Грани уязвимости

Слезы обжигают кожу, дышать совсем нечем, в комнате душно и пахнет плесенью.

– Оливия, дорогая. На кого ты похожа. – Мама забегает в комнату и бросается ко мне. – Снимите с нее наручники, быстро! – Кричит она.

Мистер Гиллиган подходит и нехотя освобождает меня от оков.

Мама начинает обтирать меня салфетками, пытаясь смыть кровь с моего лица и тела.

– Оставьте нас наедине! – Говорит она строгим голосом и Мистер Гиллиган выходит, – теперь расскажи мне, что произошло и мы решим, как быть дальше. – Она обращается уже ко мне.

– Можно еще воды? – Еле слышно спрашиваю я.

– Конечно.

Мама выбегает из комнаты и возвращается через несколько минут, а может всего через одну, но я уже потеряла счет времени.

– Картер жив? Я его не убивала. – Говорю я. – Стреляла не я.

Комната начинает вращаться, все вокруг темнеет, и я падаю.

Четвертое июля, 23.45

Я открываю глаза в больничной палате, в моей руке капельница. На кресле сидит мама, а возле дверей стоит полицейский.

– Что произошло? – Спрашиваю я у мамы.

– У тебя нервное истощение, пока что ты будешь лежать здесь. Надеюсь, завтра тебя отпустят, и состоится первое слушание по делу. – Отвечает она.

Впервые я вижу маму такой. Макияжа на ней нет, волосы собраны в хвост, а вместо привычного делового костюма на ней джинсы и пуловер.

– Все так серьезно? Картера спасли?

– Да, Оливия. Все очень серьезно. Тебе нужно дать показания. Я поговорила с Мистером Эндрюсом, он будет твоим адвокатом. И завтра будет решено, отпустят ли тебя под залог, или же ты останешься в тюрьме на время суда. – Отвечая на мой вопрос, говорит она.

Снова мне не отвечают про самочувствие Картера, а я понимаю, что это значит. Нужно готовиться к самому худшему. Я не успела, его нашли уже мертвым.

Голова начинает кружиться, и я проваливаюсь в темноту.

Пятое июля. 01.20

Открываю глаза снова и вижу Мистера Гиллигана.

– Доброй ночи, Оливия. Мне нужно задать тебе несколько вопросов.

– Я готова. – Отвечаю я.

– Ты должна понимать, что все, что происходит очень серьезно. Тебя обвиняют в убийстве и покушении на убийство. Если присяжные не оправдают тебя, то тебе грозит от двадцати пяти до пожизненного. Мама сказала, что стреляла не ты, но на твоих руках нашли следы пороха. Ты очень поможешь себе, если расскажешь, как все было на самом деле. Пока что ты единственная, кто может пояснить ситуацию.

– Что со Стейси и Картером? – Спрашиваю я, но детектив игнорирует мой вопрос.

– Когда вы впервые увидели Мисс Эдвардс?

– Кого? – Недоумеваю я.

– Мисс Анастейшу Эдвардс. Стейси. – Поясняет он.

Я задумываюсь. Начинаю перебирать в голове события прошлого года с первого дня приезда в университет. Голова работает плохо, но я стараюсь.

– В январе. – Отвечаю я. – Она ждала меня возле моей комнаты.

– Хорошо.

– Нет, я вспомнила. Впервые я увидела ее в канун Рождества. Она приходила к Картеру.

В палату заходит моя мама и настоятельно просит удалиться Мистера Гиллигана. Они выходят.

– Миссис Тернер, я все понимаю, но Оливия должна рассказать мне о случившемся до судебного заседания. Только так я смогу помочь вашей дочери. – Говорит Мистер Гиллиган, пока я лежу в палате и пытаюсь уснуть.

Их с мамой голоса слышны даже не смотря на закрытую дверь палаты.

