Демон

скачать книгу бесплатно

Ламия отстранилась, грустно поджала губы, вздохнула:

– Может, не надо? И ты уже не молоденький мальчик, и я… не девочка. Глупо будем выглядеть. И… ты уверен, что нам нужно стать официальными мужем и женой? Может, пока подождать?

– А чего ждать? – пожал могучими плечами трактирщик. – Я тебя люблю, хочу, чтобы ты была моей женой! Готов в любой момент пойти с тобой в храм Создателя и закрепить наши отношения!

– Лайам, я же тебе говорила – я не люблю тебя! Я к тебе очень хорошо отношусь, считаю своим другом, что странно, – мы и знаем-то друг друга всего ничего, несколько месяцев! Да, за этот месяц мы сдружились, мне интересно с тобой общаться, ты мне приятен, но… любви нет! Сердцу не прикажешь любить, Лайам, пойми!

– Это из-за него? – трактирщик кивнул в сторону Щенка и свел насупленные брови. – Ты в него влюблена?

– В него? – задумалась девушка. – Если только как в младшего брата. Ты посмотри на него – он же… Щенок! Ну да – тело, как у настоящего мужчины, но душа… он же настоящий ребенок! Нет, если бы я и влюбилась, то в такого, как ты, – ты настоящий мужчина, да. О таком мужчине женщина может только мечтать – ты сильный, ты умный и добрый тоже, да! Я знаю – ты добрый, но…

– Так за чем дело-то стало?! – выходи за меня замуж, и все! Ты не пожалеешь! – горячо выдохнул Лайам, хватая девушку за плечи. – Моей любви хватит на нас обоих! Я знаю, ты меня все равно полюбишь! Я хочу, чтобы ты была со мной! Никого, кроме тебя, не хочу!

Ламия посмотрела в покрасневшее лицо Лайама и вдруг подумала: «А правда, чего я кобенюсь?! Другая бы на моем месте прыгала от радости – одинокий, обеспеченный, любит – чего еще надо?! И матери поможет, и дети, когда будут… тоже не оставит! Дура я все-таки, ей-ей… не зря мне мама это говорила! И за башмачника не вышла, и за пекаря – мол, не по любви ведь! Так всю жизнь любви и прожду. А есть ли она, любовь-то?»

Ламия невольно снова посмотрела на Энда, покусала губу и тихо сказала:

– Я подумаю. Наверное, ты говоришь все правильно. Только вот…

– Да ничего не «вот»! – Трактирщик взмахнул рукой, и лица Ламии коснулся порыв ветра, возникшего от энергичного движения огромной ручищи. – Через неделю праздник урожая, начинается неделя свадеб – вот мы с тобой и поженимся! Ну, соглашайся! Чего думать?! Сама знаешь – это правильно!

– Хорошо, я согласна. – Девушка кивнула и наклонила голову, пряча глаза. – Надеюсь, у нас получится.

– Получится! Обязательно получится! – Трактирщик сграбастал взвизгнувшую от неожиданности девушку в могучие объятия и, подняв на руки, пошел к трактиру. Ламия лежала на его руках, улыбаясь в синее небо, и думала о том, что, возможно, жизнь не так уж и плоха. И она, Ламия, – не такая уж неудачница! А еще – что Эндел, как настоящий ангел, принес ей удачу, и скоро мать будет здорова.

Эндел, Эндел… если бы она была моложе! Если бы ты не был таким добродушным улыбающимся дурачком… Эх, никогда не бывает так, как хочется! И надо принимать жизнь такой, какая она есть. Хватит фантазий. Двадцать шесть лет – ни семьи, ни детей… хватит!

* * *

– Куда он ее потащил? Он что, напал на нее? Хочет загрызть?

– Хе-хе… глупенький! Он любит ее! Почему сразу – загрызть?

– Люди злые. Они всех убивают. Вот я и подумал…

– Злые. А ты пришел в город, хотя я тебе и запретил! Ну и вот как ты себя ведешь, а? Мы как с тобой договорились – через три месяца я к тебе прихожу и все рассказываю! А ты что сделал?!

– Я соскучился, братец! – ментальный голос гарма выразил обиду, хотя Щенок сам не знал, как это получается – чувствовать эмоции в беззвучном голосе. Вероятно, тот, кто передавал, специально накачивал эмоции в передачу. Или же Щенок незаметно для себя стал эмпатом, чувствующим настроение окружающих, особенно если те связаны с ним кровными узами.

