Финиковая баня

Первыми отправлялись «старшие футболисты». Мы пришли к объявленному времени сбора на стадион ЧМП, туристический автобус «Спутник» нас поджидал у служебного входа, а баскетболистки уже удобно разместились внутри, разложившись сразу на нескольких сидениях. С первой попытки нам всем сесть не удалось. Тогда на помощь пришли тренеры, всех пересчитали по головам и выяснили, что ещё должны остаться свободные места.

Лысый, бородатый, лобастый тренер баскетболисток, не церемонясь в выражениях, хриплым громким голосом быстро рассадил, как он сказал, своих «курочек» по одной на сиденье справа по ходу движения автобуса, и мы двинулись занимать свободные места. Мне досталось в левом ряду крайнее место. Через проход, прямо напротив меня, сидела очень симпатичная миловидная остроносая девчонка, а за ней, у окна, я с радостью заприметил свою бывшую одноклассницу Надюшу Жукову. Громкие радостные приветствия, «как дела?» и прочее, не помешали мне обратить внимание на стройные загорелые ноги незнакомки, которые она очень грациозно, сведя колени вместе, отставила немного в сторону. Скромно, но подчеркнуто красиво.

Надюша всегда была своим, компанейским человеком. Автобус не успел ещё отъехать, как благодаря её общительности в общую, весёлую и непринужденную беседу втянулись и интересная незнакомка, и наши ребята из соседних рядов.

У нас в классе было кодовое слово, услышав которое Надюша краснела и всегда говорила: «Вот, дурак» или «Вот, дураки». И это слово было «Фуля». Точнее сказать, Фуля это прозвище, почти как имя самого маленького мальчика в нашем классе Вовы Фурлейтера. Когда Надюша пришла в наш седьмой класс, у нее был рост под два метра, а у Фули всего метр сорок на цыпочках. Однажды он громко похвастался, что может стоя подглядывать Надюше под её короткую плиссированную юбку, которая, казалась, при ходьбе живёт своей отдельной самостоятельной жизнью от обладательницы очень длинных и очень красивых ног. Здесь Фуля наврал. Он не мог подглядывать стоя – только сидя за партой. Это была, конечно, шутка, но Надюша её услышала, очень обиделась и пригрозила Фуле, что за подобные шалости даст шалобан, и его голова провалится в трусы. Фуля ей в ответ гордо сообщил, что он чемпион города по вольной борьбе и если что, так он приёмчики знает. Слушая эту перепалку между вжавшимся в парту микроскопическим Фулей и нависающей над ним разъяренной Надюшей, весь наш класс покатывался от хохота, и позже, для того чтобы повеселиться или по-доброму позлить Надюшу, ей передавали привет от Фули.

Но и Фуля про свое чемпионство не наврал. Он, в самом деле, даже не имея сорока килограммов живого веса, в своей весовой категории – первой наилегчайшей – был чемпионом Одессы по юношам. Будучи членом команды «Динамо», на первенстве города по вольной борьбе он выходил на ковер и в четвертьфинале, и в полуфинале, и в финале, но конкурентов у него не было. За каждое его одиночное и формальное появление на ковре ему засчитывали техническую победу, а в конце турнира вручили золотую медаль. Такой боевой маленький худой и звонкий он был один на всю Одессу.

Более того, он являлся действующим серебряным призером Одесской области. Нашёлся-таки в Котовском районе ещё один такой дистрофик, который и поборол нашего Фулю в финале. Я сам эту схватку не видел, но ребята рассказывали, когда эти два засушенных Геракла вышли и только пожали друг другу руки, то на соседнем ковре прервали схватку и перестали бороться, чтобы не пропустить этот потешный цирк.

