Ночь Ватерлоо

ЛАРИСА. (ставя гитару) Виктор Васильевич!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. (щупая пульс Наташи, которая продолжает спать) Да, Ларисочка?

ЛАРИСА. Как прошла операция?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Операция? Да ты знаешь, в целом неплохо прошла эта операция…(опускает руку Наташи, глядит на Прялкину) Прялкина, не бесись!

Уходит, старательно прикрыв дверь за собою. Прялкина и Лариса с недоумением переглядываются.

ЛАРИСА. Что это было?

ПРЯЛКИНА. Виктор Васильевич вроде как…

С грохотом двери входит Дуня. Лариса молниеносным движением придвигает к себе стоящую на столе бутылку.

ДУНЯ. (остановившись) Привет! Где папа? Ой, а что здесь Наташка делает без штанов? Напилась? Понятно. Вот пьянь! Я ведь говорила, что нечего покупать ей джинсы за три с половиной тысячи, всё равно потеряет! Лучше бы мне купили кроссовки за шесть четыреста. Слава богу, что хоть ремень мне мама купила за полтора косаря! Почему в больнице столько ментов? Паспорт мой проверили, сфоткали, а меня саму обшмонали даже. Короче, шухер какой-то! Прялкина, ты чего сидишь на столе? Ты убеждена, что его для твоей бестолковой задницы сделали? Папа где?

ЛАРИСА. Тебе, наверное, лучше знать! Ты вошла через две секунды после того, как он вышел.

ДУНЯ. (фыркнув) Никто отсюда не выходил! Ты что, нажралась? Я по коридору шла две минуты, он был пустой как твоя башка!

Лариса, ещё раз переглянувшись с Прялкиной, поднимается и выходит. Прялкина начинает болтать ногами, глядя на Дуню очень внимательно.

ДУНЯ. (фыркнув) Обиделась! Блин, я в шоке! А что это за коньяк?

ПРЯЛКИНА. Коньяк Монфокон.

ДУНЯ. Хороший?

ПРЯЛКИНА. Плохой.

ДУНЯ. А ну, дай понюхать!

ПРЯЛКИНА. Клей «Момент» нюхай.

ДУНЯ. (фыркнув) Жалко – так и скажи!

ПРЯЛКИНА. Я так и сказала.

ДУНЯ. (фыркнув) Ой, не могу! Держите меня! Бедная, несчастная! Поглядите на неё только! Жалко ей коньяку! Вот сейчас пойду и папе пожалуюсь! Кто тебе разрешил на столе сидеть?

ПРЯЛКИНА. А кто тебе разрешил на полу стоять?

ДУНЯ. (фыркнув) Ой, не могу! Совсем упилась? Что у вас за праздник тут, на рабочем месте?

ПРЯЛКИНА. Поминки.

ДУНЯ. Кто сдох?

ПРЯЛКИНА. Твой папа.

ДУНЯ. (фыркнув) Тяжелый случай! Ну и больница! Пьют, как уроды! Эту кикимору напоили! Ей пить нельзя, она дура! Где папа, спрашиваю? Мне срочно деньги нужны!

ПРЯЛКИНА. На что?

ДУНЯ. (фыркнув) Тебе-то какое дело? Ладно, скажу! Я вступаю в партию.

ПРЯЛКИНА. С какой целью?

ДУНЯ. С целью давать отпор. Врагам Родины. И внутри, и снаружи. Враги-то они повсюду! Никакой жизни от них не стало! Вот я и буду бороться с ними.

ПРЯЛКИНА. А зачем деньги?

ДУНЯ. (фыркнув) Ну, ты спросила! Да на вступительный взнос, тупица! Кто тебе даст бесплатно врагов душить? Впрочем, это не главное. То есть , главное, но – не главное.

ПРЯЛКИНА. А что главное?

ДУНЯ. То, что я поступаю в Российскую Академию Космонавтики! Обучение платное. За полгода – пятьдесят тысяч. Учиться – полтора года. Долго, конечно, но что поделаешь? Подготовка нужна серьёзная, так как сразу после получения диплома меня отправят на МКС, помощником капитана.

ПРЯЛКИНА. А капитаном ты когда станешь?

