скачать книгу бесплатно
Вскоре девушка уже сидела у печи, укрытая походным байковым одеялом и смотрела на огонь. Кастор выдал ей свою вторую рубаху принесенную из Дормеза, а брат Натан был послан в шинок за парой бутылок вина, за чистой одеждой для девушки и, собственно за шинкарём Устином.
Хата основательно пропахла ладаном, но Лия чувствовала себя в ней вполне хорошо. Она уже не боялась, однако на контакт пока не шла, хотя было очевидно, что могла рассказать многое. Кастор мрачно смотрел на её изможденное, но молодое, должно быть красивое лицо, на отблески пламени, пляшущие по её тонкой как пергамент коже. Да, еще недавно она была гораздо здоровее и красивее, а учитывая, что она не от мира сего, и уже тем выделяется среди обычных сельских девок… В неё можно было влюбиться. Конечно, не Кастору, но кто-то другой, имеющий влияние в Сборри, вполне мог.
Дверь скрипнула, и комиссар, ожидавший увидеть сейчас Натана или Рорика, оглянувшись, весьма удивился. Это был брат Аполлос.
– Ты загнал лошадь?
– Этого не потребовалось, Ваше Преподобие. – запыхавшись произнёс интерн. В аббатстве мне дали коня не хуже, и вот я снова здесь. Тем более, оно не так уж далеко по хорошей дороге. – сказал со слегка сбитым дыханием интерн, приблизившись и оглядев девушку у огня.
– Ну так что ты узнал?
– Я легко нашел отца Савву, он приезжал сюда последнее время. В общем тут всё очень скверно… У них тут уже лет двадцать жила настоящая ведьма, и не то, что бы просто жила, а была в чести. Здесь каждая семья к ней обращалась в то или иное время, кормили её всей деревней, и очень боялись.
– И аббатство не дало знать инквизиции в Шелвике. – проговорил Кастор.
– Я не знаю…
– Я знаю. И аббатство, и, возможно, шелвикский отдел соблюдали некую договоренность. В этом селении такую договоренность мог заключить только один человек… Отично. Сейчас допросим шинкаря, а потом возьмёмся за голову. Смешной каламбур, правда? Ладно, ты молодец, садись к огню, но будь осторожен, не слишком близко.
– Этот каламбур тоже не плох – улыбнулся интерн.
– Да, что-то на меня нашло. Хорошее настроение, люблю когда всё так распутывается. Даст Бог, и ты полюбишь.
Через минуту в хату, уже называемую инквизиторской, зашло сразу трое. Маркус, Натан, ну и опять же перепуганный шинкарь Устин. Последнего тут же усадили на табурет в центре, интерны принялись выливать вино в котелок, что бы поставить на огонь, а комиссар не откладывая, приступил к допросу.
– Сударь Устин Каш. .. Я прав?
– Да, Ваше Преподобие, так – робко поджав ручонки к жирному туловищу закивал крысячьей головой Устин. Грязные засаленные волосы, рябое лицо – смотреть на это все было крайне противно, несмотря на вполне приличную одёжку.
– Вам известно, чьей рукой было написано это обращение госпожи Марты Сирко в шелвикский отдел инквизиции? – Кастор приблизил к лицу Устина бумажку, испещренную почерком, который тот отлично знал.
– Да… – скривился Шинкарь, – Рукой моей… Но это она диктовала, я не причём.
– Ваше положение, дорогой мой друг, очень тяжелое. Потому как следствие пришло к следующим выводам. Сирота Лия не является на самом деле ведьмой, и никаких доказательств этого никем представлено не было. Поэтому данное обращение уже само по себе ложно, а значит преступно. Далее… Детектив Грейс, прибывший для проведения следствия по этому ложному обращению, исчезает. Скорее всего, он мёртв, в этом я почти не сомневаюсь. Мы еще не вполне установили вашу мотивацию, но понимаете, есть такая удобная формулировка "по наущению дьявола". С такой формулировкой, мы сожжем на вашем грязном майдане и Марту Сирко, и вас, дорогой мой сударь Устин Каш! – Кастор зло ощерился, обнажая верхний ряд зубов. Самое страшное лицо, которое можно было увидеть в этой части света.
