Свет сквозь мрак

В летние лагеря дети брали свои «поделки», а иногда даже брали с собой баян, так как один из старших мальчиков играл на баяне. Дети с удовольствием пели вечерами, скрашивая время после ужина перед сном. Когда звучала команда «отбой», подросшие дети засыпали не сразу, иногда часами болтая между собой. Мальчики любили рассказы о геройских поступках друзей или приключенческие истории, которые они слышали от других. Также мальчики любили различные страшные истории, которые они рассказывали друг другу, а чаще всех – Артем, который потерял зрение недавно и поэтому в его жизни было больше различных приключений. Кроме того, Артем был «бедовым парнем», постоянно ищущим приключений и в его истории верили, какими бы фантастическими они ни казались. Только об одном приключении Артем молчал – о взрыве той самодельной бомбы, которая отняла его глаза.

Девочкам же все чаще нравились романтические истории. Они были такими же, как все девчонки, мечтающими о любви и романтике, хотели завести семью и быть любимыми. Вечерами они рассказывали друг другу свои приключения, мечты и представления о своей будущей жизни.

Девочки уже начинали оформляться, и каждый признак взрослости вызывал радость и гордость. Они рассказывали друг другу о реальных и воображаемых переменах в организме и внешности, мечтая быстрей повзрослеть.

Возвращались дети из летнего лагеря закаленными и загорелыми как негритята. «Домашники» приезжали с каникул светленькими, так как вынуждены были целыми днями сидеть дома, ведь родители были на работе весь день. Те, у кого были братья или сестры, имели общение днем, остальные же просто ждали вечера.

«Интернатские» дети успокаивали себя теми преимуществами, которые получали взамен семьи, пытаясь скрыть боль и тоску по родным, которые были так нужны им. Но самая большая беда этих детей заключалась в том, что они не нужны были своим родителям.… Человек устает жить в постоянной тоске, и потому «интернатские» с удовольствием верили словам воспитателей, что потеряли немного, лишившись семьи, ведь взамен они получили свободу, речку и много солнца. Дети, приехавшие из дома, действительно от души завидовали тем, кто на лето уезжал в деревню, но когда вновь стоял выбор между лагерем и домом – они выбирали дом.

Год за годом пробежали восемь лет. Каждой из девочек нужно было подумать о дальнейшей судьбе, так как в Омске интернат был только до восьмого класса. Варя, Яна Света и Юля, которые прежде мечтали держаться вместе, после школы разделились. Юля решила пойти работать сразу после школы. Ее взяли на завод, который находился при обществе незрячих, ученицей. Остальные девочки написали заявление, что хотят продолжить образование до одиннадцатого класса. В обычной школе дети учились десять лет, но для незрячих эта программа была растянута еще на год, учитывая сложность чтения. Юля, пройдя курс обучения, стала работать на станке по производству железных крышек для банок. Прошло всего два года, и она вышла замуж за парня, который был почти на пять лет старше Юли и был полностью незрячим.

В это время три подруги заканчивали школу в Казахстане, куда они попали по распределению. Они жили в таком же интернате и готовились к поступлению в институт.

Юля, мечтательная девочка верила, что ее жених предложил ей руку и сердце потому, что любит ее, но уже спустя месяц после свадьбы девушка узнала, что он женился на ней только потому, что она видит хотя бы немного и может водить его туда, куда ему нужно. Когда через пол года после ее свадьбы, Юля вызвала девочек на переговоры, они пришли все вместе на почту, где стоял междугородний телефон. Первой трубку взяла Варя. После первых слов приветствия, Юля вдруг расплакалась.

– Варь, представляешь, он сказал, что я раздражала его с момента нашего знакомства и что я никогда, ни капельки не нравилась ему! – плакала Юля у телефонной трубки.

– А зачем же ты замуж выходила? – удивилась Варя.

– Он соврал, что любит меня! – еще горче заплакала Юля, – а я, дура, поверила!… А он почти в первую неделю накричал на меня когда я отказалась вести его в бар…, а потом даже ударил!

– Не плачь, бросай все и приезжай сюда. Поступишь в техникум, у тебя же восьмилетка закончена, – попыталась успокоить ее подруга.

– Нет… я не могу!… – Юля помялась, затем выдавила, – у меня будет ребенок. Кому я нужна, слабовидящая к тому же с ребенком…

– Так быстро?!… – удивилась Варя.

