Путь домой. Четыре близнеца

Нет таких слов, чтобы описать как тяжело далась Антуану обратная дорога. С какого-то момента Жан перепоручил своего коня Геньи, а сам расположился позади брата, чтобы подстраховать того от падения наземь. По приезду в Райский уголок Антуан буквально свалился на руки брата и Франсуа, и те отнесли его на постель. Рана снова кровоточила, но на этот раз не так обильно. Маргарет в сердцах уже хотела дать Антуану гневную отповедь, но он с мольбой в глазах отрицательно закачал головой, и целительница растерянно смолкла. Раненый страдалец прикрыл глаза и в тот же миг провалился в пучину глубокого сна.

Антуан проснулся только после полудня следующего дня. Сквозь длинные ресницы он увидел, как на уже знакомом потолке играют солнечные блики. В горле поднялся ком слёз: «Всё не так!.. Всё не так!!!» – Антуан закрыл глаза и почувствовал острое желание провалиться сквозь землю.

Вчера, превозмогая яростное сопротивление своего тела, он добрался до Рунда, что само по себе было чудом. Более того, он видел… видел, как Виктор бежал из дома Рельгро!!! Да, это был Виктор, Антуан ясно разглядел его лицо!!! Он бежал от герцога! И сделал это играючи, смело, нахально! Это произошло так неожиданно для Антуана, Виктор так стремительно исчез, что нечего было и думать догнать его, тем более что у Антуана на это не было никаких сил. Главное, Виктор свободен. Освободился сам!

Антуан горько вздохнул. Ему припомнилась та часть его разговора с этим своим братом, когда тот ясно намекнул на грандонскую порку. «Всё знает. Помнит. Не простит. Я снова подставил его, сам исчез, бросил. У него, не в пример мне, хватило ума расколоть герцога. Он сам выбрался из этой переделки. Как не посмотри, он герой. Бездомный бродяга играючи обошёл меня во всём! И Жан герой. Сколько раз он спасал Монсаров, меня… И кто такой на их фоне я?! Сплошное недоразумение!!! Как мне тягаться с ними?! Марианна!!!» – и душа Антуана горько заплакала.

– Эй?! Так ты пришёл в себя? – вдруг раздался слабый мужской голос.

Сначала Антуану показалось, что у него начались галлюцинации.

– Эгей! Виктор? Я же слышу, ты проснулся!

Антуан снова открыл глаза, приподнялся на локте и только теперь понял, что к нему обращается Анри. Множество бинтов по-прежнему совершенно сковывали движения того, почти полностью скрывали лицо, но один свободный глаз смотрел очень ясно. Смотрел на Антуана.

– Анри?!

– Будем знакомы, – возможно, Анри хотел улыбнуться, но биты едва позволяли говорить.

– Когда ты очнулся?

– Вчера, скоро после твоего побега.

– Побега?!

– А как ещё назвать твой поступок?

– У меня были дела… – нахмурился Антуан, – Но я не собирался исчезать, – «Хотя, стоило, наверно!!!»

– Они, эти твои дела, и правда стоили твоей жизни? – Анри словно услышал его мысли.

– Жизни? К чему так драматизировать? – нахмурился Антуан и снова откинулся на подушку. Ему было достаточно слышать, видеть Анри не хотелось, да и слабость во всём теле ещё не позволяла сесть.

– Я лишь называю вещи своими именами. Ты едва не умер, – сердито произнёс Анри.

– Умер?! – Антуан решил, что ослышался, – Это вряд ли… Мои раны всегда быстро заживали. И сейчас я чувствую себя много лучше…

– Сейчас, может быть, хоть ты ещё и не готов сесть, верно? А вчера тебя привезли в страшной лихорадке. Маргарет даже заявила, что ты не жилец, ведь твоя рана начала гноиться, – похоже, Анри не собирался оставить товарища по кровати в покое.

Его слова удивили Антуана, он даже коснулся своего лба и внимательнее прислушался к ощущениям в ране.

– Что? Думаешь сочиняю? – явно усмехнулся Анри, – Это было вчера. На твоё счастье, к тому моменту я уже очнулся…

– Ты? И как это связано?..– и правда не понял Антуан.

– Просто… Я объясню, как это связано, но только если ты расскажешь, зачем ездил в Рунд.

Но Антуан не стал отвечать. Анри выждал пару минут и всё-таки попытался снова пробитьэту стену молчания:

– Эй, Виктор, ты уснул чтоли? Я уверен, тебе уже должно быть много лучше. Ведь так?

