Любовь моя

Подобных вопросов много. Например, ученые мечтают создать искусственного человека. Но прежде надо понять кто мы, что из себя представляем? Может, такая попытка – вызов Богу? Тогда сразу возникнет масса этических проблем. Не уйдет ли из «нового» человека божественный смысл, его человеческая суть, не станет ли он неуправляемым животным? И синтезирование новых геномов опасно. Есть предположение, что даже когда доктор оперирует или лечит человека, он залезает в душу больного.

– Когда припечет, священники тоже ложатся под нож хирурга. Жить-то хочется. А ты предлагаешь ждать одобрения церкви на каждый научный эксперимент? Тогда наука никогда не сдвинется с мертвой точки, – с усмешкой заметила Инна.

– Я понимаю духовность не в мистическом смысле, это то, что человек накопил в себе за миллионы или даже за миллиарды лет своего развития. А нам теперь хочется научиться переносить на дискету духовность одного человека и передавать ее другому.

Что есть природа человека? Он царь природы или ее часть? Как в нем зарождаются чувства? Они – химические реакции или что-то иное? Генный набор у людей мало отличается, так почему мы такие разные? Значит, одни проявления нашего организма связаны с генами, а другие с воспитанием? – продолжила Аня бомбардировать подруг вопросами.

– Человека отличает язык, осознание себя, рефлексия, способность познавать природу и делать выбор, – предложила Ане стандартный набор качеств Инна.

– Аня, ты хотела бы жить вечно? – спросила Жанна, чтобы уйти от Аниных «выступлений».

– Дряхлой никчемной старухой? Это скучно и безнравственно. Я мечтаю находиться на этом свете до тех пор, пока способна жить активно. Даже животные это интуитивно «понимают». В одной научной лаборатории создали крысам рай, так восемнадцать процентов питомцев все равно пытались вырваться на свободу. А вот пожить немного дольше отведенного мне генетикой срока я была бы не против. Я читала об интересном эксперименте над грызунами. Мышке в голову вживили кусочек мозга крысы, и она прожила с ним в три раза дольше, потому что срок жизни крыс много длиннее. Я не доживу до революционного скачка в этом направлении науки, но этот опыт обнадеживает. Возможно, ближайшим поколениям людей повезет больше.

«Лена одним только своим присутствием влияет на качество нашего спора», – подумала Инна, а вслух сказала:

– Я считаю семью, школу и положительное окружение лестницей духовного восхождения личности. Даже из ребенка с ограниченными возможностями и способностями можно воспитать духовно полноценного человека.

– А для меня теперь учитель – Бог. Христос – наш первый воспитатель.

– А до Христа люди дураками жили? Неизвестно сколько до Него возникало и погибало великих цивилизаций. Все они стремились к невозможному: остановить время или остаться в веках величественными памятниками, рвущиеся в небо. Но время неумолимо и безжалостно… – насмешливо заметила Инна.

– Может, и потопов было несколько? И Ноев ковчег был многоэтажным? – неожиданным образом отреагировала Аня.

– Археологи находят следы высокоразвитых культур за много тысячелетий до нашей эры. Люди до морально-нравственных законов доходили своим убогим умишком и без Христа. Не убий, не навреди… Только не все выполняли. Религию придумали умные, но хитрые люди себе на пользу. И сейчас я наблюдаю монополизацию церковью нравственных ценностей и стремление властвовать над душами людей. В школу стремятся проникнуть… на фоне расширяющегося мракобесия. Такова их первоочередная задача? Только свободно и сознательно принятая, не навязанная вера крепка. Может, и вопросы образования у нас теперь будет решать церковный Совет? Длину юбок в школах измерять станут, брюки отменят, платочки на головки девочкам повяжут, чтобы они чувствовали себя не только школьницами, но и рабынями Божьими? И тогда дети вместо библиотек побегут в храмы? Может, еще введут всеобщую подушную десятину? Ой, я уже слышу гневные проповеди сильных мира сего! – рассмеялась Инна.

– И тогда уж нам будет не до смеха, – заметила Аня. – Не скрою, испытываю опасения. В России уже тридцать восемь тысяч храмов. Скоро их будет больше, чем школ? И все они денежки из народа тянут. Я не хочу возвращаться в то далекое прошлое… Я стремлюсь сохранить в себе и в моих подопечных детях все лучшее, что было в моей молодости.

