Таверна «Лапы и хвост» – 2

– В принципе, ничего сложного в этом нет, но одобрит ли Мэтью, вот вопрос, – пожал плечами капитан и тут же, бросив на меня быстрый взгляд, добавил, – хотя мне кажется, что Мэтью одобрит абсолютно всё, что придёт тебе в голову, Ори. Даже если ты надумаешь открыть здесь пансион благородных девиц.

– Он-то нам зачем? – изумилась я, чувствуя, как от слов Марчелло стало тепло на сердце. – Да и что забыли в лесу благородные девицы? К тому же я представления не имею, чему их можно обучать. Нет, таверна – оно как-то ближе и понятнее, согласись.

– Даже спорить не буду, – засмеялся капитан и, повернувшись к кубуте, торжественно произнёс, – кстати, ты можешь называть меня «кэп», как мои парни. Тебе, мне кажется, так проще будет.

Кеша сосредоточенно сдвинул брови, а потом широко улыбнулся, и мы с Марчелло даже не поморщились, хотя клыки на жутковатой морде выглядели очень внушительно.

– Кеше нравится, – сообщил он нам и дружески хлопнул капитана по спине, отчего тот чуть не улетел в ближайшие кусты. – У тебя трудное имя, нужно, чтобы Ори дала тебе другое, простое. А сколько у тебя имён? У Мэтью три, у Кеши два, – тут кубута взглянул на меня с намёком, мол, кто-то обещал третье имя.

– У меня тоже три, как у Мэтью, – сказал капитан, выслушав мой перевод, – я Марчелло Фабрицио Саватти.

– Вот, – Кеша вздохнул, – у всех три имени, а у Кеши только два.

– Я придумаю тебе третье, – пообещала я.

– Когда?

– Прямо сегодня и придумаю, только напомни мне после того, как мы разберёмся с рыбой. Нам же нужно и себе оставить, потому как нас как-то всё больше становится, и спанкам отдать за орехи, и рибусам за шкатулку. К тому же мы не знаем, кто свалится на нас сегодня или завтра, может, ещё какие-нибудь любители рыбы. И на ледник положить для тех же спанков…

– Тогда чего мы тут сидим? – проворчал Лео, который терпеть не мог разговоров, в которых по тем или иным причинам не мог принимать участия.

– Дай Ори позавтракать, – строго осадил его дедушка и заработал мою признательную улыбку. – А потом уже дела. Кстати, – тут дедушка скромно ковырнул лапкой пол, – мы, знаешь ли, тоже рыбу уважаем, только нам редко удаётся её попробовать. Особенно хороши пирожки с рыбкой…

– Я поняла, – обречённо кивнула я, – вам тоже отложить. Ну что же, раз такое дело, пойдёмте смотреть вашу рыбу.

И мы всё дружной компанией – Марчелло, Кеша, Лео с дедушкой и я – отправились во двор, где в тенёчке под навесом на куче травы лежала гора рыбы. Я совершенно не преувеличиваю: серебристых тушек, некоторые из которых ещё трепыхались и били хвостами, было много. Очень много. На вскидку – килограммов сто, никак не меньше. Приглядевшись, я опознала судака, щуку и жереха. Кажется, в моём прошлом мире эта крупная рыбина с тёмно-синей спиной и серебристыми боками называлась именно так.

– Это лабран, – пояснил мне Марчелло, показывая на местного жереха, – он вкусный, особенно копчёный.

Через полчаса рыба была разложена на несколько аккуратных кучек: что-то в ледник, что-то в кухню, отдельно – рибусам и отдельно самая большая щука – спанкам.

Я оглядела результат нашего коллективного труда и совсем было собралась отправиться в кухню, как раздалось громкое хлопанье крыльев и чей-то жизнерадостный голос:

– Ого! Рыбёшка! Свеженькая!

– Родриго!

Марчелло бросил здоровенную рыбину обратно на траву и теперь с радостной улыбкой смотрел на устроившуюся на ветке пёструю птицу с забавным хохолком, напоминающим элегантную шляпку. Основная часть перьев у нашего очередного гостя была чёрно-белая, только на шее они становились коричневыми, почти рыжими. Лапы яркого лимонного цвета были украшены мощными когтями.

– Привет, кэп! Рад видеть тебя живым!