– Ладно, ладно! – Щенок отбросил топор, шагнул к водосточной яме, уходящей под булыжную мостовую, туда, откуда светились желтые глаза гарма.

Холодный влажный нос ткнулся в щеку человека, и горячий шершавый язык облизал лицо.

– Наконец-то! – Рагх радостно рыкнул и еще раз прошелся по лицу человека красным языком. Понюхал воздух, поводя носом, и, коротко фыркнув, сказал:

– От тебя пахнет самкой! Ты нашел себе самку? Ты решил завести своего щенка?

И получил в ответ картинку: злобный человек, оскалившись, несет в вытянутой руке гарма, держа его за хвост. У гарма выпучены от страха глаза, он пустил струйку.

Рагх радостно зафырчал, отправляя такую картинку: человек бежит, вытаращив глаза, в его зад вцепился гарм с огромными зубами.

– Вот почему ты не любишь вопросов о размножении? – поинтересовался гарм. – Что такого? У вас, людей, какое-то странное отношение к этому делу! Я же просто спросил, интересно же! Я бы учил твоих щенков ходить под землей, охотиться, научил бы их нашей магии. Воспитал бы из них настоящих гармов!

– А сам-то?! – Щенок хохотнул и потеребил гарма за ухо. – Ты когда заведешь свою самку, сделаешь своего щенка?

– Рано еще. У меня еще пятна на шкуре не сошли, какие мне щенки! Мне эти самки вообще пока не интересны! Вот когда войду в силу… тогда – да! Самая лучшая самка будет моя! Я лучший лекарь, что есть у гармов! Даже сейчас. Мама сказала! А она никогда не врет. Вот подрасту, тогда…

– Чтобы подрасти, тебе нужно ходить там, где надо, и не лазить в город! – досадливо бросил Щенок, глядя на то, как к нему спешит Ламия. – Все, скройся, сюда идут! Ночью увидимся! Я буду ждать тебя возле горы, там, где становятся на стоянку корабли, у порта! Днем не появляйся, хорошо? Боюсь я за тебя. Не нужно, чтобы тебя видели! Уходи!

Гарм будто растворился в темноте дождевого стока, а за спиной Энда появилась запыхавшаяся девушка:

– Щен… хмм… Энд! Скорее беги в порт, найди купца Херга, срочно – мы согласны взять два мешка специй. Пойдем за мной – я дам тебе денег, рассчитаешься. И смотри, чтобы не обокрали! Следи за карманами! Возьмешь извозчика, привезешь. Да побыстрее, у нас сегодня будет банкет купеческой гильдии! Заказали на сорок персон, а мы не готовы! Скорее, поторапливайся! Да оденься поприличнее, не голышом! И вымойся, а то с черной шеей небось рубаху натянешь, потом не отстираешь!

Ламия повернулась и помчалась обратно в трактир – запыхавшаяся, потная, раскрасневшаяся. Щенок улыбнулся, быстро, за пару минут сложил наколотые дрова в более-менее пристойную поленницу и, подобрав топор, положил его под навесом так, чтобы не намочило дождем.

Ламия зря говорила про черную шею – уж чего-чего, но у Энда, как выяснилось, имелась патологическая страсть к аккуратности. Все разложено по полочкам, все чистое, аккуратное – до отвращения, как сказала прошлой ночью Анга.

Девчонка из профессионалок, она положила глаз на Щенка сразу, как появилась в трактире, – молодая, лет около двадцати, не больше, худенькая, гибкая, как свежая лоза, страстная – до ненормальности. Анга пришла к Щенку десять дней назад и оставалась у него регулярно, через ночь, иногда чаще. Зачем ей это надо было? Девушке, которая зарабатывает тем, что занимается сексом с клиентами?

Щенок как-то спросил ее об этом, но она лишь хихикнула и щелкнула его по носу ухоженным, тонким пальчиком: «А тебе какая разница? Пользуйся, пока есть возможность, дурачок!» И он пользовался. Умело пользовался. Странно, но Щенок откуда-то знал, что и как нужно делать с женщиной. И делал это так, что девчонка кричала, визжала, стонала, зажимая рот шелковой рубахой и… приходила к нему при первой же возможности, будто наркоман за очередной дозой черной жвачки.