– Я слышала по телевизору, как священник утверждал, что христианская религия обеспечивает внутреннюю свободу человека и делает его сильным. А другой призывал выстраивать взаимоотношения государства и церкви по принципу симфонии, созвучия, чтобы не было смещения в сторону государства, – осторожно заметила Жанна.

– Мягко стелют. Проповедуют сращивание церкви и государства? – уточнила Инна.

– Нет, диалога и сотрудничества.

– Строить демократию с церковным лицом? Мне кажется, дружа с церковью, мы больше проигрываем, чем выигрываем, – высказала свое мнение Инна.

– Если бы они дедовщину в армии искоренили, – пожелала Аня. – Но у них у самих… ты же знаешь. Или помогли бы коррупцию победить.

– А у меня к их религиозным отшельникам-аскетам много вопросов. Молясь в одиночестве, они тоже не нуждаются в посредниках, в церкви? И не сгорят в аду? У каждого свой путь?.. Но Христос тоже был посредником между людьми и Богом. Отшельников возвышенное привлекает, они философствуют? А по мне так от трудностей быта сбегают. Заботиться только о себе и своих мечтах-желаниях куда проще, чем о своих ближних. Это женщины обязаны успевать думать и о высоком, и о низменном. А почему девочек при крещении в алтарь не вносят? С самого рождения дискриминация! Ее священники придумали? В раю все будут равны? Но смерть – просто переход в другую сущность. Что поменяется за ее вратами, за гранью, где человек ждет награду за праведную жизнь? Или душа бесполая?

Отшельники едят мало? Не удивительно. У меня в студенческие годы к концу сессии тоже аппетит пропадал, когда целыми днями над книжками корпела. Им бы дровишек три-четыре часа в день поколоть, он бы враз вернулся. Что касается их борьбы с плотским, фрейдистским… Видно не нравилось или не получалось.

– Инна, остановись, не опошляй, – тихо, но резко потребовала Лена.

– И я не намерена отступаться, Слово Божье даровано и ниспослано людям через апостолов, пророков и их учеников, – уперто пробубнила Жанна.

– Ой, не неси пургу. И Тора, и Библия, и Коран? Стушевалась? Зачем Бог создал столько религий? Чтобы был раздрай, войны, чтобы люди гибли? Уличила? Не убедила? У меня слишком низкий уровень доверия к церкви. И религиозную литературу я не особо жалую. Это умные книги, неизмерима степень их влияния на людей, но писаны они с определенным умыслом. Они больше о смерти, чем о жизни, потому что люди мечтают о рае, как о вечном блаженстве. Интересно, что скажет религия, когда смерть будет побеждена? – фыркнула Инна.

– Христианство не про мучения, а про способность любить, – возразила Жанна.

– Что для тебя есть любовь к Христу?

– На всё смотреть Его глазами.

– Тебя распинают, убивают, а ты глядишь на убийц и желаешь им добра? Благодаришь? И такое ты говоришь на рубеже тысячелетий? Где твоя советская твердыня? У тебя раздвоение, расщепление личности? Давно твои мозги стали крениться в сторону умопомешательства? Не стоит нам лезть в религиозные дебри. Это опасно, – насмешливо сказала Инна. – Я не знаю других преимуществ одного человека перед другим, кроме доброты. Что-то подобное сказал Бетховен. Истинной, душевной, а не придуманной доброты человека к человеку! Я обеими руками голосую за этот тезис.

– Эмоциональный уровень нашей беседы превышает допустимый, – заметила Лена.

– Знаний у нас маловато, чтобы спорить, – примирительным тоном согласилась Жанна. – Я утверждаю только одно: «Всё было всегда».

– А теория взрыва и расширение вселенной? Не о чем нам спорить. Мы с тобой придерживаемся разных мировоззрений, – с сожалением сказала Аня.

* * *

– Павел Второй призывал покаяться и признать свою неверность Евангелию. А ты, Жанна, мне в упрек ставишь меньший грех – незнание. Между прочим, в Библии многое устарело. Святошам подправлять ее приходится, – усмехнулась Инна.

– Едва ли, – покривив в усмешке рот, усомнилась Жанна. – Основополагающие положения не стареют. Ну, если только в мелочах. Ты недостаточно вовлечена в процесс понимания. В Евангелие все смыслы до конца раскрыть невозможно. Жизни не хватит. И каждый человек вносит в них свои подтексты и мысли о времени, в котором живет. А тебе ближе духовность Ритиных книг?