ДУНЯ. (фыркнув) Ну ты и шустрая! Капитаном! Это дело серьёзное, не людей ножами кромсать! Чтоб тебя назначили капитаном, надо полетать годик, а то и два! А как ты хотела? В любом ответственном деле тебя должны оценить – ну, как ты себя в опасностях проявляешь и всё такое.

ПРЯЛКИНА. Танцами, значит, ты больше не собираешься заниматься?

ДУНЯ. (фыркнув) Здрасьте! Что значит – не собираюсь? Я поступаю на танцевальный факультет Российской Космической Академии. Сокращенно – ТФРКА! (хватает бутылку)

ПРЯЛКИНА. (отобрав её и опять поставив на стол) Ты не бредишь?

ДУНЯ. (фыркнув) Сама ты бредишь! В моём удостоверении так и будет написано – танцевальная сука!

ПРЯЛКИНА. Сука?

ДУНЯ. Ну да! Служба управления контрольными аппаратами. Танцевальная служба! Что непонятного!

ПРЯЛКИНА. Да почему танцевальная, твою мать? На хер там танцоры нужны?

ДУНЯ. Не надо орать! Я не виновата, что ты – тупица. Ты не смогла догадаться, что я скрываю важный секрет, который сейчас раскрою! Меня не на МКС отправят, а на Луну!

ПРЯЛКИНА. Если на Луну – тогда мы с Лариской, пожалуй, скинемся! Сколько надо?

ДУНЯ. Ведь я же тебе русским языком объяснила – пятьдесят тысяч! Думаешь, папа на это дело не даст?

ПРЯЛКИНА. Уверена. Ну так что с луной-то?

ДУНЯ. То, что как раз через полтора года начнётся её культурное освоение. Корабли уже подготовлены, а программа ещё готовится. Дураку понятно, что для этого дела потребуются прежде всего танцоры, так как лунные жители языками земных народностей не владеют и потому не поймут ни стихов, ни песен, ни анекдотов! А вот смотреть на танцы и принимать в них участие они смогут! Поэтому на луну полетят космические танцоры. А чтоб они не бездельничали во время полёта, из них сформируют службу управления контрольными аппаратами. Сокращённо – сука. Вот и вся тайна.

ПРЯЛКИНА. Ты уже прошла медкомиссию?

ДУНЯ. Ещё нет. Но на днях пройду. Какая проблема для меня пройти медкомиссию? Там врачи все будут простые – хирург, глазник, психиатр, нарколог… (шустро хватает бутылку)

ПРЯЛКИНА. (отобрав её) Слушай, Дунька! Я только сейчас заметила, какой мама тебе купила новый ремень! Просто офигенный! Давай махнёмся: ты мне ремень, я тебе – коньяк. Тогда и узнаешь про Монфокон до фига!

Дуня, фыркнув, быстро снимает брючный ремень, бросает его на стол. Штаны с неё падают. Не придав этому значения, она тянется за бутылкой.

ПРЯЛКИНА. (отодвинув бутылку, схватив ремень и соскочив на пол) Проблему я тебе, сволочь, организую. Хрен ты пройдёшь медкомиссию! Да оно тебе и не надо будет – ты у меня сейчас до луны допрыгнешь.

Хватает Дуню за шиворот, прижимает лицом к столу, и, крепко держа, хлопает ремнём по задранной попе, едва прикрытой трусами.

ДУНЯ. (пытаясь вырваться) Караул! На помощь! Полиция! Папа! Мама! Наташка! Ой, мамочки! Убивают!

ПРЯЛКИНА. (хлопая) Не волнуйся! Я не убийца, я врач. Понятно? Врач–диагност. Поэтому зря ты мне про Луну рассказывала – я вижу, что ты нормальная!

ДУНЯ. (истошным голосом) Нет! Я дура!

ПРЯЛКИНА. (лупя) Вот я тебе и вложу ума через задницу!

ДУНЯ. Я беременна!

ПРЯЛКИНА. Опять врёшь! Зачем? Я же тебе объяснила, кто я! Будешь врать? Будешь?

ДУНЯ. Никогда в жизни больше не буду!

ПРЯЛКИНА. А водку жрать?

