скачать книгу бесплатно
Горизонт светлел. Погасли звёзды, и на востоке тоненькой полосочкой занималась заря. Наступил момент прощания.
– Ты умеешь играть вслепую? – спросила Мара.
– Да. Послушай, мне без разницы, постареешь ты или нет. Езжай со мной, ты можешь…
– Не надо, – ладонь девушки мягко опустилась ему на рот, прерывая поток слов.
Арахель отпрянул, обречённо покачал головой. Что он скажет человеку, который не желает даже слушать его?
– Закрой глаза и сыграй, – попросила Снежная Дева.
Эльф послушно закрыл глаза. Рука нащупала струны.
Вставай, мой друг, взгляни на гор вершины
Заря ущелья красит цветом алым
Там грозные рождаются лавины
И гордые ветра берут начало…
Он чувствовал её тёплое, живое дыхание рядом со своим лицом. А может, это первые лучи солнца подарили ему свой согревающий поцелуй?
Дай руку мне – пойдём на встречу солнцу
Пойдём на встречу ласковой заре
И если в тебе что-то отзовётся…
Слёзы навернулась на глаза певца, и он встряхнул головой, отгоняя их. Что, если она всё ещё рядом, всё ещё слушает его? Она не должна видеть эльфа таким.
Давя слёзы, Арахель упрямо пропел:
Дай руку мне, дай руку мне…
И вдохновенно продолжил, сочиняя прямо на ходу:
Когда заря растопит холод,
И горы вспыхнут как в огне,
Ты тихий мой услышишь голос:
Дай руку мне, дай руку мне…
– Дай руку мне, дай руку мне, – повторил он. Но никто не протянул ему руку, только утренний холод вцепился в певца ледяными когтями.
Арахель открыл глаза. Как он и ожидал, Снежной Девы рядом с ним уже не было.
Анжела
Когда Лэдлек увёл полумёртвого от шока Риделла, Сэм наконец-то затихла. Анжи повела затёкшим плечом и обнаружила, что её плащ весь промок от слёз подруги. Следователь с нескрываемой жалостью смотрел на них. Наконец он изрёк:
– Вот такая она – взрослая жизнь, девчонки. Хотите чаю?
Анжи кивнула, продолжая обнимать Сэм. Следователь ушёл за чайником, а девушка тихо спросила у Саманты:
– Не слишком ли ты жестоко с Ридом?
Сэм устало посмотрела на подругу и неожиданно спокойно сказала:
– Иначе бы он не ушёл.
– Что, прости? – изумилась Анжела.
– Риделл. Он не хотел уходить без меня. Но нас бы не отпустили. А если бы он не ушёл под защиту Академии, его бы закрыли за убийство.
– О Боги, Сэм… Так ты его защищала?
Сэм тряхнула чёрными косами:
– Я действительно на него злюсь и хочу сломать ему нос. Но лучше, если хотя бы он спасётся, верно?
– Надеюсь, он сможет жить после твоих слов, – хмыкнула Анжи.
Следователь принёс чай и тарелку с полузасохшими бисквитами. Анжела только сейчас поняла, насколько она голодная. Почти не обращая внимания на подругу и следователя, она схомячила не меньше десятка кусочков сухого печенья. Следователь смотрел на неё потрясённо.
– Прекрасная госпожа, – сказал он, помолчав, – бросайте эти глупости, эту политику, и выходите за меня замуж. У меня дома тепло и много кормят.
Анжи смутилась и отложила надкушенное печенье. А следователь посерьезнел:
– Как я понимаю, вы обе состоите в организации «Зеленый отряд»?
Началось! Настоящий допрос, а не детская беседа за чаем.
Не глядя на Саманту, Анжела быстро сказала:
– Мы там не состоим, мы только сегодня пришли посмотреть, для интереса. Мы почти ничего не знаем про организацию, честно! Мы обе знакомы только со Смитом. Это парень, который погиб сегодня.
– Что вы делали в доках? Кто вас туда пригласил?
– Смит. Он толкал какие-то речи, но мы же девочки, мы в мужских вещах не понимаем…
– Сколько в организации людей?
– Не знаем.
– Когда вы познакомились в Риделлом Вейном?
Анжела потёрла виски руками и сказала устало:
– Господин следователь, я уже ничего не соображаю, а Сэм на грани истерики и сейчас заплачет. Вам тут два сердечных приступа не нужно, верно? Отпустите нас домой, пожалуйста. Всё равно мы ничего ценного не вспомним, мы очень-очень устали и перепугались.
– В камере переночуете, а завтра продолжим.
– Пожалуйста, господин следователь, пожалуйста, пустите нас домой, мы больше не будем в политику ввязываться! Родители волнуются уже, пожалуйста, можно нам домой?