Глава 5

Мэтью

– Господин барон, – Бенедикт, уже второй день обитающий в доме матушки и чрезвычайно этим обстоятельством недовольный, вошёл в столовую, где мы с баронессой Даттон изволили пить дневной чай. Это матушка так выразилась, видимо, чтобы мой камердинер проникся и понял, что о той вольнице, которая была в моём доме, на ближайшее время стоит забыть. Во всяком случае, до тех пор, пока доктор Мэрфи не разрешить мне вернуться к себе.

– Что случилось? – с затаённой надеждой спросил я, уже начиная мечтать о том, чтобы произошло хоть что-нибудь, потому как чинная и размеренная жизнь в матушкином особняке наводила на меня смертную тоску. Мне до дрожи хотелось в лес, в поместье, снова окунуться в удивительные и непредсказуемые события, ну и увидеть Ори, естественно.

– Вам письмо, – Бенедикт, упакованный вместо привычных кожаных брюк, рубашки и жилета в «подобающую одежду» и выглядящий в строгом костюме непривычно солидно, протянул мне поднос, на котором лежал небольшой конверт. Издали я не смог рассмотреть, чьим перстнем он запечатан, но выглядело послание солидно.

– Кто принёс? – поинтересовался я, знаком подзывая Бенедикта поближе, так как ноги пока ещё зажили не окончательно.

– Курьер в форме министерства, – раздражённо одёргивая тёмный пиджак, сообщил камердинер, но, заметив строгий взгляд матушки, тут же сделал вид, что просто стряхнул с рукава пылинку. Так сказать, для максимального соответствия образу и должности.

– Спасибо, Бенедикт, можешь идти, – я кивнул камердинеру и незаметно подмигнул, мол, не переживай, скоро вернёмся домой, а потом отправимся в поместье. Правда, о предстоящем путешествии Бенедикт пока не знал, но сюрпризы – это так мило. Зато там-то точно никто не попытается запихнуть Бенедикта в костюм. Марчелло, например, иногда вообще в одних брюках ходит, щеголяя татуировками, и ничего, никто не ворчит и не пытается призвать его к порядку.

– Тебе написали из министерства? – матушка с любопытством взглянула на конверт. – Ты собираешься смотреть, что там, или нет? Мэтью, неужели тебе не интересно?

Я вздохнул и вскрыл письмо, заметив на сургучной печати оттиск родового герба Лифалингов: высокую башню над перекрещенными копьями. Там ещё молния должна быть, но оттиск был маленьким и рассмотреть детали было практически невозможно.

– Дорогой Мэтью! – я старался читать с выражением и должной почтительностью. – Надеюсь, ты чувствуешь себя значительно лучше и вскоре сможешь навестить меня в министерстве. Твоя инициатива вызвала нешуточный интерес в тех кругах, которые обладают властью и при этом не любят излишней публичности. Их представитель хотел бы с тобой переговорить исключительно приватно. Я за этого человека могу ручаться, так как нас связывают давние деловые отношения и крепкая личная дружба. Дай мне знать, когда ты сможешь встретиться с нами, разумеется, на территории министерства. Передай матушке низкий поклон и наилучшие пожелания. С надеждой на скорую встречу, твой друг (я ведь могу себя им считать, не так ли?) Карл Лифалинг.

– Кхм, – задумчиво кашлянула матушка, когда я закончил декламировать, – какое интересное письмо, не находишь, сынок?

– Угу, – я задумчиво глотнул остывшего чая и даже не заметил вкуса, – особенно если читать между строк. Кстати, а ты не знаешь, какой дар у рода Лифалинг?

– Конечно, знаю, – матушка с упрёком посмотрела на меня, – и ты знал бы, если бы ходил в университет не только для того, чтобы встретиться с такими же оболтусами, каким был ты сам. Лифалинги обладают даром чувствовать историю вещей, понимаешь? Могут увидеть наложенное проклятье или понять, сколько лет тому или иному предмету. Все они, кроме Карла, выбрали путь антикваров или искусствоведов.

– А он почему пошёл в министры? – совершенно искренне удивился я.

– Ты на самом деле такой бестолковый или прикидываешься, чтобы меня позлить? – нахмурилась матушка. – Гораздо удобнее быть антикваром или владельцем галереи, когда твой близкий родственник – министр. Даже если это министерство окружающей среды и природных ресурсов.

– О, какой полезный человек!

Я тут же вспомнил шкатулку, спрятанную в логове Шлосса: теперь я знаю, кому её можно будет показать для оценки. Судя по тому, что я успел увидеть, в качестве платы за еду нам могут принести вещи, истинную ценность которых сможет определить только специалист. И таких знатоков, полагаю, в семействе Лифалинг достаточно. Скорее всего, тот самый таинственный друг министра как-то связан с торговлей редкостями и, вполне возможно, знаком и с Марчелло.