– Так… – тихо отозвался Антуан и отвернулся от Анри.

Тот, скованный бинтами, не столько увидел, сколько почувствовал это, понял, что новый знакомый не желает продолжать разговор, и тоже смолк…

* * *

Непонятное поведение Антуана привело всех в сильное замешательство. Он полностью замкнулся. Отказался что-либо объяснять. Переехав в мужскую комнату, он сослался на слабость и предпочёл отлежаться. Но шквал тяжёлых мыслей, пережитых впечатлений, болезненных эмоций обрушился на него с такой силой, что грозил раздавить. При этом было почти физически больно видеть Жана. И тогда появилась Марианна. Антуан и не догадывался, что именно Жан попросил её поговорить с ним.

– Марианна, попробуй пробить его броню. У тебя получится, я уверен, – сказал Жан Марианне, тщательно скрывая, как он опасается того, что у неё, возможно, и правда «получится». Ведь он не слепой. Он ясно видел, понимал, что и вновь появившийся брат влюбился в эту прекрасную девушку.

И, казалось, что у Марианны получилось. Скоро Антуан ожил. Будучи не в силах разрешить созданную им же дилемму, Антуан решил положиться на судьбу и пока остаться при имени Виктора, просто насладиться общением с той, о которой так грезил во сне и наяву.

Быть рядом с Марианной, только с ней, вот смыл всей его жизни, и Антуан ринулся в погоню за мечтой, что называется, «с места в карьер», наотрез отказываясь даже допускать мысль о том, что у Марианны есть право самой выбрать, кто милее её сердцу. Этот вопрос он решил за неё окончательно, и теперь прилагал все мыслимые усилия, чтобы скорее разъяснить ей очевидность того, что именно он, Антуан, является тем единственным мужчиной, с которым она может связаться свою дальнейшую жизнь. И будучи человеком не бесталанным, Антуан изрядно преуспел в деле затмевания своего конкурента.

Ему удалось практически полностью занять внимание Марианны, он чутко реагировал на перепады её настроения, на всё случаи жизни у него была в запасе занятная история, у него мастерски получалось создавать ситуации, когда Жан и Анна чувствовали себя лишними и были вынуждены оставлять их. Казалось, победа уже в его руках.

Что же касается братских чувств… то о них пытался хлопотать лишь Жан, но, не находя должного отклика, все его усилия разбивались вдребезги, как волны о скалы. Какие только страсти не раздирали душу Жана: злость, страх, досада, обида, и в то же время любовь и надежда… Ему было мучительно больно видеть, как бесцеремонно брат отнимает у него право даже находиться рядом с любимой девушкой, а чувство своего полного бессилия противостоять этому будило в его душе тёмные, до селя не знакомые мысли, которые ему пока удавалось держать в узде. Его неискушенному в таких делах уму было не под силу вести столь тонкую и жёсткую интригу. Он любил, просто любил, но оказался совершенно не способен противостоять напору брата, брата, который неумолимо становился его главным врагом…

«Врагом?! Правда?!» – однажды признался себе и ужаснулся Жан.

Воспитание и братское отношение к Анри не позволяли ему так просто скинуть со счетов факт родства с Антуаном, он не мог не уважать его, как брата, который к тому же до такой степени похож на него, что даже влюблён в ту же девушку. Жану требовалось время чтобы решить для себя эту проблему, прежде всего снова обрести внутреннюю опору, и как-то само собой получилось так, что он отошёл в сторону. Что ж, Геньи с удовольствием принял его предложение о помощи, и они вместе стали исчезать из Райского уголка, уходя то на охоту, то по дрова…

Стоит сказать, что Марианна видела всё это, но не решилась что-нибудь изменить. Антуан был очень интересен и мастерски навязчив. Понимая проблему Жана, Марианна искренне сочувствовала ему, но что-то внутреннее, чисто женское, не давало ей протянуть ему руку помощи. Да и зачем?.. Они оба влюблены в неё, одинаково красивые и достойные люди. Начав помогать Жану, она бы выказала ему предпочтение, а с какой стати? Пока не было никаких явных причин предпочесть одного другому. Или уже были?..

Видя этот жестокий треугольник и к своему великому сожалению, не находя в нём места для себя, Анна тоже поникла. Ей тоже очень нравились близнецы. Было что-то в их внешности притягивающее, завораживающее. Несомненно, графине де Шероль приходилось видеть мужчин и красивее, но у близнецов красота была необыкновенно живая, доступная, располагающая. И не в красоте главная проблема, а в романтическом ореоле, которым окутало эту внешность её воображение.