– Да вы что… – затрясся шинкарь. Я не знаю, что они там хотели, эти Сирко. Моё дело какое… Написать. Я не знаю ничего.
– Ложь совершенно вам не поможет. – покачал головой комиссар. – Брат Рорик, доставай инструменты.
Маркус оживился, потер руки, и отправился доставать походный набор для дознания.
– Я скажу всё, что знаю, ваше святейшество! Ради Бога Иисуса Христа, и Пречистой Его Матери! – заверещал Устин.
– Я весь внимание, сударь мой Каш.
– Марта просто приревновала мужа к этой шлюшке. – указал шинкарь на Лию. – Они с августа еще вечеряли. Он у Анки-то почитай через день бывал, подарки делал. Ну Марта и не стерпела, пришла ко мне писать жалобу. Вот дура же, и я дурак, что ввязался.
– А что Паул, у них же вроде с Паулом что-то было?
– Может же было, она же шлюшка!
Кастор потер висок, и наклонившись к Устину, шепнул ему на ухо:
– Еще одно грязное слово в её сторону, и Рорик отломает тебе палец, просто так.
– Я понял, понял… – зашептал с готовностью шинкарь и продолжил уже в голос. – Так вот, ваше Преподобие, ничего доподлинно про Паула неизвестно. Кроме того, что пропал в начале января.
– До или после исчезновения Грейса?
– Знаете, в то же самое время…
– Паул убивает Грейса и исчезает… Почему? – уже скорее самому себе задал вопрос Кастор, но взглянув на Лию, снова пришел к верной мысли.
– А как шло следствие, Грейс пришел к каким-то выводам? Бумага Марты сработала?
– Я вам так скажу… Марта хорошо заплатила вашему инквизитору, что бы этой… Лии больше не было в Сборри. И здесь даже Агафон ничего не мог сделать. А он в Шелвик мзду отсылал, еще что бы Анку не трогали.
– И Грейс должен был Лию арестовать.
– Ну, по тому, сколько я Марте ссудил, он мог бы Лию и сжечь, полагаю. Это была бы честная сделка.
– Паул любил её, и не мог этого допустить. Сколько ему лет?
– Девятнадцать, Ваше Преподобие.
– Ну что братья, поздравляю, с этим мы разобрались. – улыбнулся, наконец, Кастор.
Однако Устина еще долго не отпускали. В котелке закипел глинтвейн, и ароматное пряное питьё разлили по кружкам, одну из которых вручили Лии. А между тем, разговорившийся Шинкарь подробно рассказал о том, как Агафон покрывал Анну, оплачивая шелвикскому отделу спокойствие ведьмы. И о том, как связь с Лией перешла всякие разумные границы, и Анна отказала Агафону в том, что бы он поселил Лию у себя. А потом Анна умерла.
– Нам бы нужно посмотреть на могилку Анны. – сказал Кастор. Это обещало быть самой интересной частью следствия.
– А не знает никто где у неё могилка. Её хоронили двое, так их прямо в лесу загрыз кто-то. Может на шатуна нарвались, того никто не знает.
– А у них-то могилка есть?
– Есть, прямо там в лесу, неглубокая по зиме-то. – кивнул Устин.
– Значит так. – стал распоряжаться Кастор. – Брат Рорик, шинкаря отведи к сентинелам. Скажи им, что бы никаких разговоров с Мартой у него не было.
– Само собой.
– А мне, пожалуйста, тоже глинтвейна. Немножко отдохнём и пойдем проводить эксгумацию. – комиссар взял освободившийся табурет и подсел к огню рядом с Лией.
3. Расследование.
Идти на место захоронения неудачливых могильщиков пришлось около получаса. На юг от Сборри и в сторону от синестольского тракта, по узкой тропе среди заснеженных полей. Затем тропа доходила до края леса и ныряла под мрачное сплетение голых крон.
