скачать книгу бесплатно
Через месяц родители Саида официально развелись.
Айшат, в гневе на своего бывшего мужа, неустанно подпитываемом причитаниями бабушки Асият, отдала Саида на воспитание отцу.
«Сына должен воспитывать мужчина», – сказала она, – и не спорь! Пусть сам воспитывает своего ребёнка, узнает, каково это. А тебе жизнь загубить не дам. Ты не будешь сидеть дома с ребёнком на шее. Выйдешь замуж, всем на зло».
Но удар Зулумхана пришёлся первым: спустя несколько месяцев после развода женился на лачке. Не принято было вступать в брак людям из разных селений, а брак с представителем другой национальности вообще воспринимался как вызов. А Зулумхан взял и женился и пускай все односельчане кудахчат вокруг.
Саида передали на воспитание бабушке Зульхижат, матери Зулумхана. Саид слышал, как бабушка Асият злилась на его отца, обзывая пьяницей. Слышал, как бабушка Зульхижат обвиняла его мать в торопливости, нерасторопности. Только они забыли объяснить ему, что происходит. Помнил, как мать жадно целовала его, обнимала до боли, потом прибегала ещё через минутку и, протирая слёзной щекой его щеку, вновь сжимала и жгла поцелуями. Его вещи поспешно собирались, так было не раз, часто он оставался ночевать или у бабушки Асият, или у бабушки Зульхижат. Ему сказали, что он пойдёт к бабушке Зульхижат, но что ж мама так волнуется? Или отец опять обидел? Взрослые не умели мириться. Вот он с друзьями тоже ссорится, но всегда быстро мирится, а взрослые так долго копошатся в произошедшем, что потом не могут всё забыть и простить.
А в стенке бабушки Асият , за стеклом, стояла ваза в форме рыбы с большим открытым ртом. Ему не разрешали её трогать. А мать и бабушка в другой комнате и так увлечены обидой и гневом на отца и на всех его родственников, что Саид решился протянуть руку к заветной рыбовазе, пока всем не до него. Осторожно тащил её, убрав с пути мелкие рюмки. Скрип двери, Саид задрожал, рыбина упала и разбилась.
– Несносный мальчишка, непослушный дуралей! Весь в отца!
Не жди от него добра! – поварачивая голову в сторону Айшат сказала Асият. – А ты цепляешься за него. У него его гены, и от этого не уйти. Пусть сами с ним возятся. А твою жизнь погубить не дам!
А мама молчит, молчит и смотрит как немая. Раньше, когда бабушка его обижала, она не молчала. А сейчас молчит. Эта разбитая ваза убедила её в том, что он плохой. Но это вовсе не так! Не так!
Саид виновато смотрит на мать, та виновато смотрит на него. Его отправили к бабушке Зульхижат, и та сказала ему, что отныне он будет жить с ней. А матери он больше не нужен.
Ей нужна была та ваза. Она ведь была такая красивая. А он разбил. Разбил, и мама больше не зовёт его домой, не приходит за ним.
Глава 2. Боль
Улучшив момент, когда Зульхижат занялась плетением ковра, он уже знал, что это надолго отвлечет её зоркий взгляд от него, Саид пошёл в овраг, куда скидывали мусор, и собрал все осколки рыбины. Он её склеит, и мама его вернёт, мама увидит, что он неплохой.
Он собирал кусочки вазы и бережно складывал их в маленькое ведёрко. Потом спрятался в чуланчике, осторожно и аккуратно всё склеил, даже не видно было, если не очень присматриваться, что ваза склеена. Он спрятал её в дальнем ящичке и утром решил пойти к матери. Саид долго не мог заснуть, представляя радость встречи, он вертелся из стороны в сторону, улыбался про себя и чувствовал себя маленьким героем.
Долгожданное утро он встретил с улыбкой и волнением. И как только освободился от утренних процедур, потихоньку вышел, положив вазу в пакет, и отправился в дом бабушки Асият. Снег под нещадными лучами солнца уже растаял, уступив место грязи и лужам. Саид шёл быстро, осмотрительно. Брызги луж изрядно испачкали его одежду, но он этого не замечал, всё это были мелочи, главное – он увидится с мамой, с мамой, милой, дорогой и любящей!