– Можно и так сказать. Евангелие, как и всякая религиозная книга – апокриф. Стремление к чуду от необразованности и страха, а «хочу знать» – естественное чувство нормального человека. Нет предела в познании, в постижении и поиске. Знание абсолютно. Применяется оно в данный момент или нет, оно все равно необходимо. Но мы об этом последнее десятилетие забыли. Высшее образование, видите ли, нам теперь, не нужно! А в наше время родители мечтали, чтобы их дети заканчивали вузы, потому что они получали не только специальность, но и более высокий уровень культуры. Они поднимались еще на одну ступень…

– Мы падали и поднимались. Были шипы и розы. Падать было больно. Зато какие ощущения! И все это по воле божьей, – пробормотала Жанна.

– Ты о теоретической физике, о математике или о богословии? – неожиданно шутливо прервала Аня Жанну.

Инна неожиданно рассердилась:

– А я об уровне обучения. Допустим, купили мы за границей самую современную технологию. А кто ее поймет, изучит и будет эксплуатировать?

– Так нам и продадут самое современное! Старье подсунут, уже негодное для себя нам спихнут, – усмехнулась Жанна.

– Выкрутилась. А как самим новое создавать, не изучив старой основы? – спросила Инна.

– Все равно не стоит всем давать высшее образование. Новая экономика не заинтересована в унифицированных специалистах. Их в ближайшее время заменят роботы. Теперь науке и производству необходимы только мыслящие уникально, гибко, не стандартно. Таланты надо искать, а найдя, жестко заставлять детей учиться тому, к чему у них есть склонность: подталкивать, развивать. Надо готовить профессионалов, – ответила Жанна.

– А не с любовью, с подходом и доверием? И это говорит бывший педагог! Я считаю, что всем нормально соображающим и истинно желающим надо давать образование! Только качественное. Приведу исчерпывающий пример. Тушили летчики пожар. Низко опустились над лесом, чтобы точнее вылить свои сорок тонн воды, а мотор самолета в горячем дыму и пару захлебнулся от недостатка кислорода. Летчики не смогли высоко взмыть и врезались в сопку. Люди погибли. Пожарнику тоже надо знать физику, химию и азы медицины. Одними инструкциями даже в обыденной жизни, а тем более в критических ситуациях не обойтись, – твердо заявила Инна. – Мы образованнее наших стариков, а наши внуки – менее, чем мы. Парадокс. Обидно. Хорошее образование означает еще и более высокий уровень культуры в стране, и, естественно, более высокий уровень притязаний. Сталевара и повара надо тоже не только учить варить требуемый продукт, но и понимать, ценить и любить жизнь во всей ее красоте и разнообразии. Наша страна нам дала такую основу, что мы до сих пор от нее имеем дивиденды.

– Чтобы не тянуло к бутылке и не хотелось почесать кулаки? Перья распушила! Так это вопрос воспитания, – заметила Жанна.

– Я иногда ради любопытства захожу в местный педвуз на физмат и сравниваю, что там было, с тем, что есть сейчас. Сначала у них из обучения мастерские убрали, теперь приборы не закупают. Чему может научить своих учеников учитель, который сам не держал в руках ни дрель, ни паяльник, никогда не измерял напряжения в сети и не испытал радости от удачно проведенного эксперимента? А когда я обратилась с этим вопросом к депутату, он ответил: «Это не технический вуз». «Но прививает любовь к технике учитель!! Следующим ученикам, которых будет обучать этот, с позволения сказать, специалист до ухода на пенсию, трудно будет найти утерянную нами ниточку», – возразила я. Но не была услышана, – раздраженно сообщила Инна.

И Аня пожаловалась:

– Я как-то пришла в школу, где работает мой бывший ученик. Она котируется в нашем городе в числе лучших. А у них кабинет труда в сто раз хуже того, что был в моем послевоенном детстве в деревенской школе! И учителю было передо мной стыдно. Он смущался, мялся, говорил, что он бы со всей душой, но деньги…

Теперь на уроках труда школьники не получают практических навыков, только лекции пишут о пользе труда и как надо работать. А мы в детстве в каждой четверти какую-то новую вещь своими руками делали и гордились своим умением. И родителям некогда приучать детей к труду, и «Домов пионеров» теперь нет, чтобы увлекать детей чем-то интересным. Что должно быть стимулом в привлечении ребенка к работе? Любопытство, любовь, мечта? А у взрослых? Деньги, тщеславие?..