– Это ты сейчас о Карле? – на всякий случай уточнила матушка.

– Разумеется, – я с трудом отвлёкся от своих планов и решительно заявил, – знаешь, я практически уверен, что вполне могу уже завтра вернуться домой. Я прекрасно себя чувствую, следовательно, присмотр мне совершенно не нужен.

– Хорошо, – неожиданно согласилась матушка, и я с подозрением всмотрелся в её спокойное лицо, – только пообещай мне, что ежедневно будешь показывать свои ноги доктору Мэрфи.

– А почему ты так легко соглашаешься?

Я не мог отделаться от ощущения, что упускаю что-то очень важное, так как баронесса Даттон никогда и ни с чем не соглашалась без долгих споров. А тут – на тебе…

– Чем быстрее ты придёшь в себя, тем раньше мы с тобой сможем отправиться в поместье, – как маленькому, объяснила мне матушка, – скажу тебе правду: если бы я не пообещала, я давно уже нанесла бы визит своей будущей невестке. Но Даттоны никогда не нарушают данного слова. Ты понимаешь мой намёк, Мэтью?

– Я же уже говорил, что и не подумаю отказываться от своих слов, – вздохнул я, – и, между прочим, пока я тут прохлаждаюсь, там может заблудиться какой-нибудь красавчик. Марчелло, конечно, кого ни попадя в дом не пустит, да и Кеша с номтами бдят… но всё равно как-то неспокойно.

– То есть ты о своих чувствах с девушкой пока не говорил, я правильно понимаю?– матушка нахмурилась. – Позволь спросить – почему?

– Да всё как-то не до того было, – попытался оправдаться я, – то звери шастают, то сокровища прятать надо, – тут матушка с некоторой опаской посмотрела на меня, видимо, подумав, что синие водоросли повлияли на меня сильнее, чем она предполагала, – да к тому же ноги болели страшно…

– Какие сокровища, сынок?

Понимая, что лучше я сам объясню ситуацию, чем матушка придумает ответ на свой вопрос сама, я решил немного приоткрыть завесу тайны. Тем более что она рано или поздно всё равно узнает, так как отговорить её от визита в поместье не представляется возможным.

– Видишь ли, – начал я, тщательно продумывая каждое слово, – Ори очень вкусно готовит, и ривенгольские звери, благодаря Кеше, уже прознали, что в поместье можно вкусно поесть и даже договориться о той или иной еде. Например, рибусы попросили слегка обжарить для них рыбу, а кубута обожает пирожки с хлоппи. И, естественно, Ори делает это не бесплатно, хотя она такая добрая, что, наверное, готовила бы и просто так. Ну, я так думаю…

– Я пока не улавливаю суть, – призналась баронесса, – как связаны кулинарные таланты твоей Ори с сокровищами.

– Так ты сначала дослушай, а потом говори, – проворчал я, и матушка согласно кивнула, – так вот, у зверей своё представление о том, как можно расплачиваться. Кто-то предлагает редкие продукты, например, земляные орехи или редкие грибы или травы…

– А лиловый мох они могут достать? – неожиданно оживилась матушка. – Говорят, он растёт только на северной окраине Ривенгольского леса и добыть его крайне затруднительно. Поэтому стоит он совершенно невозможных денег!

– А кому он нужен? – изумился я. – Это какой-то особый мох, что ли?

– Из него делают вытяжку, которая является изумительным омолаживающим средством для кожи, просто чудо какое-то! У меня есть флакончик, но я берегу его как зеницу ока. Поверь, шляпка от Оливии Дарлинг стоит меньше, чем маленький флакончик этого эликсира.

– Тебе он совершенно ни к чему! – почти искренне воскликнул я. – Ты великолепно выглядишь!

– Так, Мэтью, ты непременно должен добыть мне этого мха! – тоном, не предполагающим возражений, велела матушка. – И чем больше, тем лучше. И главное – никому пока не говори!

– Я спрошу, знает ли кто-нибудь про этот мох из тех, кто уже приходил к нам, – не стал спорить я, – хотя, думаю, до северных окраин леса новости могли ещё и не добраться. Но обещаю, что буду иметь в виду, и Ори с Марчелло передам…

– Ему-то зачем? – неожиданно всполошилась матушка. – Не надо Марчелло знать про эту вытяжку, ни к чему… Ори ещё ладно, а вот капитану Саватти эта информация совершенно не нужна.