Вот уже показалась зелёная калитка, дверь, которая вот-вот откроется, и он обнимет её.
– Мама! Мама! – закричал Саид изо всех сил. Он перестал смотреть под ноги, бежал, забыв обо всем, споткнулся, упал. Быстро встал, посмотрел в пакет, и глаза его налились слезами – краешек горловины у вазы потрескался и отвалился. Тут открылась дверь и на пороге появилась мама.
– Саид! – удивилась она. – Сынок…
Он бежал, бежал ей навстречу со всей мочи, вне себя от счастья. Вот осталось только чуть-чуть… И вдруг препятствием между ними встала бабушка Асият. Она быстро схватила его за шиворот и спросила:
– Ты куда это, а?
Взгляд её впалых глаз был суров и мрачен, и мальчик не узнавал в ней старую, добрую «ба».
– Я принёс вот, – и он достал вазу. – Я склеил, а это вот оторвалось, но я и его приклею.
Бабушка вырвала пакет из рук мальчика и бросила на землю. Мать прибежала со слезами на глазах и уже готова была обнять его, как бабушка резко оттолкнула её:
– Ты куда ещё? А ну живо в дом! – указала она рукой.
– Мама, это же мой сын, мой!
– Я кому сказала, уйди!
Асият так строго и непреклонно посмотрела на свою дочь, что та невольно опустила руки, отвернулась и в слезах побежала в дом.
– Мама, мама! – всё вырывался Саид.
Асият посмотрела ему в глаза и также строго сказала:
– Теперь иди к себе домой!
– Я не хочу, я к маме хочу!
Асият начала его тащить, но мальчишка барахтался и сопротивлялся как мог. В этот момент из-за двери опять выглянула Айшат. Она плакала, прикрывая лицо одной рукой, и, кажется, что-то говорила.
– Мама, мама! – вопил ребёнок.
Бабушка дёрнула его сильней, так, что тот уже не мог сопротивляться. Так они дошли до калитки, и тут Саид мёртвой хваткой вцепился в железную трубу у сетки. Нет, в этот раз он решил не отступать. Вырваться от цепких рук бабушки и прибежать к матери, и уже никто не сможет его отогнать. Мама не позволит.
– Мама, мама, возьми меня обратно! Я буду всё-всё делать, как ты скажешь, и ничего больше не сломаю! Мама!
Мать отбежала от двери, бросилась на диван и заплакала. Бабушка не смогла оторвать мальчика от калитки, силы её были на исходе, и тогда она схватила руку Саида и сильно ущипнула. Но Саид стойко терпел и не разжимал руку. Асият ещё и ещё раз сжимала сухими руками его мягкую кожицу на руке.
– А ну отпусти! Иди к себе домой! К своему отцу иди! – запыхавшись, повторяла она.
– Я хочу к маме, пусти меня к маме… – всё не сдавался Саид.
И тут Асият ущипнула с силой и держала долго, пока тот не разжал кулаки и не отбежал, потирая руку.
– А ну быстро домой! – еле переводила дух Асият.
– Я хочу к маме… – прошептал он с обидой, уже ни на что не надеясь.
– У тебя больше нет матери, запомни это раз и навсегда! И нет её у тебя из-за твоего отца!
– У меня теперь вообще никого нет – ни матери, ни отца и даже, – впился взглядом в Асият Саид, – бабушки!
Резко отвернулся и пошёл прочь. На полдороге он обернулся, бабушка всё так же стояла у калитки, взгляд её утратил недавнюю жёсткость, стал чуть мягче, а на щеках блестели полосы от слёз. Может, если бы он тогда побежал к ней снова и обнял её, она бы его не отогнала, но он не побежал, а побрёл дальше от того места, где мама так и не пришла его обнять. Хотя бы просто обнять…
Больше он не пытался увидеться с матерью, даже, скорее, избегал мест, где мог с ней встретиться. Через пять месяцев Айшат вышла замуж за Магомеда.
Целый год после этого случая Саид не видел её. Однажды, когда он в задумчивости проходил по тесным улочкам села, дверь скрипнула, появилась мама и тихо позвала:
– Саид, родной, иди ко мне…
Саид, не сводя с неё глаз, не спеша сделал два шага назад.
– Иди ко мне, родной, – с мольбой повторила Айшат.