Да и в самом деле, как чудесно спас Жан жизни Анри и уже не один раз Марианны, как провёл Виктор барона! Как они оба галантны, воспитаны, благородны. Может быть, имя Виктора чаще всплывало в её мыслях, и это понятно. Жана она как-то сразу, ещё при их первой встрече, признала за Марианной. А вот Виктор… Разве возможно было забыть его восхищённый взгляд, когда он впервые увидел её, Анну?! Да тут ещё и чувство вины, как она могла усомниться в нём… Впрочем, это уже стало далёким прошлым, сладко-горьким миражом… Теперь оба бредят Марианной, и это начало убивать Анну. Она даже почувствовала, что скоро возненавидит свою новую подругу, и искренне страшилась этого.

И Анри… Намертво прикованный к кровати, он был вынужден выполнять роль пассивного зрителя, а это было так не в его духе. Эта пусть и временная пассивность была ему в тягость ещё и потому, что он без памяти влюбился в Анну, влюбился, что называется, с первого взгляда. И вот, лежать и созерцать, как Анна тускнеет от ревности к Марианне, как Бог весть откуда взявшийся Виктор высасывает из лучшего друга все жизненные соки, а родная сестра потакает этому…

Жан от части угадал причину внутреннего смятения друга, и уже строго-настрого запретил ему вмешиваться в битву близнецов за внимание Марианны, но искушение поправить положение росло в душе Анри ежечасно. Он очень быстро двигался по пути выздоровления, но ещё быстрее терял терпение… И вот однажды, ему удалось сдвинуть эту глыбу с места…

* * *

Было уже не очень раннее утро. Начинался девятый день пребывания беглецов в Райском уголке. Антуан только что проснулся и по обыкновению пришёл на озеро, чтобы умыться. Душу его страшно смущала мысль, которая накануне снова не давала ему заснуть – Марианна считает его Виктором! До каких пор это может продолжаться?!

Да, ему удалось повернуть дело так, что не пришлось придумывать какой-то чуждый ему образ, обошлось только заимствованием имени, а всё остальное – образование, воспитание, объяснено в один миг и безоговорочно принято всеми: лжеВиктор вырос при дворе герцога Гизрака и его положение там в силу особой симпатии герцога мало чем отличалось от положения неродовитых дворян, а после гибели герцога на дуэли, лжеВиктор оказался выдворен вон, и ему пришлось самостоятельно заботиться о своём пропитании, но вот тут-то и подвернулся барон Парадесс… Да, всё оказалось очень просто, просто выдать себя за Виктора, просто оттеснить от Марианны Жана и занять своей персоной всё её внимание. Непросто только выйти из этой игры и назваться собственным именем. Как же это непросто!!!

«Чем дольше я тяну с этим, тем труднее будет признаться!» – Антуан присел у воды и уже в который раз задумался над своей бедой, – «Время только туже завязывает узел. Чёрт побери! Я же понимал это с самого начала! Почему было не сказать правду сразу?! А теперь, как она отнесётся к тому, что любимый ею человек так упорно обманывал её?.. Как я мог бросить брата?! А потом уже столько дней рассказывал сказки о своём прошлом… Вот что придётся ей объяснять. А как? Как?!! Ох уж мне эти братья…»

Антуан резко зачерпнул воды и плеснул ею себе в лицо.

– Жан, ты забыл полотенце, – вдруг раздался у него над головой голос Марианны.

«Жан?! Она приняла меня за Жана?!!» – не поверил своим ушам Антуан.

Несмотря на их феноменальное сходство, до сих пор люди как-то решали этот ребус, ориентируясь на одежду, поведение. Это было впервые, когда Антуан так определённо был принят за Жана. И кто ошибся?!

– Марианна?!

– Я. На вот, оботрись, – лучезарно улыбалась испайронка, и в душе Антуана снова проснулась змея ревности: «Это она ему так улыбается! Чёрт возьми, с какой стати?!»

– Благодарю, не стоило хлопот, – и юноша поклонился.

– Мне не трудно, – девушка кивнула в ответ и смущённо потупила взор.

Они вместе направились обратно к дому. Антуан скоро поймал себя на мысли, что пикантность ситуации стала не только раздражать, но и очень забавлять его. Он решил подыграть, кто знает, когда ещё представится такая возможность узнать, как на самом деле обстоят дела…

– Жан, можно тебе задать один вопрос? – Марианна вдруг нарушила молчание.