– Как скажешь, – отчаявшись что-либо понять в женской логике, поспешил согласиться я, – так вот, если отвлечься от темы лилового мха… В качестве оплаты звери порой предлагают совершенно уникальные с нашей точки зрения и абсолютно бесполезные на их взгляд вещи. Рибусы вот шкатулку принесли, и она явно сделана ещё до исхода магов. Ты представляешь, сколько она стоит? Это без учёта содержимого? К тому же Лео… или кто-то из его родичей, я уже не помню… сказал, что знает место, где много всяких разных монеток. У нас уже и казначей есть…

– Казначей? – матушка несколько раз моргнула, а потом задумчиво прикусила нижнюю губу. – Мэтью, будь очень аккуратен, прошу тебя. Твоя идея, насколько мне подсказывает жизненный опыт, может сделать нас сказочно богатыми. Но где деньги, там и опасности, поэтому побольше помалкивай и поменьше говори. Старайся отделываться общими фразами. Кстати, у Ори двадцать процентов? То есть, когда ты женишься на ней, у нас станет не сорок пять, а шестьдесят пять?

– Ага, – я кивнул, – а если ты выйдешь замуж за Марчелло, то у нас станет восемьдесят пять. По-моему, звучит очень привлекательно.

– Замуж? Мне?! Мне бы тебя женить, а не о себе думать. Скажешь тоже – замуж!

Изумление баронессы Даттон было на самую малость более наигранным, чем нужно было бы для того, чтобы я в него поверил. Да и вспыхнувший на по-аристократически бледных щеках румянец говорил сам за себя.

– Ну а что? Судя по твоим словам, тебя смущает сам факт замужества, а не кандидатура Марчелло, что не может не радовать. Знаешь, когда всё дело сосредоточено в руках одной семьи, оно как-то спокойнее. А потом и сестрицу Марион можно выдать за Лифалинга, и тогда будет совсем замечательно.

Надо сказать, что моя сестра Марион уже больше пяти лет жила в каком-то там закрытом пансионе, куда её отправили после того, как выяснилось, что её дар целителя – неизвестно от кого полученный, видимо, отметились какие-то дальние предки – действует только вблизи гор. Почему так происходит, объяснить никто не мог, но так как целительство было разрешено официально, то она и уехала развивать дар.

Марион была моложе меня почти на десять лет и планировала в течение ближайшего года наведаться домой. Я сам, к стыду своему, за прошедшее время так и не удосужился навестить девчонку: некогда мне, видите ли, было. Тем более что мы никогда не были близки, сказывалась разница в возрасте. Матушка раз в пару месяцев порталом перемещалась к ней, но подобные визиты почему-то не поощрялись, так что баронессе оставалось терпеливо ждать возвращения дочери под отчий кров.

– Лифалинг женат, – как-то растерянно сказала матушка.

– Ничего, – бодро ответил я, – разведётся. В крайнем случае – овдовеет или примет гражданство Равенгарда, там разрешено многожёнство. Марион, полагаю, хорошенькая, – тут я дождался подтверждающего кивка матушки, – да ещё с развитым даром целительства. Чем не партия?

– Да, но Марион всегда будет жить на границе с Коридией, – напомнила мне матушка, – там горы и вообще… Логичнее подобрать ей мужа из тех краёв.

– Пожалуй, ты права, – я с сожалением отказался от такой, на мой взгляд, заманчивой идеи, – ну и ладно, пусть Лифалинг спит спокойно. Восемьдесят пять процентов – это тоже очень даже неплохо.

– Шестьдесят пять, – негромко поправила меня матушка, но собой уверенности я в её голосе не услышал.

– Мы ещё непременно вернёмся к этому вопросу, – пообещал я, – думаю, твоя обожаемая святая Бенедикта была бы очень довольна.

– Оставь святую в покое, – фыркнула матушка, – и пусть тогда твой бездельник собирает твои вещи, а то ему только бы с горничными флиртовать. Я завтра утром к тебе заеду, Мэтью.

Баронесса поднялась, вышла из гостиной, и я услышал, как она говорит Луизе, чтобы та велела приготовить экипаж, так как матушке нужно к модистке. Я хмыкнул и подумал, что восемьдесят пять всё же лучше шестидесяти пяти.