Нынешние ученики даже на физкультуре изучают теорию, вместо того, чтобы разминаться, приобщаться к спорту. И это при том, что детский сколиоз бьет все рекорды. Что из них вырастет? Как-то вывели старшеклассников на спортивную площадку – я мимо этой школы в магазин хожу – жуткое зрелище: вялые, сутулые, безразличные, на лицах скука. Я писала об этом в разные инстанции, только кто меня станет слушать? Если бы это кому-то было выгодно, тогда, может, и сдвинулось бы что-то в положительную сторону.

Мои лучшие ученики, которых я обучала в обычной школе, уехали на Запад, не воспитав себе смену. А у них должно быть чувство социальной ответственности. Не привелось? Растворилось в завышенных потребностях? Обидно! Я уже стара для молодежи, смотрю на них снизу вверх, проецирую их взгляды на себя и не понимаю. И они не хотят меня воспринимать, брать в расчет мой опыт, начинают права качать. Им, видите ли, одной учебы мало, они еще и развлекаться хотят. А для меня в их годы была бы физика и математика… – вздохнула Аня. – Но они отчасти правы. Жизнь-то поменялась.

– Я довольна результатами своей работы. Многие мои ученики пошли в учителя и в другие вузы, – похвалила себя Жанна.

– Только все ли работают по специальности?

– Не моя в том вина.

– Надеюсь, религией ты занялась всерьез уже будучи на пенсии? – тоном следователя спросила Инна.

– Надейся. – Жанна отфутболила в пространство неопределенности вопрос Инны.

– А вот Екклесиаст утверждал, что знания приумножают печали, – сказала Аня.

– Он, наверное, подразумевал знание своих грехов, – рассмеялась Инна.

«То держатся определенной линии разговора, то скачут с темы на тему, с предмета на предмет. Не прослеживается логическая цепочка в их беседе. Я будто выхватываю фразы из споров различных групп людей, – недоумевает Лена. – Может, я уже сплю?»

– …Без Бога не совершается ни одного события на Земле!

«Это Жанна провозгласила», – не открывая глаз, определила Лена.

– И эпидемии по воле Божьей? Сколько страданий принесла людям религия! Вся ее история – история принуждения и принижения человеческой личности, – возмутилась Инна. – Ох уж эти мне вечные религиозные войны! К ним надо всегда быть готовыми. Интересно, в каком соотношении находятся польза и вред от религии? Хотя бы навскидку. Понимаю, в разные эпохи оно разное. Но мне кажется, что польза сомнительна, а вред очевиден.

– Историю человечества не повернешь вспять. Религия в крови людей. Что традиционно, то и вечно, – процитировала Жанна.

– Традиция – не охранение пепла, а передача огня. Страх в человеке неизбывен. Вот и приходится с религией как-то мириться: то бороться, то заигрывать, – не позволила себя сбить с мысли Инна. – Всё, как и в светской жизни.

– Сейчас требуется играть в поддавки. И это жизненно важно, – сказала Аня тоном, отсекающим всевозможные последующие рассуждения.

Женщины умолкли, задумались над «мировыми проблемами». Даже Жанна не осмелилась выступить на защиту своих не очень стойких верований, похоже находящихся в зачаточном состоянии.

Но пауза была недолгой.

– Автор книги в одной из проповедей устами священника утверждал, что Христос – самый гармоничный и безгрешный человек. Так ли это? Я понимаю, все ключи от великих тайн лежат в прошлом и хранятся в Библии. Я читала ее предания, догматы веры. И по сейчас испытываю «мрачно-могучее сияние боли» исходившее от описания того жестокого таинственного, мистического мира. Люди с сильными положительными характерами в библейских историях почему-то часто оказывались в убытке. Справедливо ли это? Всё как в жизни?