– Она будет говорить только в присутствии своего адвоката. Назначено лишь предварительное слушание, на котором будут рассматривать сумму залога и судья должна понимать, какое обвинение предъявить моей дочери. Сейчас она под арестом? – Спрашивает мама.

– Нет. Но.

– Никаких но, Мистер Гиллиган. Увидимся завтра, всего доброго.

Мама возвращается в палату.

– Оливия, девочка моя. Сейчас я попрошу врача вколоть тебе снотворное, чтобы ты смогла поспать. Завтра будет сложный день. – Говорит она и зовет врача.

5 июля. 11.30

Мы выходим из больницы, повсюду вспышки фотокамер. Журналисты пытаются прорваться к нам, но их сдерживает нанятая отцом охрана. Садимся в машину и едем в здание суда.

Мой адвокат едет с нами и говорит:

– Дело очень запутанное. Следы пороха нашли у всех, кроме Картера Харисса. Поэтому нам нужно будет обдумать линию защиты. Представить все как самооборону. Скажите, Мисс Эдвардс когда-нибудь угрожала вам?

– Да. – Отвечаю я. – И не раз.

Мы останавливаемся возле здания суда, и нас снова окружают толпы журналистов.

– Ты звезда всех утренних газет. – Шепчет мне мама, когда мы заходим внутрь.

Никогда не была в суде, мама всегда была против того, чтобы мы приезжали к ней на работу, и если я и думала, что окажусь тут, то только не по причине того, что меня обвиняют в убийстве.

Хоть меня и накачали успокоительным, я все еще стараюсь соображать более менее ясно. Я до сих пор не знаю ничего про Картера. Мобильного телефона у меня нет, новости мне не дают смотреть из-за того, что я буду волноваться. Кроме мамы ко мне никого не пускают. Я спрашивала у нее еще несколько раз, но каждый раз она меняла тему.

–Вы расскажете мне, что с Картером? – Шепчу я адвокату. – Меня обвиняли в двойном убийстве, а теперь только в убийстве и нападении.

– Он в больнице, но жив. Тише. – Отвечает он.

Сейчас я почувствовала такой прилив сил и заряд бодрости, что готова пробежаться по залу с радостными криками. Но нужно сидеть и молчать, мама смотрит на адвоката с недовольным лицом. Думаю, она не хотела ничего рассказывать мне специально.

Судья выслушивает сторону обвинения, они настаивают на том, чтобы меня не выпускали под залог, исходя из возможностей нашей семьи. Я представляю, что мне придется сидеть в тюрьме долгое время и по телу бегут мурашки. Я же не виновата. Почему я должна отбывать наказание за то, что защищалась?

– Мисс Тернер согласна на домашний арест с электронным браслетом. Она никогда не привлекалась, прилежная студентка своего курса и дело очень запутанное. Ваша Честь, прошу принять к сведению, что все улики косвенные.

– Хорошо. На время следствия Мисс Тернер будет находиться дома с браслетом. Его привезут в течение пары часов. – Отвечает судья. – Эддиссон, это только из-за вас. – Обращается он к маме. – Залог пятьсот тысяч долларов.

Я слышу звук молотка, возмущение прокурора, но меня не волнует ничего, кроме главной новости. Картер жив. Я успела добежать и вызвать скорую. Я смогла спасти его.

Глава 28

Оливия.

Хэмптонс, шестое июля.

Мы сидим в кабинете отца, Мистер Эндрюс, родители и я. Они смотрят на меня и ждут рассказа о том, что произошло, но я молчу. Я не знаю, как объяснить им то, как мы дошли до этой ситуации. С одной стороны мне стыдно. Стыдно рассказывать то, что происходило со мной целый год. Но я осознаю, что от моего рассказа зависит мое будущее. Поэтому я собираюсь с силами.

– Оливия, ты же понимаешь, как сложно сейчас нашей семье. – Говорит отец. – Помоги нам разобраться, дай нам шанс помочь тебе.

Я поправляю браслет на ноге и говорю:

– Начинать с того места, где мы остановились?

