Власть Шести

Анфиса Ширшова

Власть Шести

Пролог

Рано утром шестого июня все те, кто включил телевизор или открыл новостную ленту в смартфоне, увидели лицо человека, который стал обладателем безграничной власти на каждом из шести материков.

Эм-Джей и мистер Рамзи замерли в гостиной. Они молча уставились в экран телевизора и слушали ведущую «Би-Би-Си Ньюс», которая хорошо поставленным голосом рассказывала о том, что случилось за эту летнюю ночь. В глазах женщины застыл шок, но профессионализм даже в такой стрессовой ситуации никуда не делся.

– Она косится вправо, – внезапно произнес профессор Рамзи и ткнул в направлении телевизора старческим узловатым пальцем. – Рядом с ней кто-то есть, Мэри-Джейн. И он следит, чтобы с ее уст не сорвалось ни одно лишнее слово.

Эм-Джей взволнованно потерла ладони друг о друга и села прямо, вглядываясь в затравленное выражение лица женщины на экране.

– Должно быть, это военные, – пробормотал мистер Рамзи и вдруг схватил свою помощницу за локоть, так сильно сжав пальцы, что Эм-Джей невольно дернула рукой, пытаясь высвободиться. Но старик даже не обратил на это внимания. – Боже ты мой, в голове не укладывается!

Он резко обернулся к ней, и Мэри-Джейн замерла с раскрытым ртом, заметив в глазах Рида Рамзи смесь восторга, страха и возбуждения.

– Вам нельзя волноваться, – шепнула Эм-Джей, аккуратно отцепила от своего локтя его пальцы и погладила сморщенную старческую ладонь.

– Это невозможно, моя милая, – покачал он головой и покусал нижнюю губу великолепно сделанным зубным протезом. – Невозможно не волноваться! На наших глазах мир стал иным.

Он резко замолчал, впившись взглядом в ведущую, и Эм-Джей медленно повернула голову к телевизору, где на экране в ту секунду крупным планом демонстрировалось лицо нынешнего правителя всей планеты Земля.

Кристиан Эшбёрн.

Эм-Джей словно загипнотизировали. Она жадно разглядывала серовато-бледную кожу, словно присыпанную пеплом1. Затем ее взгляд будто приковали к глазам Эшбёрна – глубоко посаженным, черным и блестящим, словно нефтяные пятна. Зрачка не видно, одна мгла. В этих глазах, казалось, было все: порок, укор, ласка, любовь ко всему миру и ненависть к врагам. Их выражение обещало вечную муку и рай на земле одновременно. Брови мужчины оказались идеально прямыми и длинными, что придавало ему сходство с манекеном или куклой. Темно-русые волосы аккуратно обрамляли вытянутое лицо. Эм-Джей решила, что этому человеку едва ли больше пятидесяти.

Внезапно изображение Эшбёрна на экране раздвоилось, затем картинок с его лицом стало три, потом четыре, пять, а следом и шесть. Шесть лиц одного и того же человека.

Страшная догадка буквально ослепила Эм-Джей. Она и правда на несколько мгновений утратила четкость зрения, а затем резко обернулась к старику.

Шесть… Почему здесь шесть изображений?

Мистер Рамзи смотрел на Эшбёрна с ужасом и благоговением одновременно.

– Шесть ипостасей, шесть материков… Пророчество сбылось, Мэри-Джейн, – прошептал он, едва шевеля потрескавшимися губами.

– Но, может быть, мы ошибаемся! – воскликнула она, с усилием надавливая большим пальцем на центр ладони, словно это действие могло привести ее в чувство.

Мистер Рамзи качнул головой и вдруг поежился, отводя взгляд от экрана. Ведущая новостей призывала всех сохранять спокойствие, ведь никаких глобальных изменений смена власти не несла. Интересно, хоть кто-нибудь ей верил? Наверное. Слова утешения всегда на кого-то да действовали.

Старик запахнул на тощей груди кардиган и тяжело поднялся с дивана, обтянутого темно-коричневой кожей. Коротко глянув на свою помощницу, он тихо произнес:

– У нас мало времени.

Часть I. Наследник

Глава 1

В просторной и дорого обставленной квартире в Старом городе – одном из районов Эдинбурга – маленький мальчик Нэйт то и дело бросался к окнам, с нетерпением разглядывая мощеную камнем улицу. Время от времени мимо неторопливо проезжали машины, люди шли то поодиночке, то в компании, иногда прячась под зонтами, иногда подставляя лица на минуту выглядывающему солнцу. По статистике теплых солнечных дней в Эдинбурге не больше шестидесяти в год, потому появление небесного светила вызывало ажиотаж среди местных. Но Нэйт любил дождь, и пасмурная погода нисколько не портила мальчугану настроение.