ДУНЯ. Никогда, клянусь! Ни коньяк, ни вино, ни водку ни пиво! Пожалуйста, Прялкина, отпусти меня! Я хорошая! Ой, как больно!

Входит Лариса. Прялкина, дав ещё десяток шлепков, отпускает Дуню, и та в слезах убегает из кабинета, быстро натягивая штаны.

ЛАРИСА. Она зря вышла. Его везут.

ПРЯЛКИНА. (бросив ремень на стол) Как это произошло?

ЛАРИСА. Он вышел на лестницу, покурить. Анестезиолог и Вероника вышли за ним буквально через минуту. Анестезиолог сделала массаж сердца, но … третий есть третий.

ДУНЯ. (из коридора, страшным голосом) Папочка!

Затемнение

КОНЕЦ

начало – в романе «Три Креста»

Общественный туалет

Пьеса в двух действиях

Действующие лица:

Соня, двадцатитрёхлетняя работница вокзального туалета

Лена и Таня, ее ровесницы и подруги

Серёжа, вор

Теймураз, участковый

Кирилл, художник

Два сотрудника ФСБ, полковник и подполковник.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Помещение вокзального туалета. На заднем плане – ряд из пяти кабинок и умывальник слева, ещё левее – входная дверь. На переднем плане – письменный стол с лежащей на нём подушкой и стул. Соня занимается мытьём пола, ползая на коленках и окуная тряпку в ведро. На ней довольно короткая, но не мини, юбка, кофта и шлёпанцы. На лице у неё синяк.

Раздаётся громкий стук в дверь.

СОНЯ. Туалет закрыт на ремонт!

ЛЕНА. (с улицы) Сонька, это я! Открой дверь!

СОНЯ. Исчезни! Я занята.

ЛЕНА. Точно?

СОНЯ. Ленка, отвянь! У меня депрессия.

ЛЕНА. Если так – пойду! От водки депрессия только усугубляется.

Соня, молниеносно вскочив, открывает дверь. Лена, войдя с семисотграммовой бутылкой водки, смотрит на Соню и заливается хохотом.

СОНЯ. (запирая дверь) Что ты ржёшь, как кобыла на первой случке?

ЛЕНА. (продолжая хохотать) Ой, я не могу! Ой, Сонька, если б ты себя видела! Щека белая, скула синяя, а глаз – красный! Ой, какой ужас! Сонька, если российский флаг появился даже на твоей роже – мне остаётся только грохнуться на колени и заорать во всю глотку: «Красные чёртики! Отпустите меня, пожалуйста! Я согласна ещё раз отдать вам всё, что у меня есть!»

СОНЯ. Сперва поинтересуйся, очень ли им нужны такие сокровища! Триппер, впрочем, довольно успешно лечится, но по поводу остального я не уверена.

ЛЕНА. Да что ты гонишь? Я хоть и не патриотка, но девка честная! На халяву даже чертям не дам.

Вручает Соне бутылку.

СОНЯ. (поглядев на неё) Но ты мне литр проспорила!

ЛЕНА. Хватит гнать! Мы договорились: литр – если ты разобьёшь стекло Мерседеса вдребезги! А оно слегка только треснуло. За ноль семь спасибо скажи!

Соня, пожав плечами, откупоривает бутылку. Лена достаёт из ящика стола два стакана. Соня наливает в них по чуть-чуть. Чокаются, пьют.

ЛЕНА. (достав из кармана конфету, положив её в рот и оседлав стул) Серёжка, поди, тебя разукрасил?

СОНЯ. (достав платочек, сморкнувшись и сев на стол) Да какой Серёжка! Ты представляешь, вваливается в час ночи огромный, толстый, лысый урод в костюме и прёт к толчкам на халяву! Я его – за грудки: плати, говорю, десятку! А он мне ксиву в рожу суёт. Я не поленилась, ксиву прочла, и – остолбенела! Профессор областной Филармонии! Ты прикинь? У меня в глазах потемнело от такой наглости! На тебя чего, говорю, красавец, контрабас уронили? Думаешь, профессорское говно не воняет, что ли? С какой это пьяной радости я должна его за спасибо нюхать? Он мне – кулаком в глаз! Кулак – как моя башка! Я упала, вскочила, схватила стул, и – хрясь, хрясь! Стул – в щепки, профессор на спину – брык! Лежит, не шевелится. Я сержантиков позвала, они его выволокли наружу. Теперь недели две-три экономить будет на туалете. В больнице он, надеюсь, бесплатный.

