скачать книгу бесплатно
Не вернулся – убили на границе, в одной из приграничных стычек. У него был такой же глуповато-восторженный взгляд, только вот глаза не синие, а карие. В крови этого парня точно была кровь ростов – за сотни лет тысячи ростов-рабов осели на южном материке, их семя расселилось в тысячах местных женщин. Росты всегда были красивыми, рабы этого племени были в почете у женщин Ангира, охочих до крепкого мужского тела.
Ведь это же не измена – когда с рабом! Пока муж в долгом путешествии, зарабатывая на хлеб и соль. Вот если бы со свободным, соседом, тогда – да! А так… как инструмент, для здоровья!
Вот и рождались в семьях смуглых ангирцев голубоглазые бледнолицые младенцы – Создатель дал! Все младенцы от бога!
– Парень, ты в своем уме? – Подавальщица испытующе посмотрела в глаза парня, и тот вдруг пожал плечами:
– Не знаю. Я память потерял. Не помню, кто я, даже имени своего не помню. Прости, если что не так сказал. Поесть очень хочется. Денег хватит?
– Если только на вчерашнюю похлебку… – Подавальщица со вздохом покачала головой, сгребая мелочь – Хотя… тут у тебя серебрушка есть! Ой, она занусская… и медь занусская… это только на чашку похлебки, не больше. Занусская медь не в цене. Можно сказать – бросовая медь.
– Я не понимаю… – снова глупо улыбнулся парень. – Это же деньги, правда? Я могу их отдать, чтобы на них что-то купить, так ведь?
Подавальщица снова вздохнула, села напротив парня за стол, предварительно посмотрев вокруг – не видит ли кто и нет ли хозяина. Он не очень-то любил, когда подавальщицы приставали к посетителям. Не секрет, что девушки-подавальщицы иногда подрабатывали, поднимаясь в номер к постояльцу, но откровенно приставать прямо в зале считалось весьма неприличным делом. Тем более что отнимало хлеб у профессиональных шлюх и теми очень даже не приветствовалось. До мордобоя.
– Вот что, парень… не знаю, как тебя звать…
– Назови как-нибудь, как тебе удобнее. Мне все равно! – улыбнулся парнишка, и улыбка его была такой чистой, ясной, что девушке вдруг захотелось обнять его и уйти куда глаза глядят – из полутемного трактира, из этого поганого городишка, – туда, где журчит вода, где над цветами порхают мотыльки, где солнце ласкает обнаженные тела и трава щекочет голую спину…
Ламия тряхнула головой, отбрасывая грешные мысли, у нее вдруг зачесались соски, к паху прилила кровь, будто перед желанной встречей с любимым. Она невольно улыбнулась в ответ, и глаза ее увлажнились. Возможно, из-за того, что она слишком давно уже не была с мужчиной, а парень ее волновал.
– Так вот – назови, и все? Как мать новорожденного сына? – игриво спросила она и отвела глаза, не увидев, как посерьезнел, погрустнел парень. А когда снова посмотрела, он уже был безмятежно спокоен, как статуя в храме Создателя.
И ведь точно! Он был похож на ангела, посланца Создателя! Того, кто прилетает на крыльях, чтобы возвестить волю богов! Как там его звали, этого ангела? По свиткам? Учила ведь… порола мать, требовала, чтобы Ламия изучала Слово Создателя! И вот… все забыла.
А не будет ли святотатством назвать его так? А вдруг кто-то сочтет это оскорблением богов? Или сами боги обидятся и нашлют беду? Нет уж, лучше не трогать религию. Пусть будет… нет! Он погиб, и возврата не будет! А кроме того, он тоже может обидеться и наслать беду – и на парня, и даже на нее! За то, что назвала именем умершего любимого! Пусть будет просто… просто…
– Эй! Вы чего тут расселись? – Густой бас позади подавальщицы заставил ее вздрогнуть, вскочить со стула. Девушка обернулась, покраснев до корней волос – не от стыда, конечно, от испуга и волнения. Лайам Налсон не отличался долготерпением – может не только оштрафовать за нарушение правил, но и хорошенько врезать по башке, а то и выгнать из трактира! А ей работа была ой как нужна! В нынешнее время не больно-то пристроишься на хорошую работу, где покормят, да еще и денег дадут! И чтобы еще и от клиентов перепадало. Даже шлюхой по нынешним временам устроиться в приличный трактир довольно проблематично, хотя в шлюхи Ламия идти не хотела. Хотя… если вдруг придется – куда деваться? Значит, судьба такая, значит, боги так распорядились. Мать-то надо кормить и лечить, она уже второй год не встает. И не помирает, хотя все просит богов ее прибрать. Не слышат боги, они только богатых слышат, больше никого… не до бедных им. Плохо все. Очень плохо! В нынешние времена не до чести…
– Это еще кто такой? – Трактирщик навис над парнем огромной волосатой тушей, на которой блестели капельки пота. – Проклятые смазливые поганцы! И не убьют же вас боги за ваши поганые привычки! Пошел вон отсюда! Вон, пока я тебя не выкинул сам!
