скачать книгу бесплатно
И явь страшна и не согрета…
И не до этой нам любви,
И не до нежности нам этой!
<1944>
Феникс
Курю
и смотрю
из-за дымных облак.
Хочется
чего-то
этого
…
Роняю пепел,
и вдруг
ваш облик
пронесся в дыму,
и – нет его!
Но снова
зоркая
душа согрета
(а только что
мерзла и слепла)…
Феникс,
кажется,
называется это
странное
восстанье
из пепла!..
<1944>
Сквозь цветное стекло
О музыки неверная стезя!
Верзила, возведенный в менестрели,
Пропел… Аплодисменты озверели.
А в зале яблоку упасть нельзя.
Потом он снова вышел, лебезя.
Заныл рояль, изобразив свирели.
Актер с тапером, расточавшим трели,
Сошлись, как закадычные друзья…
И двойственное вызывают чувство
Тех песен надболотные огни…
Чем он толпе собравшейся сродни?
Гипноз. Цветное стеклышко искусства.
Беспечный трутень средь безумных пчел…
Насытился, откланялся, ушел.
<1944>
Кошка
Вот мы снова встретились,
Встреча роковая…
В шубе и в берете вы
Ждете у трамвая.
Спрашиваете новости,
Хвалите погоду,
Оживает снова всё,
Как тогда – в те годы…
Как сдержать рычанье мне?
Как держаться смело?..
Полное отчаянье…
Что я буду делать?
Ах, опять мяукаю,
Ах, опять безвластен
Я над этой мукою
И над этой страстью.
Мне любви бы крошечку –
Весь бы страх растаял…
Но ведь вы, как кошечка,
Замкнутая, простая,
Уж в трамвай заходите,
И кондуктор свищет.
И опять – как в годы те -
Я торчу, как нищий…
<1944>
Достоевский
До боли, до смертной тоски
Мне призраки эти близки…
Вот Гоголь. Он вышел на Невский
Проспект, и мелькала шинель,
И нос птицеклювый синел,
А дальше и сам Достоевский
С портрета Перова, точь-в-точь…
Россия – то вьюга и ночь,
То светоч, и счастье, и феникс,
И вдруг, это всё замутив,
Назойливый лезет мотив:
Что бедность, что трудно-с, без денег-с…
Не верю я в призраки, – нет!
Но в этот стремительный бред,
Скрепленный всегда словоерсом,
Я верю… Он был и он есть,
Не там, не в России, так здесь,
Я сам этим бредом истерзан…
Ведь это, пропив вицмундир,
Весь мир низвергает, весь мир
Всё тот же, его, Мармеладов
(Мне кажется, я с ним знаком)…
И – пусть это всё далеко
От нынешнего Ленинграда! –
Но здесь до щемящей тоски
Мне призраки эти близки!..
<1944>
Россия
Ярмо тяготело. Рабы бунтовали.
Витала над Пушкиным тень Бенкендорфа…
Россия! Советской ты стала б едва ли,
Когда б не пробилась – травою из торфа,
Пожаром из искры… Былое так близко,
Так явственно нам в эти годы нашествий…
Недаром изглодан в чахотке Белинский,
Недаром в Сибири зачах Чернышевский!
Недаром герои твои темнолицы,
С прищуром, с усмешкой – то мудрой, то детской…
Из этой усмешки, из этих традиций
И соткано слово: советский, советский!..
Что может быть этого света прекрасней,
Тобою, Россия, зажженного света?
Она не исчезнет, она не угаснет,
Она не померкнет – преемственность эта!
<1944>
Дом
Нравится мне этот дом
с садом, с прудом,
в шесть комнат (из них
четыре больших)…
Светел, уютен,
чист, но не для меня.
Ведь я беспутен –
пьяница, размазня…
Чтобы в этом доме
хоть час пробыть,
мало бродить в истоме, –
надо его купить.
А я – бездельник –
вечно хожу без денег…
У этого дома
хозяин – гном,
старик незнакомый…
Вот и шляюсь я под окном
по два по три
битых часа
и гном с досадою смотрит,
откуда взялся?
бездомный бродяга, –
зло смотрит, искоса,
так бы взял и высказал:
«мой, мол, дом и бумага
в исправности купчая, –
дескать, голубчик, –
самое лучшее –
уйди, не торчи под окном…»
И дом,
где бы встречались
я и мои друзья,
за меня опечалясь,
будто шепчет: «дружок, нельзя…
хотя и хороший знакомый ты
и бездомная птица ты…»
У этого дома комнаты –
все, кроме одной, пусты!..
<1944>