– Конечно.

– Чем я тебя обидела?

– Обидела?

Брови Марианны приподнялись, переспрашивать было типичной чертой Виктора, но девушка тут же списала это на то, что она ещё плохо знает Жана, а ведь юноши близнецы.

– Мне показалось, что ты за что-то обижен на меня… Ведь ты не будешь отрицать, что в последнее время стал избегать меня?

Антуан улыбнулся и уже хотел было мягко возразить ей, но в этот момент в его душе вдруг поднялся страшной силы протест, и он сказал то, чего ещё миг назад сам от себя никак не ожидал:

– Избегать? Просто у меня есть дела и поважнее, нежели ходить за тобой словно тень. Кто-то должен позаботиться обо всей этой братии, включая и праздно воркующих голубков. Около тебя постоянно крутится человек с точно таким же лицом, как и у меня. Неужели недостаточно?

– Жан? – Марианна даже остановилась в растерянности. Она никак не ожила такой грубой отповеди.

– Простите, сеньорита, меня ждёт Геньи…

И Антуан, прибавив шагу, поспешил к дому. «И это всё, на что ты оказался способен?!» – изумился внутренний голос и тут же возразил сам себе, – «Ладно, пусть узнал немного, зато масла в огонь подлил. Этой выходки она ему не простит, а он даже и не заметит!» Так, назвавшись чужим именем, Антуан допустил в душу беса и начал с ним диалог…

Марианне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя от услышанного. Да, может быть, она неправильно сформулировала вопрос, но одно очевидно, Жан очень обижен на неё, и позволил этой обиде излиться вот в такой форме. Жан выразился жёстко, но… скорее всего справедливо… Эти слова очень расстроили Марианну, и чем дольше она обдумывала услышанное, тем ближе подступали слёзы.

– Сестрёнка!

Марианна обернулась на голос и увидела забинтованное даже страшноватое лицо Анри. Оказывается, эта растерянность застала её как раз напротив окна, из которого её брат наблюдал за жизнью Райского уголка. Девушка поспешила подойти ближе:

– Что случилось, Анри?

Кровать раненого была так развернута и приподнята, что он без труда мог видеть всё происходящее на улице, и сейчас ему не пришлось прилагать какие-либо усилия к тому, чтобы разглядеть лицо сестры.

– Это я у тебя хочу спросить, что случилось. Что тебе сказал Виктор?

– Причём здесь Виктор?

– Я видел, ты так расстроилась после того, как он тебе что-то сказал.

– А, ты об этом… Ничего страшного, да и не Виктор это был, – и Марианна отвернулась, чтобы Анри не дай Бог не заметил, что у неё глаза на мокром месте.

– Плохая шутка, сестра.

– Какие тут могут быть шутки? Это был Жан, – и в голосе Марианны послышалось раздражение.

– Вот как?! Ты хочешь сказать, что мой один глаз видит лучше твоих двух?

Это заявление брата обескуражило Марианну, заставило медленно повернулась.

– Почему ты так уверен?

– Да если бы я даже не знал, что Жан уже два часа как на ногах и в этот самый момент они с Геньи колют дрова, хотя… – Анри прислушался, – Похоже, уже закончили… Всё равно я бы понял это. Жан ещё ни разу не прошёл мимо моего окна, не бросив на меня взгляда. Да и вообще, они хоть и похожи, но не копии друг друга. Они разные, очень разные!

– Анри…

– Так, значит, Виктор выдал себя за Жана. Дождались! – подвёл черту юноша, – И что он тебе наговорил?

Марианна очень растерялась.

– Я хочу знать, сестрёнка! – потребовал Анри.

– Да ничего страшного, не беспокойся ты так. Просто я спросила, не обидела ли я его чем-либо… Мне показалось, что он стал меня избегать… А он обрушился на меня с упрёками, мол не многовато ли мне будет развлекаться сразу с двумя столь похожими людьми, что у него есть дела и поважнее, чем бегать за мной словно тень… Но это был Жан!

– Да Жан скорее свой палец откусит, чем позволит себе словом или делом обидеть тебя! Он же молится на тебя, как на святую!!!

– Анри… – Марианна нахмурилась, – Ты так уверен… Вот что, я сейчас же проверю это. И если это действительно был Виктор, то ему не поздоровится. Только не говори пока ничего Жану. У них и без того натянутые отношения.

– Вот ведь взяли манеру загружать мою и без того тяжёлую от бинтов голову всякого рода тайнами. Пожалуйста, не скажу, если ты так хочешь, тем более что Жан строго настрого запретил мне совать нос в эти ваши дела.

