скачать книгу бесплатно
– Просты. И маньяк действовал бы целенаправленно, по часовой стрелке или против нее, но он либо начал бы в центре, либо закончил им. Более того, маньяки обычно выбирают женщин и детей, а мы имеем дело с молодыми здоровыми мужчинами.
Браун остановился в выстланном персидскими коврами коридоре.
– И не менее здоровой мисс Перегрин. Мне кажется, что вы правы насчет синяков, мистер Гренвилл. Это не обыкновенные убийства, а…
– Казни, – мрачно подытожил Сабуров.
Фрачный лакей предупредительно наклонил над чашкой Максима Михайловича серебряный кофейник. Бархатные гардины задернули. С шумной послеполуденной Пэлл-Мэлл в комнату не проникало ни единого звука. Мягко ступая, слуга задержался у двери.
– Не беспокойтесь за собаку, сэр, – корректно сказал он. – С ней погуляет кто-то из младшего персонала.
Мистер Браун махнул сухой рукой. Лакей словно испарился, неслышно закрыв резную дубовую дверь. Обитые гобеленом золоченые кресла расположились у камина серого мрамора. Полки гостевой комнаты Клуба Путешественников заставили томами трудов Королевского Географического общества.
Выцветшие шелковые обои в простенках украсили пожелтевшими обрамленными картами, нарисованными от руки во времена, когда путешественники ожидали встретить на морях змеев и драконов. Над головой Сабурова висела уродливая маска, напоминавшая идола, осеняющего его собственную гостиную.
Перехватив его взгляд, Браун заметил:
– Подарок несчастного доктора Гендерсона. Талантливый был человек, а теперь ожерелье из его зубов носит какой-нибудь вождь племени на Новой Гвинее. О вашей маске я знаю, – Сабуров поднял бровь. – Не смотрите на меня так, мистер Гренвилл.
Браун скрипуче рассмеялся.
– Хорош бы я был на своей должности, не наведи я о вас предварительных справок. Тем не менее, частное жилище неприкосновенно,– он поднял палец. – Мистер Грин наведался в местные лавочки, а миссис Сэвилл известна длинным языком.
Сабуров невольно улыбнулся. Кофе в Клубе Путешественников варили отменный. Чашка Сабурова источала ароматы восточных специй.
– Такого вы не получите даже в турецких банях, – сказал Браун. – Туда вы ходите за неимением в Лондоне русских.
Сабуров что-то пробормотал.
– Пока я сижу в правлении клуба, с кофе все останется в порядке, – добавил государственный муж. – Я бывал в Оттоманской империи и знаю, что такое настоящий кофе.
– В этих креслах пил чай мой дед, основавший клуб семьдесят лет назад, – Браун коснулся гобелена.– Ваш покойный дядюшка и отец тоже были членами. Что касается вас, то правила клуба предписывают принимать в него джентльменов, совершивших путешествие в места, отстоящие в по меньшей мере пять сотен миль по прямой от Лондона. Вы можете подать заявление, мистер Гренвилл.
Сабуров усмехнулся.
– И ждать по меньшей мере семь лет. Мне хватает Реформ-клуба, – он протянул ноги к огню. – Что касается ваших справок, то…
Браун обрезал серебряным ножичком сигару.
–То мне стало бы легче, расскажи вы всю историю с самого начала, – задумчиво ответил чиновник. – Однако я вас не виню. Мы знакомы едва больше суток, а уже влезли в осиное гнездо, согласно вашему выражению.
Источник его недовольства лежал на столике маркетри рядом с тарелкой, где золотились свежие сконы. Максим Михайлович избегал смотреть на обрывок дорогой бумаги, исписанный хорошо знакомым ему почерком.
Они отыскали улику в изящно обставленной спальне мисс Перегрин. Антикварную кровать времен галантной эпохи снабдили кружевным балдахином. Подушки пурпурного шелка пахли французской лавандой.
– Она предпочитала пурпур, словно особа королевской крови, – заметил Браун. – Хотя в античности красота ценилась наравне с благородным происхождением или ученостью.
Он кивнул на академическую картину в тяжелой бронзовой раме.
Мисс Перегрин, в одних греческих сандалиях на безукоризненных ногах, спускалась к морю в окружении восхищенной толпы.
– Хозяйка виллы любила себя, пытаясь восполнить любовь, которой она не получила в детстве, – Браун помолчал. – По моему опыту, такие люди часто прибиваются к различным сомнительным группам.
Сабуров осторожно ступил на персидский ковер.