ЛЕНА. (достав конфетку и положив её в рот) А где же Серёжка твой был? Под столом валялся?

СОНЯ. Да! Подыхал.

ЛЕНА. Колёс обожрался, что ли?

СОНЯ. Конечно! Утром его рвало всей таблицей Либиха… тьфу, этого… Менделеева!

ЛЕНА. (взяв бутылку и наливая) Сонька, я угораю от вас обоих! Особенно от тебя. Скажи мне, за каким хреном ты променяла панель на вокзальный сральник? Чтоб получать по фейсу с той же периодичностью, что и там?

СОНЯ. Да чего ты гонишь? За месяц только во второй раз получила!

ЛЕНА. А я за месяц – ни разу! На той неделе один козёл исполосовал мне задницу плёткой, но приплатил за это косарь. Как раз на него я себе ботинки купила. Кстати, ты чего в шлёпках? Опять кроссовки расклеились?

СОНЯ. Оба сразу! Как сговорились. Никак не могу поймать тех двух молдаванок. Они всегда около «Макдональдса» торговали. Теперь их нет! Им за такой «Рибок» уши надо надрать!

Пьют.

ЛЕНА. И мне уши надо надрать, никак тебе не отдам три сотни!

СОНЯ. Забей. Через полчаса московская электричка прибудет. Наверняка заработаю.

ЛЕНА. Был бы дождь или холод страшный – немножко бы заработала! А когда теплее нуля, женский туалет – под платформой, мужской – за кассами.

СОНЯ. Москвичи – приличные люди!

ЛЕНА. Не настолько приличные, чтоб отстёгивать по десятке за дегустацию столь изысканных ароматов.

СОНЯ. Ленка, а ты сегодня зубы почистила?

ЛЕНА. Да, а что?

СОНЯ. Просто у меня появилась мысль, что если ты будешь красиво стоять на улице возле двери и улыбаться, народ сюда рекой хлынет. А? Как ты думаешь?

ЛЕНА. Я думаю, что тогда возникнет ещё один аромат, струящийся из кабинок. Серёжка его почует, и мне опять придётся вызывать Скорую вам обоим!

СОНЯ. Не беспокойся, я его выгнала. Навсегда.

ЛЕНА. (смеясь) Уже в шестой раз на этой неделе, тридцатый раз в этом месяце! Твой Серёжка к свинье под хвост без мыла полезет, если свинья ему хоть немножко будет нужна, а ты ему нужна сильно!

СОНЯ. У тебя вырос хвост?

ЛЕНА. (взяв бутылку) Я не понимаю, чего говно закипело? Что, про Серёжку уже и слово сказать нельзя?

Наливают. Пьют. Лена достаёт конфетку и ест её.

СОНЯ. (ставя стакан) Говори, что хочешь.

ЛЕНА. Я знаю – он тебя уломал на эту работу, чтоб ему было где ночевать!

СОНЯ. И что?

ЛЕНА. Хорошо устроился!

СОНЯ. И что дальше?

ЛЕНА. Быстро же ты эту малолетнюю сучку Женьку ему простила!

СОНЯ. А я и не обижалась.

Раздаётся стук в дверь.

СОНЯ. Туалет закрыт на ремонт!

ЛЕНА. (помолчав) Не особо, смотрю я, деньги тебе нужны!

СОНЯ. Давай сменим тему.

ЛЕНА. (оглядев свои руки) Что у меня за ногти? Ломаются, как … Ой, кстати! Таньке два зуба выбили!

СОНЯ. Наконец-то.

ЛЕНА. Прикинь – она трёх лохов на хате заклофелинила, все свои пятнадцать карманов набила всякими там кредитками и деньгами, а дверь открыть не сумела! Пришлось клиентов приводить в чувство.

СОНЯ. (зевая) Легко отделалась!

ЛЕНА. Я бы на её месте обосралась от страха!

СОНЯ. А я бы на её месте пустила воду, чтоб затопило соседей, и объяснила бы им сквозь дверь, что кран сорвало, а замок заклинило. Они быстро бы нашли способ его расклинить!