Я не раз обнаруживала, что Христос далеко не идеален: и гневлив, и жесток бывал. В нем много отрицательных черт, с которыми надо бороться даже простому смертному. Он так был задуман? Всякая религия – душа народа. Поэтому для меня Христос – герой, миф, в котором человечество запечатлело само себя. Мы до сих пор живем в мире мифов и сказок. Общество тоже живет иллюзиями, как и отдельные люди. По-моему, Христос был умным энергичным человеком, оставшимся в веках благодаря своим деловым качествам. А что превозносим Его… так ведь русскому человеку свойственно говорить и думать о возвышенном, потому что он чувства ставит выше разума. Только вот почему он… не летает? – усмехнулась Инна. – Если только в мечтах…

– Вера, религия и Библия – не подлежат экспериментам… Библия – книга бытия, книга неисчерпаемого знания и вдохновения! Каждый раз, беря ее в руки, читаешь другую книгу. Ее смыслы, как и тайну зарождения творчества, в полноте своей человеку никогда не познать. Она всем полезная! – нервно вскрикнула Жанна.

«Какая резкая, негибкая, неистовая и высокомерная!» – удивилась Инна.

– Так никто и не отрицает, – спокойно заметила Лена.

* * *

– …Чем помогал этот батюшка из книги матерям безнадежно больных детей? Тем, что говорил «Христос не боялся смерти и нам велел принимать ее с благодарностью?» То, что Христос смертью победивший смерть стал бессмертным, это естественно, он же был сыном Божьим, и ему бессмертие было гарантировано. Только причем тут обыкновенные грешные люди? Конечно, все мы живем перед лицом вечности… и знаем о смерти без иллюзорного антуража. Это понятие бывает сакральное и бытовое… Разве слова священника уменьшат боль родителей? Ведь поспособствовать выздоровлению больных не в его силах. Он и сам это признавал, – продолжила изъясняться в своих сомнениях Аня.

– Врачи заботятся о теле, священники – о душе. Они отпускают грехи и обещают безгрешным верующим бессмертие. Это и есть лекарство, – объяснила Жанна. – Священники дают прихожанам то, что они от них ждут.

– А мы так об этом не знали? – насмешливо фыркнула Инна. – До чего же всё прозрачно… и прозаично! А нас учили, что истинное бессмертие состоит в том, чтобы во имя счастья людей отдать всё самое дорогое… допустим, свою жизнь и навечно остаться в памяти потомков. Имеют ли священники право распоряжаться бессмертием?.. Я очень даже сомневаюсь, особенно, когда вспоминаю батюшку из моего детства, доброго, но пьющего слабого человека. Разве матерям, которые теряют детей, легче от посул бессмертия? Я этого не понимаю, – чистосердечно созналась Инна.

– А ты разве не понесла бы деньги в церковь ради спасения души своего ребенка хотя бы на том свете? – возмутилась Жанна.

– Когда я была маленькой, взрослые говорили, что все погибшие дети попадают в рай и становятся ангелами, потому что они безгрешны. Тогда за что платить? Бред какой-то. Мне в голову не приходило давать деньги или подарки попу, чтобы он за меня помолился, я бы скорее хорошему врачу что-нибудь в благодарность подарила, – сказала Аня.

– Религия, искусство и литература помогали в высоких понятиях осознать свой жизненный подвиг и не бояться смерти. Допустим в войну.

– Прекрати, – одернула Жанну Инна. Но та не послушала ее.

– А ты не касайся больных детей и их матерей. Неверующим не понять, насколько важна им поддержка Бога, как они цепляются за чудо, за то, последнее… что может спасти их на Земле и на Небе.

– Помолчите обе, – мягко попросила Лена.

– Верующие люди счастливее неверующих? – очень тихо спросила Аня.

– Ну, если только научатся ограждать себя от напастей крестом, – ехидно заметила Инна – Это то самое и есть, чего бы ты хотела? Тебе достаточно этим довольствоваться или ты мечтаешь о Царствии Небесном? – Инна отнесла свой последний вопрос к Жанне.

– Инна, не глумись, – тихо, но жестко потребовала Лена.

«Аня интересней и глубже, чем ее видит Инна. Она изучает, рассуждает и это в ней самое важное. Ее беспристрастность, стремление понять, чтобы голословно не осуждать… Но ее горячность…» – подумала Лена, уплывая в сон.

А Инна, глядя на подругу подумала с грустью: «И я в больнице после очередных химий вот также все время пребывала в состоянии бредового болезненного полусна».

