Сценарий убийства

– Обрати внимание вон на того недомерка, – не разжимая губ, проговорил мой напарник и старший товарищ. Был он вполне гвардейских статей и искренне считал карликами всех, в ком не было по крайней мере двух метров роста без десяти сантиметров. – Очень интересный тип.

– Кто такой? – поинтересовался я.

– Боевик из МОССАДа. Тот еще зверюга. Руки по плечи в крови. И ноги тоже по… тебе по пояс будет.

– Жуть какая. – Я повел плечами и присмотрелся. – Бедная природа, несчастная окружающая среда…

– Точно, – ухмыльнулся напарник. – Что-то точно произойдет, чует мое сердце.

Он не ошибся. На следующее утро в отеле, где поселились делегаты, были обнаружены двое арабских «экологов». А Авигдор пропал, как Фома хреном слизал.

Так почему, спросите вы, я узнал в официанте того эколога, а он меня нет? Да потому что за год до нашей второй встречи я не только успел обзавестись новой мордашкой, но и как следует разносить ее. Авигдор же остался с прежним лицом.

Да, получается, что две последние наши встречи удачи ему не принесли. В результате первой пошла под откос его карьера. Никогда не поверю, что он командовал той операцией в парке, иначе дождался бы, когда влюбленные вместе с охраной поднимутся на мост, и тогда просто погнал бы их, как дичь. А получилось так, как получилось. Ничего удивительного, в МОССАДе, видать, тоже порой назначают командиром не самого талантливого и опытного, а того, кто больше нравится начальству.

А вторая наша встреча подвела черту не только под его карьерой, но и под жизнью.

У Бульдожки округлились глаза.

– Хочешь сказать, ты в одиночку уделал четверых оперативников МОССАДа? Всегда знала, что ты крут, но чтобы настолько…

– Во-первых, не четверых, а всего двоих с половиной. Во-вторых, мне помогла охрана Тобиаса. И в-третьих…

– Что же в-третьих?

– В-третьих, не надо считать нашу контору слабее любой другой. По-моему, я когда-то тебя этому учил.

Девушка посмотрела на меня с восхищением.

А мне вдруг стало немного грустно. Несколько дней назад не повезло умелому и резкому мужику по имени Авигдор. А когда-нибудь, возможно очень скоро, точно так же не подфартит и мне. Такое в нашей работе сплошь и рядом. И буду я валяться копытами кверху, а кто-то другой, более удачливый, на всех парах покинет место нашей встречи… Не хочу об этом думать.

– Знаешь, я только сейчас поняла, в какую передрягу влипла… Очень хочется выпить. Можно, а? Немножко!

– Не сейчас, – сурово ответил я. – Вот доберемся до дома, тогда пей, сколько влезет. А пока, – я достал из пакета таблетки, – прими вот это. И баиньки. Ты мне нужна на ногах и как можно скорее. Пора валить отсюда.

– Думаешь?..

– Уверен.

Не сомневаюсь, что сюда уже прибыла и приступила к работе команда спецов из того самого маленького государства на Ближнем Востоке. И моя поспешная инсценировка их вряд ли убедит. А потому самое время встать на лыжи.

Эпилог. В смысле антракт первый

До чего же я все-таки люблю возвращаться домой! Еще со времен той самой войны, хотя тогда моим домом был всего-навсего гарнизон на враждебной земле.

Как только мы пересекли границу, Бульдожка тоже воспряла духом и радостно зачирикала с заднего сиденья. Сперва стала орать: «И Родина щедро поила меня!..» (откуда она только эту песню знает?), а потом совсем расшалилась.

– И все-таки, Алекс, ты взял меня в жены! Перед богом и людьми!

– Как ты меня назвала?

– Ой, извините, Олег Игоревич.

– Смотри у меня!

Не стоит испытывать судьбу, если можно этого не делать. Поэтому, как только девушке стало полегче, я надел на ее левую ногу лангетку, и раненая конечность тут же притворилась травмированной. Бульдожка встала на костыли и бодро заковыляла.

До Хельсинки мы добрались на пароме. В кафе у порта добрый человек с трудно запоминающейся физиономией вручил мне паспорта, ключи от машины и передал кое-что на словах.

– Документы на тачку в бардачке, – сообщил он напоследок и убыл, даже не выпив кофе.