Парень недоуменно хлопал глазами, когда трактирщик потянулся и схватил его за рукав:
– Я что сказал – вон отсюда! Я не обслуживаю вашенских! Пшел, скот!
Он рванул парня из-за стола, легко приподнял его, как щенка, и поволок по проходу между столами. Парень не сопротивлялся, лишь обернулся и с каким-то странным выражением посмотрел на подавальщицу, будто обиженный ребенок, не ожидавший такого к себе отношения.
И Ламия вдруг не выдержала:
– Стой! Лайам! Стой, демоны тебя задери! Ты что творишь?!
Она разогналась и с ходу, со всей силы пнула трактирщика в зад! Все накопленное за эти месяцы раздражение, вся боль, вся усталость, вся неопределенность и неудачи ее жизни вылились в этот пинок, от которого загудела ступня и резко заболел палец – похоже, что Ламия его сильно ушибла или вообще сломала. Сандалии, в которых она работала в трактире, совсем не были приспособлены к боевым действиям, особенно против такого внушительного зада, как у Лайама. «Все равно как в стену пнула!» – вздохнула она.
Трактирщик от неожиданности выпустил паренька и, багровея, медленно обернулся и пошел на девушку, сжимая пальцы в огромные кулаки. Возчики в углу радостно засмеялись, предвкушая хорошее представление, но трактирщик лишь спросил сдавленным от ярости голосом:
– Ты как посмела?! Ты чего себе позволяешь?! Ты вступилась за поганого мужеложца?! Охренела?!
– Это ты охренел! – Ламия сама не понимала, что на нее нашло, но ее просто-таки несло. – С чего ты решил, что парень мужеложец?! Он ушибленный на голову, больной, похоже, что по башке получил во время войны! Он сам себя не помнит, даже имени не знает! Какой, к демонам, мужеложец?! И вообще – какого хрена?! Даже если бы он и был мужеложцем – что, у них деньги другие?! Они-то платят лучше, чем некоторые жадные твари, от которых чаевых не дождешься! Вон сидят, ржут, как их поганые кони, – за все время по кувшину пива заказали, и все! Что выставились? Лучше бы заказали чего-нибудь, чем стулья просиживать зазря! Тьфу на вас! Парень пришел, принес деньги – пусть немного, но принес, а ты его вышвыриваешь, как собаку! А если бы твой сын так?! Если бы он не погиб, а скитался где-то по миру. И пришел бы вот так, не помня своего имени, а какой-то негодяй выкинул бы его на улицу, как напакостившего кота?! Соображаешь?! Люди мы или не люди, демоны тебя задери?!
В трактире стало тихо. Так тихо, что капли, падавшие из краника пивной бочки в подставленный ковшик, казались камнями, плюхавшимися в пруд. Все замерли, зная взрывной характер трактирщика, его звериную силу и неуправляемый нрав.
На кухне замерла повариха, до которой докатились раскаты «грома», даже мыши в подвале перестали шуршать, почувствовав, что сейчас грянет гроза.
Но она не грянула. Трактирщик вдруг побледнел, опал, будто надутый бурдюк, в который ткнули кинжалом, бессильно бросил руки вдоль тела. Исподлобья посмотрел на Ламию, как если бы видел ее в первый раз, затем слабо махнул рукой:
– Ладно… пусть сидит. Подай ему… чего хочет. На что денег хватит.
Трактирщик тяжело зашагал к комнате позади стойки, Ламия страдальчески поджала губы – надо же, ударила по самому больному! И дернули же ее демоны за язык! Знала же, как Лайам тоскует по убитому на войне сыну! Вот зачем, зачем она все это начала?! Да еще и пнула хозяина в зад! Ай-яй…
– Ну ты смела?, девка! – уважительно протянула одна из шлюх, недоверчиво мотая головой. – Я думала, он тебя убьет! И все ради этого?!