– Да, – отвечает адвокат. – Что было после того, как мисс Эдвардс угрожала вам?

– Она напала на меня.

– Почему вы не обратились в полицию? – Спрашивает адвокат.

– В этом виновата я. – Говорит мама. – Она сказала мне, и мы собирались обратиться в полицию на следующий день, после дня Независимости. Мы хотели подать иск в Коннектикуте, чтобы запрет о приближении Эдвардс к ней действовал на территории университета.

– При всем уважении, Эддисон, но на суде это будет выглядеть, как попытка выгородить дочь. Вы прекрасно знаете это. Лучше промолчать. Нам нужно выбрать, что говорить. Тем более Картер Харрис еще не в состоянии давать показания. Они могли бы очень помочь нам. – Говорит Тейлор Эндрюс.

– Какая разница как выглядят показания Эддисон, если пресса постоянно закидывает нашу семью своими статьями? – Начинает кричать папа. – Они просто убивают нашу репутацию и вымазывают наше имя в грязи.

– Тебе репутация важнее того, что нашей дочери грозит пожизненное? – Спрашивает мама, потом бросает взгляд в мою сторону и останавливается.

Я встаю, молча удаляюсь в свою комнату для гостей. Этот дом стал тюрьмой для меня, до тех пор, пока я не уеду в настоящую. Я уже не верю в то, что все обойдется, поэтому радуюсь возможности полежать в теплой кровати.

Я ложусь и достаю мой томик Шекспира. Вещи мне передала Макс, которую, ко мне не пускают, чтобы я сосредоточилась на следствии. А я скучаю по ней, по Шарлотте и по Чаку. Я хочу узнать как дела у Картера, но мой телефону в плену родителей.

Не знаю, захочет ли он разговаривать со мной. Сегодня мне снилась Стейси. И, хотя она была официально больна, как рассказал Тейлор, мне ее очень жаль. Я чувствую себя очень паршиво не только внутренне, но и внешне. Организм отторгает всю еду, которой меня пытаются накормить, это реакция на стрессовое состояние. Мне снятся кошмары и на ноге электронный браслет слежения. Я не могу выйти из дома, потому что на пороге дежурят журналисты. Поэтому, Шекспир, единственный кто сейчас рядом.

Уж если ты разлюбишь – так теперь,

Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.

Будь самой горькой из моих потерь,

Но только не последней каплей горя!9

Я смогу понять, если после всего, что произошло, Картер возненавидит меня. Я сама себя виню. Сейчас, больше всего на свете, я хотела бы его увидеть. Не знаю, как я смогу смотреть ему в глаза, но я отдала бы все, лишь бы сбежать и увидеть его. Но я не могу. От этого становится только хуже. Я слышу, как родители ссорятся идя по лестнице, и пытаюсь сосредоточиться на чтении, но ко мне заходит мама.

– Скоро будем обедать, спустись, пожалуйста, Оливия. – Говорит она.

Я киваю в ответ. Мама уходит к себе, и я продолжаю читать.

***

Мы сидим за столом, а я пытаюсь съесть хоть что-нибудь. Кейти отправили к бабушке, поэтому дома только мы трое: я, вечно занятой папа и мама, которая злится на него. Они практически не разговаривают, когда дело не касается меня.

Я решаю нарушить тишину.

– Можно мне мой телефон? – Спрашиваю я.

– Нет. – Отвечает мама. – Мистер Эндрюс приедет вечером, будем строить линию защиты.

– А посмотреть телевизор? – Я заранее знаю ответ.

– Нет, – продолжает папа. – Потерпи, мы хотим отгородить тебя от прессы.

– Можно увидеться хотя бы с Макс? – Я задаю последний вопрос.

– До первого заседания нельзя. Она наш свидетель. – Говорит мама. – С Чаком и Картером тоже. Ты не можешь общаться с семьей потерпевшего, пока идет следствие, Оливия.