Супруги Олег Игоревич и Оксана Дмитриевна Синицины в тот же день стартовали домой. Как бы в Колпино. Я сел за руль, девушка расположилась на заднем сиденье.

– Никогда не думала, что буду так рада оказаться дома, – начала она и тут же продолжила фразой из тех, что пишут исключительно на заборах.

Здоровенный, размером чуть ли не с грузовик, внедорожник проскочил вплотную, едва не столкнув нас в кювет, и спокойно продолжил свой путь. Водитель, видно, очень куда-то торопился.

– Вот мы и дома, – заметил я.

– Оно и видно. Нас встретят в Питере?

– В Москве нас встретят, на вокзале. – Я аккуратно объехал раскорячившиеся посреди дороги древние, как этот мир, «Жигули». – И разъедемся мы с тобой в разные стороны. Только сначала отчеты напишем.

Правду, чистую правду и ничего, кроме правды. К сожалению. Был бы я в Стокгольме один, без напарницы, точно не постеснялся бы слегка отредактировать произошедшее. И тогда получилось бы, что израильтяне убили насмерть милашку Тобиаса и его охрану, а охрана, перед тем как погибнуть, поубивала нападавших. А я стоял за деревцем и наблюдал. Что-то, знаете ли, совершенно не хотелось вешать на себя уничтожение сотрудников той самой организации из той самой маленькой, но крайне мстительной страны. Причем в который уже раз.

– Во сколько наш поезд? – спросила Бульдожка.

– Они отправляются в Москву каждый час.

– Вот как… – Она положила руку мне на плечо. – А может, уедем завтра, а сегодня снимем номер в гостинице? Поедим, выпьем как следует и…

– Даже не думай, – одернул ее я. – У тебя нога прострелена.

– Я что-нибудь придумаю, – проворковала Бульдожка.

Черта с два она придумала после столького выпитого.

Антракт второй

Все тот же дачный поселок на Клязьме.

Смеркалось, негромко пели птички. Где-то неподалеку шумно радовалась жизни компания – стояли мат, крики, нетрезвый бабий визг и «Кольщик», бессмертный хит на все времена.

– Еще? – спросил Сергеич.

Я покачал головой.

– Не могу больше.

– Даже полчашечки, с вареньем?

– Ну разве что с вареньем, – согласился я.

Мой куратор заваривает прекрасный чай. Крепкий, ароматный и, что самое главное, без всяких там травок. Терпеть их не могу.

– Ну что, – Сергеич подложил мне варенья. – Молодец! Сработано нормально, замечаний у руководства не отмечается.

– Это радует, – поддакнул я.

Нас было трое на веранде: куратор, дремавший у его ноги Дуня и ваш покорный слуга.

Я угостился конфеткой.

– Скажи-ка лучше, как тебе удалось выбить из генерала квартиру?

– Он выбил ее из предшественника.

Душка-генерал, тот, который до недавнего времени командовал управлением, катапультировался на заслуженный отдых раньше, чем собирался, поэтому он не успел толком оформить и продать украденные квартиры. В том числе и ту, счастливым обладателем которой я стал. «Однушка» в «сталинском» доме на Соколе, можете себе представить? Комната двадцать пять «квадратов» с эркером, прихожая – пятнадцать, лоджия, потолки три с половиной метра. Вот только заселиться в нее я пока не мог: жилью настоятельно требовался ремонт. Так что пришлось вернуться на Клязьму к Дункану и догуливающему последнюю неделю отпуска Сергеичу.

– Однако везет тебе на израильтян! – заметил куратор. – В который раз уже с ними сталкиваешься.

– Можно подумать, я этого хотел, – огрызнулся я.

Сергеич взял со стола кусочек колбаски и бросил Дункану. Пес поймал его, не раскрывая глаз и не переставая храпеть.

– Как тебе девочка, кстати?

– Нормальная девочка. Для первого раза сойдет.

У нас в конторе не принято рассыпаться в похвалах. Неплохо, даже более того, но только для первого раза. Потому что кто его знает, что будет во второй.

Концерт второй. Через реки, горы и долины

Часть первая

Глава 1

– Господи, как голова-то болит! – Обхватив ее, многострадальную, руками, я согнулся и застонал.

Ситуация развивалась со скоростью кошачьего романа, я влетел в нее совершенно для себя неожиданно, что называется с колес, и вляпался в итоге как кур в консоме. Меня выдернули прямо посреди сдачи планового ежегодного зачета по секретному делопроизводству и инструкциям по безопасности и конспирации, что меня, впрочем, совершенно не расстроило.