Боролись они босиком, так как самые маленькие борцовки были им, как ласты на шнуровках. Представитель Котовска вышел на схватку в трусах и в майке, а наш великий и непобедимый Фуля, чемпион города, в борцовском трико. Трико было куплено на вырост, размера на три больше, но чемпион Одессы не мог снизойти до появления на публике в нижнем белье. Чтобы трико подогнать по росту, лямки завязали на узел сзади, и получился весьма достойный вид, если не смотреть со спины.

Схватка началась. Атлеты вцепились друг в друга и, пыхтя, сопя и попукивая, пытались что-то предпринять, но ни у одного, ни у другого ничего не получалось. Тянули друг друга в разные стороны, толкали, хватали за руки, но только и получалось, что ходили по кругу, не выпуская друг друга из объятий. Казалось, ничья неминуема, зрительский интерес угас, подбадривающие окрики прекратились, зрелище оказалось пресным и жалким. Но тут у Фули развязался злополучный узел его шикарных борцовских трико, лямки выпрямились, и вся трикотажная конструкция свалилась вниз, прикрыв собой его худенькие коленки. Борцы в процессе упорного толкания этого не заметили и продолжали топтаться по кругу вокруг невидимой оси сопротивления. Через два-три шага предмет борцовской зависти заплёл Фулины ноги, и гордый обладатель трико неожиданно рухнул. Завалился, и почему-то на спину. Его соперник этого не ожидал и, не разжимая объятий, плашмя шлёпнулся на Фулю сверху и замер. В полном недоумении они пролежали на ковре секунд четыре-пять, но их хватило рефери, уставшему от их бескомпромиссной и бессмысленной борьбы, чтобы быстро засчитать туше – чистую победу «кузнечику» из Котовска.

Возмущённый Фуля, размазывая слёзы обиды, бросился на судью – бывшего борца-тяжеловеса с выпуклыми поломанными ушами. Принялся его кусать и колотить, куда мог достать, а это исключительно в область паха, своими маленькими, острыми кулачонками. Плачущего, обиженного Фулю, размахивающего руками и болтающего ногами, взвалив на плечо вместе с развевающимся трико, тренер вынес в раздевалку под хохот трибун, участников соревнований и судей, которые оценили по достоинству бойцовские качества Фули специальной грамотой за волю к победе и даже не наказали за неспортивное поведение.

Надюша сама вспомнила про Фулю и спросила, как поживает её самый преданный поклонник. Но Фуля у нас в классе уже не учился – поступил в техникум. Но я точно знал, что он продолжает упорно тренироваться, так как тренер ему пророчит большое спортивное будущее, если он, конечно, не станет тяжелее 48 килограммов. По Надюшиной просьбе я громко и красочно пересказал схватку Фули на первенстве области и ещё добавил какие-то смешные истории. Чувствовал себя окрыленным и вдохновлённым в центре всеобщего внимания под подбадривающую улыбку остроносой баскетболистки, которая, не уступая мне в красноречии, рассказала несколько смешных эпизодов из женского баскетбола в общем и из командного фольклора в частности. Незаметно быстро под смех и шутки мы прибыли на Каролино-Бугаз. Автобус медленно въехал на территорию лагеря «Альбатрос».

– Первыми выходят девочки, – громогласно объявил тренер баскетболисток.

Моя симпатична соседка, ловко подтянув коленку к подбородку, выставила левую ногу в проход и, упершись ладонью в ручку кресла, начала медленно подниматься. Мне показалось, что она поднималась целую вечность, пока не замерла, ударившись головой о потолок автобуса. Вслед за ней попробовала выбраться и Надюша. К тому, что Надюша тоже упрется головой в потолок, я был готов, но ростом моей симпатичной новой знакомой я был обескуражен. Присмотревшись, я понял, на чём я прокололся. Обман зрения. Моя соседка – обладательница миловидной головки абсолютно нормальной величины, скажем, не более чем у меня самого, сидела, слегка ссутулившись, что было весьма естественно в стесненных условиях экскурсионного автобуса, и глаза её были в аккурат на уровне моих глаз. Сконцентрировавшись на лице и глазах, я только изредка, украдкой, посматривал на её стройные ножки, стараясь не попасться с поличным за непристойным и назойливым рассматриванием в меру обнажённых красивых конечностей. И напрасно, что украдкой, без должного анализа увиденного. Ноги были у неё выдающейся длины. И не кокетливо она их отставила в сторону, сидя в автобусе – они попросту не помещались между креслами.