– Потерпевшего? – Удивляюсь я. – Но ведь в него стреляла не я.

– Это будут выяснять в ходе судебного разбирательства. – Отвечает папа, явно поддерживая позицию мамы.

– Когда слушание?

– Завтра утром. Завтра важный день, Оливия.

Картер.

Быть подстреленным ужасно. Я помню, как сказал Оливии, что я люблю ее, сказал ей про кольцо. А еще я помню выстрел. А потом три выстрела в Стейси.

Скорая помощь приехала слишком поздно, Стейси умерла от потери крови, а я не мог пошевелиться и помочь ей. Странно, но находясь на грани жизни и смерти, я пересмотрел всю свою прошлую жизнь. Я больше не виню Стейси, она была больна, но никто этого не знал. Никто из ее подруг не заметил, что с ней что-то не так.

Я не заметил, что что-то не так, ни когда она спала возле моей двери в Рождество, ни когда она пыталась спрыгнуть с моста.

Второй день смотрю, как по телевизору показывают Оливию. Мама, прилетевшая сюда, просто в бешенстве. Она считает ее убийцей, но я знаю, что это не так.

Пуля не задела никакие органы, застряв в плече, но я потерял много крови, началось заражение, и мне делали операцию. И переливали кровь. Как удачно, что в Хэмптонсе оказался мой младший брат, теперь во мне течет его кровь, а я буду обязан ему до конца своих дней. Я так рад этому, что не хочу его видеть.

Он молодец, он достучался до родителей Оливии, и они поехали в полицию. Именно там отследили мой телефон и прислали скорую помощь. Именно это спасло мне жизнь. Еще раз спасибо моему брату, но как ему пришло в голову отпустить Оливию одну на этот завод? А если бы она была ранена? Поправлюсь и поговорю с ним об этом. А пока он ко мне не приходит, наверное, боится моего гнева.

– Картер, хватит смотреть телевизор, тебе нужно отдыхать. – Говорит мама, заходя в палату.

– Когда у меня будут брать показания? – Спрашиваю я.

– Ты только вчера очнулся, сейчас под морфием. Тогда, когда обретешь способность думать. – Отвечает она, садясь в кресло возле кровати.

– Я и сейчас могу думать. – Возмущаюсь я. – Я хочу помочь Оливии.

– Картер, перестань думать о ней. Она убийца. Она убила человека и стреляла в тебя. Пусть отвечает. – Мама повышает голос. – И даже мама прокурор и папа политик ей не помогут.

Я не знаю, как объяснить матери, что в меня стреляла не Оливия, она совершенно не хочет меня слушать. Я говорил ей это вчера, говорил сегодня, несколько раз. Но она стоит на своем. Чтобы не нервничать снова, я выключаю телевизор и говорю:

– Я хочу поспать. Ты будешь сидеть тут?

– Нет, тогда я пойду. – Отвечает она. Целует меня в макушку и выходит из палаты.

Я закрываю глаза. Но перед ними стоит образ Стейси. Пытаюсь отвлечься мыслями о пуле. Я попросил сохранить ее и отдать мне, чтобы я сделал кулон и повесил на шею, но врачи сказали, что это нужно уладить с полицейскими.

Глава 29

Оливия.

Седьмое июля

Чувствую себя кинозвездой, которую преследуют папарацци, но я убийца, а они в поисках сенсации. Сегодня первое заседание, по моему делу. Я думала, что расследование будет длиться дольше и у нас будет больше времени, чтобы подготовиться, но, как говорит Тейлор, это громкое дело, они хотят быстрее наказать меня и расквитаться.

Маму отстранили от работы на время следствия. Она, мягко говоря, не совсем рада этому, но не винит меня ни в чем.

Вчера мы до самой ночи строили линию защиты, и адвокат настоял на том, чтобы мы представили это дело, как самооборону. Несчастным случаем это не назовешь, ведь я выпустила в нее целых три пули. Я даже не помню, как это произошло, потому что в этот момент все мои мысли были о Картере.

