Возвращение. Лимб

Сухов распрямился на табурете и смачно потянулся.

– Эээх! – громко выдохнул он и снова посмотрел в мою сторону. – Теперь ты понимаешь, Толик, почему я уверен, что ты тоже умер? – спросил он.

Я поёжился.

– Теперь понимаю…

***

– Знаешь, я ведь поначалу полагал, что попал в самый что ни на есть настоящий Ад. Ну, а чем ещё могла быть та гадкая трясина, в которой я оказался после смерти? – Сухов подтянул к себе правую ногу.

Обхватив её руками, он уткнулся подбородком в коленную чашечку.

– К тому же, все мировые религии о чём-то подобном и предупреждают – самоубийцы отправляются прямиком в Преисподнюю, – Игорь Евгеньевич наморщил лоб. – А я, в отличие от тебя, никогда не был махровым материалистом. Я всегда верил и в Царствие Небесное, и в Вечные Муки.

– Так почему же вы решились на самоубийство, если так боялись Ада? – мне вдруг захотелось задать Сухову какой-нибудь каверзный вопрос.

Однако Игоря Евгеньевича моя нескладная подковырка нисколько не смутила. Он просто пожал плечами и спокойно ответил:

– Наверное, потому, что в какой-то момент я стал бояться своей земной жизни больше, чем Геенны Огненной.

Выдав это, Сухов умолк. Какое-то время он просто сидел на табурете, уставившись в стену. Я же тупо не мог придумать, о чём ещё спросить его. Впрочем, был ли какой-нибудь смысл в моих вопросах?

Через пару минут Сухов встрепенулся, отпустил колено и сцепил руки за головой.

– Я страшно обрадовался, когда понял, что болото, в котором я очутился, было не Адом, а всего лишь частью пути в загробный мир, – продолжил Игорь Евгеньевич будничным тоном. – Чем-то вроде того самого туннеля…

– Болото вместо туннеля? – усмехнулся я.

– Ну, так ведь и я не был паинькой, – хмыкнул Сухов.

– Хорошо, я понял вашу мысль, – кивнул я. – Болото вам полагалось за ваши грехи. А что вы подумали, когда оказались в этой больнице?

– Я решил, что мне дарован ещё один шанс. Шанс заслужить прощение. Понимаешь, эта больничка – всего лишь зал ожидания, а мы с тобой – транзитные пассажиры. И рано или поздно нам придётся отправиться в пункт назначения… а вот куда именно мы отправимся, зависит в том числе и от нас самих.

Ну, это он уже полез в дебри. Я о таком переживать пока не хочу. Надо попробовать направить наш разговор в правильное русло…

Немного подумав, я спросил:

– Игорь Евгеньевич, а та медсестра, которая делала мне укол незадолго до вашего появления, кто она такая?

Сухов усмехнулся.

– Медсестра, говоришь… – протянул он, – очень красивая, правда?

– Невероятно, – согласился я. – Но вы знаете кто она?

– Ну, уж точно не человек, – Игорь Евгеньевич поморщился. – Её правильнее было бы назвать проекцией твоего подсознания… а ты случайно не в курсе, при амнезии подсознание продолжает функционировать?

– Да откуда же мне знать об этом?

– А я вот уверен, что продолжает. И ещё я думаю, что при жизни ты очень много внимания уделял женщинам. Поэтому здесь и появилась эта секс-бомба. Первый раз они всегда предстают в облике, который должен нам показаться особо привлекательным. Ты, наверное, и ролевыми играми увлекался, а? Сантехник и домохозяйка, больной и медсестра, босс и секретарша?

Он что издевается? Моя только-только начинавшая зарождаться симпатия к Сухову мгновенно испарилась.

– Игорь Евгеньевич! – я резко оборвал собеседника. – Я же говорил вам, что ничего о себе не помню. Как я могу знать, нравились мне ролевые игры или нет?

