От Руумах

Шурыгин Илья

От Руумах

Вместо пролога.

Так не хочу больше тратить

Ни слов, ни мыслей своих.

Они для меня будут значить,

Но чужды они для других.

За боль бесполезных стараний

Наград и монет не дают,

Вопросы-ответы на тропах исканий

Порой отпадают и снова встают.

Искать ли отраду в Божественной Воле,

Считать ли кармический след,

Кто пахарь уже на возделанном поле?

Согреет ли камень накинутый плед?

Зачем с превеликой заботой,

По нивам златым ходит плуг?

Клеймом или едкой остротой

Зачем помечать всё вокруг.

Под промыслом Божьим все Души едины,

Над всеми разлит его свет,

А можем ли быть столь усердно терпимы?

Зависит от нас или нет?

За пылью веков смысл теряют легенды

Им мудрость, ушедшую вряд ли вернуть.

За то, вот готовы торговые брэнды,

В алмазы украсят нам новую суть.

В ученьях слащавых, нет истинных зёрен

Науки любить, ненавидеть, прощать

И даже найдя малый истинный корень,

Готов будь опять это всё потерять.

Пути, направления, тропинки, дороги,

Которыми Бог повелел нам идти,

Различны и схожи когда наши ноги,

Когда наши мысли на верном пути.

Нас много, когда мы в идее едины

Иль ты одинок, когда всё невпопад.

Становятся многие в Вере гонимы,

Где мысль одиночки, рождает уклад.

А знал ли пророк, что воскреснет и чудо

Пронзит времена на века?

Кто сделал бы то, что сделал Иуда,

Взяв, грех не по силам и дал нам Христа.

В чём тайна Вечери великой сокрыта,

Что думал Пилат и чего он не знал,

Как стала идея пророка забыта,

Где меч, что он нёс и что завещал.

Какая же сила рванула завесу

И было ли явлено это в миру́?

Великую тайну, великую мессу

Пророк нам оставил, как нашу судьбу.

Всё изменяется в мире подлунном,

Но в принципе, нового нет ничего,

Как и в рояле, большом, многострунном

Семь нот раскрывают Душу его.

Всё уже было и всё ещё будет,

Нещадно короткая встреча с Землёй,

О сколько их было, тех Душ и тех судеб,

Что след здесь оставили свой.

Ушла Атлантида, в руинах Помпеи,

От Трои остался лишь звук.

Ушли фараоны, ушли Птолемеи1,

А нам, сохранилась Венера2 без рук.

И ей не бывать бы в холодной Руси,

Ей слово Таврида совсем незнакомо.

Едва ли не хитростью, с папской руки

Забрал её Пётр из под Римского крова.

Слово Климента, великая власть…

На мощи Ревельской Бригитты,

Пред Православьем не стыдясь,

Сменял для собственной элиты.

Обилие статуй изящно прелестных

От каменной девы не видит утрат

И вот изваяние в край неизвестный,

Отправилось Питер Святой покорять.

Вряд ли возможно найти содержанье

В искусных изгибах мраморных форм.

Похвален талант и благое старанье

Во славу царей, их законов и норм.

И много чего на холстах или в камне

Доносит до нас свою прежнюю суть.

Готов ли убрать с глаз тяжёлые ставни,

И мыслью свободной на это взглянуть.

Что счастье для тех, кто просили Юпитер3

Избавить их племя от слёз…

В чём пищу для Духа искал прародитель,

Молясь и стеная на мёртвый утёс.

Вопросы-ответы, пути и дороги,

Из ниточек тонких и мощных цепей,

Те сети для нас, что создали боги,

Чтоб мы становились мудрей.

И их, проходя, разрывая на части,

Прекрасное, доброе, сея в пути,

Жизнь Духа и разума, всё в этой власти,

Лишь так можно вечное счастье найти.

Желанье хотеть и возможность иметь,

Мечтать и любить в горизонтах планеты

Позволят не только над жизнью взлететь,

Но и открыть для себя все секреты…

Здесь всё, как нарочно, из камня и пуха,

Здесь лёд разжигает огонь.

Здесь мало для глаз и мало для слуха,

Здесь нервы звенят, только тронь.

Над чистой лазурью спокойного моря

Искрится закат, и плывут облака.