– Что ты хочешь сказать? – тут же насторожилась Марианна.

– Ничего, ничего…

– Начал, так заканчивай!

– Да и пожалуйста. Жан запретил мне говорить с тобой о нём, обо всех вас, чтобы я не мог повлиять на твой выбор.

– Выбор между ними?

– Да. Но меня пугает, что ты никак не научишься их различать. Марианна, без этого вас ждёт много неприятностей, и сегодня Виктор это доказал. Разберись, сестричка!

При таких словах брата Марианна невольно нахмурилась:

– Я обязательно разберусь. Клянусь, теперь они сотню раз подумают, прежде чем решиться так разыгрывать меня!

– Кому-то не нравятся розыгрыши? – вдруг раздалось со стороны двери.

Марианна круто развернулась на звук этого голоса. Верно, на пороге комнаты стоял… один из близнецов. Он держал поднос полный яств. Один шаг, и вот уже близнец около кровати Анри, а поднос на столике рядом. Освободив руки, юноша присел на кровать и, ободряюще улыбнувшись, пожал забинтованную руку Анри.

Тот кивнул и повернулся в сторону Марианны:

– Тебе надо объяснять, кто это?

Марианна залилась краской страшной досады. Здесь комментарии были излишни.

– Так ты слышал наш разговор? – теперь Анри повернул голову к Жану.

– Самый его конец, – тот сразу стал серьёзным. Он медленно развернулся к Марианне и подарил ей долгий печальный взгляд, – Марианна, тебя ждут к завтраку, Маргарет сегодня превзошла сама себя. И не стоит хмуриться. Ты прекрасна и в гневе, но всё же гораздо милее, когда улыбаешься…

Но Марианна не двинулась с места и продолжила напряжённо всматриваться в лицо Жана, упрямо отыскивая в нём что-нибудь, что в дальнейшем сможет уберечь её от ошибки, но сделать это было очень непросто. Поняв всю тщету своих усилий, она взорвалась:

– Будь проклято это ваше сходство! У меня уже голова кругом идёт! Терпеть не могу, когда меня дурачат!

В тот же миг брови Жана удивлённо приподнялись, а в глазах появился лукавый огонёк:

– Сколько шума и огня! Марианна! У тебя ведь всё в порядке с юмором, не так ли? Виктор всего лишь пошутил.

– Всего лишь?! – Марианна отказывалась верить своим ушам, а притаившийся Анри теперь внутренне умирал от смеха и слёз одновременно.

– Да, всего лишь, – повторил Жан, вставая и подходя к окну, за которым по-прежнему стояла Марианна, – Ты даже не представляешь, какое это искушение, будучи абсолютно похожим на другого человека, ещё и шкуру его примерить. Тебя это так оскорбило? Уверен, Виктор раскаивается в содеянном, а я в свою очередь теперь даже и пытаться не стану. Всё… Ни я, ни, уверен, он зла тебе не желаем, так будь снисходительнее. Ну же, Марианна?

И взгляд темпераментной испайронки смягчился, ведь в этот момент Жан смотрел на неё так, как смотрел Анри в ту ночь в Рунде, когда успокаивал её, гладя по голове, как смотрела бабушка, в очередной раз вразумляя свою взрывную внучку – столько тепла и любви было в этот взгляде.

– Вот и ладно, – просиял Жан, заметив в ней эту перемену, – Забыли? А теперь, тебя ждут… – и Жан, поддавшись внутреннему порыву, коснулся её руки.

И это стало чем-то совершено новым! Марианну словно прожгла молния! И она обратила изумлённый взгляд на эту руку. Почему её охватило такое странное смятение? Его теплое нежное касание неожиданно сильно встревожило девичье сердечко. Почему? Ведь Виктор уже ни раз касался этой руки, и такого не было! В тот же миг Жан весь смешался и медленно отвёл руку. Марианна подняла взгляд к его лицу и… Да, глаза Жана полны любви к ней, но любви не братской и тем более не отеческой…

– Иди же, Анри не простит мне, если я позволю тебе умереть голодной смертью, – совсем смутился Жан, медленно пятясь к кровати друга.

– А ты?

– Сегодня моя очередь покормить нашего младенца, – при последнем слове в глазах Жана снова заиграл лукавый огонёк, к нему вернулась прежняя его добрая уверенность, – Мы уж тут как-нибудь сами разберемся, без женского участия.