Раздаётся стук в дверь.

СОНЯ. Туалет закрыт на ремонт!

ТЕЙМУРАЗ. (стуча) А ну открывай! Не то я тебе мозги щас отремонтирую!

ЛЕНА. (вскочив) Участковый! Чёрт! Я ему пять тысяч должна!

Прячется в одну из кабинок. Стук нарастает. Соня, спрятав стаканы в стол, открывает дверь.

ТЕЙМУРАЗ. (войдя) Где этот урод?

СОНЯ. Во-первых, салям-алейкум.

ТЕЙМУРАЗ. А, ты воспитанная? Отлично! Значит, мне будет меньше работы.

Осмотревшись по сторонам, берёт с пола тряпку и принимается не шутя хлестать ею Соню.

СОНЯ. (заслоняя лицо руками) Ой, Теймураз! Ты что, обалдел, дурак? Она грязная, мокрая! В ней микробы и пауки!

ТЕЙМУРАЗ. Сейчас они будут у тебя в заднице!

Хватает Соню за волосы, грубо ставит на четвереньки, сжимает ее башку своими коленями, и, задрав юбку ей на спину, лупит тряпкой по попе.

СОНЯ. (тщетно пытаясь вырваться) Ой-ёй-ёй! Теймураз! Ты что, обалдел? Мне больно! Мне неприятно! Что за ужасное поведение? Как ты смеешь так обращаться с женщиной? Хам!

ТЕЙМУРАЗ. (стегая её) Не визжать! А ну, отвечай, паскуда – что я тебе сказал, когда разрешил без паспорта и с судимостью тусоваться здесь, на вокзале? А? Что сказал?

СОНЯ. (виляя попой) Чтоб не воровала, пока два-три щипача не спалятся, так как их слишком много здесь развелось!

ТЕЙМУРАЗ. (стегая её) Отлично! А что ещё?

СОНЯ. Чтоб пьяная не валялась и не блевала возле торгового центра! Чтоб к бандитам не лезла! Чтоб героин не распространяла! Чтоб каждый месяц по двадцать тысяч тебе носила!

ТЕЙМУРАЗ. (продолжая порку) Прекрасно! А теперь вспомни, что я тебе сказал, когда ты сюда устраивалась работать?

СОНЯ. Чтоб я не смела хранить здесь краденое!

ТЕЙМУРАЗ. Ага! И где твой дружок?

СОНЯ. Он ночью ушёл!

ТЕЙМУРАЗ. Куда?

СОНЯ. На платформу! Рязанская подходила!

ТЕЙМУРАЗ. Рязанская?

СОНЯ. Да!

ТЕЙМУРАЗ. (бросив тряпку) Садись на стул!

Соня поднимается, потирая зад и кривясь. Садится.

ТЕЙМУРАЗ. (приглаживая усы) Заруби себе на носу, моя драгоценная: у меня на тебя материала по кражам – во! (проводит рукой выше головы) На семь лет строгого режима! Это понятно?

СОНЯ. Зачем ты так, Теймураз? Я же никогда …

ТЕЙМУРАЗ. Заткнись! Перехожу к главному. Золотишко ты здесь припрятала. Да, припрятала! Твой Серёжка поменял профиль. Я это точно знаю и не с недавних пор. Полчаса назад из Рязани сводка пришла о краже в ювелирном отделе Универмага! А теперь – суть. Мне склад здесь не нужен. Тебе – тем более, потому что когда этого идиота возьмут за жопу, он на тебя укажет, как на подельницу. А возьмут его скоро. Он основательно примелькался. Надо быть дурой, чтоб продолжать сидеть на вещдоках, словно наседка на яйцах! Я уверен, что ты – не дура, поэтому унитазы снимать и стены долбить не стану, но если каша всё же заварится – подпрягу компроматы, и ты схлопочешь десятку! Вопросы есть?

СОНЯ. Никак нет.

ТЕЙМУРАЗ. Ну вот и отлично. (берёт бутылку, знакомится с этикеткой, нюхает содержимое, ставит) Дверь запри на замок!

СОНЯ. Зачем?

ТЕЙМУРАЗ. Хочу поглядеть, чему тебя кобелихи в СИЗО учили.