В трактире посмеивались – чем же приворожил опытную девицу этот малахольный? Но смеялись беззлобно – во-первых, Щенка на самом деле любили. Он готов был помочь всем, чем мог, отдать последние деньги, последнюю рубашку тому, кто в ней нуждался, со своей извечной полуулыбкой на загорелом, на удивление совершенном лице.

Во-вторых, все знали, что Щенок что-то вроде талисмана для хозяина и управляющей Ламии, и, если кто-то начнет плохо говорить об этом парне, – порвут, как гнилую тряпку!

Любили его и клиенты – в основном клиентки, они просили, чтобы их столик обслуживал именно Энд, говорили, что его добродушная физиономия настраивает их на хороший лад.

Вранье, конечно, большинство из них просто мечтали залучить паренька в свою постель и делали для этого все, что возможно, – задаривали подарками, оставляли огромные чаевые, от которых у других подавальщиков и подавальщиц просто скулы сводило от зависти. Пытались действовать и через хозяина трактира, требуя предоставить «особые» услуги юноши, но… безуспешно. Щенок будто не понимал намеков и прямых заигрываний, лишь улыбаясь в ответ на особо непристойные предложения, трактирщик же был прям и груб, посылая озабоченных дам и их посыльных туда, откуда все они когда-то появились.

Впрочем, степень «послания» зависела от социального статуса клиента или клиентки – только глупый трактирщик оскорбит сильных мира сего. Отказать можно и вежливо, не рассказывая в подробностях о странных сексуальных предпочтениях предков глупого клиента.

И он отказывал, придумывая какие-нибудь удобоваримые объяснения, – например, что парень совсем не любит женщин, что ему по сердцу мужчины (тут трактирщика аж перекашивало! Но что делать?!).

В общем и целом жизнь в трактире Щенку нравилась. Он был сыт, его никто не обижал, у него даже появилась женщина, с которой ему очень нравилось кувыркаться в постели и которая учила жизни – в промежутках между любовными упражнениями.

Щенок впитывал все, что ему рассказывали, чему его учили, с жадностью изголодавшегося путника. Он уже вполне сносно общался с людьми, многое понимал, а чего сам не мог понять, спрашивал у тех, кому доверял, – у Ламии, у Лайама, у своей шустрой подружки, не оставлявшей его своим вниманием. Он не гнушался никакой работы, а всем служебным занятиям предпочитал колку дров – ему было приятно чувствовать свою силу, здоровье, приятно нюхать запах свежей древесины, наслаждаться лучами солнца или дождевыми каплями, ощущать на коже прикосновение свежего ветра, прилетевшего с морских просторов.

Отсюда, со двора трактира, было видно море – голубое, сверкающее под солнцем и такое волнующее, что сердце начинало стучать, как топор дровосека. Особенно когда Щенок смотрел на север… Ему казалось, что там, на севере, за морем, что-то для него важное, то, что он забыл, но обязательно должен вспомнить. Обязательно!

И вспомнит. Когда-нибудь…

Щенок быстро оделся – свободные длинные штаны, белая рубаха, сандалии на босу ногу – все новое, качественное, украшенное строгой, но очень красивой вышивкой.

Энду все равно, в чем ходить, он относился к одежде довольно-таки наплевательски и мог бы вообще ходить голым, нагота его совершенно не стесняла, но… голыми могут ходить только рабы, и то – только у совсем уж жадных хозяев, жалеющих денег для своего «разумного скота». Свободные люди ходили только в приличной одежде.

Одежда – это не только возможность укрыться от палящего солнца или ночного холода. Это еще и статус. Глядя на одежду, на украшения, можно понять, к какой социальной среде принадлежит человек. Покрой одежды, узоры на рубахах и штанах, оружие, его наличие или отсутствие, качество оружия – по всем этим приметам опытный человек мог сразу сказать, купец перед ним или дворянин, крестьянин или горожанин.

Довольно-таки удобная система, и Щенок понял ее быстро, можно сказать, с лету. Он вообще все понимал с лету, да так, что у Ламии и Лайама глаза на лоб лезли от удивления: мог с ходу повторить длинный текст, который прочитал на бумаге и запомнил с первого раза, мог повторить его даже через неделю. Подними посреди ночи, спроси – и он повторит слово в слово. Мог запомнить на слух такие сложные тексты, что другой и выговорить бы их не смог.