Следователь махнул рукой:
– Продиктуйте мне свои адреса, послезавтра вас вызовут на повторный допрос.
Анжела чересчур устала, поэтому продиктовала и свой адрес, и адрес госпиталя, при котором жила Саманта.
– Я развезу вас по домам, – сжалился следователь.
Анжи поняла, что следователем движет не только и не сколько доброта, сколько желание убедиться, что ему дали верные адреса. Но ей было всё равно – она только хотела, чтобы этот бесконечный день поскорее закончился.
Домой её привезли за полночь. Родители уже спали, уверенные, что их умница-дочка ночует у подруги. Старший брат храпел, устав после трудного дня, младшие братишки набегались за день и теперь тихонько посапывали в кроватках. Анжи проскользнула в свою комнату и закрыла дверь. Не раздеваясь, она упала на постель прямо поверх одеяла.
Увы, сон не шёл, несмотря на то, что она смертельно устала. Она смотрела в потолок, но видела портал, в котором исчезали фигурки рабочих, снова и снова видела яростное лицо Рида, пившего силу Смита, и видела, наконец, самого Смита, бессильно падающего на холодный пол. Она непроизвольно прокручивала это в голове десятки, сотни раз. На глазах девушки уже выступили слёзы – она забывала моргать, но резь в глазах была пустяком по сравнению с отчаянием и безнадёжностью, плотно засевшими в её душе. Она понимала, что никто из них троих уже не будет прежним после этой ужасной ночи.
Анжела не знала, сколько времени провела так, глядя в потолок. Позже она рассчитала, что прошло около двух часов, прежде чем отчаянный стук в дверь вывел её из забытья.
«Кого там ещё принесло? Неужели жандармы?» – в панике подумала Анжи. Нет, она не должна бояться. Она обязана быть сильной. Ради Саманты. Ради Рида. Ради живых товарищей, и ради тех, кто уже покинул этот мир… Только бы перестать бояться каждого стука в дверь. Только бы сердце перестало так холодеть в предчувствии беды и боли.
Анжи встала и вышла из комнаты в коридор. Она увидела растрёпанную, зарёванную Саманту, бледную, как привидение, а за спиной молоденькой сестрички милосердия маячили лица проснувшихся родителей Анжи и маленького братишки Игаля.
– Редиска, кто это? – бодро спросил Игаль у сестры. В семье Анжи в шутку звали Редиской, потому что в детстве она ходила с забавным хвостиком на затылке. Когда Игаль родился, Анжеле было уже двенадцать и она не ходила с такой прической, но прозвище прикрепилось к ней, как репейник, и братик звал ее так.
– Прости, – неловко, заспанно сказала мама, – эта девушка так барабанила в нашу входную дверь, что пришлось её впустить. Она сказала, что она твоя подруга…
– Да, так и есть, – кивнула девушка, впуская Сэм в комнату.
Было темно, и Саманта вцепилась в Анжи, как в спасательный круг. Её руки дрожали.
– Рид… погиб, – только и смогла она произнести.
– То есть как погиб? – опешила Анжела.
Минуту Сэм молчала, не могла вымолвить ни звука, но потом собралась с силами и сказала:
– Когда следак отвёз меня в госпиталь, я сразу побежала в Академию. Я решила, что нужна Риду… но я пришла слишком поздно. Там уже были жандармы, члены Магического Совета, врачи… Уэверли хватил удар, его повезли в больницу для магов.
Во рту пересохло, и Анжи с трудом выдавила:
– Как он погиб?
– Говорят, самоубийство… на полу в его комнате нашли след Портала Смерти и записку.
Анжела заставила подругу сесть рядом с ней на кровать. Обессилевшая Саманта положила голову ей на колени, и Анжи долго гладила её по растрепавшимся волосам. Сэм беззвучно плакала; потом затихла. Её дыхание выровнялось, и Анжела поняла, что девушка спит.
Сквозь приоткрытые шторы просочился первый лучик солнца. Светлело. Осторожно выпутавшись из объятий спящей подруги, Анжи скользнула к письменному столу. Раз уж она сегодня не уснёт, можно использовать последние часы с пользой. Её рука сама потянулась к карандашу, потом к холсту.
Хаос в голове девушки воплотился на бумаге. Из пустоты на листе возникли склоненные друг к другу фигуры мужчины и женщины. Они сидели рядом, их пальцы сплелись. Лица… рисовать лица для Анжи всегда было сложным и любимым делом. Сейчас она не думала, не пыталась ничего рассчитать – просто творила. Лицо мужчины получилось похожим на лицо Смита и Рида, и её отца, и тысячи её знакомых мужчин. Анжи не любила мальчишек, но толк в мужской красоте она знала. Она сперва не нарисовала мужчине никакой одежды, но потом всё-таки решила одеть его в рубашку, обтягивающие брюки и высокие сапоги. Длинные седые волосы своего творения она оставила спокойно лежать по плечам. Глаза она любовно подчеркнула черным карандашом, для контраста, чтобы взор горел.