Саид вздрогнул, будто от удара, и побежал, не оглядываясь. Он бежал до тех пор, пока полностью не выдохся.
Так продолжалось и в следующие разы. После отчаянных неудачных попыток хотя бы поговорить с сыном Айшат пришла к своей матери. Асият месила тесто. Руки, покрытые старческими пятнами, хорошо знали своё дело. Месила не торопясь, словно мастер, лепящий из глины.
– Как хорошо, что ты зашла, – улыбнулась Асият. – Сейчас будут хинкал.
– Мама, – холодно выговорила Айшат, – мне не нужны твои хинкал…
Асият уставилась на дочь.
– Мой сын не хочет видеть меня… слышать… Он убегает! – заревела она.
– Он ещё маленький. Остынет и придёт.
– Он не придёт, мама! И он не настолько маленький, чтобы ничего не понимать. Это ты виновата! Ты отняла у меня сына! Что бы ты делала, если бы отняли меня у тебя?! Ты говоришь, что любишь меня и делала всё это ради моего счастья, но почему ты не понимаешь, что точно так же я люблю и своего сына? Он никогда тебя не простит! И я! – выпалила женщина в отчаянии.
– Дочка, жить без мужа с ребёнком одной не дело. Это беспомощность. Тебя не будут уважать, воспринимать всерьез.
– Мама, я сама себя не уважаю из-за этого. Я ненавижу себя. Мне плохо! Как ты не понимаешь? Как ты не можешь понять, что я не могу так жить… Как я ненавижу всех этих людей, ради которых я пожертвовала сыном!
– Что же делать? Магомед поставил условие, чтобы Саид не жил с тобой. Я могла бы оставить его у себя, но тогда ты бы не смогла расстаться с ним.
– Магомед, если не примет, пусть катится к чёрту! Я буду со своим сыном. Это что же теперь? Кто я?! Что я?! Я предала своего ребёнка…
– Женщина должна слушаться…
– Мама! Ты себя хоть слышишь?! Это преступление – любить своего ребёнка? Преступление – растить и воспитывать своего ребёнка?
– Что? Что мне делать? Скажи… Скажешь умри, и я умру! – Асият устало опустила руки, и кусочки теста падали с её рук на истёртый временем ковёр.
– Верни мне его, мама! Ты его отняла, ты и верни…
– Верну, верну, родная, только не плачь, тебе нельзя, ты же беременна. Он вернётся к тебе, обещаю.
Зульхижат, еще с четырёх утра, отправилась в садовый участок, расположенный на возвышенности далеко за пределами села. Саид счастливый, верхом на осле, запряженном специальными для абрикосов хурджинами, сопровождал бабушку и не жаловался на усталость, хотя в дороге уже около часа. Прибыв на место, палкой, длинной около двух метров, она сбивала с веток плоды и, отбросив длинный край платка за спину, принялась собирать абрикосы, лежавшие посреди проросшей травы. На обратном пути Саид плелся позади бабушки. Не только осел тащил домой груз, хотя к двум полным хурджинам прикрепили и два полных ведра, бабушка на спине тащила хурджину поменьше, а Саид маленькое ведерко. Добрались до дома к обеду и бабушка сразу послеобеденного намаза, наспех покормив Саида, уселась за сушку абрикос (вынимать косточки, расставлять на газетах в сомкнутые ряды и через недельку получится курага)
Все руки измазались переспелой мякотью абрикосов, а неподалёку в тени сидел Саид и играл с паровозиком, подаренным ему отцом. Раздался звук шагов по лестнице. Зульхижат, всё так же быстро работая руками, посмотрела на лестничную площадку. У порога стояла Асият.
– Приветствую тебя, – сказала Асият. – Можно войти?
– Конечно, заходи, – Зульхижат встала и пошла мыть руки.
– Мы с тобой столкнулись с трудным испытанием, – начала Асият. – Мы поженили наших детей, надеясь на их счастье, однако они развелись. И дитя их больше всех пострадало от нашей и, в первую очередь, от моей неразумности. Я разлучила мать с ребёнком. Это моя вина, и я об этом очень сожалею. Сегодня я пришла к тебе с просьбой. Верни его обратно к матери.