Я вжался в кресло, пораженный увиденным, подсознательно надеясь покинуть автобус последним, после того, когда все баскетболистки выйдут, разойдутся по своим домикам, и мне не придется краснеть за своё неуместное кокетство. А я, дурак, ещё и глазки строил, тьфу!

Зная острую на язык Надюшу, я был уверен, что кто-кто, а уж она-то точно смешно и изощрённо прокомментирует мои попытки привлечь к себе внимание остроносой симпатичной великанши.

Девочки вышли, вслед за ними к выходу потянулись наши ребята с задних рядов.

– Ну что, нашел невесту? – заговорщически в ухо прошептал Алик Голоколосов (см. Википедию) – наш центральный нападающий и громко прыснул, сдерживая смех.

Алик был один из самых высоких футболистов команды, но и он, выйдя из автобуса и поравнявшись с девочками, едва доходил некоторым из них до плеч.

Собравшись в полном составе на аллейке, баскетболистки легко, по-мужски, подхватили свои огромные спортивные сумки и, что-то весело обсуждая и смеясь, вразвалочку пошли по дорожке в сторону домиков. Судя по тому, как у меня горели уши и щеки, мне было не трудно догадаться «что», а точнее «кто», был объектом их шуток и веселья.

2.2. Гимнастки

Оканчивался наш первый лагерный обед, когда в столовую зашёл главный тренер и, перед тем как сесть за свой столик, сделал объявление:

– Внимание капитанам команд. Через час должен приехать автобус с младшими ребятами. Нужно выделить по три человека от каждой команды для организации их размещения. Чтобы всё сделали быстро и тихо, и не пришлось собирать малышню по всему лагерю.

– КВН какой-то… По три человека от каждой команды, – явно пародируя Сашу Маслякова, пошутил за нашим столом Френик.

Шутка была так себе, на троечку, но Френик – Валера Кирпичный, известный прикольщик и балагур – скорчил такую рожу, что все, кто её видел, не удержались и громко рассмеялись.

– И ещё, – добавил тренер, когда убедился, что мы успокоились и его слышим в гулком шуме огромной столовой, – автобус везёт художественных гимнасток. Всем джентльменам рекомендую прийти на помощь слабому полу и помочь донести их вещи до домиков. Теперь всё. Приятного аппетита.

Прямо из столовой обе команды практически в полных составах потянулись к месту стоянки автобуса. До его приезда оставалось ещё много времени, пролетевшего незаметно в жарких спорах, кто же будет заниматься малышней, а кто гимнастками. Пришлось бросать жребий, потом перебрасывать, опять спорить, обижаться… В конце концов, автобус приехал, остановился, прошуршав по мягкому от солнца асфальту, зашипел, и из открывшейся двери грациозно и независимо одна за другой невесомо выпорхнули гимнастки.

Все как на подбор – стройные, осанистые, с гордо посаженными головками. Походки лёгкие, красивые, ступни ставят, слегка разворачивая носки, но не так, как балетные, а по-особенному, твёрже, по-спортивному.

Вслед за ними, но уже и из багажного отделения, появились дорожные сумки, чемоданы и спортивный инвентарь: палочки с тугими рулончиками лент на концах, булавы, туго перевязанные разноцветными лентами обручи и яркие, блестящие мячи в большой сетке. Из автобуса вслед за тренером, бережно прижимавшей двумя руками к груди большой кассетный магнитофон, появились совсем малышки лет по восемь-десять. Увидев нас, тренер гимнасток сразу же поинтересовалась:

– Вы из лагеря или футболисты?