Уже близилась весна, ветер был свеж, но не морозен, и дышал влагой. Скоро запоют птицы, потечёт вода, и дороги превратятся в непроходимое месиво, и это в то время, как в Альдене можно будет перейти Артерику по льду.
Хутин-лес, как его здесь звали, назывался так со славянского наречия, и означало это плохое, скверное место. Собственно там и жила Анна со своей дочкой, там же её и хотели похоронить. Темные стволы спящих деревьев, сухие остовы мертвого подлеска, гладкие неподвижные волны неглубокого снега. Ничего особенного, но скверна всегда ощущалась Кастором, и здесь она была разлита повсюду.
Кроме двоих инквизиторов и интернов, на эксгумацию шли пара мужиков и, по настоянию Кастора, сам голова Агафон Сирко. Еще увязался в лес его заместитель Проскур, и тот самый олух, горевший желанием помочь "господам преподобным".
Комиссар пока не разговаривал с Агафоном о деле, их ждала обстоятельная беседа этим вечером.
– Вы очень торопитесь, Ваше Преподобие. – мрачно проговорил голова, озираясь под сенью зимнего леса. – Пообжились бы, присмотрелись… Как мы живем, каков уклад.
– Нет никаких укладов, господин Сирко. – ответил Кастор. – Есть Закон Божий и Закон Имперский, милостью Божией сопряженные в симфонию. Я привожу их в действие.
Вот в стороне от тропы затемнел сруб покинутой избы, жилище Анны. Хорошо бы сказать, усопшей, но это была не правда. Вокруг избы ни забора, ни двора.
– Я хочу зайти внутрь. – проговорил комиссар.
Деревенский олух расторопно подскочил к заколоченной двери, быстро выдрал доски, перекрывавший вход, и распахнул скрипучую дверь перед инквизитором.
В тёмной промерзшей избе ничем не пахло, но всё оставалось нетронутым. Меховая постель в дальней коморке, вдоль стен горшки и кадки. .. На виду никаких книг нет, да и откуда здесь книги? Деревенское ведьмовство невежественно и грубо, без теории, без кодификации. По сравнению с городским оккультизмом, оно вызывало лишь брезгливую жалость.
– Так от чего умерла Анна? – спросил Кастор, стоя посреди передней.
– Да кто её знает, померла и всё. Так-то не старая еще была… – ответил Проскур.
– Завтра сжечь здесь всё.
– Сделаем, Ваше Преподобие.
От анниной избы по неглубокому снегу, через зазоры в кустарнике и деревьях, прошли еще немного. На небольшой прогалине, в кругу хищно склонившихся вокруг деревьев, обнаружился заснеженный бугорок, это и была могила погибших селян. Все замерли перед захоронением, мужики боязливо переглядывались, а голова вообще был мрачнее тучи.
– Ну и чего мы ждём, пока они сами вылезут? Ответственно заявляю, этого не произойдёт. – съязвил комиссар, и мужики принялись копать. Собственно копать там почти и не надо было, разве что немного разгрести замерзшие куски мха и дёрна, вот и одежда показалась. Когда разгребли побольше, у мужиков стали трястись руки, а Агафон с Проскуром, и даже восторженный деревенский олух отошли подальше. Интерны помрачнели, и лишь Кастор лишь слегка приподнял бровь.
– Ну свалите этого в сторону, он же второго мне закрывает. – проговорил инквизитор, и мужики лопатами разделили два окоченевших тела.
На обоих трупах отчётливо видны были увечья, приведшие их к смерти. У одного парня на лице остались только белёсые застекленевшие глаза, и верхняя часть носа. Ниже розовели лохмотья розовой плоти, вместо половины лица. На побуревшей от крови стёганке дыра в области груди. Кастор был уверен, что сердца в трупе нет. Второй мужичок имел внушительный пролом в черепе и развороченную глотку, торчавшую краями раны из-под бороды.