Мгновенье… Ветры с молнией спорят

И грохот свинцовые рвёт небеса.

Эмоции, чувства во власти желаний,

Хочу, не хочу и тому не бывать!

Выходит желанье источник страданий,

А нам остаётся смириться и ждать.

Так что же смиренье, не таль безнадёга,

Что видим вокруг каждый раз.

Танцуем от печки, потом от порога,

Всё было, как раньше, так и сейчас.

Затёртые книжки, избитые фразы,

Совет профессуры иль прочих кого

Скорее всего, дадут метастазы,

А нам, уж простите и так нелегко.

Лишь силой одной мир нельзя обустроить.

Творец создал мир из добра и любви,

Энергия эта, так многого стоит,

Куда уже проще, люби и живи.

Не нам ли пророк говорил из завета:

“Вам заповедь новую я отдаю,

Любите друг друга. Просто так, без ответа,

Любите творенье, за всё отплачу”.

Много истин простых, истин сложных,

Для счастья, однако, нужны не всегда.

Будет нам по любви, любви Божьей.

Здесь зерно… На сейчас, на века.

Но снова и Ма́кошь, и Доля с Недолей4

Причудливо дивный сплетают узор.

Казалось, нет сил и волей-неволей

Обиды слеза застилает нам взор.

Всё как-то не так, поперёк и негоже,

Коль ветер, так встреч, а идти то метель,

Что сердцу милей, то всего и дороже,

Уж если любить, то нельзя без потерь.

В желаньях своих мы покоя не ищем,

Потешим гордыню и взгляд усластив,

Кладём медячок, как обряд, профи нищим,

Щепотью, меж делом себя осенив.

Да что там покой, когда мысли в суетах,

Навязчивый бес семерых приведёт.

Что делать? Слова, что в советах

Не то чтобы мы и сам чёрт не поймёт.

Ветхая мысль сердце вряд ли обрадует,

Вечная память стала так коротка.

Одной ли молитвой спасётся, кто падает?

Здесь горстью монет не творятся дела.

Однако, на чудо способно лишь слово,

Искать, находить и снова терять.

Слово с любовью, срывает оковы,

Нужно, всего-то, уметь применять.

Пусть сокрыт тайный смысл до поры,

Искра малой звезды, из такого далёко,

Вера, опыт, познанья твои,

Путь дают от рожденья до срока…

Так велели бога, так велела природа,

Поднимайся, борись и плати по долгам.

Было так. Было так год от года,

Вечно люди брели к живым родникам.

Покрытые тайной, преданья седые,

Тревожат сердца и снова влекут,

Откроет ли время секреты земные,

Что люди сейчас чародейством зовут.

Способен ли разум принять заблужденье,

Которое силой стараются дать?

Идея, борьба и как след, пораженье,

Тому, кто истины хочет не знать.

Толковые книги, как старцы немые,

Пытаются жестами что-то сказать,

На смену ушедшим, приходят другие,

Слова, смысл которых возможно менять.

Снова камень встаёт на распутье,

Что налево нельзя и направо никак,

Может прямо? Быть может там лучше?

Как решил, тому быть. Только так!

И не ново тебе, когда трудно вперёд,

Гложет мысль: – “Обойди, оглянись”.

Стисни зубы, пусть нервы в клубок,

Только выбранной цели держись.

Время здесь, то ли есть, то ли нет.

Что года в мирозданье? То, малая йота.

Явью стала та цель и понятен ответ,

Цель есть средство для нового взлёта.

Так и дальше. В движении вечном

Мудрых слов, как всегда, не хватает.

В мире этом изменчивом и скоротечном,

Всё случается, всё в нём бывает.

Цель во зло или благо, как узнать наперёд,

Нас к чему приведёт благородный порыв,

Что там дальше: отрада, огонь или лёд?

Поразмысли спокойно, себя расспросив.

Вот сбылась и мечта. И казалось отныне,

Можно жить, не тужить, сыто брюхо чесать,

А по факту опять оказался в пустыне,

Надо снова вставать и учиться летать.

Оставить комфорт, совсем нелегко,

Снова мучить себя, не сдаваться,

Только новая цель ещё так далеко,

Что не хочется даже и браться.

Кто идет, даже медленно, тот есть в пути.

Всяк, идущий осилит просторы.

Что-то может терять, что-то может найти,

Снимет с глаз золотые затворы.