– Когда же он приедет? – подскакивая на месте, спрашивал он маму, наверное, уже раз десятый за утро. Ребенок ждал появления отца, которого видел всего пару раз в год.

Джулия – мать мальчика – неизменно привлекала взгляды как мужчин, так и женщин. Красивая, холеная, знающая себе цену. Она родилась в простой семье, но отчего-то всегда знала, что ее жизнь не будет связана с маленьким городишкой за две сотни километров от столицы. Она хотела выйти замуж за богача и заниматься исключительно собой, и получилось так, как она хотела. Впрочем, прежде ей пришлось начать карьеру модели, чтобы ее смазливое лицо хоть где-то засветилось. Иначе каким образом тот самый богач мог узнать о ней?

Отец Нэйта не был привлекательным. Он вызывал у Джулии безотчетный страх и даже что-то похожее на отторжение. Но она уверенно шла к своей мечте и легла с ним в постель, надеясь, что после этого ее прозябание в крошечной комнате с черной плесенью на стенах, которую она снимала у сварливой старухи на окраине Эдинбурга, наконец закончится.

Джулия стала его спутницей на всевозможных мероприятиях, с удовольствием наряжалась в брендовые вещи, которые покупал ей мужчина, мгновенно переехала в новое съемное жилье, оплачиваемое ее ухажером. Один год сменялся другим, мужчина то улетал в США, то возвращался в Великобританию и каждый раз казался ей каким-то другим. То задумчивый, то веселый, то равнодушный и холодный. Подобные эмоциональные качели выматывали, но она терпела. Предложения он так и не делал. Джулия внимательно изучала свое лицо в зеркале, пытаясь найти изъяны, пытаясь понять, что с ней не так. Блестящие медные волосы, плотные, словно проволока, выразительные зеленые глаза, тонкие черты лица. Она безупречна. Идеальна. Почему он не женится?

Но спросить прямо не могла. Не позволяла гордость, и не позволял какой-то смутный страх, который она испытывала рядом с человеком, за которого хотела выйти замуж. Иногда ей казалось, что он тонко издевается над ней, задавая мудреные вопросы о литературе, политике или климатических проблемах. Она нервничала, дергала кончики волос, смотрела строго в пол, когда отвечала, пытаясь составить слова в подобие адекватных предложений хоть с каким-то смыслом. Смотреть на него она перестала после того, как во время таких бесед увидела в его черных, как бездна, глазах искры веселья. Обычно после таких разговоров он оставлял для нее пару книг на прикроватном столике, небрежно бросая:

– Почитай на досуге. Потом побеседуем.

Она мало что знала о нем. И все ее знакомые тоже. Известно было лишь, что он интересуется политикой и является отпрыском некоего таинственного, но баснословно богатого человека. Этого Джулии было достаточно для того, чтобы закрывать глаза на унижение.

Она добросовестно читала то, что он велел, пыталась разобраться, злилась, чувствовала себя идиоткой и никчемной шлюхой, но упрямство не позволяло ей свернуть с выбранного пути.

Спустя два года таких отношений она узнала, что ждет от него ребенка. Когда сообщала ему это, боялась, что он прекратит с ней всякую связь, но мужчина, на удивление, обрадовался и наконец предложил ей стать его женой.

– Долго же у тебя не получалось зачать мне наследника, – обронил он так, будто она одна участвовала в данном процессе и не прилагала значительных усилий.

Джулия помнила, что он ужасно богат, поэтому не обошлось без брачного контракта, согласно которому в случае развода девушка не имела права претендовать на его состояние. Зато могла оставить себе купленную им квартиру и автомобиль. Она приняла эти правила.

Вскоре родился Нэйт, но муж по-прежнему бывал в их апартаментах лишь наездами. И снова ей казалось, что у него раздвоение личности. Из своих поездок он возвращался в диаметрально противоположном расположении духа. Иногда брал Нэйта на руки, иногда просто смотрел на расстоянии, проявляя больше интереса к Джулии, чем к сыну. Буквально насильно тащил ее в спальню, взглянув на младенца всего пару раз. Временами, напротив, не мог оторваться от наследника, внимательно разглядывая каждую черту его лица.