– Братья интерны, обратите внимание, – проговорил Кастор после недолгого молчания – у этого парня разорвано горло, но стёганка не залита кровью, и вообще по сравнению с этим красавцем труп чистенький. Я думаю, что если им дать оттаять, мы обнаружим что в нём вообще крови осталось немного.
– А у второго почему не так? – спросил Аполлос.
– Ну, во-первых, его Аннушка убила первым. Схватила за лицо, может быть когда наклонился. Пока этот обливался кровью, конечно еще живой, она догоняет этого, и бьёт его по голове. Спокойно разгрызает горло, пьёт свежую кровь. Крови много, но двух человек ей не выпить в любом случае. Она возвращается к первому, сомневаюсь, что к тому времени он был в сознании, видит, что крови с него уже не взять, да и не лезет больше, и просто жрёт его сердце. Деликатес, знаете ли. Брат Аполлос, что можно сказать об Аннушке, судя по всему этому?
– Десмод, некрон. Пятая или шестая степень обсессии… Сила удара большая. – неуверенно ответил интерн.
– Шестая, конечно, если она некрон. – вздохнул Кастор. – Впрочем, вечером сами на всю эту прелесть и посмотрим. Идёмте к Аннушке. Брат Рорик, дай угадаю, Лия гуляла где-то неподалёку?
– Так точно. – кивнул Маркус. – Тут где-то озерцо замерзшее, она вдоль берега прохаживалась.
– Логично. Конечно же озеро. – усмехнулся Кастор и обратился к мужикам. – Закапывайте этих обратно, если хотите, и можете возвращаться в село. А мы идём в гости к Аннушке.
Лесное озеро действительно оказалось неподалёку, но что бы добраться до него пришлось вернуться на лесную тропу и пройти чуть дальше заброшенной избы, сделав хорошего крюка. Уже сгущались сумерки, всё еще по-зимнему ранние, хотя и не настолько, как в Альдене. Воздух наливался синевой, расползались по снегу тени, скрадывая лес в отдалении, сжимая вокруг людей область видимости. Плохой это был лес, и где-то между стволов мерещилось всякое. Хотелось уйти отсюда поскорее, туда, где горит огонь очагов, где теплится жизнь.
– Надо возвращаться, вечереет. – заметил Агафон.
– Боюсь, что вернемся мы сильно за полночь. – ответил комиссар, глядя вверх. – Но нам повезло, небо чистое, и луна еще полная. Лучше и не придумаешь.
– И что мы будем делать до ночи? – еще мрачнее обычного спросил голова.
– Ждать, сударь. Ждать и беседовать…
Но вот и лесное озерцо, средних размеров, шагов сто в широком месте, но как сказали местные достаточно глубокое. Водилась в нём и рыба, но здесь её никто не ловил, потому как в Хутином лесу никто не любил оставаться подолгу, разве только мимоходом. Сейчас озеро было еще замерзшим и заснеженным, однако приглядевшись можно было заметить, что по его белой глади прочерчена вереница недавних следов, ведущих прочь от берега. Кастор жестом показал следовать за собою.
– Будьте наготове. Еще светло, но случается… – предупредил он, и сняв с плеча свой меч-полуторник, с шелестом совлек с него ножны.
В сумеречном свете блеснула голубоватая даггерская сталь, превосходнейший из оружейных металлов, уступающий только боровскому булату. Не менее ценной была и реликвия, помещенная за стеклом в перекрестье гарды – мощи святого Трифона. Учитывая, что сам этот святой почивал далеко за границей враждебного Мегалона, это была особенная ценность. Таким раритетным клинком, который сам по себе стоил огромное состояние, но не имел имени, Кастора наградил сам Прелат Святой Инквизиции Альдена, за искоренение общества алхиманов. История меча была неизвестна, но по экспертному заключению, создан он был полтора века назад после падения Ириды, когда мегалийская реликвия могла попасть в руки альденийцам.