* * *

– …А что автор хотел показать и доказать читателям в рассказе о насильнике? То, что Бог не помог священнику перевоспитать преступника? Поп расписался в своем бессилии? Нечего было ему пытаться использовать свои – якобы – «способности и связь с Богом» на «исцеление» бандита. Не умно. Этот проигрыш не вознес его имидж до небес, – с неубывающим раздражением сказала Инна.

– Злая ты.

«Может Жанна и тверда в вере, но не очень умна, если не умеет отражать нападки? Нет, скорее всего, она не очень сведуща», – подумала Лена.

– Вот так приложила! Не злая я, рассерженная. Чуть что, так сразу Инна. Всех собак на меня повесить готова. А ты так добрая и пушистая. Злой тот, кто использует, кто лжет. Я же правду говорю, а она часто бывает несладкая. – Инна как-то по-детски возмутилась, и от этого выглядела необыкновенно искренней. И Лена не выдержала:

– Спокойно всё взвесь. Ты же прекрасно понимаешь, что сложные вопросы часто требуют неоднозначных ответов. Приведи в единение и гармонию все свои мысли и чувства. У тебя это хорошо получается. – Она поощрительно улыбнулась.

– А о чем говорят рассказы «Прилепин» и «Рубин»? (Фамилии перекликаются с героями из классики?) Автор внушает нам, что без исповеди и причастия нельзя уходить из жизни. В рай не попадем. Священник использует горе, несчастья человеческие, страх людской перед болезнями, смертью и вообще перед тем, что за чертой, для того, чтобы пополнить казну церкви, чем она, собственно, и занималась на протяжении всего своего существования. Человек, охваченный скорбным трагизмом своей участи, ради спасения души готов жертвовать… А как же миллионы солдат, героически погибших без причастия? Матери в сердцах своих их отпевали и оплакивали? – спросила Аня.

– Священники придумали заочные обряды, – напомнила Инна.

– Имеешь ли ты право втискивать кого-то в рамки своих понятий? – попыталась осадить Аню Жанна. – Ты втягиваешь нас в сомнительную дискуссию. Это мне не по душе. Я чувствую себя насильно вовлеченной в аферу. Не боишься быть превратно понятой? Ты запросто вываляла героя книги в грязи, не считаясь с его саном. У него на лбу написано: я лжец, я плохой? Воображаешь, что тебе открылась низменная сторона жизни священников, и ты обрела над ними власть? Ты взвинчена.

Сказала и осеклась, подумав: «Ну, как она еще больше заведется, и я с ней не справлюсь?»

– На кой мне власть! Я читала эту книгу, и у меня возникала масса вопросов. Например, разве можно скакать из одной религии в другую? «Нельзя дважды родиться, – весомо сказал один мой старый друг. – Поменять веру – это как перепрограммировать себя, задать себе новый жизненный код. А как же судьба, предназначенье Божье? Их нет?»

Почему нельзя венчаться без отметки в паспорте? До революции семнадцатого года можно было, а теперь что изменилось? Этот обряд перед Богом без штампа загса стал не действительным? Значит, священники признают светское выше религиозного?

– Видно церковное предписание обязывает священников признавать гражданскую регистрацию, – ответила на последний вопрос Ани Жанна.

– И о чем этот факт говорит? Люди всё придумывают так, как им выгодно и удобно. Нет, я, конечно, сначала читала книгу с сочувственным интересом и пыталась понять, куда клонит автор, что он зашифровал в своих сладких нравоучительных словах, но…

– Что, без бутылки не разобралась? – рассмеялась Инна.

– И еще. Получается, что предначертанность как бы… размывает нравственность. Кому на роду написано быть бандитом… Но не должна же… И многое другое. Например, автор торжественно, непреклонно и вдохновенно утверждает, что «мир создан ради Церкви!» Я хотела бы понять эту его заумную претенциозную фразу.

– И ошеломить себя и нас неожиданным прозрением! Что было бы сродни революции. А там как Бог управит… – не смогла сдержать иронии Инна.

– А если и так. Понять сокрушенным сердцем, трезво осмыслить себя не только в личном, в историческом, но и Божественном пространстве, – это как залечить зияющие раны души. Это так возвышено-трогательно и в то же время щемяще-волнительно… Нет, все-таки какой-то подвох кроется в этой его фразе про церковь, – пробормотала Аня. – Автору главное напустить побольше туману, тайны?