Девица кивнула на парня, медленно двигающегося к двери, и Ламия спохватилась, что уже даже и забыла про того, с кого началось все это безобразие. Бросилась следом, схватила парня за руку, грустно улыбнулась и сказала, легонько вздохнув:
– Пойдем, покормлю тебя. Раз уж хозяин позволил. Не любит он у нас красавчиков, очень не любит, понимаешь?
– Нет, не понимаю. – Парень улыбнулся, и Ламия почувствовала легкое раздражение и раскаяние – ну зачем связалась с малахольным? Мало ли по стране бродит всяких ущербных, зачем ей этот? Только потому, что он красавчик? И честно себе призналась: да, поэтому. Был бы он не столь красив, необычен, она бы не стала с ним и говорить. А так…
А что – «так»? Да ничего! Покормит его за серебряную монетку, да и отправляйся куда глаза глядят! Что еще с ним делать-то?!
Ламия пошла на кухню, кухарка налила здоровенную миску горячей похлебки, дала горячую лепешку. Подмигнув, бросила в миску хороший кусок мяса, потом наклонилась к уху девушки и тихо сказала:
– Не переживай! Он так-то мужик отходчивый, хотя и крутой. Я уж десять лет на него работаю, знаю, как и что. Ничего не будет. А здорово ты его пнула! Хоть кто-то ему укорот дал! Ты на его жену покойную похожа. Ты ее не знала, а я-то хорошо помню – красивая была, как и ты. Шустрая такая! Он как разбушуется – до драк доходило. Ка-ак… врежет ему сковородой! А он ее ка-ак… схватит! Да как начнет трясти, будто дерево! Хоть беги отсюда – так страшно! А потом ка-ак… завалятся в постель – весь трактир ходуном ходит! Любовь была у них… Всем смешно было и… завидно. Сынок родился… хорошенький такой…
Кухарка отмахнулась полной рукой, смахнула слезу с глаза.
– А куда делась жена? Что с ней сталось? – с любопытством спросила Ламия, которую раньше мало интересовала жизнь хозяина – своих забот хватает, где тут о чужих думать!
– Погибла она. Убили, – вздохнула кухарка. – Грабители напали, колечко сняли… вместе с пальцем. Сережки – он ей недавно только подарил. Зарезали. Красивая баба была, жалко! А сын после этого взял и в армию завербовался. Ну и сгинул где-то на границе…
– Про сына-то я знаю, – пробормотала девушка, глядя на то, как светловолосый парень сидит за столом, с любопытством оглядывая трактир и его посетителей. Особенно – девиц возле окна. И взгляд его был каким-то… не таким, как обычно бывает у мужчин. Детским, что ли. Будто его интересовали не груди девушек, которые едва не вываливались из лифа, не бедра, обтянутые яркими платьями, а сами платья, дешевые побрякушки и вообще женщины как предмет, который был ему в диковинку. Как нечто красивое – статуэтка или картина, которые попались ему на глаза впервые в жизни.
– Да неужто про жену-то не знала?! – кухарка всплеснула полными руками, снова наклонилась к уху Ламии и тихо шепнула: – Поговаривали, что нашел он грабителей тех! Поняла?
– Убил? – похолодела девушка.
– Не просто убил. Он их разорвал на части! На мелкие кусочки! Куда голова полетела, куда ноги! И никто не видел, как он их убивал!
– Как же никто, раз говорят, значит, кто-то да видел! – резонно заметила девушка. – Не могло быть, чтобы никто не видел, а разговоры шли!
– Не знаю. Только вот говорят люди, а люди зря говорить не будут! Иди, корми своего ангелочка…
«Эндел! Вот как звали того ангела! – вдруг вспомнила Ламия. – И будешь ты у меня Энд! Вот так – Энд!»
Девушка усмехнулась, подняла поднос с миской, лепешкой и пошла к парню, тихонько сидевшему в углу.