– В каком смысле – к матери? Замуж вышла, уже ребёнка ждёт… Не сильно-то горевала, видать, его мать. Как будто Магомед оставит его в своём доме! Ты в своём уме? Даже если оставит, он всегда будет ненавидеть его! Нет, нет, здесь ему будет лучше.
– Тогда я возьму его к себе. Айшат будет приходить ко мне и навещать его.
– А в чём разница-то? Пусть сюда приходит. Я ей не запрещаю.
– Ребёнок убегает от неё, не разговаривает с ней. Я заберу его, и они потихоньку поладят.
– Нет, ты его не заберёшь! Это ты его выгнала из дома! Заберет она видите ли? Ещё чего? Дитя пришло ко мне вне себя от горя. Выгнали его словно собачку какую-то, а теперь хотят вернуть. Он что вам, кукла? И потом – где гарантия, что его опять не выгонят, а?!
– Я прошу тебя, успокойся. Я осознала свою вину, и ты не повторяй мою ошибку!
– Не повторять?! – вышла из себя Зульхижат. – О, нет! Я-то уж никогда не повторю. Никогда я не выгоню дитя из дому. Он теперь мой и только мой! Ясно тебе?! И он сам не хочет видеть ни тебя, ни твою дочь.
– Как ты можешь быть такой жестокой?
– А ты? Ты как смогла, а?!
– Верни ребёнка матери, Зульхижат!
– Я что, отнимала его?! Забрала силой?! Вы сами, по своей воле от него отказались! Если захочет, сам пойдёт. Я его силой не держу.
– Как же он вернётся, если ты сидишь и день ото дня вдалбываешь ему о том, как его выгнали и как он никому не нужен? – не выдержала Асият и тоже повысила голос.
– Что есть, то и говорю! И не говори, что этого не было.
– Ты испортила жизнь моей дочери, не порть хотя бы этому ребёнку…
– Я? Я испортила? Это твоя дочь сбежала при первой ссоре. Что она, не могла потерпеть хотя бы ради ребёнка? Как я тебя просила помирить их, ты забыла, как мне отказала?
– Я отказала потому, что мулла сказал нам, что пути назад нет. Талак[7 - Талак – исламский эквивалент развода. Мужчина может развестись со своей женой, используя слова «талак» или «развод», после троекратного произношения развод считается окончательным. Талак может выдать только муж.] был произнесён все три раза. А ты не сказала мне, что твой сын против этой свадьбы! Что ты его обманом заставила жениться на моей дочери. Это твоя вина!
– Да, так получилось. Знала бы, что так будет, вовек к вам не пришла бы свататься. Но я хотя бы ребёнка не выгоняла из дома, не такая жестокосердная. И никого я не верну. Моё последнее слово тебе… Он будет со мной, а если захочет к вам, то сам придёт. Я ни подговаривать его пойти к вам, ни отговаривать не буду. Он сам выберет, как ему лучше.
– Ах ты проклятая ведьма! – в ярости крикнула Асият. – Это ты наговариваешь ему про мать, и он даже разговаривать с ней отказывается.
Асият быстро схватила Саида за руку, дёрнула к себе и приказала: «Идём, Саид!»
Саид смотрел то на одну, то на вторую свою бабушку и не смел двигаться.
– Не смей! – кинулась к ней Зульхижат и отодвинула Асият.
– Саид, ты хочешь пойти к бабушке Асият? – обратилась она к растерянному Саиду.
– Не-е-ет, – заплакал Саид.
– Не хочет он вас видеть! Ясно тебе? – холодно сказала Зульхижат.
– Будь ты проклята! И будь проклят твой сын! Чтобы не было в вашей жизни и дня счастливого! – вне себя от злости прокричала Асият.
– Да обрушатся на твою голову все проклятия этого мира, и да не выпрямишь спину от тягот, – в тон ей ответила Зульхижат, загораживая Саида своим крупным телом. – Уйди из моего дома и больше никогда не приходи!
– И не приду! Доживай век, старая дура, на том свете ответишь за всё.
– Все ответим! И ты в том числе – всё также загораживая Саида своим телом и слегка держа его рукой, бросила ей вслед Зульхижат.
Асият ушла, хлопнув дверью. Зульхижат села и снова занялась сушкой абрикосов. Чуть погодя…