– Дурное дело нехитрое, – вздохнула Юля. – У меня уже четвертый месяц…

– Что же… – вздохнула Варя, я не знаю даже, что тебе сказать?

– Не нужно ничего говорить… просто давайте поболтаем, о чем угодно. Я так хотела услышать ваши голоса, чтобы вспомнить, что хоть кто-то ко мне хорошо относится… – всхлипнула Юля.

Яна потянула трубку из рук Вари, так охотно отдала, потому, что была смущена тем, что не может помочь подруге в ее горе.

– Юлька, – чуть не закричала в трубку Яна, – не слушай его – ты самая лучшая девчонка! Он просто недостоин тебя, раз не оценил! А самое главное, у тебя есть что-то почему я от всей души завидую тебе!

– И что же это? – удивленно спросила Юля.

– Твой ребенок! Ты не представляешь, как я завидую тебе! Это же человечек, который будет только твоим и больше ничьим! И он будет любить тебя! Плевать на все, что болтает твой муж! Для твоего ребенка ты всегда будешь самой лучшей, у тебя есть теперь кого любить! – тараторила Яна.

Варя стояла рядом и удивлялась, как много слов утешения и ободрения находится у подруги. Конечно, кое-что было преувеличением, но сейчас это было неважно, ведь в основном эти слова были верными и они несли утешение в трудную минуту. Варя улыбнулась и вспомнила фразу одного еврейского раввина, которую недавно встретила в какой-то книжке: «Когда мы просим у Бога помощи, Он посылает к нам людей». Девушка была воспитана в атеистическом обществе, но с фразой раввина была согласна, в жизни так важно бывает получить вовремя поддержку от друзей.

– Спасибо, подруга, – растрогалась Юля, – я и вправду забыла о том, что это мой человечек. Я просто так испугалась всех проблем, связанных с ребенком, что забыла, что это будет мой малыш!…

В это время Света потянула трубку на себя.

– Юля, мы с тобой! Если будет совсем плохо, мы постараемся помочь всем, чем сможем! Мы же подруги!– напомнила она.

– Спасибо, девчонки! Даже жить захотелось! Я не смогу часто звонить, дорого очень получается, но я всегда помню о вас и очень люблю вас, – успела проговорить Юля и связь оборвалась.

Юля смогла оплатить всего три минуты разговора, но эти три минуты общения с теми, кто любил ее, дали ей заряд бодрости и радости на несколько месяцев. Как много значит в жизни людей доброе слово, произнесенное вовремя!

Юля не решалась уйти от своего мужа, испугавшись одна воспитывать ребенка. Иногда ей приходилось терпеть унижения, но всегда – безразличие от мужа. Но когда родилась дочь – Юля вспомнила все слова Яны – это действительно казалось чудом – маленький человечек, которому она – мать, очень нужна! Юля трогала крохотные пальчики девочки и тихо шептала ласковые слова, она была счастлива, что у нее есть дочь!

Прошло пять лет, и Юля все же разошлась с мужем, так как он стал заставлять жену водить его к женщинам легкого поведения. Такого выдержать она уже не могла. Дочь Юли давно уже ходила в садик, Юля работала. Через время она получила квартиру как мать-одиночка. Больше Юля не решилась выходить замуж, испугавшись за судьбу своей малышки, которая на счастье родилась зрячей, ведь никто не мог предсказать, как будет обращаться с ребенком другой мужчина. Вся жизнь Юли теперь сконцентрировалась на дочери.

В новой школе Яна познакомилась с пареньком, его звали Алмат. Он вырос в казахском ауле, и потерял зрение еще до школы, после тархомы. Возможно, существовал способ и лекарства вылечить мальчика без потери зрения, но не в отдаленном казахском ауле. Родственники также забыли о нем, стоило им определить его в интернат. Внешне казалось, что Алмата не очень тревожит факт, что за все годы учебы в интернате, родители не посетили его и не взяли на побывку домой. Он был деятельным и решительным мальчиком, участвовал в многих мероприятиях интерната, прекрасно играл на баяне. Алмат имел неплохие организаторские способности, дети тянулись к нему, потому что мальчик мог организовать не только игру, но и выполнение работы, порученной воспитателем.