Клинки у Маркуса и интернов были гораздо проще, хотя и их сталь была не дурна, а у секунданта в рукояти меча тоже имелась частичка чьих-то мощей. Вслед за комиссаром каждый из них обнажил своё оружие.
Ближе к середине озера во льду обнаружился пролом, в котором темнела едва схватившаяся по поверхности тёмная вода. Комиссар не стал подходить близко, и отставив руку в сторону остановил следующих за ним.
– Ну, братья интерны, кто мне скажет, что здесь происходило? – проговорил он негромко.
– Думаю Лия приходила сюда, что бы поделиться кровью со своей матерью. Мать находится непосредственно в воде, и выходит только, что бы подпитаться. – ответил Натан.
– А она нас не заметит? – спросил Аполосс. Парень был весьма напряжён, ожидая что чудовище может вырваться из-подо льда в любую минуту.
– Она нас уже заметила. В фазу полнолуния они не спят. – усмехнулся Кастор. – Более чем убежден, что сейчас она прямо под нами, прислушивается к нашим голосам. Что ей мешает вырваться?
– Фотофобия. – ответил Натан.
– Во-первых да, без особой нужды она не вылезет даже в сумерках. Во-вторых, нас слишком много: у некронов хорошая интуиция, и они бывают очень осторожны. Но мы её перехитрим, конечно. Возвращаемся к берегу.
Агафон с Проскуром и олухом на лёд не выходили, зябко сутулясь на краю озера, и когда инквизиторы вернулись, голова спросил только:
– Ну что, Преподобие, нашли что искали?
– Двух зайцев поймал. – усмехнулся Кастор. – Проскур, вы с парнем можете возвращаться в деревню. А вы, Агафон, арестованы.
– Это что еще такое? – злобно спросил голова, без тени страха, скорее с плохо сдерживаемой яростью. Проскур взглянул на тестя с беспокойством, а олух поспешил убраться, как ему и было сказано.
– Это арест. Вы арестованы, предварительно, по обвинению в коррупции и покрывательстве практикующего малефика. У нас в озере сидит мощная нежить, это дело категории C. Если бы ведьма была арестована раньше, это была бы категория А, но вы довели до того, что сюда нужно вызывать целую команду для ликвидации. – мрачно сказал Кастор, и перевел взгляд на Проскура. – А вы, может быть хотите что-то нам сообщить? Если нет, то повторяю: возвращайтесь в деревню.
Голова оглянулся на заместителя и многозначительно двинул бровями, отправляя его прочь. Проскур кивнул и ушёл.
– Никто этого не хотел… – проговорил Агафон, когда Проскур удалился. – Мы хотели избавиться от неё.
– Всё достаточно просто. Метаморфоза в некрона произошла по причине внезапной смерти. У развитых малефиков, при мощной обсессии, смерть обычно сопровождается исхождением демона. В случае с ведьмами фамильяр может переходить к наследнику, сообщая ему силу. Обычно это условие соглашения с ведьмой: заключая союз с фамильяром, она обязуется предоставить ему и наследника. Очевидно, наследницей анниного демона должна была стать Лия. Но что-то пошло не так… Анна скончалась скоропостижно, одномоментно, не успев ни передать фамильяра, ни дать ему выйти. Демон сохранил власть над нею, и после смерти просто овладел её телом. Это уже обсессия шестой степени, и вот у нас мощный некрон.
– Никто не знал… – глухо отозвался Агафон.
– Вы убили Анну, и хотели закопать её в лесу, но она сама растерзала могильщиков и скрылась в обычном убежище. А между тем вы знаете, что внесудебная расправа над ведьмами, это тоже уголовно наказуемое преступление. По счастью, она была действительно ведьма, не всем самоуправцам везет так как вам. Поэтому наказание по этой статье может быть мягче. Знаете, на всём этом фоне, я даже не буду вас судить за супружескую неверность, хотя и за это мог бы. Объясните мне только одно, почему вы вдруг решили убить вашу ведьму? Вы же с ней неплохо ладили.