Ему все тут нравилось – запах еды, запах пролитого пива, даже люди нравились – они были интересными. И можно помечтать, например – о женщинах. Какие они забавные… а еще – что-то будят в душе, какие-то воспоминания, будто вот-вот прорвется, сломается стена и он вспомнит все! Все, что с ним было! Кто он такой, зачем в этом мире и чего хочет от жизни…
Девушка поставил миску на стол, положила лепешку, и Щенок втянул ноздрями запах, как большой голодный пес. Улыбнулся Ламии, и та, сев за стол, подала ему деревянную ложку:
– Давай хлебай! Там и мясо есть, хорошее, – Шера тебе положила. Я решила, как тебя назвать, – Энд! Эндел!
– Энд или Эндел? – парень приостановился, глянул на девушку и снова заработал ложкой, с наслаждением поглощая похлебку. – Вкусно как!
– Эндел и Энд – одно и то же. Энд – это сокращенное от Эндел, ну чтобы долго не говорить. Легче ведь сказать «Энд», правда же?
– Правда! – расплылся в улыбке парень. – А попить не найдется? Воды?
– Воды – сколько угодно, и бесплатно! – тоже улыбнулась Ламия, а вот на пиво у тебя денег нет.
– А мне не надо пива! Я даже не знаю, что это такое. Мне просто попить!
Ламия кивнула, ушла, вернулась с кувшином ледяной воды – кухарка только что набрала ее из колодца, ругаясь на скаредность хозяина, который экономил на всем, на чем мог, – ну нет бы хоть самого завалящего раба купить, так он все хозяйство взвалил на их плечи! Вот как справляться на кухне, когда готовит одна она, да в помогают ей двое мальчишек-рабочих! Ну как так можно?!
– Меня Ламия звать, – задумчиво сказала девушка, глядя, как ест парень – спокойно ест, не жадно, хотя видно, что проголодался. – Ты что думаешь дальше делать? Как жить? На что жить? Чем зарабатывать будешь на пропитание?
– Я не знаю… – Он слегка растерялся и ненадолго перестал работать ложкой. – Может, ты мне что-то посоветуешь?
– А что ты умеешь?
– Умею? Не знаю… – Парень совсем расстроился и даже отложил ложку. – Я ничего не помню! Совсем ничего! Смотрю вокруг – и ничего не узнаю…
– Как же ты жил до того, как сюда пришел? – Ламия неверяще помотала головой. – Где брал пропитание?
– В лесу… я забирался на деревья, собирал фрукты и ел. Потом спал. Потом снова ел фрукты. И все… Сколько времени так было – я не знаю. Не понимаю.
– В лесу?! – ужаснулась девушка. – Да там ведь демоны! Они нападают на людей, разрывают их на части, едят! Как же ты выжил?!
– Не знаю. Выжил как-то, – нахмурился Щенок, не глядя в глаза Ламии.
Ну что он мог сказать? Что Рагх порвал бы любого «демона», который осмелился бы напасть на его друга? Что мама и папа порвали бы всех, кто посмел напасть на Рагха, а значит, и на него, Щенка? Что все сложно и запутанно и он не может говорить правду?
– То-то ты такой худой… – вздохнула девушка и тут же добавила, лукаво прищурившись: – Но симпатичный! Тебе бы состричь твою дурацкую косу, вымыть тебя как следует, причесать – совсем был бы красавчик! Знаешь, что ты очень красивый, нет?
– Меня это как-то не особенно интересовало! – улыбнулся Щенок. – Поесть, попить, поспать… больше ничего.
– Как щенка какого-нибудь… – задумчиво сказала Ламия, глядя в пространство над головой парня и не заметив, как он вздрогнул при слове «щенок». – Ладно. Придумаем что-нибудь. Тебе некуда идти, насколько я поняла. Хочешь остаться тут? Будешь работать за еду, а иногда, может быть, и денежка перепадет. Хочешь?
– Я не знаю, – безмятежно сказал Щенок и снова принялся хлебать из миски. Облизал губы, посмотрел на девушку и пожал плечами. – А мне все равно некуда идти…
– Вот и славно! – почему-то обрадовалась Ламия, не глядя на парня. – Я сейчас поговорю с хозяином, и… хмм… если только он сам меня уже не уволил, постараюсь тебя пристроить. Он жадноватый, но так-то хороший человек. Есть у него один заскок, но… да ты уже знаешь.
– Он не любит красивых людей? – удивленно спросил Щенок. – Я слышал, как он говорил, что ненавидит красавчиков! А ты сказала, что я красивый! Он же меня ненавидеть будет, да?