– Ладно, ладно не кипятись, Анатолий. Не помнишь, так не помнишь. А медсестра… она, что-то вроде твоего временного куратора. Будет наблюдать за тобой.

– А зачем за мной наблюдать?

– Как зачем? Чтобы понять, когда ты будешь готов!

Ну вот, опять он за своё. А я уже было поверил, что Сухов способен изъясняться как нормальный человек. По-видимому, придётся выслушать все его теории до самого конца.

– Игорь Евгеньевич, – я тяжело вздохнул, – рассказывайте. Но только постарайтесь ничего не упускать, договорились?

– А разве я когда-нибудь, что-нибудь упускал? – Сухов обиженно надул губы.

– Да вы всё время что-то не договариваете! – воскликнул я. – Медсестра – проекция подсознания, каким будет пункт назначения, зависит от нас самих, а теперь ещё и это: «Когда ты будешь готов…» Да к чему я должен быть готов?

Сухов затряс головой:

– Извини, извини, Толик… я вовсе не хотел нагонять тумана…

Игорь Евгеньевич запнулся…

– Нет, он, конечно же, прав, – Сухов почесал подбородок. – Я должен его посветить во все тонкости…

А вот это меня уже немного испугало. Я в первый раз слышал, чтобы Сухов разговаривал сам с собой. Впрочем, дальнейшего развития эта ситуация не получила. Игорь Евгеньевич улыбнулся и начал говорить лекторским тоном:

– Я уверен, что не такой уж ты дремучий человек, Анатолий, и наверняка знаешь, что все основные мировые религии рисуют практически одинаковую картину существования человеческой души после смерти тела. Картина эта достаточно примитивна, хотя я думаю, что примитивна лишь её популярная интерпретация.

– Речь идёт о том, что после смерти праведники попадают в Рай, а грешники в Ад? Я правильно понял? – уточнил я.

– Правильно, – кивнул Сухов. – Но давай покумекаем вот над каким вопросом. Много ли праведников найдётся на той грешной земле, которую мы с тобой некогда знали? Может в прежние времена этих светлых душ было больше, но в нашу с тобой эпоху… К чему стремятся современные люди? Получить от жизни как можно больше удовольствий, и только-то. Само по себе, стремление к удовольствиям трудно назвать грехом, но вот способы достижения этой цели могут быть достаточно неприглядными. Где-то обмануть ради выгоды, прихватить что-то не своё, при условии, что тебя не поймают – для многих наших современников это давно стало нормой. Ну а переспать с чужой женой, подставить коллегу по работе – сейчас это даже грешками не считается, так, мелкие шалости…

– Но ведь всё это, действительно, мелочи, – я пожал плечами. – На свете случаются и более страшные вещи…

– И в этом ты прав, – согласился Игорь Евгеньевич. – Одно дело трахнуть соседку, пока муж в командировке, и совсем другое – трахнуть этого мужа по голове монтировкой, когда он вас застал… а ведь может быть и ещё хуже – сначала выбить мозги мужу в тёмном переулке, а потом уже драть эту соседку сколько влезет…

– Но ведь если так рассуждать…

– Согласен, – перебил меня Сухов. – Если так рассуждать, придётся вспомнить про бандитов, хладнокровно расстреливающих инкассаторов ради денег, и про террористов, убивающих людей десятками, а то и сотнями… Даже я, самоубийца, более безгрешен по сравнению с ними…

Сухов выпрямился на табурете.

– А теперь давай вернёмся к обычным людям, – кивнул он и ткнул в меня пальцем. – Можно ли сравнивать неверного мужа и серийного насильника? Или мелкого воришку и маньяка-убийцу?

– Думаю, что нет, – покачал я головой, – их нельзя сравнивать.