– Вот встану, и ты ответишь мне за младенца!!! – вскипел Анри, облачая переполнявшую его радость в краски гнева, ведь от его внимания не ускользнули все тонкости произошедшего разговора, и это доставило ему большое удовольствие.

– Т-ссс! – тут же зашипел на него Жан, призывая ко спокойствию, – Отвечу, но, когда встанешь, а сейчас, друг, извини, но ты в полной моей власти.

И Марианна от души рассмеялась.

– Да, вижу, я здесь и правда лишняя, – с тем она и растаяла, словно дивный мираж.

В тот же миг веселье с Жана как рукой сняло, и он вопросительно посмотрел на Анри:

– Она была очень сердита. Что же он ей такого наговорил?

– То-то! Ты бы спросил об этом прежде, чем начал его защищать, – и Анри тяжело вздохнул.

– Говори.

– Правда? Можно? Впрочем… в принципе, ничего страшного, – и Анри передал тот разговор, всё, как услышал со слов Марианны.

Жан взял со стола тарелку, ложку и на минуту задумался.

– Эй, старик! – окликнул его Анри, – За сестру, конечно, спасибо, её ты отправил к завтраку, а про меня что ж, уже забыл?

– Видно пришло время нам с ним выяснить отношения, – взгляд Жана прояснился. – Мой брат зашёл слишком далеко, он начинает наносить удары ниже пояса.

– Да уж, поговори с ним, давно пора, – одобрил Анри.

– Да будет так, – Жан тряхнул головой и деловито развернулся к другу, – Ну-ка, открывай ротик, детка…

* * *

Марианна и правда появилась за столом последней. Её встретило дружное постукивание ложек о тарелки и хруст сухарей. Аппетитные запахи мясного жаркого, поймавшие её в свои сети ещё в комнате Анри, уже успели растравить зверский аппетит, но ещё больше было желание увидеть глаза Виктора. Что ж, Марианна увидела их и… содрогнулась. На нее смотрел Жан, точнее лицо Жана, та же светлая улыбка, тот же ласковый обожающий взгляд, и это вызвало в душе девушки сильнейшее смятение. Она словно в тумане заняла место рядом с Антуаном, благо оно единственное было свободным. В чувства её привёл всё тот же так смущающий её в последнее время голос:

– Почему ты не ешь? Неужели не нравится?

Марианна подняла на Антуана вдруг прояснившийся взгляд:

– А ты ничего не хочешь мне сказать?

И Антуана прожгла мысль: «Она всё узнала?! Уже?!! Ну да, конечно, она встретила Жана… И бросилась продолжать выяснять с ним отношения? Вот уж не ожидал, что у неё настолько мало самолюбия!»

– Виктор, – Марианна давала Антуану последний шанс признаться, и он это понял.

– Прости, – юноша опустил глаза, – Не знаю, что на меня нашло… Ты появилась так неожиданно и вдруг назвала меня Жаном… Прости. Я не хотел тебя обидеть.

– Ты хотел, чтобы я обиделась на Жана. Верно?

Сердце Антуана ёкнуло, он резко вскинулся и замер: «Э, да, кажется, я совершил громадную ошибку!»

– Значит я права, – заключила Марианна и взялась за ложку, – И после этого ты просишь у меня прощения. А не узнай тебя Анри, то ты бы и не подумал извиниться? Или даже больше, стал бы продолжать и дальше в этом духе?

«Анри! Разрази его гром! Это из-за Анри!» – только и отобразил Антуан. Он чувствовал, что почва уходит у него из-под ног, но он всё ещё отказывался в это поверить.

Никто за столом не обращал на них внимания, или точнее сказать, все делали вид, что не видят и не слышат их разговор. Правда, расслышать-то было трудно, Марианна и Антуан говорили шепотом…

– Марианна, я правда, искренне прошу у тебя прощения! – теперь Антуан смотрел прямо в глаза девушки, и она видела, что он в самом деле очень сожалеет о случившемся, но раскаивается ли, в этом она не была уверена. А Антуан продолжал, – Впредь я никогда не стану выдавать себя за Жана, обещаю!.. Но почему ты из-за моих слов должна была обидеться на него? Я сказал тебе грубость, или соврал? Марианна, разве он и правда не пропадает всё время в обществе Геньи?.. Поверь, я не хотел даже от его имени обидеть тебя, а если и выразился несколько неловко, то поверь, не по злому умыслу. Просто мне было горько узнать, что в нас, в смысле в близнецах, ты скорее видишь его, а не меня… Сорвался, прости…