– Он не красавчиков ненавидит. Он не любит мужчин, который спят с мужчинами, – хихикнула девушка и отмахнулась от возчика, который крикнул что-то от своего стола. – Да сейчас, иду уже, иду! Ну ладно, Энд, я тебе потом все объясню, хорошо? Пока что мне некогда! Сейчас обслужу этих увальней, потом схожу к хозяину и с ним поговорю. А ты ешь, ешь! Набирайся сил! Скоро они тебе понадобятся, или я не знаю нашего Лайама!
* * *
– Чего тебе?! – Лайам поднял глаза на девушку, и сердце ее кольнуло – глаза хозяина были красными и влажными. – Хочешь попросить прощения?
– Ну… да! – Язык Ламии едва не заплетался от страха. – Я не должна была тебя пинать!
– Да ладно?! В самом деле?! Да ну не может быть – ведь все работники пинают своих хозяев! – голос был бесстрастным, но в нем слышалась нотка ехидства. – А не хочешь ли меня побить палкой?! А может, лучше плеткой?
– Знаешь, хозяин, иногда тебя правда хочется стукнуть плеткой! – Ламию снова понесло, и она забыла обо всем – и о том, что перед ней сидит грозный хозяин, и о том, что в зале сидит этот… щенок, ожидающий ее помощи, что дома ждет больная мать. Ее будто распирало изнутри, распирало что-то накопившееся за месяцы работы, что-то отчаянное, такое, что овладевает бойцом, когда он бросается на вражеские ряды с яростным криком, не рассчитывая выжить, а лишь забрать с собой как можно больше супостатов. Злость, досада, отчаяние последних месяцев вылились в подобие бунта, которого вряд ли кто-то мог ожидать от довольно-таки хрупкой на вид симпатичной девушки.
– И за что же такая немилость? – Трактирщик теперь явно забавлялся, в глазах его прыгали маленькие демоны смеха. – Чем же я перед тобой провинился?
– Плохо дело у нас поставлено! – решилась Ламия. – Не так надо работать!
– И как же надо работать? – уже серьезно спросил Лайам. – Поделись своими мыслями. Не бойся, я уже простил тебя за пинок. Я был не прав. Хотя сразу предупреждаю – еще раз позволишь себе на людях такое поведение, я не просто тебя вышвырну, а еще и морду разобью! Хозяин, допускающий, чтобы его пинали в зад, – не достоин уважения. Только потому, что ты красивая девушка, потому тебе прощение, – все подумали, что это ссора между двумя любовниками, а там чего только не бывает. Но больше – все! Поняла?
– Поняла… – Ламия зарделась, закусила губу и вдруг посмотрела на трактирщика другими глазами – а ведь он мужчина в самом расцвете сил! Ну да, отяжелел, но это ему даже к лицу, он просто огромный! Выглядит солидно… а то, что выпьет лишнего, так не валяется же по канавам! Работает, достаточно справедлив и не обижает людей, если они его не обижают. А то, что жадноват, – так сейчас и времена трудные, что теперь поделаешь? И сам работает, и людей кормит. Ему всего за сорок! Ну… далеко за сорок, да, так он выглядит моложе многих молодых! Вон ручищи какие! И с мужским делом у него все в порядке, девки говорили. Он время от времени пользуется их услугами в счет оплаты за место. Нормальный мужчина, все как полагается!
– Если поняла, так давай, говори – я уже голову сломал, как поднять прибыль! Если не знала, так я тебе скажу – слабая очень прибыль. Едва хватает, чтобы покрыть все издержки. У меня есть небольшой капитал – на черный день, но случись что-то, например пожар или еще какое несчастье, я останусь нищим, как босота на городской площади. Хмм… никогда не думал, что скажу это девчонке-подавальщице!
Лайам фыркнул, откинувшись в кресле, заложил руки за голову и посмотрел на Ламию, стоявшую перед ним и теребившую фартук:
– А ты красивая, да. А почему не замужем? Тебе лет-то вон уже сколько! В твои годы женщины целый выводок детишек имеют! А ты?
– А я не имею… – голос Ламии дрогнул и стал чужим, холодным. – Так сложилось. У меня больная мать, никакого капитала на приданое. Кому я нужна? Нет, так-то нужна – в постель, как шлюха, а чтобы замуж…
– И что, ни разу не было никаких предложений замуж? – Лайам удивленно поднял брови. – Уж красавице-то легче окрутить мужика! Вон сколько мужиков бегает, им только дай красивую жену!