– Ну а как тогда быть? – усмехнулся Игорь Евгеньевич. – Люди грешат вроде бы по мелочи – бухают, ширяются наркотой, бьют друг другу морды, трахаются в свалку, подворовывают при случае… при этом, они не бандиты, не душегубы и не насильники. Но если вспомнить заповеди Божьи, то они всё равно суть есть грешники. А ведь только совершенные души достойны Царствия Небесного. А что же тогда делать с этими? Отправить всех скопом в Ад? Но ведь они не настолько плохи, несмотря на всё своё несовершенство. Многие из этих людей, к примеру, никогда не согласились бы намеренно лишить своего ближнего жизни… Что ты на это скажешь?

Я не знал, что ответить. Может, я когда-нибудь и задумывался над подобными вопросами, но сейчас я об этом не помнил…

Однако Сухов воспринял моё замешательство по-своему.

– Вот видишь, – улыбнулся Игорь Евгеньевич, – ты начинаешь меня понимать. А ведь всё не так уж и сложно. Лично я думаю, что сразу в Рай, или сразу в Ад попадают лишь единицы. Остальные люди после смерти оказываются в подобных местах. Для сортировки. Те, чьи грехи признаются не столь уж тяжкими, направляются отсюда в Чистилище – на исправление.

Ну, это ты хватил! Сейчас ты от меня получишь! Сейчас я тебя размажу!

Я понял, на чём можно подловить Сухова.

– Если это так, почему в этой больнице нет никого, кроме нас с вами? – спросил я тихо, наклонившись к самому уху Сухова.

Однако подловить Игоря Евгеньевича не удалось. Его нисколько не смутил мой вопрос.

– Ты же должен понимать, – ответил он спокойно, – что эту больницу никто не строил. Никто не заготавливал кирпич, никто не замешивал раствор, никто не возводил стены. Это место не принадлежит физическому миру. Оно создано с помощью иной силы. Силы духа. И таких больничек может быть сколько угодно. Я уверен, что для каждого человечка построена отдельная больничка.

Что ж, в логике ему не откажешь. Но всё равно, сходится не до конца.

– Опять не лепится, Игорь Евгеньевич, – я покачал головой. – В этой, как вы изволите выражаться, больничке, мы находимся вдвоём. Если это место – моя персональная загробная кутузка, тогда что вы здесь делаете? Вас попросту не должно тут быть.

– А меня здесь и нет, – кивнул необескураженный Сухов. – Ты здесь находишься один.

Нет, он всё-таки реальный псих!

– То есть сейчас я беседую сам с собой, так, по-вашему?

– Нет, ты беседуешь со мной, – спокойно возразил Сухов. – Но меня здесь нет.

Наверное, на моём лице отобразилось слишком много эмоций. Сухов не стал дожидаться очередной моей подковырки, он начал объяснять.

– Я думаю, Толик, что про меня попросту забыли. Поначалу это действительно была моя больница. Здесь находился только я. Ну, не считая моего куратора, конечно. Он, кстати, выглядел совсем не так привлекательно, как твоя медицинская сестричка. Я думаю, в качестве «отстойника» душам предоставляется место, которое каким-то образом соответствует их прижизненным устремлениям. Я вот, например, всегда мечтал умереть в больнице, под капельницей. Ну, от естественных причин, естественно, и в глубокой старости. Думаю, и у тебя в жизни было что-то связанное с медициной…

– Не уходите в сторону, пожалуйста, – одёрнул я Сухова. – Вы начали рассказывать о том, что вас здесь забыли.

– Так я же тебе об этом и толкую. Мне кажется, что в местах, подобных этому, души умерших людей не только ожидают решения своей участи, но и получают возможность немного усовершенствоваться, прежде чем отправиться дальше. Я думаю, что для успешной адаптации к условиям Чистилища, душа должна подняться до определённого уровня. Вероятно, моя душа – по каким-то причинам – этого сделать не смогла, и я тут застрял. Как я уже тебе рассказывал, я здесь нахожусь ужасно долго. Не века, конечно… Мне кажется, прошло лет тридцать с тех пор, как я выбрался из того болота. Вряд ли требуется столько времени, чтобы подготовиться к переходу.

