволяли, из двухэтажной, площадью порядка двухсот метров, квартиры – в однокомнатную в Бескудникове. Хотя какое, к черту, Бескудниково? Заработанных здесь денег с лихвой хватило бы и на возврат с процентами долгов Отчизне, и на собственное благополучие.

Но дело не в этом. Как бы отнеслись жена и дети к тому, что их муж и отец ведет двойную жизнь? И что никакой он, оказывается, не добропорядочный европейский бизнесмен, а полковник российских, наводящих ужас на весь цивилизованный мир спецслужб?

Перед ним встал извечный русский вопрос: что делать? Милашка Стефан решил сдаться местным спецслужбам. Поначалу дело пошло совсем не так, как он ожидал, но потом помогли добрые люди, и все устаканилось. Он даже получил иммунитет на некоторых условиях.

– Вот так, понимаешь ли, – повторил он.

Понимаю, только совсем не одобряю.

– А как бы ты поступил на моем месте? – вдруг спросил он. – Знал бы ты, каково это – каждый день бояться!

– Тоже боялся бы, но продолжал бы работать.

– Ну-ну! – кажется, он мне не поверил.

– И давно ты так?

Он потупился.

– Где-то с год. Даже чуть больше.

Я помолчал.

– Ладно, вставай, надевай портки.

– Мы куда-то едем? – живо поинтересовался Стефан.

– Просто встань и прикрой портками срам. Уж больно ты красив, сил уже нет любоваться.

– Как скажешь, дружище.

Стефан присел на краешек кровати, натянул снежной белизны трусы и потянулся за валяющимися на полу брюками. И вдруг глянул мне за плечо.

– А это кто?

В ту же секунду брюки полетели мне в лицо, а сам он бросился в атаку. Не знаю, что он собирался сделать – убить меня мощным ударом ноги, сломать мне шею холеными ручонками, сбить на пол сытым животиком, усесться на меня верхом и терпеливо ожидать, когда я сам помру от голода и тоски по Родине, а может, просто вырваться на волю и убежать в одних трусах куда подальше. Можно было только догадываться.

Только в кино и книгах резидент – это Бонд, Борн или Рэмбо, способный уложить в рукопашной слона и отстрелить задницу комару в полете. На деле очень часто он и драться не умеет, потому что это ему на хрен не надо. И стрелял он в последний раз тогда же, когда и в первый – …дцать лет тому назад.

Стефан открыл глаза, обвел мутным взглядом окрестности и застонал:

– Это было обязательно?..

– Так будет с каждым, кто покусится, – огрызнулся я.

– Шутник, б…

Он попытался подняться и тут с удивлением обнаружил, что сделать этого никак не может по причине того, что плотно примотан к креслу скотчем и, можно сказать, являет одно общее с ним.

– Послушай…

– Еще как послушаю, даже не сомневайся. – Я достал из кармана пакет.

Вчера я старательно светился в уличном кафе в панаме и с журналом на столе. Потом направился в торговый центр неподалеку. Вышел оттуда на удивление не только не обворованным, но даже наоборот. Какой-то ловкий и добрый человек прижался ко мне в толпе и, вместо того чтобы спереть бумажник, вложил что-то в боковой карман ветровки.

– Подожди, мы же можем договориться, – торопливо проговорил Стефан.

– Ну разумеется, вот прямо сейчас и договоримся. Хорошие у тебя вены, однако.

Он раскрыл глаза через несколько минут.

– Ты слышишь меня? – спросил я.

– Да, слышу, – голосом механической куклы ответил он.

– Как тебя здесь зовут?

– Здесь меня зовут Стефан, – заявил он, глядя прямо перед собой.

– Скажи мне, Стефан… – начал я.

Через час с небольшим он отключился. А когда пришел в себя, был грустен.

– Ох, чувствую, выпотрошил ты меня! Прямо как селедку на закусь, – Стефан пытался шутить.

– Не настолько.

Я взглянул на часы. Ого, что-то я загостился! Пора и честь знать. Тем более что в самое ближайшее время должна проснуться прелестная Милена.