А дело было так. Вице- или вице-вице-президент одной из отечественных госкорпораций решил слетать на выходные в Берлин. Зачем, спрашивается? А черт его знает. То ли решил зарегистрироваться для участия в тамошнем международном марафоне, то ли пройтись по историческим местам. А может, шалун такой, задумал вечерком направиться на местную улицу «красных фонарей» с красивым названием Ораниенбург.

Неважно по большому счету, как он собирался провести конец недели. Главное то, что в понедельник топ-менеджер на работу не вышел. А во вторник на личный номер президента корпорации позвонили. Искаженный с помощью специальной программы голос сообщил, что Вадим Игоревич (так звали пропавшего) до сих пор находится в Германии, в гостях у хороших людей, и вполне прилично себя чувствует. Хотя несколько уже поднадоел хозяевам, и те совсем не против, чтобы он покинул их дом. С радостью готовы отпустить его и даже проводить в аэропорт за чисто символическое вознаграждение в размере трех миллионов евро. Наличными, разумеется. Сообщив это, аноним пообещал выйти на связь в то же время на следующий день и отключился.

Перед руководством корпорации во всем величии встал извечный русский вопрос: что, блин, делать? Заплатить по-тихому – тем более что сумму запросили вполне для них подъемную – или, задрав штаны, бежать в органы, дабы переложить проблему на них. После недолгих размышлений был выбран третий вариант. Точнее, полуторный. Было решено заплатить, но сообщить об этом куда надо и попросить помощи. Органы – в смысле, моя контора – в содействии не отказали и направили меня поработать посредником при обмене свободно конвертируемой валюты на особо ценного работника.

Утром в пятницу я прибыл в Берлин, заскочил ненадолго в гостиницу и отправился в посольство. Проторчал там добрых два часа в ожидании нужного мне человека, обговорил с ним все вопросы и с чистой совестью отправился обедать.

Меня красиво свинтили прямо на улице буквально в двух шагах от ресторана. Никто из прохожих, уверен, и внимания не обратил. Не успел я и глазом моргнуть, как оказался на заднем сиденье серого неприметного автомобиля.

– Сиди спокойно, – на чистом русском скомандовал попутчик, расположившийся справа от меня. А сидевший слева молча ткнул меня в шею электрошокером. Поэтому всю дорогу я вел себя очень спокойно, как они и просили.

– Просыпайся, дружок, – прозвучал на языке родных осин чей-то негромкий ласковый голос.

С усилием я открыл глаза и принялся осматриваться. Ничего особенного, скромная гостиная: шкаф, стол со стульями, пара кресел, телевизор в углу и диван, на котором я, собственно, валялся.

Я постарался перейти в сидячее положение. Получилось, но не сразу.

– Как чувствуешь себя? – поинтересовался сидевший за столом.

– Спасибо, хреново. – Я мельком глянул на него и тут же, обхватив голову руками, согнулся и застонал: – Господи, как голова-то болит! У вас, случайно, нет аспирина или еще чего?

Наглая ложь. Я, к вашему сведению, офицер доблестной Российской армии, и голова у меня может болеть, только если по ней как следует треснуть, и то недолго. Но как еще я мог спрятать свою вытянувшуюся от удивления физиономию при виде того, кто сидел за столом в нескольких метрах от меня и ласково улыбался, как будто у него брат родной из тюрьмы вернулся? Темноволосый, худощавый, коротко подстриженный мужик лет сорока. Ничем с виду не примечательный.

Глава 2

Перед отъездом я просмотрел пару десятков досье на тех, кто занимается разными интересными делами в Европе и мог бы быть причастен к похищению: бывших наших, бывших «соседских», бывших милицейских оперов – всех тех, кому надоело горбатиться на державу за голую зарплату, а потому они принялись работать сами на себя, пользуясь навыками, которым сама же держава их и обучила. Плюс еще просмотрел нескольких более-менее толковых самоучек из числа братвы.

Юра Кувакин, бывший афганец, а позже офицер спецназа ГРУ, переметнувшийся еще в первую чеченскую, среди них не значился по причине того, что покойники проходят по отдельному списку. А он покойником считался вполне официально. Я в этом уверен, поскольку лично грохнул его около четырех лет назад в Бухаресте – вогнал ему две пули в спину. До сегодняшнего дня я был уверен, что больше мы не встретимся. В этой жизни, по крайней мере.