– Вы думаете, что речь идет о радикалах, – он повернулся к Брауну. – Версия имеет право на существование, учитывая связи мисс Перегрин.
Браун сварливо сказал:
– Именно. Кстати говоря, мать мисс Перегрин, некая Лили, была то ли ирландкой, то ли тамошней цыганкой и явилась в Лондон прямиком из Дублина.
Сабуров аккуратно простукивал стены спальни.
– Все может быть, – он замер. – Погодите, здесь есть какая-то пустота.
Браун присоединился к нему. Вдвоем ощупав простенок, они отыскали что-то вроде двери. Чиновник пошарил рукой у себя над головой.
– Это не просто шнурок для вызова слуг.
Искусно вделанная в стену дверь распахнулась. Шагнув в темноту, Браун чиркнул спичкой. Яркий фосфорный огонь осветил металлический лоток со стеклянными пластинами и стоящий в углу штатив.
– Оказывается, мисс Перегрин увлекалась фотографией, – заметил чиновник. – Интересно, зачем она прятала ателье от глаз людских?
Сабуров наклонился.
– Перед нами не просто ателье, а лаборатория, но здесь есть что-то более интересное, мистер Браун.
Подхваченный им с пола клочок бумаги неотвратимо притягивал взгляд Максима Михайловича.
Повертев чашку, Браун поинтересовался:
– Вы знаете, чья это рука?
Сабуров с тяжелым вздохом взял записку.
– Словно в романе мсье Верна, – он вспомнил прошлогоднюю новинку. – Половина слов стерлась, но подпись понятна. Она вернулась к родовой фамилии, если можно так сказать.
Рядом со знаком Люцифера сплетались в искусную монограмму буквы С и Д.
– Да, мистер Браун, – ответил Сабуров. – Очень хорошо знаю.
В подвалах Литовского замка чадили старомодные фонари с восковыми свечами, но в Лондоне полиция шла в ногу со временем. Здешний морг оснастили новым газовым освещением. Синеватые лучи превращали лица мертвецов в зловещие маски. Сабуров незаметно поежился. Труп мисс Перегрин опознавали днем, но сейчас настали сумерки.
Мистер Браун, пользуясь русским выражением, предпочитал ковать железо, пока оно горячо.
– Запиской вы займетесь завтра, – заявил он в Клубе путешественников. – Мы отправимся в морг. Учитывая новые сведения, надо взглянуть на тела более внимательно. Собаку доставит домой мистер Грин, – распорядился чиновник. – Мы можем пробыть в морге до ночи, а то и долее.
Тоби уехал в Блумсбери в сопровождении напарника Сабурова, терпеливо ожидающего его с экипажем.
– Миссис Сэвилл пустит вас в квартиру, – Сабуров нацарапал записку хозяйке. – Впрочем, я уверен, что у вас имеются отмычки.
Грин подмигнул ему.
– Вы не ошиблись, мистер Гренвилл. В нашем деле никогда не знаешь, что за дверь поджидает тебя за углом. Иногда нет времени посылать за судебным ордером. Но к вам домой я не заходил, – добавил парень. – У нас так не принято.
Сабуров ему верил. Англичане, по его мнению, врали гораздо менее охотно и лихо, чем русские. У него дома и не водилось ничего интересного, кроме картотеки и писем Амалии. Он собирался завести разговор о фрейлейн Якоби немногим позже, когда, по выражению Сабурова, им стало бы понятно, с кем они имеют дело.
Слушая шипение газового фонаря над оцинкованным столом, он незаметно вздохнул:
– Вернее, и сейчас уже все понятно.
Сабуров рассказал Брауну о петербургских убийствах, не упоминая имени монарха. Никаких доказательств у него не имелось. Правду могла бы рассказать Таня Алфимова, однако она давно покоилась в могиле.
Браун покачал сложенными кончиками пальцев.
– Брат и сестра покойного Литовцева бесследно пропали, – подытожил чиновник. – За полтора года вы о них ничего не слышали.
Максим Михайлович хмуро отозвался:
– До сегодняшнего дня нет, но это почерк Литовцевой, – он повертел записку. – Вернее, теперь она, кажется, стала Дорио.
Браун недовольно пожевал губами.
– Завтра я отправлю телеграмму в Рим, – пообещал он. – Там постараются выяснить, не появлялась ли парочка в Италии. Может быть, их потянуло к родным местам. Хотя, если верить вашему рассказу, они не имеют отношения к графам Дорио.
Сабуров пожал плечами.