СОНЯ. А не боишься?

Теймураз достаёт из кармана презерватив в упаковке, бросает его на стол.

Соня нерешительно озирается, будто бы ожидая увидеть какую-нибудь помеху, затем встаёт, запирает дверь и медленно возвращается к Теймуразу. Тот её лапает, иронично покрякивая в усы.

СОНЯ. Ах, какое блаженство!

Ловким движением вынимает из кобуры на поясе Теймураза табельный пистолет. Тут же отскочив, снимает последний с предохранителя и берёт участкового на прицел.

ТЕЙМУРАЗ. Ты что, обалдела?

СОНЯ. Ты ведь хотел узнать, чему меня лесбиянки в тюрьме учили! Как видишь, ловкости рук. Но так как они ужасно ревнивы и агрессивны, пришлось развить и быстроту ног.

Сделав шаг вперёд, наносит удар ногой Теймуразу в область особой чувствительности. Тот, вскрикнув, сгибается пополам.

СОНЯ. (отступив) Мобильник – на стол!

ТЕЙМУРАЗ. (выпрямившись) Зачем?

СОНЯ. (держа его на прицеле) Мобильник – на стол, ублюдок! Мне терять нечего. Я не вешаюсь только по той причине, что слишком хорошо знаю, как себя чувствует женщина, которую изнасиловали. А смерть – женщина.

Теймураз, достав из кармана сотовый телефон, бросает его на стол, а презерватив забирает.

СОНЯ. Ленка, твой выход!

ЛЕНА. (выскользнув из кабинки) О! Теймураз Абдуллаевич! Вы сейчас будете убиты? Какая жалость! А я хотела сегодня пять тысяч вам возвратить с процентами …

СОНЯ. Раздевайся!

ЛЕНА. Зачем? Мне вроде не жарко.

СОНЯ. Елена, если вы раздеваетесь только из-за жары, то я вам сейчас устрою адок. Для важного дела! Мы должны снять порнуху. (берёт со стола мобильник)

ЛЕНА. Порнуху? С ним? Хорошо. Но только сперва застрелите меня, пожалуйста!

СОНЯ. Ладно, эротику.

ЛЕНА. Лёгкую! (Быстро снимает ботинки, джинсы, свитер и остальное, кроме трусов. Вешает одежду на спинку стула)

СОНЯ. Трусы снимай!

ЛЕНА. Не сниму! Я его стесняюсь. Он на моего папу похож!

СОНЯ. Ты мне говорила, что твой отец тебя трахал!

ЛЕНА. Трахал другой. Их у меня шесть было. Этому я бы за сто мороженых не дала!

ТЕЙМУРАЗ. Послушайте, сучки! Вы ничего этим не добьётесь.

СОНЯ. Нам ничего и не нужно. Мы развлекаемся. Дубль первый! Актриса на руках у актёра.

Лена, изобразив лицом отвращение, приближается к Теймуразу. Он берёт её на руки. Лена, вытянув свои голые ноги и обратив лицо к Соне, старательно улыбается до ушей.

СОНЯ. (фотографируя на мобильник) Ты тоже смейся, придурок!

ТЕЙМУРАЗ. Я не могу! От неё прёт потом!

ЛЕНА. За это своим сержантам скажи спасибо! Они за мной полночи гонялись так, будто я должна им по десять тысяч, а не по триста рублей!

СОНЯ. Дубль второй! Раком.

Лена охотно делает прыжок на пол. Затем она поворачивается, наклоняется, уперев ладони в коленки, а задницу – в Теймураза, и смотрит на телефон, полуоткрыв рот.

СОНЯ. (сфотографировав) Дубль третий! Минет.

Лена, повернувшись, становится на коленки и прижимается лбом к ремню Теймураза.

СОНЯ. Волосы распуши! Тогда не будет заметно, что у него штаны не расстёгнуты.

ЛЕНА. (распушив волосы) Только пятки мои не фоткай, я их немножко натёрла! Бери чуть выше. И я потом ещё нарисую четвёртый дубль.

СОНЯ. (сфотографировав) Нарисуй!

Лена, встав, забегает за спину Теймураза и повисает на нём, обхватив его шею руками, а поясницу – ногами. Глядя поверх плеча в объектив, высовывает язык.