Я опустошил стакан с шипучим лекарством и замер. На пару минут обо мне как будто забыли, но потом опять вспомнили. Оживший покойник раскрыл мой паспорт.

– Казимиров Владислав Иосифович. Ну как, полегчало, Владик?

Я откашлялся и притворился частично исцеленным.

– Да, спасибо.

– Вот и отлично. Тогда давай поговорим.

Я обреченно кивнул.

– Вопрос первый: кто ты такой?

– Заместитель начальника отдела юридического департамента, – с комичным в данной ситуации достоинством ответил я и приосанился.

– Вопрос второй.

Он встал и подошел поближе. «Сейчас начнутся кнут и пряник, – догадался я, – строго по методике».

– Вопрос второй: где мои бабки, дружище? Говори, мне интересно.

– А где Вадим Игоревич? – набравшись смелости, пискнул я.

– Невежливо отвечать вопросом на вопрос, – укоризненно заметил Юра и вдруг сжал мне горло как тисками. Начал, получается, с кнута. – Повторяю: где мои бабки?

Ничего я ему не ответил. Я просто был не в состоянии выговорить хоть что-нибудь. Только хрипел и кашлял, кашлял и хрипел. Сучил ручонками и даже пустил слезу. Вполне искреннюю, к слову.

– Ну все. – Убедившись, что перед ним кто угодно, только не герой, Юра быстро перешел к прянику. – Успокойся. – Он отпустил мое горло и ласково похлопал меня по щеке, как будто лопатой приложился.

– Зачем вы так? – Я всхлипнул. – Вы ведь обо всем договорились, – и зарыдал в голос.

– Соберись, Владик, ты же мужчина!

– Мужчина, – подтвердил я и по-плебейски утерся рукавом. Платка не было – эти злые люди опустошили мои карманы. А еще сняли часы и перстенек с пальца.

– Я максимально внимательно тебя слушаю.

– Деньги в посольстве, – сообщил я.

– У шпионов, конечно?

– Нет, в хозяйственном отделе у Андрея Пашина.

– Это такой маленький и кругленький? Который провожал тебя до выхода?

– Он самый.

– А теперь напомни-ка мне, дружок, как должен пройти обмен?

– Встречаемся в центре в людном месте. Вы показываете мне Вадима Игоревича, я звоню Пашину, и тот подвозит деньги.

– Ага. А вместо него прибывает группа боевых завхозов, – усмехнулся Юра.

– Ну что вы! Корпорация хочет решить вопрос исключительно цивилизованно. Для этого я и приехал. А вы… вы… – Я опять заплакал.

– На, возьми. – Он вручил мне свой носовой платок. Чистый, что не могло не радовать.

Я дотронулся до горла, скривился от боли и повел себя как настоящий мужчина из числа белых воротничков, то есть взял себя в руки и прекратил рыдать. Только время от времени тихонько немелодично подвывал.

– Как по мне, мы общаемся вполне цивилизованно. Иначе бы… Лучше тебе об этом не знать.

Я икнул и заткнулся.

– Не обижайся. – Он потрепал меня по плечу. – Будешь вести себя правильно – все закончится хорошо. Скоро встретишься со своим Игоревичем, и полетите вы оба в Москву.

– Правда? – повернув к нему заплаканное личико, с надеждой спросил я. – Вы обещаете?

– Клянусь! – торжественно заявил он. – Нам, знаешь ли, тоже…

Я так и не узнал, что им «тоже», потому что в этот момент зазвонил лежавший на столе телефон. Юра взял трубку.

– Да… И тебе привет, дорогой. Какие новости?.. Да что ты говоришь! Это точно?.. Спасибо, учту при расчете! Обнимаю!

Он положил трубку на место и принялся с интересом меня разглядывать.

– Что? – не выдержал я.

Он вернулся за стол и достал из-за ремня за спиной пистолет.

– Вытри сопли и пересядь вон туда. – И указал «стволом» на кресло.

Кресло оказалось настолько глубоким, что я за малым не ударился задницей об пол.

– Что, собственно, происходит?

– Ничего не происходит. Кроме того, что ты у нас лицедей, приятель. Прямо-таки народный артист.

Глава 3

– Может, вы все-таки мне объясните, в чем, собственно, дело? – заныл я, уже догадываясь, что моя легенда только что, грубо выражаясь, квакнулась.