– История о подкидыше в черных пеленках могла быть плодом воображения покойного Литовцева. Мать Пьетро и Софии давно мертва и отношения к делу не имеет. Для нас важно не прошлое, а настоящее.
Браун хмыкнул:
– Которого не существует без прошлого. Но вы правы, надо заняться нынешними делами госпожи Литовцевой, вернее, Дорио. Кажется, она состояла в приятельских отношениях с мисс Перегрин.
Сабурову предстояло разобраться в обрывках слов на листе.
– Но это потом, – загремел железный ящик. – Сначала нас ждут мистеры Январь и Февраль, личность которых пока не установлена.
Служитель взмахнул холстом и Сабуров взглянул в голубые глаза мертвеца. Благообразное лицо обрамляли светлые бакенбарды.
Браун позвал:
– Вы говорите, а я буду записывать.
Сабуров наклонился над трупом.
– Начнем с его синяков.
– Вы пиво пить не будете, – утвердительно сказал Браун. – Однако я позволю себе кружечку.
Полицейский чай оказался только немногим лучше министерского, но замерзшему в стылом морге Сабурову было не до оттенков вкуса.
– Добавьте в чашку рома, – посоветовал чиновник. – Младший констебль оказался сообразительным и принес сюда не только пиво.
Они обосновались в голом кабинете на втором этаже бывшей конюшни, в середине века ставшей полицейским участком. Неожиданно бодро взбираясь по скрипучей лестнице, Браун обернулся.
– Придется посидеть в пальто, – заметил он. – Камина в комнате нет, а погода истинно апрельская и меняется каждый час.
Над вечерним Лондоном опять сгустились серые тучи, накрапывал дождь. При свете керосиновой лампы они занялись провизией, доставленной расторопным парнем из ближайшего паба.
– Устриц не ждите, – хмыкнул Браун. – Мы не в клубе джентльменов и сезон заканчивается.
Он зашуршал грубой оберточной бумагой.
– Корнуэльские пироги, – удовлетворенно сказал чиновник. – Еще теплые. Хотелось бы жареной рыбы с картошкой, но лоточники уже закрылись. Ничего, – он налил пива из оловянного кувшина. – Вы, русские, тоже любите пироги.
Сабуров прожевал действительно вкусную мясную начинку.
– Любим, – согласился он. – Вы правы насчет рома, он пришелся кстати.
Кстати пришелся и полицейский фотограф, опять, по настоянию Сабурова, посетивший морг. Увеличенные снимки синяков на телах мистеров Января и Февраля должны были оказаться в их руках завтра, но Максиму Михайловичу и так все было понятно.
Расправившись с пирогом, он со значением повертел серебряный портсигар.
– Курите, – разрешил Браун. – Я тоже позволю себе одну папиросу, хотя обычно я предпочитаю трубку.
Усилившийся к темноте дождь стучал в окно, в щелях свистел ветер. Окутав себя облаком ароматного дыма, Сабуров взялся за неизменный блокнот в черной коленкоровой обложке.
– Мне надо попасть домой к чертежной бумаге, – сказал он Брауну. – Сейчас я изложу только предварительные соображения касательно дела.
Чиновник внезапно сказал:
– Вы точно напоминаете терьера, мистер Гренвилл. За меньше чем сорок восемь часов вы добились большего, чем Скотланд-Ярд за три месяца.
Сабуров сварливо отозвался:
– Кое в чем мне повезло, – он поправил пенсне в стальной оправе. – В остальном я применил линейку и здравый смысл, мистер Браун.
Судя по измерениям, синяки на плечах мистеров Января и Февраля оставил мужчина.
– Или крепкая женщина, – педантично поправил себя Сабуров. – Мистер Январь отличается здоровой комплекцией, мистер Февраль более сухощав и у него начиналась чахотка, но я склонен думать, что их утопление – дело рук мужчины.
Внимательно рассмотрев ссадины и царапины на телах убитых, Сабуров согласился с Брауном.
– Отметины появились после смерти, – он задумался. – Надо провести анализ содержимого желудков. Возможно, их накачали снотворным средством или хлороформировали, но в таком случае на лице остались бы следы от тряпки с жидкостью.
Браун указал на соседний оцинкованный стол.
– Похоже, именно это и случилось с мисс Перегрин, с ее отметинами вокруг рта. Что касается желудков, то мистер Февраль встретился с убийцей натощак, а что-то похожее на фазана и лобстера из желудка мистера Января благополучно хранится на льду.