– Но если ваша душа не смогла усовершенствоваться, вас должны были депортировать в Ад!

– Ты что, меня совсем не слушал? Я уверен, что меня не приговаривали к Аду, для Ада я недостаточно хорош… вернее, плох… недостаточно грешен, одним словом.

Я усмехнулся:

– И только на основании этих своих измышлений вы делаете вывод, что про вас забыли?

– Ну а как ещё можно объяснить происходящее? – Сухов вздохнул. – Мой куратор исчез… довольно-таки давно, заметь. А вчера здесь появился ты. Ясно же, что у местных распорядителей эта «жилплощадь» до того числилась свободной. А это значит, что про меня никто и не вспомнил.

Сухов опять вздохнул. На этот раз гораздо тяжелее. И мне вдруг нестерпимо захотелось сказать Игорю Евгеньевичу что-нибудь ободряющее.

Я присел перед ним на корточки.

– Простите, если был груб с вами, – сказал я, но Сухов только махнул рукой.

– Да ладно, чего уж там. Ты имел право на сомнения. Но сейчас я прошу тебя забыть о них. Ибо я собираюсь задать тебе действительно важный вопрос…

***

– Анатолий, – Сухов пристально посмотрел мне в глаза. – Ты хотел бы вернуться?

Я распрямился как ужаленный.

– Куда вернуться?!

– А куда ещё можно хотеть вернуться в нашем с тобой положении? Конечно туда, в мир живых.

Честное слово, я не знал, как относиться к этому человеку. Сначала Игорь Евгеньевич убедил меня в моей собственной смерти… ну, будем считать, что Сухов меня почти убедил в этом… а теперь он что, предлагает мне… ни больше, ни меньше, как воскреснуть? Охренительно!

С другой стороны, если он действительно обитает в загробном мире так долго, как говорит, ему может быть известно нечто такое, что я и представить себе не могу.

Я покачал головой:

– Что-то меня смущает в ваших словах… разве возвращение на землю возможно? Хотя бы в принципе? Я, конечно, не стану утверждать наверняка, потому как не специалист в этих вопросах, но мне кажется, что ещё никому не удавалось вернуться с Того Света.

– Во-первых, ты не прав, и такие случаи бывали… а во-вторых, речь сейчас идёт не о теоретической возможности, а о конкретно твоём желании воскреснуть. Поэтому я и спрашиваю тебя – хотел бы ты вернуться в мир живых?

И тогда меня прорвало.

– Хотел бы я вернуться? – воскликнул я. – Допустим, я действительно умер. Медсестра, или кто она там есть на самом деле, сказала, что мне было всего тридцать четыре года! В таком возрасте смерть вряд ли является чем-то желанным. Пусть жены и детей у меня не было, но может быть, у меня там остались родители, или ещё кто-то… братья, сёстры, к примеру, друзья… разумеется я хотел бы вернуться! Да я бы что угодно отдал, чтобы вернуться! Вот только вам-то какое дело до моих желаний?!

Сухов резво вскочил с табурета.

– Поверь, это не праздное любопытство! – выпалил он.

Выполнив несколько быстрых приседаний, Игорь Евгеньевич выпрямился, поднял руки на уровень плеч и замер в таком положении.

– Но многое будет зависеть от твоей решимости…

И тут Игорь Евгеньевич превратился в дирижёра симфонического оркестра. Он начал взмахивать руками, как будто и вправду руководил исполнением какой-то симфонии…

Всё это странное действо продолжалось не более минуты. Сделав десяток-другой взмахов, Сухов бросил руки вниз и обернулся ко мне.