Получив нестройный ответ, она принялась нас громко организовывать:

– Мальчики, возьмите вещи малышей и помогите их нести. Магнитофон брать не надо, я сама. Возьмите вон ту, мою большую сумку. Обручи кто-то уже взял? Нет? Возьмите обручи и идите за мной. А куда нам идти, кто знает? Девочки, стойте! Кто знает, куда идти?

– Наверное, туда же, куда пошли баскетболистки, – предположил кто-то из наших.

– Девочки. Вперёд! – тут же скомандовала тренер. – А вы, – обратилась она к футболистам, – показывайте.

И они пошли нестройной толпой. Тенистая аллейка, окаймленная белыми крашеными кирпичиками бордюров, вела к домикам у моря. Впереди старшие гимнастки, грациозно перебирая красивыми стройными ногами. За ними маленькие девочки, старательно подражая своим старшим кумирам. Их тренер с импортным магнитофоном, бережно прижатым к большой неспортивной груди, успевала одновременно быть везде, заполняя пространство лагеря своим громогласным присутствием. Больше всех досталось неторопливо тянущимся разочарованным футболистам, несущим детские баулы, обручи, мячи и прочие спортивные снаряды.

Естественно, к баскетболисткам я не пошёл и вместе с Филом – Валерой Филоненко, капитаном нашей команды – остался принимать и размещать приехавших младших ребят.

Когда с устройством было закончено, и юные футболисты расползлись по своим палаткам, мы с Филом устало расселись на скамейке в тени тощей акации, едва укрывшей нас от беспощадного полуденного солнца. Стянули взмокшие футболки и, блаженно вытянув ноги в резиновых вьетнамках, наслаждались лёгким ветерком, неуверенно и робко долетавшим со стороны пляжа. Мы сидели молча и смотрели на ослепительно яркое, в серебряных искрах, сочное синее море, отделённое чёткой линией горизонта от выцветшего бледно-голубого безоблачного неба.

– Ты её заметил? – настороженно спросил меня Фил после недолгого молчания.

– Ту, что вышла первой? – спросил я, в надежде, что у нас с Филом разные вкусы.

– Ну да, чёрненькая, с короткой стрижкой, – подтвердил Фил, и внимательно посмотрел на меня.

– Ну, такую нельзя не заметить, – обобщающее ответил я. – Да и все остальные ничего, – внутренне надеясь переключить внимание Фила на других представительниц прекрасного гимнастического пола, добавил я.

– Да, ничего, – задумчиво сказал Фил и добавил: – Но эта так и стоит перед глазами.

Я замолчал, оценивая свои ощущения. После яркой, броской, вышедшей первой гимнастки, о которой заговорил Фил, все остальные показались мне симпатягами и не более. Я больше никого толком не запомнил, но первое впечатление девчонки оставили о себе очень приятное. Блондиночка там ещё одна промелькнула – фигурка, естественно, божественна, а лица я её не рассмотрел. Только длинные белые волосы по пояс. А эта, первая, видимо, Фила серьезно зацепила.

Даже если Фил и отсекает меня в качестве основного конкурента на чёрненькую со стрижкой, всё равно, он молодец – делает это сразу и честно. Пусть не в лоб, но особенности командной жизни позволяют друг друга понимать с полуслова, как на футбольном поле, в игре, – с полувзгляда, с полужеста, на движении.

Я промолчал, подтверждая Филу, что претензий к нему не имею. Фил меня правильно понял и спросил:

– Ты себе кого-то из них присмотрел?

– Да их так много, что я больше никого толком и разглядеть не успел.

– Обрати внимание на блондинку с длинными волосами, рекомендую.

– Ну, ты и Зоркий Сокол, – не удержался я, но внутри порадовался за свой острый, намётанный глаз.

– Ничего подобного, – усмехнулся Фил. – Я неделю тому назад случайно попал к ним на тренировку. Помнишь, когда меня погнали на медосмотр? Вот тогда я их всех и рассмотрел. Ира на тренировке получила травму… И я, честно говоря, очень волновался, а вдруг она не приедет.