Глава 6

Виктория

– … и тогда он как прыгнет, как мечом взмахнёт! – Родриго на мгновение отвлёкся от рассказа об очередном подвиге капитана Марчелло и отщипнул от румяного пирожка. – А они как закричат, да как побегут, и всё… Сокрушительная победа! Товаров полный трюм: ткани, деньги, редкости всякие… Даже земляных орехов ящичек нашли! Штук десять там было, не меньше. Ох и вкусные они, только мне совсем немножко досталось, меньше половинки одной штучки, со мной кэп поделился.

– Да было бы о чём разговаривать, – отмахнулся Хлиф, с комфортом устроившийся на низко растущей ветке, – у нас этих орехов – полное дупло, мы их на рыбку меняем. В этот раз вот принесли мешок, пускай и небольшой, и получили за него целых три! – тут глазки Хлифа затуманились от восторга и он облизнулся. – Три рыбки! Большущих! А Флох нашёл место, где этих орехов – нам на год хватит на рыбку менять. А потом мы другое место найдём.

– Это хорошо, – кивнул хохолком Родриго, – значит, кэп со мной поделится тоже, уж очень я эти орехи люблю!

Эта захватывающая беседа проходила у нас во дворе, неподалёку от забора, там, где через него перевешивались ветки какого-то здоровенного дерева, похожего на привычную мне берёзу. Только ствол у неё был не белый с чёрным, а шоколадный с серыми прожилками. На ветках расселись Родриго, моментально вписавшийся в наш неумолимо разрастающийся коллектив, спанки, прискакавшие с первой партией орехов, а чуть повыше расположился Кеша, удобно привалившийся к толстому стволу. В траве под деревом можно было увидеть большие уши номтов, которые тоже повадились прибегать, чтобы послушать истории, которых Родриго знал великое множество. В большинстве из них фигурировал капитан Саватти, и если хотя бы треть из рассказанного орлом было правдой, то Марчелло вполне мог претендовать на звания Человек-паук, Крепкий Орешек и Терминатор одновременно.

– Ори! – из травы высунулась любопытная мордочка Константина: я уже научилась различать номтов. Во всяком случае, Лео, Константина, Кари и дедушку Губту с остальными уже не путала. – Хлиф говорит, что у них ещё очень много орехов, наверное, Марчелло столько не надо, как считаешь? Мы могли бы их продавать и получать денежку.

– И кто будет этим заниматься? – я устало потёрла ноющую поясницу: всё же постоянное стояние у плиты – это достаточно утомительное дело. – Сразу скажу – это буду не я. Вот придёт барон Мэтью, с ним и договаривайся, хорошо?

– А когда он появится? – тут же спросил хозяйственный номт. – Пора бы ему уже и вернуться, чего там, в городе этом, делать-то?

А я подумала, что тоже не стала бы возражать против возвращения симпатичного барона, который повёл себя как настоящий джентльмен. Из дома не выгнал, хотя имел на то полное право, отнёсся очень доброжелательно, помочь пытался… Да и вообще, оказался очень милым и обаятельным.

Тут в моём поле зрения возник встрёпанный Марчелло, который занимался на заднем дворе сооружением коптилки. Это было совершенно необходимое устройство, так как рыбы было столько, что она одна заняла половину ледника, потеснив замороженное мясо бурбита. Интересно, а здесь есть какие-нибудь магические способы сохранять скоропортящиеся продукты? Молоко как-то ведь хранилось годами, если не десятилетиями, и нормально. Очень бы было неплохо, а то с такими запасами нам никаких ледников не хватит. К тому же Кеша, которому ужасно понравилось ловить рыбу, пообещал в следующий раз принести ещё больше. Мои робкие замечания по поводу того, что нам бы с этой разобраться, понимания не встретили. Меня покровительственно похлопали гигантской лапой по плечу и сообщили, что рыба многим нравится, и что Кеша непременно всем-всем расскажет, какая я молодец и как вкусно её готовлю.

Как ни странно, очень положительно отнёсся к появлению в рационе рыбы наш казначей: оказалось, Шлосс с огромным аппетитом лопает рыбу средних размеров. Это мы выяснили опытным путём, когда вечером я, как мы и договаривались, отправилась к норе отбывать литературную повинность.

Книгу я выбрала заранее, логично рассудив, что Шлоссу будет приятно, если в первой рассказанной мною истории будет фигурировать родственное ему существо. Поэтому я остановила свой выбор на «Маугли», так как мудрый питон Каа не мог не понравиться нашему змею. Ориентировалась я, к стыду своему, больше на мультфильм, нежели на книгу, но не на американский, а на старый наш, отечественный, ещё советский.