Оказалось, Энд прекрасно читает, пишет и считает, может в уме перемножать и делить такие числа, которые тот же трактирщик мог делить и перемножать только на бумажке, да еще и как следует над ними попыхтев.

* * *

Через двадцать минут, с увесистым мешочком на поясе, Щенок весело шагал по булыжной мостовой к порту, спускаясь по кривой улочке, петлявшей между массивными двухэтажными домами купеческого квартала. Светило солнце, одуряюще пахли крупные белые цветы на деревьях, растущих вдоль дороги, – эти цветы свисали гирляндами, и над ними жужжали сотни насекомых, погружая хоботки в вожделенный сладкий нектар.

По улице шагали десятки людей, торопившихся по своим неотложным делам, катились тележки, телеги, возы, важно вышагивали вьючные караваны, охранники которых подозрительно осматривали прохожих на предмет злонамеренности, бегали и вопили мальчишки, стреляя шкодливыми глазами направо и налево. Большинство, как рассказали Энду, промышляли воровством и попрошайничеством, и не стоило обманываться их детским лицом и жалким видом – многие из них работали настолько виртуозно, что неосторожный человек мог лишиться своих денег так просто и быстро, что не смог бы понять, в какое из своих недобрых мгновений он лишился прибыли за месяц работы. Ведь кошель был припрятан за пазухой, и только волшебство могло изъять его оттуда так, чтобы несчастная жертва не почувствовала руки вора.

Хорошо! Ноги несут быстро, душа поет, а в голове вертится песенка, что вчера слышал в трактире. Назойливая мелодия – трень-брень, трень-брень…

В порту забавно – огромные, будто надутые изнутри корабли, стоящие у причала, медленно, почти незаметно покачиваются на морской волне, отдыхая после бурь, исторгая из своего нутра бесчисленные мешки, ящики, бочки и корзины.

Десятки полуголых и совсем голых грузчиков носятся по сходням, снуют, как муравьи в муравейнике, перетаскивая на своих плечах все, что привезли в своих трюмах деревянные монстры.

Чуть поодаль, у других причалов, охраняемых солдатами, стоят боевые суда – остроносые, узкие, защищенные по бортам листами сверкающей на солнце начищенной меди. Грозно смотрят в небо поворотные стрелометы, способные выбросить стрелу длиной в рост человека и сбить ею даже дракона – если попадут в него, конечно. Камнеметалки, возле которых в специальных стальных корзинах лежат груды снарядов. Бойцы из экипажа корабля тренируются, звеня мечами, подбадривая себя громкими истошными выкриками. Все как всегда. Все как обычно.

Щенок был в порту уже не первый раз, а если точнее – пятый раз. Два раза с Лайамом. Три раза – самостоятельно. Этот раз – шестой.

Суета! Крики! Шум!

Запах пряностей, шибающий в нос, запах дыма – сжигают опилки, куски бочек, ящиков, мусор.

Запах моря – водорослей, рыбы, особенно возле причала с рыболовецкими шхунами, пропитанными рыбным соком с днища до мачты.

Сейчас у причала всего две шхуны – видать, остались на ремонт, чтобы подновить потрепанные снасти, подремонтировать разбитое волнами снаряжение.

К ним подъехал возок с досками, и моряки вопят, размахивают руками, выторговывают скидки у красного от жары и ярости лесовозника – обычная картинка, повседневная жизнь.

Еще дальше, за высоким забором, стук молотков, визг множества пил – это верфь. Здесь строят корабли, отсюда они отправляются в плавание, чтобы когда-нибудь сгинуть в море или упокоиться на кладбище кораблей, за верфью, на берегу, там, где некогда гордые корабли, бороздившие океан, вспоминают свою бурную молодость и спят, медленно подтачиваемые временем и немилосердными древесными жучками. Старые корабли – любимое место обитания портовых «детишек», той самой шпаны, от которой нужно беречь карманы. Шустрые, как кровососущие насекомые, они так и ждут, чтобы облегчить твой пояс от излишних денежных накоплений!

