скачать книгу бесплатно
Преступника всегда подмывает сознаться в содеянном, подумал Джек.
– Наши головы работают как единое целое, – прошептала Клара. – Когда мы трудимся вдвоем, мы ближе друг к другу, чем когда лежим в постели. Потом он отправляется на съемочную площадку, где какая-нибудь толстая шлюха вертит задом, и я ему больше не нужна. Он забывает о наших днях и ночах, проведенных над рукописью, забывает о…
Клара фыркнула. Потом, взяв себя в руки, улыбнулась.
– Я не жалуюсь. Не жаловалась раньше и не собираюсь делать это впредь. На сей раз результат оправдывает все жертвы. Ты ведь читал сценарий, да? Видел отснятый материал?
– Да, – сказал Джек.
– Он прекрасен, – умоляющим тоном произнесла она. – Правда ведь?
– Да, – подтвердил Джек. – Он прекрасен.
– Эта картина сыграет решающую роль в его карьере, – доверительно промолвила Клара. – Она вознесет его на вершину. Ты со мной согласен?
– Конечно.
«Моя дружба с Делани не обязывает меня быть искренним с его женой», – подумал он.
– Ты слышал, ему предлагают снять в Риме по контракту три фильма, – гордо заявила Клара.
– Мистер Холт что-то говорил мне об этом.
– Я подыскиваю здесь квартиру на год. С хорошей поварихой. Чтобы по вечерам его тянуло домой. Если у него будет постоянная, надежная крыша над головой, он угомонится. Последние годы были такими…
Она замолчала, бросив задумчивый взгляд на Делани и Барзелли.
– Знаешь, что я сейчас сделаю, Джек? Я уйду отсюда. Морис не любит, когда я, как он говорит, проявляю собственнические чувства. Незаметно скроюсь. С таким человеком, как он, надо уметь обращаться, Джек. Надо знать, когда можно становиться на его пути, а когда – нет. Не говори никому о моем уходе.
Она протиснулась сквозь толпу к двери и исчезла. Через два часа Делани начнет лениво озираться по сторонам, ища ее, потом пожмет плечами и уйдет вместе с Барзелли, радуясь тому, что ему не придется выдумывать предлог, чтобы отправить жену домой одну.
Джек вздохнул. «А ведь было время, – подумал он, – когда я считал, что люди ходят на вечеринки ради удовольствия».
Он ощутил чье-то легкое прикосновение. Это была миссис Холт, сопровождаемая, как всегда, своим мужем.
– Вы так добры, что пришли к нам, – ангельским голосом виновато произнесла миссис Холт. – У вас, верно, столько дел в Риме, столько знакомых, которых надо повидать…
– Вовсе нет. – Джек пожал руку Холта.
Американец был в строгом атласном пиджаке, явно сшитом в Риме, а миссис Холт была единственной из женщин, кто надел вечернее платье. Девичье, нежно-голубое, оно подходило к ее голосу; на плечах миссис Холт лежала легкая узорчатая шаль. Она постоянно поправляла ее руками.
– Я тут почти никого не знаю, – сказал Джек. – Кстати, Сэм, насчет нашей вчерашней беседы…
– Да, – отозвался Холт, бросив испуганный взгляд на жену. – Если это сложно…
– Я говорил с одним человеком из консульства, – продолжил Джек. – С мистером Керном. Вам надо зайти к нему. Он, кажется, может чем-то помочь.
Холт просиял:
– Вы весьма любезны, Джек. Так быстро сделали это.
– Ему требуются кое-какие сведения. – Джек не хотел вдаваться в подробности. – По-моему, будет лучше, если теперь вы сами побеседуете с ним.
– Конечно, конечно, – согласился Холт. – Это о детях, – пояснил он жене.
– У них такой грустный вид. – Глаза миссис Холт увлажнились. – Они поразительно вежливые. У меня просто сердце разрывается, когда я гляжу на них. После последнего визита я не могла уснуть всю ночь. Несчастные, печальные маленькие леди и джентльмены в ужасных черных одеждах. Мне хотелось взять их всех к себе.
– Джек, хочу спросить вас – вы всю жизнь собираетесь оставаться на государственной службе?
– Ну, – удивленно произнес Джек, – я не задумывался на сей счет. Я не прикован цепями, если вы имеете в виду это…
– Я вот о чем подумал. Если бы вам сделали выгодное, очень выгодное предложение, вы не отвергли бы его с ходу?
– Наверно, нет. – Джек подумал, не собирается ли Холт пригласить его в свою фирму после часовой беседы в клубе и короткой прогулки вдоль Тибра. – Я свободен, как и всякий другой человек. Честно говоря, я не думал на эту тему. Ничего исключительно заманчивого последние десять лет мне не подворачивалось.