Как и всю прошлую ночь. Я до сих пор не знаю как он себя чувствует, но надеюсь, что увижу его сегодня в суде. Мне достаточно только одного взгляда, чтобы понять как он.

У сердца с глазом – тайный договор:

Они друг другу облегчают муки,

Когда тебя напрасно ищет взор

И сердце задыхается в разлуке.10

Я вспоминаю строчки Шекспира, пока выхожу из автомобиля. Сегодня на мне черное платье, волосы собраны в пучок и огромные черные очки, чтобы не ослепнуть от фотовспышек.

Мистер Эндрюс останавливается возле одного из журналистов и говорит:

– Вся информация будет после вынесения судебного решения. А сейчас, я очень прошу вас оставить в покое девушку, которой пришлось пережить многое.

Мы уходим, оставив журналистов с еще большими вопросами, и я радуюсь тому, что в здание их не пускают.

– Обратно будем выходить через черный вход. – Говорит мне мама, держа меня за руку.

Папа не поехал, у него была важная встреча, которая намного важнее, чем заседание, на котором решается дальнейшая жизнь его дочери.

– Ну, это же еще не приговор. Вот на вынесении приговора я обязательно буду. – Пошутил он сегодня утром.

А мне было совершенно не смешно, а очень обидно. В то время как мама терпит лишения, отстранение от работы, папа ведет себя, как ни в чем не бывало.

В коридоре я вижу Макс и Джеймса, которые стоят у входа в зал. Подруга поднимает руку в приветствии, и я вижу испуг в ее глазах, но я ищу глазами не ее.

Затем я вижу Чака и какую-то женщину средних лет, стоящую рядом. Он порывается подойти ко мне, но она одергивает его и что-то шепчет на ухо. Он мгновенно мрачнеет.

Мы заходим в зал и садимся. Заседание начинается.

Прокурор пересказывает, в чем меня обвиняют, а это преднамеренное убийство, похищение, покушение на жизнь моего парня. Этого списка хватит, чтобы я никогда не вышла из тюрьмы.

– Ваша честь, – говорит мой адвокат. – Мы хотели бы выслушать потерпевшего, Мистера Картера Харриса.

– Сейчас он не в состоянии давать показания, но мы вызовем его к следующему заседанию. – Отвечает прокурор.

Начинают вызывать свидетелей. Я жду показаний Макс и Чака, но вызывают какого-то полицейского. Когда он входит, то я узнаю того самого офицера, который смеялся над нами, когда мы приехали в участок.

– Представьтесь, пожалуйста. – Просит его судья. – Вы находитесь под присягой.

– Офицер Кевин Леран, Ваша честь. – Отвечает он.

Прокурор начинает задавать вопросы.

– Когда вы увидели подсудимую, и при каких обстоятельствах?

–Она приехала к нам в участок и пыталась заявить о похищении своего парня. – Отвечает офицер.

– Что именно она говорила, можете вспомнить? – Спрашивает прокурор.

– То, что ее молодой человек уехал вместе со своей бывшей девушкой. – Говорит он. – Ей казалось, что у нее в руке был пистолет.

– Почему вы не отреагировали на заявление? – Спрашивает прокурор.

– Это выглядело так, словно она ревнивая девушка, которой изменил парень, и она хочет ему отомстить. – Отвечает Кевин.

Меня наполняет злость. Что значит отомстить? Я нормально объяснила ему то, что Картер в опасности.

Далее к допросу подключается Тейлор.

– Скажите, пожалуйста, офицер, Мисс Тернер была одна?

– Нет, с ней был молодой человек, но он не участвовал в разговоре. – Говорит офицер.

– В зале суда присутствует этот человек? – Спрашивает мой адвокат.

Офицер оглядывается, но не находит.

– Нет.