Яна познакомилась с ним почти сразу по прибытии в новый интернат. В один из первых дней, она зашла в актовый зал, где старшеклассники готовились к открытию нового учебного года. Как и во всех школах, в интернате власти требовали проведения торжественной линейки с участием школьников. Учителя должны были подготовить программу и выступление талантливых детей. Все «домашние» находились по домам, наслаждаясь последними днями летних каникул. Поэтому учителя предложили готовить программу тем, кто был в интернате.

Алмат сидел на стуле, легко выводя сложную мелодию на баяне. На сцене стояли четверо девочек – пятиклассниц. Они нескладно выводили знакомую мелодию. Яна вошла в актовый зал и тихонько запела. Баянист остановился и повернул лицо к двери.

– Кто там?

– Я – новенькая, – ответила Яна, – мы с подругами приехали четыре дня назад.

– У тебя неплохой голос, – улыбнулся Алмат, – и песню ты, похоже, знаешь. Наверное, ты пела в хоре?

– Да, я участвовала в хоре у нас, в Томске, – просто ответила Яна.

– И петь любишь, слышу, – улыбнулся паренек, – Ты не могла бы помочь девочкам?

– С удовольствием… но мне кажется, по голосам, что они младше меня?… – засомневалась Яна.

– Ты права, они младше. Но тебе же не обязательно выступать с ними, просто помоги им выучить песню. А выступать ты можешь с нашим хором, если захочешь. Кстати, сколько тебе лет?

– Шестнадцать скоро, а тебе?

– Мне семнадцатый пошел, – важно заявил Алмат, стараясь показаться старше. Он не хотел сообщать, что восемнадцатый пошел ему только в прошлом месяце.

Яна с удовольствием спела с младшими девочками несколько раз, пока те не начали петь уверенно. Голос у нее был сильный с большим диапазоном звучания. Она с легкостью брала высокие ноты и они звучали объемно и чисто. Но обычно Яна предпочитала петь вторым голосом. Когда она исполняла сольные песни, то пела низким бархатным альтом. Через много лет ее записи некоторые непрофессионалы путали с певицей Жанной Бичевской.

После репетиции Алмат и Яна познакомились ближе, узнали кто в какой комнате живет. Это знакомство стало началом многолетней дружбы.

Придя в комнату, Яна рассказала подругам о своем знакомстве.

– А ты по Брайлю с ним познакомилась – игриво поинтересовалась Света.

– Ты смеешься что-ли?! – рассмеялась Яна, – представляю картину: не успели узнать имена друг друга и сразу: «Можно ли с вами по Брайлю познакомиться? Дайте я потрогаю ваши руки и лицо?»

– Ну, не только руки и лицо… можно узнать и телосложение, и рост… Вдруг он маленький как карлик, – смеясь продолжала фантазировать Света.

– Спасибо, рост его я и по голосу могу узнать, – парировала Яна.

– А как же ты по голосу могла узнать, если вы сидели оба? – Не унималась подруга.

– Очень просто, он потом, после репетиции встал. Тогда я и поняла, что он среднего роста, – немного устало ответила Яна, – да и вообще, ну чего ты ко мне пристала? Хочешь познакомиться с кем-нибудь из ребят «по Брайлю», знакомься сама!

– Ну чего ты, правда к ней пристала? – вступилась за подругу Варя, – хочешь с кем-нибудь познакомиться, иди тоже на репетицию!

– Обязательно пойду! – заверила Света, – а ты, как будто бы не хочешь ни с кем знакомиться?

– Нет, только не отсюда. Я устала от своей незрячести. Я не хочу себе незрячего парня! – резко ответила Варя.

– Высоко ты замахнулась… не пришлось бы плакать! – усмехнулась Света.

– А что, те, кто замахиваются низко, меньше плачут что ли? – обиделась Варя, – посмотри вокруг, из наших немало тех, кто женятся по необходимости, а потом скандалят и разводятся…, я не хочу так! Я хочу настоящей, красивой любви, а не по необходимости!

– Ладно, не кипятись, – пошла на «попятую» Света, – я просто не хочу, чтобы моя подруга была несчастлива. Если у тебя получится – я буду за тебя рада!

– Ладно, ты извини, что так вспылила, – извинилась Варя, – на следующую репетицию я с вами пойду, – примирительно добавила она, – только не думай, что я буду с пацанами знакомиться… – добавила она.