– Отлично, – четко произнес Холт, словно они только что уже скрепили договоренность рукопожатием. – Рад это слышать.
– Я хочу вам кое-что поведать, Джек, – улыбнулась миссис Холт. – Когда мы вернулись из клуба домой, Сэм сказал: «Этот молодой человек мне симпатичен. В нем есть какая-то надежность. Он не похож на прочих американцев, много лет проживших за границей, – легкомысленных, развязных и циничных».
– Ну, – серьезно сказал Джек, – это приятно слышать. Особенно про молодого человека.
– Не знаю, сколько вам лет, Джек, но выглядите вы очень молодо.
– Спасибо, Берта. – Джек подумал: «Не попросить ли ее поговорить обо мне с Брезачем?»
– Мы очень рады видеть вас у себя, – сказал Холт. – Вы знаете, где мы живем. Вы здесь всегда желанный гость. К тому же, – он гордо окинул взглядом всех, кто пил его спиртное, – у нас вы сможете познакомиться с замечательными людьми.
– Я приобретаю тут новый интеллектуальный опыт, – заметила миссис Холт. – Я чувствую, как расширился мой кругозор после прибытия в Рим. Представляете, до этого вечера я никогда не видела настоящего живого композитора, сочиняющего современную музыку.
Они поплыли, излучая радушие, навстречу только что прибывшему сицилийскому писателю, который недавно выпустил книгу о войне: главным отрицательным героем ее был капитан американской армии.
– Джек. – Его плеча коснулся Деспьер. – Я надеялся, что ты придешь сюда.
– Я не успел поздороваться с тобой. – Джек пожал руку француза. – Пытался понять, кто я – круглоголовый вымирающий мыслитель или Генри Форд с плоским затылком.
Деспьер усмехнулся:
– Этот итальянец мне нравится. У него хотя бы есть теории. Ты удивишься, как часто я вижу нынче людей, которые не желают строить никаких теорий.
– Да, кстати, – небрежным тоном сказал Джек, – я тут встретил парня, который отрекомендовался твоим другом. Его фамилия Брезач.
– Брезач? – Деспьер сдвинул брови, напрягая память. Потом убрал со лба прядь волос. – Моим другом?
– Так он представился, – невозмутимо произнес Джек.
– Что ему от тебя понадобилось?
– Ничего, – соврал Джек. – Случайное знакомство.
– Будь с ним осторожен, – предупредил Деспьер. – Однажды он пытался покончить с собой в чужой ванной. Он очень вспыльчив. На моих глазах он как-то залепил пощечину Веронике в ресторане, когда она улыбнулась кому-то из старых приятелей.
– А как она отреагировала на его поступок? – Джек не поверил Деспьеру.
– Перестала улыбаться.
Деспьер огляделся по сторонам и отвел Джека в угол.
– Можешь кое-что для меня сделать, Джек? – спросил Деспьер своим обычным голосом, но глаза его стали серьезными, они испытующе смотрели на Джека.
– Конечно, – ответил Джек. – Что именно?
Деспьер вытащил из внутреннего кармана длинный заклеенный конверт:
– Пусть он временно полежит у тебя. – Он протянул конверт Джеку.
Джек сунул пухлый конверт к себе в карман.
– Что я должен с ним сделать?
– Просто сохрани. Я вернусь и заберу его.
– Откуда вернешься?
– Завтра я уезжаю в Алжир. Утром получил телеграмму из редакции. Им требуется статья. Я проведу там шесть-семь дней. Ты ведь еще не уедешь?
– Нет.
– Газета заказала мне материал на пару тысяч слов о зверствах, которые творятся в Алжире, – пояснил Деспьер. – Я специалист по насилию. Такой человек, как я, имеется в каждой уважающей себя современной редакции. Спасибо. Ты славный парень.
– Больше ничего не хочешь мне сказать?
Деспьер пожал плечами.
– Ну… – протянул он, – если я не вернусь, вскрой его.
– Послушай, Жан-Батист… – начал Джек.
– Знаю, это несерьезная война, – рассмеялся Деспьер, – но, говорят, там стреляют настоящими пулями. И вообще, специалист по насилию должен предусмотреть все возможные потери. Да, вот еще что. Не говори никому, что я отправился в Алжир. Никому, – медленно повторил он.
– А где ты? Если спросят.
– В Сент-Морице. Там хороший снег. В гостях у друзей. Их адрес тебе неизвестен.
– А что со статьей о Делани?
– Я закончу ее, когда вернусь. Это двадцатый век – насилие важнее искусства. – Деспьер посмотрел на часы. – Я опаздываю.