– Тебе так только кажется, – вздохнула девушка. – После войны женщин просто море, и все рыщут, как акулы в открытом океане, куда мне, с довеском-то? Больной матерью?
– Присядь… – Лайам посмотрел на девушку из-под тяжелых бровей, кивнул на кресло напротив. – Выкладывай свои мысли.
Ламия присела на кресло, собралась с мыслями и начала:
– Мы берем клиента дешевизной и вкусной едой. И что получается? К нам приходят те, кто хочет экономить, нищие.
– Так все после войны нищие! – не выдержал трактирщик. – Задерешь цены – и что тогда?! Кто пойдет?! Я нарочно так делаю!
– Разве все после войны нищие? – Ламия улыбнулась и отрицательно помотала головой. – А сколько торгашей нажились на войне? Сколько их осело тут, в городе? Ты решил, что надо брать количеством. И что вышло? Еле-еле сводишь дело, почти в ноль! Так зачем тогда такое дело?
– Давай конкретно – что предлагаешь? Или это просто так… мысли вслух?
– Я предлагаю сделать трактир другим. Пусть он будет для обеспеченных людей, для богатых! Нужно изменить обстановку – столы красивые, скатерти, еду изысканную, дорогую, а не только простую. Нанять повара, который любит делать дорогие, изысканные блюда, попросить художника нарисовать картинки этих блюд. Пусть будет дорого, зато ни у кого нет! А еще сделать так: пустить слух о том, что в этом трактире подают самые изысканные яства, достойные королевского стола! А чтобы сюда потянулись богатые люди, пригласить музыкантов, пусть играют, приглашать комедиантов, жонглеров, всех, кто может повеселить публику! Придут на представление – обязательно что-то купят, ведь голодными сидеть глупо! У нас огромный зал, почему мы только кормим, почему не устраиваем представления? Можно и за вход брать! Потом, когда все привыкнут! А еще – сделать так, чтобы здесь было безопасно. Кто бы ни был, купец, возчик или дворянин, как начнет буянить – сразу за порог. И не пускать в грязной одежде – только чистыми, только в выходной одежде! Никаких вонючих возчиков, пахнущих лошадиным потом! И вот еще что – известить богатых людей, что открылось такое заведение, напечатать специальные бумажки-приглашения, с указанием, что их ждут в гости и что им бесплатно будет предоставлен кувшин лучшего вина и вкусная закуска! Ты увидишь, как эти жадные твари полетят за дармовым угощением, а когда придут – волей-неволей оставят здесь звонких монет достаточно, чтобы перекрыть понесенные нами расходы! Увидишь, это будет лучший трактир в городе! И даже в стране!
Трактирщик смотрел на Ламию не моргая, не перебивал и, когда девушка закончила свою пылкую речь, долго молчал, будто переваривая сказанное. Потом улыбнулся и, недоверчиво покачав головой, сказал:
– Как это я тебя столько времени не замечал? Ты давно уже у нас работаешь, с полгода, да? А я… м-да. Видать, ты давно эту идею вынашиваешь, так?
– Давно! – покраснела девушка. – Я ведь и в других трактирах работала. Где-то долго, где-то не очень…
– А чего ушла оттуда? – небрежно спросил Лайам, в общем-то зная ответ. – Я только знаю, что ты работала у Ангура, в его «Сломанной подкове», и там с тобой что-то не то было… шум какой-то. Что там случилось?
– Не захотела обслуживать его сына и самого хозяина! – не смущаясь, сказала девушка. – Они неплохо платили, но… это не то, на что я рассчитывала! Я не профессиональная шлюха! И вообще не шлюха! Пусть себе ищут подстилок в другом месте! Когда я к тебе устраивалась на работу, сразу спросила – помнишь? – надо ли будет с тобой спать! Ты сказал – нет. Вот я и работаю, хотя денег у тебя получаю меньше, чем могла бы в другом месте. Нет, я не против шлюх – они всегда были и будут, но я еще не готова зарабатывать таким способом. Еще не дошла до такого отчаяния. Кстати, с девушками тоже надо решать. Взять чистых, дорогих, и комнаты их сделать красивыми! Чтобы не стыдно было солидных клиентов принять!