И однажды, действительно мир отзовётся,

Мир другой, недоступный для всех.

Искрами радуги, светом зальётся,

Маня в эйфории, сулящей успех.

Во власти стихии, пусть даже приятной,

Нельзя поддаваться течениям грёз,

Всему есть конец, всё уйдёт и обратно

Никак не вернуть зря потраченных слёз.

Всё очень непросто и тут же наивно,

Мы думаем, знаем, в чём нам нужда.

Возможно, для Бога это противно,

А проще, возможно, это судьба.

Нам память ошибки дорог не прощает

И Лета5 не хочет навечно их взять.

Случается так, что она воскрешает

Порою нам то, что не надо б и знать.

Давно ли читали нам детские сказки,

Казалось бы нет, как будто вчера.

Могучие звери, шаманские пляски

С наивностью детства ушли навсегда.

Так хочется верить во что-то большое,

Огромное, что не пройдёт никогда,

В волшебные замки и Лукоморье,

Единое, общее, целое Я!

Пока мне неведомы тайны Вселенной,

Но на Земле, в сакральных словах,

Открыта Любовь и вся мощь исцеленья.

Я думаю так…. Так сказал Руума́х.

Сказ.

– I -

Расскажу теперь я сказ.

Сказ из жизни, без прикрас.

Если вдруг привру немного,

Не для сути то, для слога.

Тонкость будет в нём такая;

Я географию сменяю,

Названье места изменю,

Но остальное сохраню.

На хронику не претендую,

Картинку ясную рисую.

Под куполом моих событий,

Найдётся несколько открытий,

Что скрыты тайною окрестной,

Считаю, будет интересно.

Сказов этих счесть, не счесть,

Всё как было, всё как есть.

Так народная молва

Сохранила, сберегла,

То, чего не может быть

Если логику включить.

Слог немножко поменяю,

Скажем, так я отдыхаю.

Если станет слог меняться,

В строке заметно удлиняться

Иль через чур коротким будет,

Так пусть меня никто не судит.

Я в нём не только рассуждаю,

Ещё и буквицей играю.

Мне это можно, я не Пушкин

И буквы для меня игрушки,

А мысль, которую даю,

В игрушках этих и творю.

Да вот думаю про то,

Не записать ли мне его.

Какой ни есть, а всё же труд,

Пусть внуки дедушку прочтут.

Вдруг мысли умные проснутся,

Когда сим чтением займутся.

Так моё повествованье,

Пойдёт в процессе написанья

И познакомлю заодно,

С тем, кто ведает про всё

И не боится рассуждать

В своём стремлении понять

Про суть вещей и скрытых истин.

Он любопытен, бескорыстен,

Порой смешон, порою строг,

Но в целом он диктует слог

В простых, знакомых нам словах…

Он Дух исканий, Руумах.

Кто ищет, тот его узнает

И слово верно прочитает,

А незнаком, так не беда,

Он есть у всех, причём всегда!

Нет, не хронику скупую

В строка́х коротких я рисую.

Опишу событий ряд,

Чтобы дать вам новый взгляд

На модель вещей простых,

Не хороших, не плохих,

Тех, что в жизни рядом с нами

Вертятся порой годами,

С чем свыкаемся, как можем,

Доколе мысль к ним не приложим.

О тайном чуть порассуждаю,

А где-то, просто помечтаю.

Философская рассказка,

Хочешь быль, а хочешь сказка,

Может быть, когда прочтёшь,

Что-то в этом и поймёшь.

Чему верить, чему нет,

Сам найди себе ответ….

За ране извинить прошу,

На всех никак не угожу,

Но вот ключи от вечных тайн

Для всех доступны. Забирай.

У Вечности секретов нет,

Подумай и прими ответ

Без ссылок на чужое мненье

В борьбе мятежной иль в смиренье,

Ища опору лишь в себе,

Да в знанье о родной земле.

Со мною спорить не стесняйтесь,

И в мысли смело утверждайтесь,

Поскольку цель не мозг сломать,

А фразу нужную создать.

Ей завести и озадачить…

Так что ж друзья, вперёд! Удачи!

Мой Руумах всегда со мной,

Вас приглашает за собой

По строчкам лёгкого стиха

Пройтись в раздумье не спеша.