– Я хотел бы вызвать Чарльза Харриса, чтобы офицер сказал, он ли это. – Обращается Тейлор к судье.

– Хорошо, задавайте остальные вопросы, а потом мы вызовем Мистера Чарльза Харриса. – Отвечает она.

– У меня последний вопрос, Ваша честь. Мисс Тернер говорила о том, что та, кто похитил ее парня угрожала ей?

– Да. – Отвечает Кевин. – Но она сказала, что не стала заявлять в полицию, поэтому я воспринял это как сцену ревности.

Я слышу удивление присяжных, а Тейлор поворачивается ко мне с довольной улыбкой.

– Теперь я прошу вызвать Мистера Чарльза Харриса. – Говорит он.

Чак заходит в зал и смотрит на меня. Его останавливает адвокат и обращается к полицейскому:

– Оливия Тернер была с этим человеком в полицейском участке?

– Да. – Отвечает он, и его отпускают.

Дальше его место занимает Чак. Он представляется, соглашается с присягой, и прокурор задает ему первый вопрос.

– В каких отношениях вы с подсудимой?

– В дружеских. – Отвечает Чарльз.

Я вздыхаю с облегчением. Он не ненавидит меня, хотя я очень этого боялась.

– Расскажите события, которые произошли четвертого июля. – Говорит обвинитель.

И Чак говорит то, чего я совсем не ожидаю.

– Утром мы с Оливией разработали план, как ей уйти от моего брата без угрозы для жизни. Но он похитил ее и удерживал у себя в квартире. Он отправил мне сообщение от ее имени, о том, что они помирились и приедут вместе, и я выехал сюда на машине Оливии.

Зал снова удивляется. Зачем он говорит об этом? Зачем он подливает масло в огонь, ведь меня обвиняют еще и в покушении на Картера.

Я поворачиваюсь к адвокату, который кивает и сидит дальше совершенно спокойно.

Тем временем Чак продолжает:

– Они приехали днем, но я не видел Оливию, только своего брата. Он хотел отвезти ей ее вещи и отогнать машину. По его словам они помирились. Потом, он рассказал, что Стейси избила Оливию, когда та собирала вещи дома. Я остался в номере, когда приехала Оливия и упала в обморок, прямо на пороге. Я вызвал скорую, а потом мы начали искать Картера. Дальше вы уже знаете.

– То есть потерпевший угрожал Оливии Тернер, удерживал ее насильно какое-то время? И она боялась его, поэтому хотела сбежать тайно? – Уточняет прокурор.

– Можно сказать и так. Но Оливия не стреляла в него. – Говорит он.

– Это только ваши доводы. – Отвечает обвинитель и обращается к судье и присяжным. – Прошу обратить внимание на то, что у Мисс Тернер был мотив стрелять в Мистера Картера Харриса. Она просто хотела ему отомстить, когда увидела его с бывшей девушкой.

Я открываю рот, в прямом смысле слова, а мистер Эндрюс кладет свою руку на мою, тем самым успокаивая.

Но как тут успокоиться? Если сейчас меня выставляют ревнивой истеричкой, которая пыталась пристрелить собственного парня и убила его подружку.

Вызывают Макс, она рассказывает все так, как было на самом деле, но говорит, что ничего не знала про Стейси. Ведь Картер всегда отличался загадочностью и скрытостью.

Затем выходит Джеймс, и я вижу удивление в его глазах, когда прокурор говорит о том, что Аманда подала на него в суд, на запрет приближения к ней.

– Мы всегда называли его Мистером Спокойствие. – Говорит он. – Мы понятия не имели о его прошлом.

Прокурор снова пытается надавить на присяжных тем, что я не невинная жертва, а настоящая преступница. Хладнокровная и отчаянная. Которая просто хотела отомстить.

Судья назначает перерыв до завтра, и мы выходим. Первой ко мне бросается Макс. Она обнимает меня и не может отпустить.

– Как ты держишься, после такого? – Спрашивает она.