– Я здесь очень давно, – проговорил он бодрым голосом. – До неприличия давно, как мне кажется. Может, про меня и вправду забыли, а может, тот, кто за всё отвечает, ищет причину, чтобы отправить меня туда, – Сухов ткнул пальцем в пол, – и не находит её… Как бы там ни было, мне всё это порядком осточертело. И я хочу свалить отсюда к едрене фене. И начать всё заново. Там, на земле. Не повторяя при этом прошлых ошибок… – Сухов снова уселся на табурет. – Однако моё столь долгое пребывание в этом месте принесло определённые дивиденды, – кивнул он. – Информация, вот что я получил. Я знаю, что отсюда можно выбраться… и я знаю, как это сделать.

Да, это было смелое заявление. Я покачал головой.

– Ну и как же отсюда можно выбраться? – спросил я.

– Для начала нужно просто уйти из этой больнички, – улыбнувшись, ответил Сухов.

– Просто уйти? – переспросил я.

– Да, просто уйти, – кивнул Игорь Евгеньевич. – Но одно ты должен уяснить твёрдо, Толик. Уйдя отсюда, ты уже не сможешь вернуться обратно. Тебе придётся проделать весь путь – до самого конца. Ведь только добравшись до Башни, можно получить свой шанс. Шанс вернуться к живым.

– Что ещё за Башня? – я настороженно посмотрел на Сухова.

– Ну, может, это и не Башня вовсе, – Сухов пожал плечами. – Но мне почему-то кажется, что выглядит оно как Башня. Вернее, мне очень хочется, чтобы ЭТО выглядело именно так. Я очень любил в детстве сказки. Впрочем, я их и сейчас люблю.

Да… действительно, тяжёлый человек…

– Игорь Евгеньевич, я с вами с ума сойду, можете не сомневаться, – выдохнул я. – Что ещё за ЭТО?

– ЭТО точно существует. ЭТО – что-то вроде скоростного лифта. Или портала. Для каждой человеческой души, когда подходит её срок, открывается индивидуальный проход в заранее определённый пункт назначения. В один конец, разумеется. Ну, и у местных ребят время от времени возникает потребность совершить какую-нибудь транзакцию. Смотаться куда-нибудь по служебным делам… ну, там, ангела послать на землю с благой вестью, или наоборот, отправить отряд демонов за душой какого-нибудь особенного злодея, зажившегося на белом свете. Мне известно наверняка, что для подобных нужд и используют Башню… Давай всё-таки будем называть ЭТО Башней. Мне так больше нравится. Так вот, Башня – как транспортная развязка между мирами. И если проникнуть туда, будучи свободной душой, можно самому выбрать пункт назначения.

– И какой пункт можно выбрать? – спросил я.

– Да какой угодно. Доберёшься до Башни, и твоя душа сама сможет решить, куда ей двинуться дальше. Хочешь, в Рай, хочешь, в Ад… ну, мало ли какие желания могут возникнуть у души… Можно, к примеру, – Сухов широко развёл руки в стороны, – остаться навечно в Башне. Тоже вариант. Однако для нас с тобой важно лишь то, что оттуда можно попасть в мир живых. Экспрессом, без пересадок.

– В такое стратегически важное место, наверное, не пускают абы кого?

– Конечно, не пускают, – согласился Сухов. – Добраться до Башни совсем не просто. А ещё труднее, проникнуть в неё.

– И как вы всё это смогли разузнать, просидев тридцать лет в больничном изоляторе? – я с лёгким недоверием посмотрел на Сухова.

– А вот пойдёшь со мной, я тебе и расскажу по дороге, – Игорь Евгеньевич озорно подмигнул мне.

– А если я не соглашусь?

– Что ж, – кивнул Сухов, – в таком случае ты через какое-то время двинешь дальше «по этапу», а я останусь в этом комфортабельном санатории. Буду ждать следующего постояльца. Времени у меня, хоть отбавляй… я же забытая душа, помнишь?

Меня внезапно осенила догадка.

– Скажите, – я резко повернулся к Сухову, – а я ведь не первый, кого вы соблазняете идти к этой вашей Башне?

– Ну, не первый, – согласился Игорь Евгеньевич. – Из подходящих свежаков, ты – четвёртый уже.