– Так её ещё и Ира зовут, – от души рассмеялся я. – Что ж ты темнил?

– Да, Ира и, кстати, она мастер спорта, член сборной. Так что, пригляди по-дружески за другими ребятами, чтобы не лезли, куда не надо… Ну, ты понял. Хорошо?

– Хорошо, – подбодрил я Фила. – Сделаем. Не волнуйся.

2.3. Митя приехал!

Тренировочный процесс с первых же дней навалился тяжёлыми и напряженными физическими нагрузками. Утром в семь часов подъём и бегом на зарядку к морю. Казалось, море везде, вот оно совсем рядом, но крутой пятнадцатиметровый обрыв вдоль всего лагеря однозначно заставлял пользоваться общим пологим спуском, прорезанным к мелкому песку пляжа. Спуск был один, в противоположном конце лагеря, – до него от наших палаток только бежать было минут десять. Интенсивная зарядка на песке, купание в море при любой погоде и бегом в лагерь. Завтрак и утренняя тренировка. По графику: две команды на футбольном поле за забором в лагере Политеха «Чайка», две команды на пляже – физподготовка с отягощениями и без. На следующий день наоборот. Вечером обязательная вторая тренировка с мячами или двухсторонняя игра. С непривычки уставали, но очень быстро, за два дня, освоились, и молодые растущие организмы принялись осмысленно посматривать по сторонам, прикидывая, чем заполнить возникший досуг.

Совершенно неожиданно важным оказался блат. Простое слово, обойдённое школьной программой в силу его нетипичного употребления в идеальном социалистическом обществе, в реальности открывало многие заветные двери при помощи связей, полезных знакомств и нужных людей. Благодаря всесильному блату у нас на сборах появился мой друг Митя Ереньков (см. Google, Dmitry Erenkov). В данном случае блат олицетворял его отчим Игорь Докторович (см. Google, Igor Doktorovich) – судья всесоюзной категории по баскетболу, вращающийся в околоспортивных кругах различных федераций. Без видимых усилий, воспользовавшись своим личным обаянием и раскрепощённой пронырливостью, он с кем надо быстренько и вовремя договорился, после чего Митю включили в нашу команду для поездки в лагерь. Одним больше, одним меньше, решили добрые дяди – хорошие знакомые Игоря.

– Ты уж присмотри за ним в лагере, – напутствовала меня Галина Алексеевна – Митина мама, – чтобы вёл себя прилично, не курил, там же вокруг одни спортсмены, стыдно же.

– Всё будет в порядке, – успокаивал её Игорь, – мы же знаем, что он будет под присмотром. Да? – и заговорщически мне подмигнул.

Однажды в Ленинграде, лет шесть-семь спустя, произошла необычная встреча в ресторане. Было очень поздно, ресторан под стать нашему вечернему визиту так и назывался – «Вечерний». Очень хотелось кушать. За весь день, наполненный музеями и впечатлениями, даже пирожок не удалось нигде перехватить. Все столики были заняты, и только за одним сквозь плотный табачный дым удалось рассмотреть остававшиеся несколько свободных мест. Мы быстро их захватили и, приступив к обсуждению меню, с голодным блеском в глазах вслух зачитывали предлагаемые блюда.

Мужчина, сидящий за нашим столом, оторвался от своей отбивной и сказал:

– Зря стараетесь. Первых блюд нет. Из вторых только вот такое мясо, – и он помахал нанизанным на вилку куском, – на гарнир жареная картошка. Салат капустный. Всё-ё, – протянул он на волжский манер.

Завязался разговор. Оказалось, что он баскетбольный тренер, в Ленинграде по делам, в командировке. В Одессе знает только одного человека. И я почему-то даже не удивился, когда он назвал фамилию Игоря, Митиного отчима. Было бы даже странно, если бы он его не знал.