В героях нет сокрытой тайны,

Все совпадения случайны,

Хотя и списаны они

С моих знакомых и родни.

Философам и мудрецам,

В века для всех поклон воздам!

Кто ж за копейкой слово прячет,

Ну что ж друзья и вам удачи,

Вот только слов не очень много,

Чтоб мысль построить не убого

И потому звучат слова

Всё те же, так же, как всегда

И власть на них нельзя купить,

Чтоб доступ к истине закрыть.

В слове мудром благость, сласть,

Что ж, начнём благословясь.

– II -

Лет с тех пор прошло немало,

Время с мерой протекало.

За зимой, весна и лето,

В общем вот как было это.

Рядом здесь, неподалечку,

С пол версты, чуть-чуть за речку,

Где посёлок у леска,

Проживали два дедка.

Средь селян ничем невидны,

Дружелюбны, безобидны.

Что повыше, тот Семён,

Был он складен и умён.

Жизнь он жил, как Бог велел,

Мёрз в работе, ел – потел.

Дружбу нужную водил,

Да начальников возил,

А пока, где шефа ждал,

Книжки умные читал.

Так сложилось посему,

Есть вопросы – все к нему.

Он не важничал, не лгал

И чем мог, тем помогал.

В доме с ним жена жила,

Дай Бог памяти она…

С долею латинской крови,

Из полона и неволи

Наполеоновских солдат

Род ведёт. Вот, как-то так.

Не сразу вспомню, не беда,

На то, причина есть своя.

Чуток попозже расскажу,

По подробней поясню.

Ольга! Ольга имечко носила,

Вся такая, как картина,

Даже будучи в годах -

При накрашенных губах,

На высоком каблуке,

Белый жемчуг на руке.

“Что ж не быть ей всех смелей,

Зам министра сродник ей.

Это вам не абы – кабы”, –

Покосясь, шептались бабы.

Да, действительно, в родне

Дядька был у ней в Москве,

Но я знаю, что в столовой,

Он простой, обычный повар.

С ЦК и рядом не стоял,

На Кулишках проживал.

Только бабы лучше знают,

Как дела в Бюро решают

И назначили в Кремле,

Зам министра по еде.

И что Олька, мол скрывает,

Что и так давно все знают…

Уж дядьки нет который год,

А назначение живёт.

Дети съехали давно,

Кто-то в город, кто в село.

Внуки часто приезжали,

Новостями их снабжали.

Всё как надо, как обычно

И достойно и прилично.

Дед Андрей росточком ниже

И умом чуть-чуть поближе,

Строгий, честный и заботник

Был ответственный работник,

При совхозных должностях

И в конторе, и в полях.

Он одной рукой умело

Управлялся с любым делом.

Да, Андрей был без руки: -

“Это он ещё с войны,

С финской”,– скрипнет кто-то слева.

“Там рука его сгорела”.

Так бывало вечерком,

Сядут старики рядком,

По-соседски поболтать,

Да про жизнь повспоминать.

Если нет средь них Андрея,

Будь уверен, что скорее

Речь зайдёт и про него,

А в основном житьё – бытьё.

–Ну ты старый сочинил,

Не́што память всю пропил,-

Возражает кто-то справа,

Чешет нос и шепеляво

Продолжает вспоминать,

Чтобы мысль не потерять.

–Он у Днепра́, под Рогачёвым,

Там же был, где и Грачёвы.

Немец там с венгерцем шёл,

Там снаряд его нашёл.

Чай на финку нас не звали,

Никого не призывали.

–Эко ж ты на вывод скор: -

Третий вступит в разговор,

–у Юльки Тёминой мужик,

Кстати, помер али жив?

Баньку ой, как обожал,

Что-то ён совсем пропал.

Так ён то “Зиму”6, всю там был,

В Ленинградском ён служил.

Жили, вроде в Сортава́ла,

Юлька так сама сказала.

А Андрей оставил руку,

Там, где брал Велику Луку!

–Чай в сорок первом мы не брали,

Мы по фронту отступали,

Той же осенью, смотри,

Он вернулся без руки.

Колхозом в зиму уж рулил,

Что ты стрешный, всё забыл.

А поди им порули,

Дети, бабы, старики.

В поле дикая трава,

Не растёт там ни фига.

Где должна бы быть капуста,

Что-то оказалось пусто.