– А что же те, другие? Почему они отказались? Вы не смогли их убедить?

– Один оказался дубом, ещё махровее тебя. Просто не смог поверить в то, что он сдох и очутился на Том Свете. Решил, что у него кукушка поехала от синьки… ну, а двое других, судя по всему, просто зассали.

Эти слова что-то перевернули во мне. Я понял, что ни в жизнь не соглашусь, чтобы про меня тоже кто-то сказал, что я «зассал».

– Хорошо, Игорь Евгеньевич, я согласен, – решительным тоном произнёс я.

– Тогда пошли, – просто, безо всякой напыщенности ответил Сухов.

Глава 3

Мы покинули палату и направились к выходу. Сухов, как и в прошлую нашу вылазку, принялся колдовать над замком. Я уже знал, что мне предстоит лицезреть, поэтому вполне спокойно взирал на трансформации Игоря Евгеньевича. Наконец замок щелкнул, и дверь послушно распахнулась перед нами. Я ожидал увидеть уже знакомое мне Серое Ничто, но за дверью на этот раз оказалась самая обыкновенная лестница.

– А где же Пустота? – я с недоумением посмотрел на Сухова.

– Постоянство мы оставляем в этом месте, Анатолий, – Игорь Евгеньевич махнул рукой в сторону коридора. – Там, куда мы направляемся, ничто и никогда не повторяется дважды. В тот раз Лимб показал себя таким, каким ты его подсознательно был готов увидеть. Но на самом деле, он волен выбирать любую форму. И ты запомни это. Может статься, когда-нибудь пригодится.

Опять это странное словечко – Лимб. И он произносит его с таким видом, словно я обязан знать, что это…

– Игорь Евгеньевич, а вот о чём вы сейчас упомянули? Что такое, этот ваш Лимб?

Сухов поморщился.

– А, ну да, – кивнул он, – ты же ещё не сталкивался… понимаешь, Лимб – это начало всего в этом мире… и одновременно конец… короче, скоро ты сам всё увидишь…

Вопреки моим ожиданиям, Сухов выбрал не спуск, а подъём.

– Мы что, собираемся выбраться на крышу? – спросил я его.

– Начинай уже отвыкать от привычных стереотипов, – ответил Игорь Евгеньевич. – В Лимбе неважно, в каком направлении двигаться, главное – чётко понимать, куда идёшь. А в нашем с тобой случае путь наверх, я уверен, окажется намного короче.

Я недоверчиво взглянул на Сухова.

– А ты сам посмотри, – предложил он.

Я подошёл к перилам и осторожно заглянул вниз. И увидел бесконечную череду лестничных пролётов, уходящих в бездну.

– Видишь?

В голосе Сухова прозвучало торжество. По этим интонациям я понял, что Игорь Евгеньевич чрезвычайно доволен собой. Что ж, в данный момент он имел на то полное право.

Мы начали подниматься по лестнице.

***

Поднимались мы долго. Я перестал считать этажи где-то после двенадцатого. Просто решил, что в данном действии нет никакого смысла. Я же не знал, какой этаж является нашей целью.

Двери имелись не на каждом этаже. Чаще там, где они должны были быть, обнаруживались проёмы, наглухо заложенные кирпичом.

– Что там? – спросил я Сухова, чиркнув пальцами по кирпичам, когда мы проходили мимо одного из таких проёмов.

– То же, что и везде, – ответил он безо всяких уточнений.

– Пристанище для душ, таких же, как и мы?

– Может, для таких, а может, и для других, – буркнул Игорь Евгеньевич.

Чем выше мы поднимались, тем сосредоточеннее становился мой попутчик. Если на этаже всё-таки оказывалась дверь, Сухов подходил к ней вплотную и внимательно осматривал – каждую трещинку, каждую зазубринку. Стоял, смотрел, но руками не трогал. Что он надеялся там отыскать, для меня так и осталось загадкой, но ни одна из тех пяти или шести дверей, мимо которых мы уже прошли, его почему-то не устроила.