В следующий раз пришли на репетицию вместе. Алмат все также играл на баяне, но в этот день готовили свои номера старшеклассники. Во время репетиции ребята познакомились между собой и по окончании уже общались как старые знакомые.

Глава 8

Школьные годы мелькали незаметно. Девочки быстро привыкли на новом месте, помогали друг другу в учебе, завели новых друзей. Яна и Алмат много времени проводили вместе. После занятий они нередко стояли на лестничной площадке у перил и подолгу разговаривали. Ребята делились своими впечатлениями дня, своими переживаниями и секретами. Всякий раз уходя с площадки радостными и просветленными. Одна из преподавателей как-то не выдержала и спросила у Яны.

– Странная у вас любовь, как я посмотрю. Неужели вас не тянет друг к другу?

– Почему странная? – не поняла Яна, – нам хорошо общаться…

– А ты разве не хотела бы, чтобы он поцеловал тебя? – усмехнулась преподаватель.

– Нет, мне хватает наших разговоров, – спокойно ответила Яна, – может быть я еще не готова к другим отношениям… Нам учиться надо, а не целоваться. Вы же сами говорите, что мы должны пробиваться сами в жизни!

– Да, ты права, но мне странно все это… – немного смутилась преподаватель. Она учила детей, но не верила в то, что ее слова можно понимать буквально, хотя понимала, что для этих детей действительно любая ошибка может стать роковой.

Для Алмата выпускной наступил на год раньше, чем у Яны и ее подруг. Незадолго до выпускных экзаменов, по всей стране прокатилась радостная весть – закончилась война! Все праздновали и поздравляли друг друга! Но еще не скоро и не все участники войны вернулись домой. К ужасу многих, всякого, кто побывал в плену у немцев, отправляли в лагеря для заключенных, как опасного элемента. После ужасов плена, люди попадали нередко в еще худшие условия сталинских лагерей.

Дети не задумывались о том, почему не все отцы и матери вернулись с войны, так как у них все равно не было никого, кто позаботился бы о них. Они были благодарны руководителю страны, каким бы он ни был, и стране, которая не оставила их на улице и дала возможность получить образование и специальность.

После выпускных экзаменов Алмат подал документы в университет на исторический факультет. Его не хотели принимать, боясь, что он не будет успевать наравне со зрячими, но директор интерната сходила в деканат, после чего Алмат был допущен до экзамена на общих основаниях. Он хорошо сдал экзамен и был зачислен в университет.

Яна немного скучала по своему другу, но он довольно быстро объявился, позвонив на вахту, и в субботу после занятий они уже вновь гуляли по аллее ближайшего сквера. Под пенье птиц и шелест листвы Алмат рассказывал о всех происшествиях в своей новой жизни.

– Мне так обидно бывает, из-за моей незрячести они считают, что у меня и мозги не варят! Я никогда еще не чувствовал себя таким ущербным, как в этом универе! – возмущался Алмат.

– Но это же не новость для тебя, – напомнила Яна, – это всегда так, стоит выйти за двери интерната…

– Да, почти все зрячие думают, что они из-за своих глаз умнее стали… – Алмат вздохнул, – но когда с этим встречаешься раз у неделю или в месяц, где-нибудь в автобусе или на базаре, это одно. Но когда тебе об этом напоминают каждый день по три-четыре раза – это совсем другое!

– Я согласна! – подтвердила Яна, – это трудно. Но потерпи, может быть, твои однокурсники привыкнут к тебе и перестанут унижать тебя. Я уверена, что ты способный парень!

– Спасибо за поддержку, – улыбнулся Алмат, – я тоже надеюсь, что они привыкнут ко мне и перестанут постоянно «тыкать» мне на мою незрячесть!

– А может быть, ты сам так воспринимаешь? – поинтересовалась Яна.

– Ты поймешь меня на следующий год! – уверенно произнес парень.