– Он особенный, – однажды протянул мужчина и расплылся в довольной улыбке.

И это действительно было так.

Нэйт родился с гетерохромией – один его глаз был ярко-зеленым, второй – карим. Как минимум тут он отличался от остальных детей. Но Джулии показалось, что муж вкладывал в свои слова гораздо больше смысла, чем необычный цвет глаз его ребенка.

– Мальчик здоров? – уточнил он, цепким взглядом поймав в плен глаза Джулии.

– Конечно, – удивленно ответила она.

– Следи за этим, – бросил он, а ей почудилась угроза в его голосе.

– Я хотела спросить, – не очень уверенно начала она, покорно кивнув на его приказ, – может быть, нам с сыном переехать в Лондон? Или в США? Эдинбург мне нравится, но хотелось бы быть ближе к светской жизни…

Муж наградил ее таким жутким взглядом, что в груди мгновенно зашлось сердце. Джулия невольно сжалась, хотя мужчина никогда не бил ее.

– В этом нет необходимости, – отрезал он. – Это идеальное место для жизни ребенка.

– Но здесь постоянно так промозгло, эта серость ужасно давит на меня! – не выдержала она.

– Потерпишь.

– Нэйт начнет простывать и болеть…

Этот аргумент вывел мужчину из себя. Он подошел к жене, обдав ароматом дорогой кожи и перца – нотки его любимого парфюма.

– Я сказал, чтобы ты следила за состоянием его здоровья, – процедил он, тыча ей в лицо пальцем, словно она была нашкодившей кошкой, испытывавшей терпение хозяина. От унижения лицо Джулии залила краска. – Мне нужен здоровый наследник. Если он не выживет в подобных условиях, значит, родишь другого. Слабак мне не нужен.

Джулия едва не свалилась на пол без чувств, услышав такое. Она отшатнулась к стене на ставших слабыми ногах и в этот момент поняла, что вышла замуж за монстра, скрывавшегося за обликом человека.

Однако это потрясение оказалось самым ничтожным из всех. Самый жуткий удар ждал ее впереди.

Сегодня, в пятый день рождения Нэйта, Джулия едва не слегла с инфарктом, когда открыла дверь вернувшемуся из затянувшейся поездки мужу. Словно в дурном сне, она смотрела, как в ее апартаменты на Куин стрит входит ее муж в темно-синем костюме и дорогих кожаных ботинках, а за ним… За ним стоит он же. Волосы точно так же зачесаны назад, тот же костюм и те же ботинки фирмы «Джордж Клеверли» стоимостью не менее пяти тысяч долларов. Джулия схватилась за край входной двери, чтобы не упасть замертво. Потому что видела перед собой еще пять копий только что вошедшего в апартаменты мужа.

Сердце противно тряслось где-то на подступах к горлу, мешая сделать вдох. На лбу, у кромки медных волос, выступила испарина, а ноги подкосились. Копии ее мужа то ухмыляясь, то раздраженно закатывая глаза проходили мимо нее, заполняя гостиную.

Нэйт, открыв рот, смотрел на шестерых одинаковых мужчин, выпустив из рук любимую машинку. Она беззвучно упала на толстый ковер ручной работы, и мальчик даже не обратил на это внимания. Он вдруг расплакался, принялся звать маму и выкрикивать имя любимой няни. Но ее в этот день в доме не было. Лишь он, мать и эти клоны его отца.

– Что это такое? – выкрикнула Джулия, и голос ее сорвался.

Липкий страх пополз по спине, проникая сквозь кожу к внутренним органам, касаясь их острыми когтями.

Нэйт заливался плачем, забившись за диван.

Шестерка одинаковых мужчин замерла в гостиной: один стоял в самом центре, второй оперся плечом о дверной косяк, третий спрятал ладони в передних карманах брюк и встал у окна, четвертый с видом короля уселся в кресло, пятый прислонился бедром к столешнице, а шестой вернулся к Джулии и с усмешкой вглядывался в ее исказившееся от шока лицо.

– Что это все значит? – повторила она, собрав крохи сил.

– Я видел, что умом ты не блещешь, но не знал, что дело настолько плохо, – бросил он и кивнул ей. – Уйми мальчугана.

Джулия бросилась в гостиную к Нэйту и всем телом почувствовала цепкие взгляды близнецов своего мужа. Они, словно щупальца отвратительного склизкого осьминога-мутанта, касались ее тела, ее волос и одежды. Она обхватила тельце сына обеими руками и прижала его голову к своей груди.