Как и обещал Сухов, я не испытывал никакой физической усталости. А вот терпение моё стало потихоньку иссякать. Я уже начал подумывать, а не напрасно ли согласился на эту стрёмную авантюру – может, наш подъём и вовсе никогда не закончится, как вдруг на очередном этаже, возле очередной двери Сухов, почти шёпотом произнёс: «Здесь».

– Ты этажи не считал случайно? – Игорь Евгеньевич обернулся ко мне.

– Начал было, но потом бросил, – покачал я головой.

– А я считал до самого конца, – кивнул Сухов. – Тридцать четыре. Мы поднялись на тридцать четыре этажа. Тебе не кажется это символичным?

– И что же тут символичного? – спросил я с лёгкой ехидцей в голосе.

– А что там говорила эта медицинская секс-бомба насчёт твоего возраста?

Я опешил.

– Наши хозяева определённо не обделены чувством юмора, – усмехнулся мой спутник.

– Думаете…

– Я ни о чём не думаю. Просто радуюсь, что не ошибся с выбором, – перебил меня Сухов.

Вот и понимай, как хочешь…

Однако Сухов не поленился объяснить:

– Ты, похоже, и впрямь тот, кто мне нужен.

И тут же добавил:

– Ладно, хватит рассусоливать. Пора двигаться дальше.

Игорь Евгеньевич резко дёрнул за ручку, и дверь распахнулась…

Нет, я, конечно, предполагал, что этот мир выкинет ещё не одно коленце, но я надеялся на что-то более оригинальное. Нашему взору предстал вполне себе обычный пейзаж, вдобавок донельзя унылый – то ли степь, то ли полупустыня, я, видимо, в прошлой жизни плохо разбирался в подобных тонкостях. В общем, высохшая земля с редкими клочками пожухлой травы. И начиналась вся эта радость прямо за порогом. То есть никаких тебе ступенек, крылец или что там предусматривалось правилами архитектуры.

– Думаю, нам туда, – Сухов вытянул руку и показал… а куда он, собственно, показал? Местность снаружи отличалась завидным однообразием. Никаких объектов, на которые можно было бы опереться взглядом, ни вблизи, ни вдали я не заметил.

– А почему именно туда? – спросил я, но Игорь Евгеньевич проигнорировал мой вопрос. Он просто переступил через порог и резво зашагал по растрескавшейся земле в указанном им же самим направлении. Хмыкнув, я двинулся за ним. Или у меня был какой-нибудь выбор?

***

Мы шагали уже несколько часов кряду – точнее, я не сказал бы даже под дулом пистолета. Хронометра у меня при себе не было, а ориентироваться во времени по солнцу оказалось невозможным ввиду отсутствия светила на небосводе. Сначала я подумал, что солнышко просто спряталось за облаками, но приглядевшись внимательнее, понял, что облаков на небе тоже нет.

Само же небо было ясным, но при этом совсем не голубым. Больше всего оно походило на небо из старого чёрно-белого кинофильма. И это меня весьма удивило. Я поделился своим открытием с Суховым, однако он посоветовал мне не зацикливаться на подобных «мелочах». И ещё раз напомнил, что земные аналогии в загробном мире не уместны, и мне следует засунуть их куда подальше. Причём, как можно скорее.

Я решил последовать совету мудрого человека и пообещал себе, что с этого момента начну воспринимать всё происходящее вокруг, как данность. Однако мне кровь из носу требовалось привести свой новый опыт и прежние материалистические убеждения к общему знаменателю. Если Игорь Евгеньевич прав, и я действительно нахожусь на Том Свете… я вдруг поймал себя на мысли, что всё реже и реже подвергаю сомнению справедливость данного утверждения… так вот, если Сухов прав, мне нужно как-то приспосабливаться к этой непростой ситуации. Приспосабливаться не физически, естественно, какая может быть физика в нематериальном мире, а приспосабливаться морально.