Яна замолчала. Она не была уверенна ни в чем. На следующий год она тоже хотела поступать и очень волновалась по этому поводу. Молодые люди медленно шли по аллее, осторожно потрагивая асфальт тросточками. Осень уже прикоснулась своими прохладными пальцами к листве на верхушках деревьев, окрасив их в разноцветные тона. Большая часть листвы все еще оставалась зеленой, но с верхушек они уже осыпались, предвещая раннюю зиму. Яна и Алмат не видели игры красок на листве, но слышали тихий шорох осыпающейся листвы, вдыхали запах осени и легкую грусть ее прохладного воздуха. Отсутствие зрения они пытались восполнить чуткостью слуха, обоняния, осязания и более развитой интуицией. Именно эти качества открывали для них едва уловимые веяния времен года, которые так часто пропускают зрячие, пробегая по жизни в извечной суете.

Прозрачная тишина аллеи, шорох опадающих редких листьев и их шелест под ногами умиротворяли и успокаивали души молодых людей. Они неспешно шагали по тихой аллее, не представляя, какую необычную и трогательную картину представляет собой их осенняя прогулка. Имея в жизни мало тепла и заботы до их встречи, Алмат и Яна понимали, какой ценностью обладают! – Два человека, готовые поддержать друг друга в трудных обстоятельствах, ободрить и утешить. В жизни бывает нелегко найти товарищей для простого общения, но человека, способного разделить с тобой и радость и печаль найти еще труднее. И молодые люди дорожили этим общением.

После поступления Алмата в университет, друзья не могли видеться каждый день, только в иногда субботу и воскресение. Поэтому их необычные свидания, которые трудно было назвать любовными, задерживались иногда по несколько часов.

Закончился для девушек последний учебный год в нтернате, и после сдачи выпускных экзаменов Яна и Варя поехали в Ленинград, поступать в институт. Света решила остаться в Казахстане, и тоже подать документы в институт. Получив направление, Варя с Яной купили билет на поезд и отправились в далекий Ленинград с пересадкой в Москве.

Поезд шел медленно, долго простаивая на каждой станции, и к концу пути девушки были измотаны долгим путешествием. Продукты были уже на исходе, когда, наконец, показались первые высотные здания Москвы. Незрячим девушкам было все равно, какие дома есть в столице, но их немного испугала густая толпа людей на вокзале.

До Ленинграда девушки добрались совершенно измученными. Они еще никогда не ездили так далеко! Город был еще сильно разрушен после блокады, но улицы постепенно очищали от обломков и асфальтировали, поэтому незрячим людям нужно было особенно осторожно передвигаться по улицам незнакомого города, где часто встречались ремонтируемые участки.

Подав документы на подготовительный курс в Ленинградский педагогический институт, девушки получили место в общежитии по требованию общества слепых вместе с тремя другими девушками – ленинградками, две из которых были слабовидящими. Но уже через две недели Яна поняла, что не сможет жить в Ленинграде. У нее постоянно болела голова, появился тяжелый кашель, который не собирался прекращаться. Но девушка решила терпеть хотя бы для того, чтобы прослушать курс подготовительных лекций, чтобы затем использовать знания для поступления в институт в городе, где закончила школу.

Во время короткой учебы девушки познакомились с несколькими абитуриентами, проходящими вместе с ними подготовительный курс. После всех пережитых бед, многие ленинградцы стали мягче и человечнее. Но встречались и ожесточенные, озлобленные одиночки, не доверяющие никому, хотя таковых было немного. Девушки узнали об обычае, который остался во многих ленинградских семьях на многие годы после блокады – ставить на стол дополнительный столовый прибор на случай, если кто-то придет голодным к обеду или к ужину. Яне нравились люди, которых она узнала здесь, но климат совершенно ей не подошел.

В один из дней Яна немного грустно сообщила подруге:

– Варь, я наверное, вернусь домой.

– Домой?! – не поняла Варя.

– Ну не домой, а в интернат… – исправилась Яна.

– Могу тебя огорчить – тебя там вряд ли кто-нибудь ждет… – вздохнула Варя, – также как и меня.

– Но здесь мне так плохо! Я так устала от этих головных болей и от этого кашля! – вздохнула Яна, – я понимаю, что там не будут очень рады моему появлению, но я хочу в этом году поступить в институт там. Тогда у меня будет общежитие. А прокормиться… как-нибудь прокормлюсь. Все-таки пенсия, хоть и маленькая. Я еще коврики могу шить… впрочем, какая разница, здесь или там? К тому же я скучаю по Алмату.

– А деньги на проезд? – подняла бровь Варя.

– Найду. Я сэкономлю с тех, которые получила в этом месяце… – ответила Яна.

