скачать книгу бесплатно
– Но, даже понимая это, я все равно желаю и даже требую
от других, чтобы меня продолжали любить, да, такого, какой
я есть, беспомощного, старого, со всеми недостатками, такого,
как ты сейчас! Почему это так, старый пень? Почему до послед-
него часа мы хотим любви, тепла и света? А?
Он налил новую порцию вина, поставил стакан на меня и ска-
зал, усмехнувшись:
– Ты не думай, дорогой пень, что я пьяница. Мы собра-
лись с семьей устроить где-нибудь пикник в лесу… Но я начал
раньше… Да вот увидел тебя, и что- то мне грустно стало, нахлы-
нули воспоминания. Для чего живем? Вот и ты, дерево, сгорело
в чьей-то печке. Может быть, и есть в этом самый большой смысл
жизни, придти в эту жизнь, чтобы сгореть, чтобы теплом, светом
и игрой сгорания доставить другим удовольствие и радость? А?
Как ты думаешь, великий пень?
– С кем ты разговариваешь, дедушка!? – закричала, подбе-
гая к старику, маленькая хорошенькая девочка лет четырех. —
Тут ведь никого нет! – И она огляделась в недоумении. – Мама,
мама! – обернулась она к подходившей к ним молодой женщи-
не, – дедушка с ума сошел, он ни с кем разговаривает!
– Вот, встретил родную душу, – пробормотал старик, подни-
маясь с земли.
Смешение
страсти – это ветры, наполняющие паруса корабля;
иногда они гибельны, но без них невозможно движение
Вольтер (Мари Француа Аруэ) (1694 –1778)
как я Вам благодарен, моя дорогая, что Вы разочаровали
меня в себе прежде, чем я на Вас женился; это разоча-
рование явилось мне словно Откровение; я прозрел. С того дня,
когда я почувствовал, что разочарован в моих ожиданиях, мир
словно осветился ясным светом; с этой поры я очаровался ра-
зочарованиями. Они ясно указывают на ошибки, которые не со-
стоялись, на возможные, тяжелые последствия, которые удалось
избежать.
Разочарования – это свет; влюбленность, наоборот, тьма;
она все запутывает и затемняет. Когда она приходит, то никог-
да не знаешь, надолго ли она пришла, останется ли она вить
гнездо или вспорхнет и улетит, какие разрушения после себя
оставит, на каких развалинах потом придется жить, из-под
каких обломков выбираться. Разочарованиям надо петь пес-
ни, слагать оды, возлагать цветы, ставить свечи и всемерно
прославлять; они благословенны. Памятники разочаровани-
ям нужно ставить высоко на холме, они должны быть видны
отовсюду.
Если вдуматься зрелым умом, – сколько нервов и здоровья
сохраняет вовремя пришедшее разочарование, сколько слез
не пролито, не разбито посуды, не прожито бессонных, тревож-
ных ночей ожидания, не растрачено напрасных слов. Сколько
сохраняется веры в новую влюбленность. Разочарований надо
ждать каждый день и торопить их приход. Этим поэтам и писа-
телям, этим горлопанам любви и трубачам высоких чувств, —
им бы надо переключиться на Поэзию разочарований и Прозу
прозрений, начать поэтизировать тонкие чувства отхода от оча-
рований, прекрасные явления спадающих с глаз покровов, изум-
ленные глаза за упавшими шорами!
Хватит вводить людей в надуманные красивые дебри заблуж-
дений, погружать в омут высших иллюзий, из которых каждый
потом выбирается сам, – потрепанный, помятый, растерзан-
ный, окровавленный, потерявший глубокую веру, лучшие годы,
деньги. Хватит! Поэты и прозаики, эти певцы любви, славя и тру-
бя, приобретают деньги и вес, а мы их теряем, следуя, словно за-
вороженные, призывам труб…
Что мне сделать, моя прелесть, как мне Вас отблагодарить
за то, что Вы разочаровали меня в себе прежде, чем я на Вас же-
нился? У меня не проходит чувство праздника, хорошего настро-
ения; так чувствует себя, я думаю, человек, избежавший большой
опасности, он чувствует себя заново родившимся, и мне хочется
за это прекрасное чувство сделать Вам что-нибудь приятное.
Давайте выпьем за это!
Мы выпили.
Моя собеседница поставила пустой фужер на стол, прищури-
ла свои синие глаза и задумчиво посмотрела на меня.
– Мне понравилась Ваша страстная речь! – сказала она и от-
бросила непокорный, длинный локон с лица. – Нет темы благо-
дарнее, чем тема разочарований! Пока Вы говорили, мне пришли
на ум несколько новых афоризмов:
«Время любить и время горько об этом сожалеть»
«Очаровываешься на время, а страдаешь всю жизнь»
Но что мы говорим о любви? Если любить ближнего, то ближе
себя никого нет; если дальнего, то дальше всех только Бог. Вы,
мой дорогой, находитесь ровно на границе между мной и Богом;
когда я выхожу из себя и иду к Богу, на пути стоите Вы, краси-
вый, загадочный, мужественный. Издалека вы похожи на Алена
Делона в молодости. Вот я приближаюсь, все яснее и четче Ваши
черты, Ваша фигура, Ваш облик и стать. И я уже вижу, что пере-
до мной не Ален Делон, а только симпатичный мужчина сред-
него роста; первое легкое разочарование вспыхнуло искоркой,
упало на сердце и обожгло его. Мы сближаемся, Вы заговори-
ли. О, как бессвязна Ваша речь, сколько в ней неточностей; она
вся состоит из смеси восторга, желаний и неуверенности. Ваши
глаза смотрят слишком добро и доверчиво – где же непреклон-
ность и упрямство металла? Ваша фигура предстала перед мо-
ими жадными любопытными глазами слабой тенью Арнольда
Шварценеггера. Сближение несет на себе, как на блюде, первые
разочарования, а над сближением пылает ореол Идеала.
Вы стоите передо мной, и от Вас сыплются, словно от бен-
гальского огня, тысячи искр разочарований. Я стою, освещенная
Вами. Сближаемся дальше. Все крупнее Ваши черты, все отчетли-
вее Ваша суть, я вижу Вас насквозь, словно передо мной рентге-
новский снимок, вот характер – скелет Вашей натуры; вот Ваши