– Девочки, поговорите дома. Нам надо ехать. – Отвечает мама. – Макс, ты с нами?

Она утвердительно кивает, прощаясь с Джеймсом. Затем ко мне подходит Чак.

– Нам разве можно разговаривать? – Спрашиваю я.

– Пока мама не видит. – Отвечает он. Значит та женщина их мама. – Прости, я не думал, что обвинитель вывернет мои слова наизнанку.

– Ничего, мы выкрутимся. Как Картер?

– Смотрит на тебя по телевизору. – Он улыбается.

– Надеюсь, скоро я буду смотреть на него перед собой. – Отвечаю я, а в его глазах появляется грусть. Но он быстро сменяет ее улыбкой, прощается и уходит.

Мы выходим и направляемся домой. Я так рада, что Макс разрешили поехать со мной. Теперь мне нужен ее телефон.

– Классный браслет. – Говорит она, сидя в машине. – Очень подходит под туфли лодочки и черное платье.

– Спасибо. – Смеюсь я. – Надеюсь, его скоро снимут.

Картер.

Чак коротко пересказывает мне события, которые произошли в суде.

– Как она себя чувствует? – Спрашиваю я.

– Нормально. Но сильно переживает. – Отвечает брат.

– Я не успел поблагодарить тебя за то, что поделился своей кровью. – Я опускаю глаза. На самом деле, мне стыдно то, что я говорю это только сейчас. – Но как ты мог отпустить ее одну?

– Карт, ты же ее знаешь, ее сложно переубедить. – Отвечает он. – Я поехал к ее родителям, но пока они выслушали меня, пока мы добрались до участка, пока они отследили твой телефон. Оливия как раз прислала сообщение с просьбой перезвонить. Я боялся, что мы приедем слишком поздно.

– Но вы же успели. Это самое главное. – Пытаюсь подбодрить Чаки я.

– Успели? Полиция и скорая нашли тебя в луже крови и без сознания, а Стейси мертвой. Я не считаю, что мы успели.

Тут у меня звонит телефон и я, удивляюсь, увидев номер Макс. Беру трубку и слышу ее голос.

– Привет. Как ты? – Говорит мне Оливия.

– Так, словно в меня стреляли. – Отвечаю я. – А ты?

– Не знаю. Я убила человека. – Вздыхает моя девушка. – Они считают, что в тебя стреляла я. Потому что ты похитил меня и удерживал. Что я решила отомстить.

Она замолкает, и я слышу всхлипы. Гнев нарастает, и я хочу прямо сейчас кого-нибудь убить. Хотя, в свете последних событий, шутить про убийства не по себе.

– Мы со всем справимся вместе. Все будет хорошо. Я люблю тебя. – Говорю в трубку я.

– Я тебя тоже люблю. – Отвечает она. Потом шепчет мне. – Мама идет. Я позвоню еще.

Она отключается, а я поворачиваюсь на младшего брата.

– И когда ты хотел рассказать мне, что Оливию обвиняют и в том, что она стреляла в меня? – Мои кулаки сжимаются.

– Они сделали такие выводы потому, что я рассказал им про то, как ты забрал ее к себе. – Оправдывается Чаки.

– Нельзя было промолчать?? – Я закипаю. Как же ему повезло, что я сейчас не в состоянии и под Морфием.

– Я был под присягой. Это раз. Я сказал, что на нее напала Стейси. Это два. Ее адвокат сказал, что так будет лучше. Это три.

– Ты разговаривал с ее адвокатом? – Удивляюсь я.

– Да, только маме не говори.

Я чувствую усталость, плечо опять начинает болеть, поэтому я говорю брату:

– Мне нужно отдохнуть. Когда следующее слушание?

– Завтра. – Отвечает он, собираясь уходить.

– Тогда до завтра. И принеси мне костюм. Надо заканчивать с этим.

Глава 30

Оливия.

Восьмое июля.