– Вижу, подруга, что ты уже решила окончательно, – погрустнела Варя, – значит я одна остаюсь?

– Ты можешь поехать назад со мной, – предложила Яна.

– Нет, я не для того сюда ехала, чтобы возвращаться! – твердо ответила Варя, – мне местный климат не мешает! Мы вместе мечтали об этом институте и я хочу его закончить.

– Тогда нам придется попрощаться, – вздохнула Яна, – я вернусь сразу, как только закончится подготовительный курс.

Едва дождавшись окончания курса, Яна вынуждена была покинуть Ленинград, Варя же осталась и поступила в институт. Но, даже расставшись, девушки остались подругами на всю жизнь. Долгие годы близкого ежедневного общения, сходство болезни, отнявшей их зрение, и многое другое связало девушек общим прошлым и общими мечтами. Каждая из них мечтала прожить полную жизнь, не смотря на свой недуг, получить образование, полюбить и завести семью, трудиться и быть полезной окружающим. И эта общая цель при всей разности характеров, сближала их.

Но в их отношениях иногда просматривалась конкуренция, и это было скорее со стороны Вари. Она не могла понять, как Яна может сохранять способность радоваться мелочам, быть счастливой и часто смеяться. Ведь она, Варя, почти утеряла эту детскую способность. Варя сравнивала свою жизнь с бурной и своенравной рекой, которая бросает ее из стороны в сторону, а жизнь Яны представлялась ей тихой и чистой рекой, которая открывает Яне наперед каждый свой поворот и изгиб. Это была иллюзия, так как Варя никогда не спрашивала Яну о том, что она ощущает, ведь внешность так обманчива! Правда была в одном – у Яны мягче складывались отношения с людьми, так как она сама была мягче.

Яна старалась быть полезной и сильной, старалась не терять надежды, не смотря ни на что. Она улыбалась даже тогда, когда на сердце лежал груз тоски и одиночества. В глубине души она была уверена, что она никому до конца не нужна. Что все окружающие принимают ее и тянутся к ней просто потому, что она делает для них добро. Стоит ей прекратить оказывать окружающим различные услуги – и она станет ненужной им всем. И это чувство не было лишено основания. Ни один человек не способен любить безусловно сам по себе. Только великий Бог любви может дать эту способность тому, кто непрестанно пребывает в Его любви. Стоит человеку остаться самому, вне Бога, и эта чудесная способность любить безусловно, вновь исчезает как дым.

Если бы Яна понимала это – ей не было бы больно от мысли о несовершенстве любви окружающих. Но она не знала и не думала об этом и ждала, очень ждала настоящей любви, которая не выдвигает условий для того, чтобы любить, а любит просто потому, что не умеет иначе…

Варя также мечтала о настоящей любви. Она была такой же как ее подруга, друзья, знакомые и миллионы других людей, которые хотят безусловной любви, жаждут ее как воды в жару, но не способны дать ее сами. Человеческая любовь всегда условна!

Глава 9

Яна вернулась «домой» перед самыми вступительными экзаменами. Буквально с поезда она поехала в институт, сдавать документы. Девушка, принимающая документы недоуменно отодвинулась.

– Простите, вы по какому поводу? – удивленно спросила она, не прикасаясь к аккуратной папке бумаг.

– Как это? – не поняла Яна, – документы здесь принимают?

– Да… здесь… – девушка была в полном замешательстве, на вопросы она отвечала очень громко, словно перед ней стояла глухая – Я не могу принять ваши документы…. разве вы можете учиться?

Яну покоробило.

– Девушка, простите, я не глухая и не тупая, я просто слепая! – четко выговаривая каждую букву, произнесла она, – и я прошу вас принять мои документы! Я уверена, что они в порядке!

– Да, простите, – стушевалась девушка, но я… – она снова замялась, затем соскочила со стула, – я сейчас, – бросила она, исчезая в кабинете преподавателя.

Через пять минут она вышла из кабинета и куда-то ушла. Яна терпеливо сидела на месте, вспоминая Алмата и его рассказ. Теперь она поняла, что при таком отношении забыть свой недуг, как это бывало в школе, просто невозможно! Яна сидела у пустого стола не меньше пятнадцати минут, пока, наконец, к столу не подошел пожилой мужчина.