– Все в порядке, Нэйт. Все хорошо, малыш. Просто у твоего папы… У него много братьев. И все они похожи.

Она бросила вопросительный взгляд на того мужчину, что только что разговаривал с ней.

Страшная мысль пронзила мозг – а кто из этих всех людей ее муж?

– Кристиан? – позвала она, а Нэйт, чуть успокоившись, громко всхлипнул.

– Да, дорогая? – отозвались сразу все шестеро и дружно рассмеялись.

Смех был мягким, обволакивающим, словно бархат, который буквально спустя секунду уже начал душить Джулию.

– Хватит, – выкрикнула она, закрыв ладонями уши сына. – Объяснись сейчас же! Что это за дешевый спектакль? Тебе настолько скучно, что ты устроил это представление для единственного зрителя?

– Много чести, – одинаково фыркнули сразу два клона.

– Кто из вас мой муж? – обмирая от чувства неизбежной беды, спросила Джулия.

Кристиан расстегнул пуговицу на безупречном пиджаке, откинул его полы в сторону и устроился на резном стуле девятнадцатого века. Апартаменты он обустраивал сам, не доверяя вкусу жены.

– Если говорить прямо, то каждый из нас твой муж, – спокойно произнес он, но черные глаза цепко впились в ее изумрудные. Он наслаждался ее реакцией. – Ты спала с каждым из нас, завтракала с каждым из нас и родила ребенка от кого-то из нас.

– Но мы – один человек, – растянув в улыбке тонкие губы, произнес тот, что замер у окна. – Каждый из присутствующих здесь – Кристиан Эшбёрн. Мы – твой муж.

И снова мягкий смех наполнил светлую гостиную, поднялся к высокому потолку и обрушился на голову Джулии. Она не была хорошей и заботливой матерью, частенько оставляя мальчика на попечение няньки. Но сейчас крепко прижала его к себе, словно он был якорем в море здравомыслия.

– Вас назвали одинаково? – спросила она, мысленно крича и мысленно же заставляя себя успокоиться. Всему есть логическое объяснение.

Но тут же ее мозг пронзило страшное озарение. Они сказали, что все спали с ней. Что она родила сына от кого-то из них… Господи Боже…

– Нет, милая, – пояснил один из близнецов, с интересом разглядывая жену, словно она какое-то диковинное насекомое. – В мире существует лишь один Кристиан Эшбёрн. Рождение лишь одного человека в семье Арто Эшбёрна было зарегистрировано шестого июня, хотя младенцев на свет появилось шесть. У этого человека один паспорт, одна жена и один ребенок.

– Мы едины в шести лицах, – добавил другой мужчина и побарабанил пальцами по кожаной обивке дивана. – Надеюсь, ты пополнила винный шкаф? Пора отпраздновать день рождения нашего сына.

Глава 2

Нэйту было запрещено рассказывать кому бы то ни было о том, что у его отца есть еще пять близнецов. Это был секрет, который мальчик с радостью хранил. Отца он боялся, но в то же время боготворил. Он лишь временами снисходил до него, был то ласков и внимателен, то строг или рассеян. Но тем ценнее казались ему моменты, когда он дарил ему свое время.

Мать стала потерянной и отстраненной. Нэйт видел, как не любила она приезды мужа, как краснели ее глаза от сдерживаемых слез, как до судорог сводило ее тонкие пальцы. Но лицо в его присутствии оставалось бесстрастным. Ноль эмоций, никакой реакции на его слова. Она становилась куклой, погружалась в себя, оставляя в апартаментах на Куин стрит лишь свою оболочку.

Нэйт обожал редкие прогулки с отцом по вечернему Эдинбургу. Город, словно сошедший со страниц сказок, пусть даже несколько мрачных, повествующих о злых волшебниках и смертоносных чарах, в это время суток был украшен теплым светом огней, даривших надежду на счастливый конец. Воздух был наполнен ароматом дождя, мха и прелых листьев, свежесваренного кофе в забегаловках вдоль улиц и шотландского пирога с румяной корочкой и начинкой из мясного фарша.

Отец иногда покупал сыну пару сливочных конфет и гречишный чай, и Нэйт с удовольствием уминал угощение, сидя на деревянной лавочке в вересковом саду. От ароматных растений чуть кружилась голова, но этот пряный воздух, казалось, насыщал не хуже сладостей.

– Пап, ты придешь на мои соревнования?