Сопровождать меня вызвались Кеша, который сказал, что ему тоже нравятся всякие интересные истории, и Марчелло, заявивший, что одну меня никуда не отпустит, потому что если со мной что-нибудь случится, Мэтью оторвёт ему голову, а она, голова, капитану ещё совершенно точно пригодится.

Отказываться я не стала, так как, несмотря на то, что Шлосс вроде как сам нас пригласил, огромной змеюки слегка побаивалась.

К норе мы отправились ближе к вечеру, прихватив на всякий случай пару рыбёшек среднего размера. Марчелло сказал, что, насколько он знает, большинство крупных змей, таких, как Шлосс, очень положительно относятся к разнообразию в рационе.

На полянке возле норы нашего будущего казначея было пусто, поэтому я, откашлявшись и на всякий случай спрятавшись за Кешу, позвала:

– Шлосс, это я, Ори! Мы договаривались, что я приду и расскажу тебе интересную историю…

– Ты пришшшшла, – раздалось из лиан, и оттуда высунулась змеиная голова, – это хорошшшшо, девушшшшка Ори… А шшшшто ты принессссла? Я чувсссствую ззззапах…

– Это рыба, её сегодня утром поймали капитан и Кеша, – я махнула рукой в сторону замерших спутников, – может быть, ты не откажешься попробовать?

– Сссспасибо, – в голосе Шлосса мне послышалось удивление и даже некоторая растерянность, – неожжжжиданно…

Я кивнула, и капитан положил на большой лист какого-то растения, похожего на гигантский лопух, две тушки крупного судака, которого здесь называли криссой.

– Пусть полежжжжит, – внимательно рассмотрев подношение, решил Шлосс, – потом ссссъем… Ссссначала иссссторию…

И я начала рассказывать, в первые минут десять чувствуя некоторую неловкость, наверное, из-за того, что пересказывала бессмертную книгу Киплинга настолько странной компании: огромной обезьяне, капитану пиратов, гигантской змеюке и ещё какой-то мелкой живности, явно увязавшейся за нами контрабандой. А потом незаметно для себя самой увлеклась и даже стала пытаться воспроизвести интонации, с которыми говорили герои мультфильма.

«– Так они называли меня жёлтой рыбой? – прошипел Каа, скользя в траве рядом с Багирой.

– Да! Да! И ещё червяком! Земляным червяком! – делая огромные прыжки, ответила пантера, стараясь не отставать от Каа».

Тут Шлосс, слушавший с огромным интересом, возмущённо зашипел и нервно скрутился в кольца, но тут же успокоился и лишь подполз чуть поближе. Видимо, чтобы ничего не пропустить.

«Раза два или три он прополз, делая большие круги и покачивая головой то вправо, то влево; потом стал свивать свое сильное тело в петли, восьмерки, тупые и острые треугольники, которые превращались в квадраты и пятиугольники; свертывался в виде холмика, и все время двигался без отдыха, без торопливости. В то же время слышалась его тихая, непрерывная песнь. Воздух темнел; наконец, мрак скрыл скользящие изменчивые кольца змеи; слышался только шелест ее чешуи. Балу и Багира стояли, как каменные, с легким ворчанием, ощетинившись, а Маугли смотрел на все и удивлялся…

– Бандерлоги, идите ко мне… – прошипел Каа, и никто не посмел ему возразить. – Ближе… Ближе…»

– Ззззаслужжжжили… – прошипел Шлосс, и мы молча с ним согласились, даже Кеша, который ни малейшим сочувствием к дальним родичам не проникся.

Интересно, но история Маугли как такового мало кого из слушателей заинтересовала, а вот звери – это совершенно другое дело. И Багира, и Балу, и Акела, и Табаки, и Шерхан, и, естественно, Каа – все они вызвали живейший интерес у обитателей поместья в Ривенгольском лесу.

– Ззззамечательная исссстория… – негромко прошелестел Шлосс, когда Маугли вернулся в деревню и решил там остаться, а я окончательно выдохлась. – Ты ззззнаешшшшь ещщщщё такие?

– Я разные знаю, – не стала отказываться я, – они не все про животных, в основном о людях или магах.

– Расссскажжжжешшшшь?

– Конечно, – я кивнула, – не обещаю, что смогу приходить каждый день, но пару раз в неделю точно выкрою время.

– Хорошшшшо… – довольно прошипел змей, а Кеша неожиданно заявил:

– Ори, можно я сам выберу себе третье имя?

– Ты меня спрашиваешь? – изумилась я. – Это же твои имена, делай с ними, что хочешь. А какое ты выбрал?