– В том, что никакой ты не плакса-юрист, а самый настоящий оперативник ГРУ.

– Что вы такое говорите? – чувствуя себя последним идиотом, «удивился» я.

– Может, мне назвать номер кабинета, где ты вчера проходил инструктаж? – и назвал, сука такая. – Кстати, ты приперся туда без галстука, за что огреб. Что ты скажешь теперь?

А что тут сказать? Я молча развел руками, искренне сожалея, что нахожусь сейчас здесь, а не в родной конторе в процессе сдачи очередного зачета.

– А я ведь тебе почти поверил, – усмехнулся Юра. – Умелец, однако! Мы раньше нигде с тобой не встречались?

Я покачал головой.

– Не довелось. Я бы запомнил.

Четыре года назад у меня было совсем другое лицо. А мой голос он не смог распознать по той причине, что, когда я отправляю кого-нибудь к праотцам, я делаю это по возможности молча. Не произношу, понимаете ли, трагических монологов ни до, ни после, ни в процессе.

– А теперь я хочу знать, как на самом деле планируется обмен. Сам расскажешь или?..

– Сам, – кивнул я. – Только дай закурить.

– Неужели все должно пройти так, как ты сказал ранее? – внимательно меня выслушав, спросил Юра. – Как-то не очень верится…

– Именно так и никак иначе. – Я не выдержал и сплюнул на пол. – В противном случае здесь было бы уже полно ловких ребят с пушками. – И добавил от всей души: – …ные коммерсанты!

– Они такие, – согласился он.

Повисло молчание.

В комнате незаметно появился еще один персонаж – тощая тетка с косой. По мою, подозреваю, душу.

С восемнадцати лет я занимаюсь разными интересными делами, и играми в догонялки-убегалки со смертью в том числе. Всякое бывало. Но даже в Афгане, когда нас здорово прижали под Новый год духи и мой первый командир Костя, сержант Буторин, заявил, оскалившись, что время жить, по ходу, закончилось и пришла пора красиво умереть. Даже тогда не верилось, что все, поезд следует в тупик, просьба освободить вагоны. Может, потому, что я был неприлично молод. А сейчас, изрядно повзрослевший и набравшийся опыта, я понял, что вариантов нет. Вернее, есть, но все равно с грустным для меня концом.

– Ты профессионал и все понимаешь. – Юра встал из-за стола.

Все я понимаю. И что Вадима Игоревича уже нет в живых, и что меня с самого начала отпускать не планировалось. Ни в качестве юриста, ни в моем истинном качестве.

– А можно последнюю просьбу?

– Дай угадаю, – улыбнулся он. – Ты очень хочешь жить и у тебя есть что нам предложить.

– Иди в жопу! – душевно молвил я. – Всего-навсего чашку кофе покрепче и еще одну сигарету.

– Это можно.

Он треснул кулаком по стене. В дверях тут же нарисовалась круглая, чисто славянская ряха.

– Два кофе, живо!

– Есть, шеф! – и ряха исчезла.

– Ну что. – Юра протянул мне мой собственный телефон. – Звони давай. И никаких кодовых слов, иначе сам понимаешь.

– Понимаю, не мальчик. – Я взял трубку и набрал номер.

– Слушаю вас! – ударил в ухо звонкий, почти мальчишеский голос.

– Андрей, это Владислав. Вы готовы?

– Всегда готов! – бодро отозвался завхоз, совершенно не подозревая, что этот день может стать последним в его жизни.

– Выезжайте в центр.

– Прямо сейчас?

– Да. Минут через сорок перезвоню.

– Вас понял. Это все?

– Да. – Я отдал трубку Юре. – А ты боялся…

– Допивай свой кофе и поехали, – скомандовал он. – И помни…

Да помню я, помню: если сработаю по их правилам, умру быстро и без мучений за компанию с пухленьким Андрюшей из хозяйственного отдела (вот только его-то за что?). Только ни хрена у вас, ребята, не выйдет. Я все же озвучил кодовое слово, назвав этого маленького человечка по имени, поэтому никуда он не поедет, если, конечно, он запомнил то, что я повторил ему целых три раза. Поэтому убивать меня будут вдохновенно и креативно, и уже очень скоро.

В подземном гараже их было пятеро, не считая нас с Юрой. Все молодые, здоровенные парни, лет на десять-пятнадцать моложе нас. Трое истинно славянского вида. Оружие никто не доставал – смысла не было. Не меня же им опасаться.