СОНЯ. (сфотографировав) Молодец! Одевайся.

Лена опять спрыгивает на пол, с модельной грацией приближается к стулу и одевается. Ей смешно.

ТЕЙМУРАЗ. И зачем всё это?

СОНЯ. Я же тебе сказала – для развлекухи!

ТЕЙМУРАЗ. Чьей?

СОНЯ. Интернет-сообщества. Шучу. Ленка!

ЛЕНА. (надевая ботинки) Чего ещё?

СОНЯ. (протянув ей мобильник) На вот, заныкай и сообщи двум-трём надёжным чувихам куда заныкала!

Лена, зашнуровав ботинки, берёт мобильник и с хохотом бежит к двери. Открыв её, убегает.

СОНЯ. За пистолетом завтра придёшь!

ТЕЙМУРАЗ. Ты думаешь, я боюсь интернет-сообщества?

СОНЯ. Нет. Я думаю, ты боишься своей жены, потому что её отец – начальник начальника твоего начальника. Коротко говоря – второй мент всего Подмосковья. Вопросы есть?

Теймураз уходит. Соня, заперев дверь, убирает пистолет в стол и возобновляет уборку. Не успевает она встать с тряпкой на четвереньки, как раздаётся стук в дверь.

СОНЯ. Туалет закрыт на ремонт!

СЕРЁЖА. Любимая, это я! Открой!

СОНЯ. Твою мать!

Бросив тряпку, вскакивает и ставит бутылку под стол, чтоб не было видно. Потом открывает дверь.

СЕРЁЖА. (вволакивая огромный мешок) Любимая! Дорогая! Милая! Я себя ненавижу! И ты должна меня ненавидеть, хоть ты – архангел! Я почти тебе изменил! Почти… Никогда себе не прощу! Я не человек, я – грубый, тупой самец! Животное! Обезьяна! Орангутанг!

СОНЯ. (растерянно запирая дверь) Ты из ювелирного магазина столько спёр, что ли?

СЕРЁЖА. (доволочив мешок до стола и устало сев прямо на пол) Из ювелирного? Сонечка, драгоценная! Обещаю, клянусь – как только я окажусь перед ювелирным, меня весь личный состав росгвардии во главе с их жуликом-генералом не остановит! Ради тебя …

СОНЯ. (топнув ногой) Заткнись, идиот!

СЕРЁЖА. (сбивчиво) Любимая … Изумрудная … Золотая …

СОНЯ. (сунув ему бутылку) На! Жри, ублюдок!

Серёжа, схватив бутылку, жадно присасывается к ней. Соня, сев на стул, ощупывает мешок.

СЕРЁЖА. (ставя бутылку) Сонечка, осторожнее!

СОНЯ. (отдёрнув руки) Там что, бешеная собака?

СЕРЁЖА. Нет! Там ещё более важное для меня существо!

СОНЯ. Нарколог?

СЕРЁЖА. Нет! Там луна.

СОНЯ. Луна?

Серёжа кивает.

СОНЯ. И чем же она опасна?

СЕРЁЖА. Она не тонет! Это свидетельствует о том, что у неё скверный характер …

Прикладывается к бутылке. Соня в отчаянье закрывает лицо руками.

СЕРЁЖА. (ставя бутылку) Моя ненаглядная, что с тобой?

СОНЯ. (всхлипывая) Какая ж ты сука!

СЕРЁЖА. Я? Почему?

Соня тихо плачет.

СЕРЁЖА. (понаблюдав за нею и нерешительно встав) Почему я сука? Я ж тебе объяснил, что ничего не было! То есть, было – только не с ней, а с тобой, потому что думал я о тебе!

СОНЯ. (с плаксивой яростью) Обо мне ты думал, зараза?

СЕРЁЖА. (присев перед ней на корточки и поцеловав ей коленки) Да! И это было не трудно, она – почти твоя копия! Она, правда, на Ленку также похожа, а ещё больше – на Таньку, но у неё есть коттедж в пяти километрах от Воскресенска, очень похожий на дом миледи в Париже из книги «Три мушкетёра», который ты показала мне на картинке. Этот коттедж – трёхэтажный, с пятью балконами!