Митя приехал через два дня после нас, но я его ожидал и занял кровать в нашей палатке. Помня напутствие мамы о том, что вокруг одни спортсмены, Митя догадался не отставать от других и придумал себе тоже вид спорта. Он объявил себя подводным спортивным охотником, привез с собой ласты, маску с трубкой и ружьё для подводной охоты. И, конечно же, гитару.

В первый же вечер он выдал программу популярных песен, плюс песни по заявкам зрителей, а на следующее утро проснулся самым уважаемым человеком среди четырёх футбольных команд. По утрам он старательно бегал с нами на зарядку, потом весь день валялся на пляже или безуспешно плавал в море, стараясь застрелить хоть одну рыбешку. Но на песчаных отмелях Каролино-Бугаза, как правило, водятся только рачки и мелкие крабики с недоразвитыми клешнями.

Однако его праздный отдых не был напрасным. Митя выяснил, где и когда тренируются старшие девочки-гимнастки, и в перерыве между утренней тренировкой и обедом мы с нескрываемым удовольствием усаживались в тени навеса открытого зрительного зала и издали любовались их работой. Или их искусством, что тоже весьма уместно. Мы быстро разобрались, кто из них мастер – это сразу бросалось в глаза, кто кандидат в мастера, кто разрядник, а кто новичок.

Блондинка, которую мне рекомендовал Фил, была, видимо, очень талантлива. И те упражнения, которые она выполняла с обручем, смело можно показывать в цирке. Даже подружки-гимнастки, хоть это в среде спортсменов не принято, после её выступления громко хлопали в ладоши.

– Это моя девочка, – на всякий случай предупредил я Митю.

Митя пожал плечами с таким видом, будто все девочки-гимнастки всего мира ему абсолютно безразличны. Но надо знать Митю, чтобы ему поверить.

Покорив при помощи гитары и голоса футболистов, Митя принялся за покорение гимнасток. Это был наш план номер один – план предварительного знакомства. После ужина мы уселись на скамейку возле их домиков и этак ненавязчиво, тихонько, без надрыва напевали в два голоса «Александрину» Песняров. Через десять минут мы были уже в плотном кольце пионеров и вожатых, а минут через пятнадцать потянулись на голос и гимнасточки. Сперва мелюзга, а вскоре небольшими группками появились девочки и постарше. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять – разница во времени отводилась на переодевание и прихорашивание.

Песни продолжались, я встал, галантно уступив место на скамейке одной из девочек, а Митя затянул проникновенное Есенинское «Не жалею, не зову, не плачу…», где в полный голос, чуть ли не навзрыд, мощно и красиво выводил бессмертные строки про розового коня и белых яблонь дым. Восторг был диким. Аплодировали, просили ещё, но тут вступал в действие план номер два.

– На сегодня всё, – серьезным тоном прервал аплодисменты Митя. – Завтра ответственная игра, пора спать. А вы приходите поболеть. В восемнадцать ноль-ноль в «Чайке» на поле Политеха. Будем ждать.

Спев на прощанье «Ledy Madonna», под восторженные взгляды расступившихся благодарных слушателей, мы пошли по направлению к нашему лагерю.

– Как я их, – гордо хвастанул Митя, когда мы отошли уже на приличное расстояние, – считай уже все наши.

– План номер один сработал, – констатировал я, – посмотрим, как завтра сработает план номер два.

– Посмотрим. Только я с трибуны…

2.4. Это просто футбол

Идея плана номер два проста, как ярмарочная торговля, – свой товар надо показать лицом. А какое лицо у нашего товара? Это то, что мы умеем делать лучше всего – играть в футбол.