Подушечки указательного и большого пальцев девятилетнего Нэйта склеились от липких конфет, и он с усилием отлепил их друг от друга. Хотелось облизать пальцы от сладости, но мальчик побоялся реакции отца. Она бывала непредсказуема.

– Какого числа?

– Через два месяца. Восемнадцатого ноября.

– Уточню, – задумчиво произнес он и запахнул полы пальто. – Но обещать не могу. В любом случае твоя мать запишет мне видео. В прошлый раз ты занял лишь третье место. Так себе результат.

Нэйт нахмурился и отвернулся. Когда отец бывал в хорошем настроении, мальчишка терял бдительность. Расслаблялся, вел себя, как и подобает ребенку – искал внимания родителя, болтал о пустяках, делясь событиями беззаботной детской жизни, хвастался достижениями и умалчивал о проказах. Но каждый раз отец возвращал его с небес на землю. Каждый раз напоминал, что всего этого недостаточно, чтобы любить его.

– Я буду стараться, – выдавил он и швырнул картонный стаканчик в урну.

– Надеюсь на это. Ты достоин большего, Нэйт. Достоин лучшего. Не разочаровывай меня.

– Давно хотел спросить… – вдруг выпалил он спустя несколько минут молчания, которое совершенно не тяготило отца. – Почему у меня фамилия мамы?

– А что ты сделал, чтобы заслужить мою? – хмыкнул Кристиан. – Если вырастишь таким, как нужно, то получишь ее. Чтобы прославлять и дальше.

«Таким, как нужно?» – мысленно ошарашенно произнес Нэйт. Нужно кому? Отцу, видевшему ребенка раз в месяц, если повезет? Матери, которой стало на все плевать? Она как безумная скупает шмотки в бутиках, зависает в СПА и ресторанах с богатыми подружками. Родителей Нэйту невольно заменила бессменная няня Рози. Она приучила мальчишку пить горячий чай с парой капель молока и гречишным медом, который он отчего-то просто обожал. Рози знала это и держала в их апартаментах пару баночек про запас.

– Кстати, у тебя родился брат… Кузен, – мимоходом бросил отец, поднялся со скамьи и направился в сторону дома.

Переодевшись в белые брюки и рубашку, которую перевязал желтым поясом, Нэйт вошел в зал, где на татами уже шел поединок между двумя парнями, достигшими шестого гыпа2. Пахло новыми матами, побелкой и немного по́том.

– Джеймисон, – позвал тренер, махнув мальчишке ладонью.

Нэйт кивнул и направился к наставнику. Рядом с ним подпрыгивал на месте долговязый паренек с буйной светло-русой шевелюрой и пронзительно-голубыми глазами.

– Это Леджер Бёрнс, – представил блондинистого тренер. – Сегодня спаррингуетесь вместе. Пока что разминка, все как обычно, просвети новенького. Заодно и познакомитесь.

Хлопнув Нэйта по плечу, мужчина отошел в другой конец зала, а мальчик перевел взгляд на желтый пояс нового ученика.

– Ты откуда? – спросил Нэйт, потому что молчание отчего-то тяготило.

– Абердин, – доброжелательно ответил Леджер. – Летом с матерью переехали в Эдинбург.

– А отец? – зачем-то спросил Нэйт. Возможно, потому, что это для него была больная тема.

– Сложно ответить, – смешно наморщив нос, отозвался он. – Наверное, в Абердине. А по сути его и дома-то никогда не было. Он моряк. Живет в море. Ну а твои предки чем занимаются?

– У отца свой бизнес. А мама… Занимается благотворительностью.

«Спонсирует бутики и рестораны», – мысленно добавил Нэйт. Про бизнес Кристиана он ничего не знал, но так всегда отвечала мама на его вопросы.

– Прикольно. Моя работает прислугой у каких-то богачей. Прикинь, воспитывает чужого ребенка, – хохотнул Леджер, но Нэйт заметил тень в его глазах. – А на своего оба предка забили. Да пофиг. Так даже проще. Никакого контроля.

– Моим на меня тоже плевать, – внезапно выпалил Нэйт. Даже школьным друзьям он не признавался в этом, а тут вдруг разоткровенничался. Но Леджер лишь понимающе кивнул, а затем спросил:

– Чего это у тебя с глазами? Впервые вижу, чтобы цвет был разный.

– Гетерохромия, – пожал плечами Нэйт.

– Отпад, – ухмыльнулся Леджер, и Нэйт тоже не сдержал усмешку.

– Ладно, идем на разминку.