С девушкой было сложнее – с девушками всегда сложнее. На листке появилась пышногрудая, широкобедрая девушка с лицом ребёнка, одетая в лёгкое белое платье. Анжела бросила взгляд на всё ещё спящую Саманту – и нарисовала своей героине такие же длинные черные косы, спутанные с белыми кудрями мужчины.
Рисунок в карандаше был готов, и плохо соображающей Анжи он показался ужасным. Он был мёртвым. Следовало оживить его. Девушка потянулась к краскам, взяла первый попавшийся цвет – красный – на сухую кисть, хорошо, что краска была жидкой.
Или…
Не хорошо.
Капля краски упала рядом с фигурой мужчины, туда, где Анжи хотела нарисовать травы и цветы. Она разочарованно посмотрела на кровавое пятно. Обидно, одна капля – а всё испорчено.
А может и нет.
Пятно показалось неожиданно правильным, уместным. В запале Анжи заполнила пятнами красного цвета весь фон. Потом она осторожно и бережно накрасила алым губы девушки. Сильно разбавленный красный нанесла на веки мужчины – и его взгляд из страстного стал больным, усталым и воспалённым. Последний штрих… на белой рубашке своего героя Анжи нарисовала неправильной формы красное пятно. Форма получилась некрасивой, странной, и Анжеле пришлось поработать, чтобы превратить его в звезду – след от Портала Смерти.
Картина лежала перед ней почти готовая, и Анжела увидела, что её творение чудовищно. Хотелось всё порвать и выбросить за окно, но сил не хватило. Девушка опустила голову на руки и провалилась в сон без сновидений.
Её разбудил отец-художник ласковым прикосновением к плечу. Анжи обернулась, протирая глаза.
– Анжи… – тихо сказал отец, – это лучшая твоя работа. Ты разрешишь мне выставить её на продажу в своей студии?
Конечно, девушка разрешила. Отец унёс картину, и Анжела забыла о её существовании – хватало других дел. Спустя два дня состоялись похороны Рида.
Хоронили пустой гроб – тело Риделла навсегда сгинуло в портале. Церемония проходила на кладбище для членов Магического Совета, и Анжела не представляла, какими правдами и неправдами Уэверли добился погребения нерадивого ученика здесь. Сэм рыдала в объятии других девушек из Зелёного отряда, а рядом с ямой уже стояла чёрная могильная плита с высеченным на ней рисунком, и Анжи подошла поближе, чтобы рассмотреть.
Неизвестный художник необычайно реалистично изобразил большую семью. Они все улыбались: молодая мать в голубом платке, широкоплечий отец, дети – малыши от двух до тринадцати лет, с каштановыми волосами и блестящими тёмно-зелёными глазами. Рядом с отцом и матерью стоял высокий юноша, в котором угадывался сам Рид.
– Семья, которой у него никогда не было, – услышала Анжела и обернулась. Перед ней стоял магистр Лэдлек. От преподавателя несло дешевой выпивкой, он постоянно вытирал глаза платочком.
– Они очень красивые, – тихо сказала Анжи.
– Да, магистр Уэверли воссоздал их в памяти и мысленно передал художнику. О боги, – Лэдлек содрогнулся, – бедный Рид, и зачем я ему сказал…
– Что сказали? – с нажимом спросила девушка.
– Он маг не по случайности, не по праву рождения. Чтобы стать магом, нужен ритуал и кровавая жертва, а ещё те, у кого можно магию забрать. Уэверли убил родителей, братьев и сестёр Рида, чтобы малыш стал самым сильным магом тысячелетия.
Анжи ахнула. Она обернулась и окинула взглядом скорбящих сокурсников Рида: высоких и серьёзных юношей в аккуратных черных рубашках. Знают ли они, какую цену платят за свою Силу? Взгляд Анжелы скользнул по бледному, постаревшему лицу Уэверли, и девушке захотелось подойти и плюнуть ему в лицо.
Когда Анжи пересказала Саманте, как легко на самом деле стать магом, девушка отреагировала удивительно безучастно: совершенно утонувшая в своём горе, она плевать хотела на какую-то там магию или превращение в магов.
…Анжела вспомнила о своей страшной картине лишь через несколько дней, когда отец торжествующе протянул ей тяжёленький мешочек с деньгами.
– Это твои, – гордо сказал он, – честно заработанные!