Щенок оглянулся по сторонам, нашел взглядом портовые склады, оглянулся на море, чтобы еще раз насладиться видом водной глади, и внезапно замер, разинув рот, – такого он еще не видел! Откуда-то издалека, из-за порта, медленно, тяжело поднималась, летела стая самых необычных существ, которые он видел в своей жизни! Длинные, вытянутые шеи, на которых сидели уродливые рогатые головы, еще более длинные хвосты, раздвоенные на конце, прижатые к брюху узловатые лапы – задние, мощные, и передние, небольшие, похожие на руки.

Крылья впечатляли! Огромные, похожие на крылья летучих мышей, они закрывали солнце и сверкали, будто драгоценные камни! И сами эти существа сверкали, переливались, отблескивали чисто вымытой чешуей, прекрасные и странные, чуждые человеку больше, чем лесной зверь или морское чудовище. Откуда они взялись?! Как могут держаться в воздухе, при таком-то размере?!

Похоже, что последние слова Щенок сказал вслух, потому что кто-то рядом с ним ответил:

– Боевые драконы пятого подразделения. За портом у них казармы. На маневры полетели, тренируются. Никто не знает, как они летают, – только Создатель. Магия какая-то, не иначе!

Щенок машинально кивнул, взглянув на говорившего, – мальчишка лет двенадцати, в забавном ярко-красном платке на голове, отвернулся и снова принялся разглядывать драконов. А они уже прошли над головой, уходя в сторону открытого моря, поднимаясь все выше и выше, так, что скоро стали казаться не огромными чуждыми пониманию тварями, а маленькими птичками, коих в небесах неисчислимое множество.

Возможно, что Щенок видел их и раньше, но принимал именно за птиц, не пытаясь особо вглядеться в силуэты пролетавших существ. Но теперь, когда драконы пролетели так низко над головой…

Были видны и наездники – они сидели уверенно, держа в руках что-то вроде поводьев, привязанных к рогам чудовищ. Похоже, что таким образом они управляли полетом зверей. И в сравнении с тушей дракона наездники казались маленькими-маленькими, как муха на спине собаки! Только это сравнение позволяло осознать размер невероятных чудовищ – они огромны! Когда читаешь о драконах в книгах, летающие ящеры кажутся чем-то далеким, фантастичным, сказочным. Прочитал, принял к сведению – и забыл. Но когда видишь их воочию – сердце трепещет, норовя выскочить из груди, а мозг будто засыпает, завороженный прекрасной картиной!

Звери растворились в небесной сини, Щенок вздохнул и… хлопнул себя ладонью по поясу, скрытому под подолом свободной рубахи, – на нем ничего не было! Вместо кошеля, набитого серебрушками, – обрезанные кожаные ремешки!

Щенок подобрался, выкинул из головы все лишнее – драконов, столпотворение людей, все, что мешает чутью следопыта, крутанулся вокруг оси и… вовремя! За толпой снующих туда-сюда грузчиков мелькнул знакомый красный платок!

Мальчишка бежал так, что не было сомнения – он спасается от кого-то или чего-то, или уносит что-то ценное, боясь, что его догонят.

Щенок рванул с места так, как когда-то бегал с гармом, – из всех сил, на пределе возможностей, «кто добежит первым?»!

Гарм обычно все-таки выигрывал, четыре ноги – это не две, четырехногие созданы для того, чтобы догонять и убегать, но в первые секунды человек обычно вырывался вперед, чтобы уступить уже на последних метрах, когда гарм входил в режим бега и был похож на черный сгусток темноты, мчащийся вдоль тоннеля. Впрочем, если бы не низкие своды тоннелей! Гарм был очень хитер. Инстинктивно хитер.

Здесь не было низких тоннелей, не было узких ходов, но и без того хватало препятствий – люди не успевали отпрянуть от мчащегося человека, приходилось их огибать, уворачиваться от них, толкать под вопли и ругань едва не сбитых с ног грузчиков, купцов и возчиков.

В одном месте пришлось перемахнуть через телегу с бочками так, что возчик только ойкнул и подавился вином, которое пил из горлышка бутылки. Мужчина долго кашлял, отсмаркивая рубиновую жидкость, хлынувшую в нос, и костерил проклятых придурков, отнявших у него добрую порцию вожделенного пойла.