Так и завязалась их дружба. Сначала осторожная, в чем-то робкая, словно оба прощупывали почву, боясь привязаться друг к другу. Нэйта нисколько не волновала разница в достатке. Они вместе с Леджером слонялись по улицам, вместе занимались тхэквондо, готовясь к соревнованиям, вот только учились в разных школах и жили далеко друг от друга. И все же это не стало помехой.

В тот год Нэйт занял второе место, и отец остался недоволен. Леджер стал третьим, но ни его матери, ни отцу не было до этого дела.

В двенадцать Бёрнс подбил Нэйта попробовать сигареты, а затем и алкоголь. Обоим не очень-то понравилось, и они решили вернуться к этим «забавам» позже.

К этому времени к Нэйту с подачи Леджера прилипла кличка Вискарь3. Ну а Джеймисон принялся звать друга Поэтом4.

– Мать все детство, да и до сих пор заставляет учить эти дурацкие стишки, – фыркнул Леджер. – Утверждает, что он наш предок, прикинь? Совсем сбрендила.

– Давай-ка, расскажи твой любимый, – захихикал Нэйт, – чего там было? Про девицу и кузнеца.

– Леди и кузнец, – процедил Леджер и сплюнул на камни.

Джеймисон знал, что когда друг волновался перед соревнованиями и спаррингами, бормотал себе под нос стишок о девушке, которая бегала от простого работяги, желавшего взять ее в жены. Она и в лису превращалась, чтобы сбежать от нелюбимого жениха, и в утку, но и кузнец был не промах. Становился то селезнем, то гончей, преследовавшей жертву.

В четырнадцать Леджер начал всерьез увлекаться девчонками: то одной подмигнет, то другой свои стишки начнет декламировать, кого-то даже звал в кино. Нэйт не особенно разделял его увлечения. Наверное, дело было в том, что отец начал чаще наведываться к ним с матерью, а несколько раз даже увозил Нэйта в Париж, где жил его двоюродный брат. Мальчику исполнилось пять, и кузенов решили познакомить.

Он показался Нэйту каким-то неправдоподобно хрупким. Бледный, волосы светлые, даже пепельные. Разговаривал мальчуган мало, сидел в углу с треком и машинками. В просторной гостиной собрались все братья Эшбёрн, от которых у Нэйта мороз шел по коже. Всю шестерку близнецов вместе он видел лишь в далеком детстве. Сейчас ему казалось, что матрица вокруг нарушилась, дала сбой и затроила, породив шесть одинаковых человек. Мать Томаса, мелкого кузена, цветом лица сравнялась с клубникой, тарелка с которой стояла в самом центре стола. Должно быть, тоже видела этих клонов впервые.

Нэйт подошел к одному из братьев отца, а может, к самому отцу – разобрать было невозможно, – и спросил:

– А что там с дедом? Жив еще?

Он никогда не видел никого из родственников. Ни со стороны отца, ни со стороны матери. Даже на фото. У Джулии вроде бы никого не осталось, но родители Кристиана в прошлом году находились в полном здравии.

Эшбёрн смерил подростка внимательным взглядом и медленно кивнул. Нэйта едва заметно передернуло. Слишком уж странным казалось лицо отца. Неживое, словно голограмма или творение искусственного интеллекта. Внезапно захлестнул безотчетный страх. Этот человек не казался ему родным и близким. Он точно его отец?

– Жив. Занят делами.

– О, ну круто, – пробормотал Нэйт. – А познакомиться с внуками не хочет?

Ему приходилось прилагать немало усилий, чтобы так расслабленно разговаривать с отцом или кем-то из его братьев. А может, спросить – дядя перед ним или папа? Но Нэйт отчего-то не решился.

– А что вы для этого сделали? – неприятно усмехнулся Эшбёрн. – За что вам такая честь?

– Так ты скажи, чего сделать-то надо, – не выдержал Нэйт. – На руках пройтись? Тетрадь с отличными оценками показать? Что за критерии отбора?

Переходный возраст давал о себе знать. Эмоции иногда прорывали плотину, накрывая всех, кто не успел вовремя отойти. Нэйт поморщился и пожалел, что рядом нет Леджера с сигаретами. Жутко захотелось затянуться и поделиться с другом мыслями об этой неловкой встрече.

– Ты-то сам что сделал, что теперь у деда почетный гость? – снова развязно процедил Нэйт.

Мужчина растянул тонкие губы в улыбке, но глаза его оставались мертвыми, словно у рыбы на прилавке. Паренька снова тряхнуло.