Юра достал рацию.

– Макс, как обстановка?

Тишина в ответ.

– Макс, где ты, чтоб тебя?!

Юра, как и я, начинал с Афгана, поэтому успел среагировать раньше молодых. Не успели в гараже появиться посторонние и начаться пальба, как он потянулся за пистолетом, при этом попытавшись прихватить меня сзади за шею. Юре был нужен заложник, чтобы начать древнюю, как этот мир, игру: «Я убью его! Дайте мне уйти, не то я убью его! Оружие на землю, а то я обязательно убью его!» И так далее. В кино такое прокатывает редко, почему-то никак не может отыскаться стрелок, который не боится ухлопать своего. В жизни, что интересно, такие стрелки попадаются гораздо чаще.

Но я тоже начинал с Афгана, а не с роты почетного караула, поэтому имею собственное мнение касательно продолжения этой истории. Я развернулся, нырнул под его руку и со всей дури приложился лбом по его физиономии. А потом…

Никогда не был в восторге от дзюдо. Даже по телевизору терпеть не могу смотреть, как возятся на татами, пыхтя, сопя и потея, босоногие персонажи в удлиненных куртках и портках, издали напоминающих расклешенные кальсоны. А тут вдруг взял да и провел классический зацеп изнутри на «иппон», после чего уселся верхом на оглушенного спарринг-партнера и принялся от души молотить его с правой, потом с левой и опять с правой. Лупил не для того, чтобы убить или покалечить, просто бил морду за все хорошее.

Звуки стрельбы тем временем стихли. Только я один продолжал воевать.

– Хватит! – прозвучал сзади и сбоку знакомый звонкий голос.

– Ага, как же! – прорычал, не прерываясь, я.

– Хорош уже!

– Нах!

И тут меня легко, как котенка, подняли, оттащили в сторону и поставили на ноги.

– И снова здравствуйте, – сердечно поприветствовал меня Андрей из хозяйственного отдела, достал из нагрудного кармана телефон и протянул мне: – На, поговори.

– Стас! – прозвучал голос Сергеича. – Честное слово, я не знал!

– Суки. – Это все, что я мог сказать.

– Ты как?

– Уже лучше.

– Коли так, помоги ребятам. А как закончишь, в контору не возвращайся – благодарность тебе от командования в виде отпуска. Или ты предпочел бы медаль?

– К черту медаль, – оживая на глазах, отозвался я.

Глава 4

Запускать в такую темную операцию, как новорожденного котенка в ведро с водой, специалиста моего уровня – все равно что забивать гвозди микроскопом. Кто знает, может, у руководства в тот момент не оказалось под рукой молотка. А может, я просто слишком высокого о себе мнения. Главное, что все у нас получилось. Я отработал, сам того не подозревая, живцом, которого проглотил, не разжевывая, зубастый хищник Юра Кувакин. Он с самого начала следил за мной, а наши следили за ним. Классика жанра! И надо все-таки признать: совершенно правильно, что меня не ввели в курс операции. Задавать вопросы Юра мог по-разному, а я, при всем желании, не мог проболтаться о том, чего не знаю.

Вот и все, конец истории. Тощая тетка с косой со словами «может, в другой раз» двинула дальше по своим делам. Все счастливы, все улыбаются. Кроме Вадима Игоревича.

Мы вернулись в дом и расположились так же, как два часа назад, только за столом теперь сидел я, а в кресле устроился Юра.

– Это было неспортивно, – заявил он, поднося полотенце к лицу скованными руками. Рожу, надо заметить, я ему разбил нехило.

– Зато от всей души, – отозвался я.

Разукрашенная морда – такая мелочь по сравнению с тем, что он собирался сделать со мной.

– Что дальше? – поинтересовался он вроде как без особого интереса, чисто для поддержания разговора.

Я так же небрежно отозвался:

– Твоих мальчиков сейчас разделывают на окорочка и пакуют в пластик для дальнейшей утилизации.

Он скривился.

– Ужас. Просто ужас.

– Эти ребята никогда не оставляют следов – такие у них методы. Слышал что-нибудь о группе Купоносова?

Тут он перестал скалиться.

– «Мясники»?

Именно. «Мясники» полковника Купоносова. Их так прозвали за исключительно жесткую и эффективную работу, а также за то, что крови эти ребята совершенно не боялись.