Пришлый агроном учил,

Он его и посадил.

Ладно миром обошлось

Да заступников нашлось,

А то бы в дальние края

И на долгие года…

Говорили, что ещё,

Есть две раны у него.

–Ой! Да что вы говорите,

Вы меня не убедите, -

Хриплый голос отзовётся,

Мыслью новой разовьётся.

–Он на сборочном взорвался,

Без руки он там остался.

Ещё пол задницы слетело,

Да легко ребро задело.

Задницу, вишь, починили,

А про руку то, забыли

Иль врачи решили так,

Что без неё, мол, тут никак.

Без руки-то проживёт,

А вот без задницы помрёт.

Митька правильно сказал,

В осень, уж домой попал.

Вот ужо придёт он сам,

Ты спроси, расскажет вам,

А хошь и срам тебе покажет,

Это уж, как карта ляжет.

Закурили, помолчали,

О погибших вспоминали,

Тех, кто всё ж пришёл домой,

Искалеченный войной.

Много их в то время было,

Только боль в сердцах остыла,

Жизнь своё вернуть хотела,

Боль на время ослабела…

От Семёна жил он рядом,

Дом имел с резным окладом.

Добродушная толстушка,

Хохотушка, веселушка

Бабка Лена с ним жила,

Стало быть, его жена.

На земле всегда трудилась,

В палисаднике возилась.

В своё время, уж давно,

Сколько лет с тех пор прошло,

Между делом, к срокам дней,

Трёх дала ему детей.

А ещё прекрасно шила,

Просто чудеса творила

С тканью всякой и иглой,

Была даже не портной,

А как нынче бы сказали,

Те, кто Лену уважали,

При деревне, при селе,

Была местным кутюрье.

Так же бабы слух пускали,

Что случайно, мол узнали,

Знает Ленка наперёд,

Что нас в жизни дальше ждёт.

Погадать к ней приходили,

За родных молить просили,

С лёгкой, мол, твоей руки,

Ты уж Ленка, подсоби.

Ну, а чаще поболтать,

Языками почесать.

Ну да ладно, вспомню что,

Расскажу я вам ещё.

Здесь изюминка не в том,

Кто с кем жил и что потом.

Стих про их младые годы,

Да про чудеса природы.

Фон исторических времён,

Загадкой вечной наделён.

Простых историй откровенья,

Сужденье, образы, сравненья

И о таинственных делах

Поведает мой сказ в стихах.

–III -

Ну так вот, в начале века,

В мир пришли два человека.

Там, где Волга, мать-река

Нежно точит берега,

Где в неё впадает речка,

Близ знакомого местечка,

За лугами склон горы,

Были сельские дворы.

Деревенька, так себе,

По России их везде

Можно вдоль дорог встречать,

Не пытаясь различать.

В годы царства Николая7,

Встретила земля родная

Двух румяных пацанов,

Своих новеньких жильцов.

В день на праздник их крестили,

Нарекли, благословили,

Отпустили в мир земной

Христианскою стезёй,

На свободу и простор

Под родительский надзор.

Так вот Сенька и Андрей

Стали жить среди людей,

Познавать добро и зло,

То, что было и прошло,

Чем наполнена земля

И зачем она нужна.

Время шло, росли ребята,

От рассвета до заката

Дружбу верную водили

День-деньской вдвоём ходили,

Железки, тряпки собирали,

Всё татарину сдавали.

Тот в оплату леденец,

Свистульку, парочку монет.

Где копейка, а где две,

Грели сердце ребятне.

В те года считалось, дело,

Мусор собирать умело.

Конкурентов гнали прочь,

Если есть, что уволочь.

Окунька с реки таскали,

Гриб с малиной собирали

По оврагам вдоль леска

Из берёзок и дубка,

Да с крыльца ворон считали,

Что над ними пролетали.

Смотрели зорко в облака,

Не видать ли там дождя,

С чем возможно их сравнить,

Коль фантазию включить.

–Это, словно рыба кит,

А вон то, что пёс сидит.

–А смотри-ка полевее,

Это ты стоишь в ливрее8,

А картуз9, как снега ком,

Будто сдуло ветерком.

На погоду не ворчали,

Коль под ливень попадали,

Смех, забавы, озорство,

Воля, лето, волшебство.