На завтра назначена игра с командой пятьдесят четвертого года. Соревнуемся мы с ними достаточно часто и с каждым годом, что не может не радовать, разница в возрасте сказывается всё меньше. Как правило, старшие всегда выигрывают, но сейчас мы уже не те, какими были в прошлом году. Мы подросли и окрепли, а в силовой и функциональной подготовке если не лучше, то уж точно не хуже. Однажды мы им уже не проиграли, теперь нужно победить. А это уже элементы принципиальности и спортивной злости. К тому же у них появились новые ребята для усиления состава, перешедшие из других команд города. Им обязательно нужно себя показать, закрепиться в основе и попасть «на Союз» – первенство Советского Союза среди спортивных школ команд-мастеров. Всё предсказывало бескомпромиссную и интересную игру.

План номер два имел два уровня. На первом – мы увидим, кто из девочек придет на нас посмотреть. Как правило, сам футбол их не интересует, привлекательны только футболисты. А вот мы и посмотрим, кто из них нами интересуется, а кто нет, и сделаем правильные выводы.

На втором уровне плана нужно показать себя – кто есть кто. Ира, как лидер среди гимнасток, должна непременно обратить внимание на Фила – он с капитанской повязкой выведет команду на поле. Потом у них, как у лидеров команд, обязательно должны образоваться точки соприкосновения. У девочек и у нас, как спортсменов, уже возникла масса бытовых вопросов, вот они и посотрудничают. И Филу будет легче войти в контакт, он хоть и капитан, но парень скромный, а когда видишь, как он смотрит ей в след, душа разрывается. Может, это любовь?

Вслед за Филом на поле выхожу я с единицей на спине, и должен всем показать, что я номер один. Когда Митя поёт, не спорю, я номер два или три, но в воротах я первый. Я такой один на всю команду, уникум. Своей формой и экстраординарными действиями я всегда отличаюсь от десяти человек команды, бегающих по полю в одинаковых футболках. Я иной. Играю не только ногами и головой, а всем телом. И когда защитник, прикрыв причинное место, отворачивается от сильно пущенного мяча, я наоборот – прыгаю навстречу и раскрываюсь запасным парашютом в воздухе, стараясь хоть чем-нибудь, рукой, ногой, животом, головой, зубами остановить мяч, отбить, поймать. Потому что я вратарь. Я последний, кто не даст мячу пересечь лицевую линию между двумя штангами. Я тот, кто может спасти матч и провалить игру всей команды – ключевая фигура. И еще, нескромное… Я хороший вратарь, поэтому играю в «Черноморце» – главной и любимой команде города Одессы.

Для меня очень важно сразу же, с первых минут, войти в игру, слиться с ней, не застояться, и тогда, если поймаю кураж, могу сыграть на «ноль». Как это происходит, не понимаю, но иногда, в такие моменты, возникает ощущение, что я предвижу, куда полетит мяч, раньше, чем нападающий по нему ударит. И вообще, в моменты удачной игры чувствую, как мяч намертво привязывается к сознанию невидимой нитью, становится моей неотъемлемой частью. Я его физически ощущаю, и когда он исчезает за спинами защитников, то знаю наверняка, откуда и куда он выскочит. Не видя мяча в сутолоке у ворот, только по движению игроков, по их взглядам, поворотам головы и туловища чувствую, где мяч и у кого. И не видя, угадываю момент удара по воротам. Я уже несколько раз убеждался в подобных ситуациях, что прыгнув «втёмную», в пустоту, не видя мяча, руководствуясь непонятными импульсными ощущениям, где-то в воздухе обязательно прервёшь его полет в сторону ворот. А иногда даже чувствую его спиной, очень явственно, как будто вижу. Конечно, как и все вратари, я могу «запустить бабочку» или пропустить между ног – это если во время игры хоть на мгновение выключить мозги, это раз. Или чем-то очень обидеть Фортуну, это два, опрометчиво пообещав, например, «сыграть на ноль» или «разбить под орех» соперника. Фортуна – дама чуткая и обидчивая, а к хвастовству и зазнайству отношение у неё особенное. Так что – тьфу-тьфу-тьфу – чтоб не сглазить.