Он похлопал Джека по плечу; на его лице появилась дружелюбная, мальчишеская улыбка, в ней не было ничего злого. Повернувшись, Деспьер направился сквозь подогретую алкоголем толпу гостей на свою несерьезную войну.
Джек проводил взглядом невысокого покачивающегося человека в безукоризненно скроенном итальянском костюме. Он заметил, что француз ни с кем не попрощался.
Джек коснулся рукой оттопыривающегося кармана. Увесистый пакет вселял тревогу.
Внезапный порыв заставил Джека броситься к двери, за Деспьером. На какую бы войну ни уезжал человек, он заслуживает того, чтобы его друг ушел с вечеринки и проводил его. Хотя бы до такси.
Но у двери путь ему преградила многочисленная компания вновь прибывших гостей, и не успел Джек протиснуться сквозь нее, как чья-то рука крепко схватила его за плечо и потянула назад.
– Привет, братишка, – сказал Стайлз. – Весь вечер собираюсь с вами поздороваться.
– Если позволите, в другой раз.
Джек попытался высвободиться, не привлекая внимания окружающих, но крупный Стайлз сжал его плечо еще сильнее.
– Нельзя так обращаться со старыми друзьями, братец. Только не говорите, будто вы меня не помните, мистер Роял.
– Я вас помню, – произнес Джек.
Он попытался высвободиться из цепкой хватки Стайлза, но актер с поразительной быстротой преградил ему путь к двери. Мужчины посмотрели друг на друга. На лице Стайлза появилась пьяная агрессивная улыбка, не предвещавшая ничего хорошего. Он явно был готов устроить скандал. «Ладно, – подумал Джек. – Наверное, мне уже все равно не догнать Деспьера».
– Что вам угодно? – сухо произнес Джек. В присутствии актера он испытывал смущение, чувство вины.
– Кажется, нам есть о чем потолковать. – У Стайлза была странная манера говорить, он почти не раскрывал рта, словно боясь выдать степень своего опьянения. – Об искусстве, игре актера и связанных с ними вещах. Я ваш давнишний поклонник. В молодости пытался имитировать ваш голос. – Он выдавил из себя деланый смех. – А теперь вам платят за то, что вы имитируете мой голос. Жизнь подшучивает над нами, а, Джек?
Стайлз закачался; приблизившись к Джеку и обдав его запахом джина, он нечаянно плеснул из бокала себе на брюки.
– Вы ведь не станете этого отрицать, Джек? Тайные уединения в студийном зале. Вы слыли честным человеком, Джек, признайтесь, я прав?
– Я не собираюсь ничего отрицать.
– Вы видели мою игру. Сегодня вы – крупнейший в мире знаток моей игры, – громко произнес Стайлз. – Подскажите, что я должен сделать, чтобы улучшить ее?
– Пожалуйста. Вступите в Общество анонимных алкоголиков.
– Спасибо, – глухо сказал Стайлз. – Вы мне очень помогли. Моя мать твердит то же самое. – Он шумно отхлебнул мартини. – Скажите, – продолжил он, – как будет звучать мой голос? Услышат ли в нем зрители искренность и волнение? Горечь и силу? Мужество и грусть? Понравлюсь ли я девушкам, Джек? Моя судьба в ваших руках. Отнеситесь к этому серьезно.
– Я отношусь серьезно к любой работе, – заявил Джек.
– Когда картина выйдет на экран, я, возможно, вчиню вам иск – за иск-кажение художественного образа. – Стайлз громко засмеялся над своим каламбуром. – Тысяч на пятьсот. Эти полмиллиона будут для меня не лишними. Особенно когда станет известно, что в Риме режиссер пригласил какого-то клерка дублировать мою роль. Дома цена на меня здорово подскочит, верно?
– Прекратите паясничать, – сказал Джек; облитый джином, пахнувший перегаром, вцепившийся в него актер, который приблизил свою искаженную гримасой физиономию к лицу Джека, уже начал порядком раздражать его. – Вам некого винить в своих неудачах, кроме самого себя.
– Самая печальная фраза из всех когда-либо произнесенных и написанных. – Рот Стайлза растянулся в улыбке, на губах пузырилась слюна.
Сделав неловкое движение рукой, он задел бокалом плечо Джека. Бокал упал на пол и разбился. Стайлз даже не поглядел на осколки.
– Так им и надо. – Актер воинственно посмотрел по сторонам. – Мерзавцы даже не пригласили меня. Я тут – пария. Меня сторонятся как прокаженного. Но я все равно пришел. И у них не хватило духу сказать: «Вали отсюда, приятель, эта вечеринка – только для леди и джентльменов». Я пришел из-за вас, Джек. Я ваш старый поклонник. Захотел увидеть вас. Вы тронуты?
– Почему бы вам не пойти домой и не проспаться?