Раз Андрей в лесу пропал,

Вмиг Семён его сыскал,

Словно знал где бедолага,

Угодил на дно оврага.

Как-то с крыши тот скатился,

Тут Семён так изловчился,

Ухватившись в самый край

Не пустил Андрейку в Рай.

Вместе бились от собак

И от местных забияк.

Сом в Андрейку раз вцепился,

Вот ведь случай приключился.

О сомах таких никто,

Не слыхал уж здесь давно.

Снова Сенька был с ним рядом,

Осыпал сома он градом,

Малых детских кулаков,

Только что там – сом здоров.

Смертным боем бились с рыбой,

С этой скользкой, мерзкой глыбой.

За плавник, схватив зубами,

Хвост обняв, двумя руками

Изо всех ребячьих сил,

Ближе к берегу тащил.

Забурлила в круг река,

Водяная кутерьма

Завертелась, закружилась,

Лютой битвой обратилась.

Вот ладно мелкая вода

У берега того была.

Ребятам это помогало,

Захлебнуться не давало.

А рыба-сом, вот тоже дура,

Она же сом, а не акула,

Зубов, как таковых в ней нет,

А всё туда же, мол обед

Резвится тут на мелководье.

Усы, раскинув, как поводья

Всосалась в ногу и тащила,

Но что-то видно упустила.

Мозгов-то в рыбе, знать немного,

А ближе к берегу, полого.

Обед отчаянно дерётся

За просто так, ей не даётся.

Пора одуматься, пустить,

Достойно в камыши уплыть.

Но держит, держит злая сила,

Всю воду вкруг себя взмутила.

Один орёт, другой рычит,

Вода, как в котелке кипит.

А делать, что? Когда сома,

Никто не ждал теперь сюда.

Враг не остудит свою спесь,

Ведь он приплыл сюда поесть

И что обед вдруг стал дилемма,

Так это не его проблема.

Упрямый сом всем телом вьётся,

Добычу держит, не сдаётся.

Андрюшка драл его ногтями

Дёргал ус, лупил руками.

Как господь ребят сподобил,

Только сом их не угробил.

Так, минуты через две,

Оказались на земле.

Сом слегка остепенился,

От Андрюшки отцепился.

Тут бы им враз отскочить,

Ну так нет, давай тащить

Рыбку дальше от воды

За длиннющие усы.

Всё! Победа! Отдышались,

А затем расхохотались: -

Лица в кровь, колени, локти,

Кулаки и даже ногти,

А на пузе у ребра

След от рыбьего хвоста.

Ногу сом Андрейке всё же

Повредил совсем негоже.

Что ж, победа вам не чудо,

В рыбке будет боле пуда10

И с Семёна в ней длины,

Так ведь сладили ж, смогли.

Сом уже не трепыхался,

Так, чуть-чуть лишь извивался.

Пока мылись на реке,

Сом уснул в густой траве.

Кровь, почти совсем отмыли,

Подорожник прилепили,

Подождали, чуть, немного,

Впереди ещё дорога…

Взяли рыбу за усы,

Потащили, как смогли

И за жабры, и за хвост,

В деревеньку через мост.

Андрейке ногу залечили,

Лупонь дали и простили,

Да велели наперёд

Не гулять, где сом живёт.

Побежал Андрей опять

По деревне псов гонять.

Семёна порка миновала,

Мать, лишь в лоб поцеловала,

Окрестила: -” Боже мой,

Слава Богу, что живой”.

По соседям бегал Сёмка,

На уху их звал он громко.

Про отцов я мало знаю,

Потому и пропускаю.

Один при унтере служил

И в доме очень редко был,

Другой артельный счетовод,

А может и наоборот.

Слышал то, что с мировой

Не пришли они домой.

А до тех суровых дней,

Жили Сёмка и Андрей

Без особенных забот,

Ровно тем, что Бог даёт

И с родительской руки,

Брали то, чего могли,

Не пытаясь размышлять,

Где и что случилось взять.

Что есть Солнце и Луна,

Что есть жизнь, зачем нужна?

Как досталась им полушка11,

Почему вкусна горбушка,

Отчего зима бывает

И зачем отец всё знает.

Жизнь, не то чтобы легка,

Нет. По возрасту проста.

Мысль нужды ещё не знает,

Время вовсе не считает,