Другой мир. Союз трех

Мэтт добрался до 96‐й улицы, одной из самой тихих; несколько пешеходов, пристально глядя под ноги, изо всех сил старались не поскользнуться.

Он приближался к темному тупику, когда улочку вдруг озарил синий свет и так же внезапно погас. Подросток замедлил шаг. Синяя вспышка вновь осветила тротуар.

Мерцающая вывеска? Здесь? Мэтт не мог припомнить ничего подобного. Однако вспыхнувший свет напоминал мощный и капризный неоновый разряд. Мэтт замер перед входом в тупик. Тесно, темно. Бетонный язык, высунувшийся между двух зданий, был загроможден мусорными контейнерами и облеплен пожарными лестницами.

Мэтт шагнул вглубь – он плохо различал, что находится дальше, настолько темно было в тупике.

Синяя вспышка возникла позади одного из контейнеров и осветила окна первого этажа. Мэтт вздрогнул. Черт! Что это?

Вспышка выхватила из темноты силуэт человека, но с того места, где он стоял, Мэтт не мог разглядеть, кто это.

И тут в воздухе раздался электрический треск, который сразу же стих.

Мэтт колебался. Надо ли убедиться, что тот человек не ранен, что его не ударило током?

Новая вспышка. На сей раз свет словно растекся по земле, не поднимаясь вверх, лизнул асфальт и растопил корку льда. «Он исходит от земли, – решил Мэтт, – и похож на разряды от повреждения электрического кабеля, который извивается, как живое существо. Как змея!» – вдруг подумал он, испытав противную дрожь. В этот раз свет погас не так быстро: некоторое время он продолжал, покачиваясь, плыть над землей. Потом синее облако испустило искры, похожие на пальцы, и коснулось обрывков газет. Бумага тут же загорелась. Пучок света замер между двумя контейнерами, словно нашел то, что искал.

Мэтт услышал стон. Кому-то явно требовалась помощь. Не раздумывая, подросток бросился вглубь тупика. Он едва успел заметить, как вздрогнули мусорные корзины и отлетели в сторону чьи-то брюки. С глухим хлопком молния исчезла, оставив лишь густой вонючий дым, похожий на тот, что висел в классе после опытов, которые они ставили на уроках химии. С колотящимся сердцем Мэтт отпрыгнул назад и замер, не рискуя пошевелиться. Когда он наконец приблизился к тому месту, где, как ему казалось, должен был находиться человек, там не было ничего, кроме вороха одежды. Словно человек испарился.

Не может быть!

Однако вокруг все еще тлели газеты, иногда вспыхивая голубыми и желтыми языками пламени. Все произошло так быстро. Могло ли это ему показаться?..

«Нет! Я уверен! Это было на самом деле. Человек исчез, словно… его проглотила молния, вырвавшаяся из-под земли!»

Мэтт отступил назад.

– Вот же черт… – прошептал он.

«Ущипни себя, врежь себе, но только сделай что-нибудь, – мысленно произнес он. – Нельзя здесь оставаться. Вдруг это может повториться? Но куда бежать? Вернуться и предупредить родителей? Полицию?» Никто ему не поверит!

Услышав жужжание в углу тупика, Мэтт больше не стал ждать и рванул назад.

К его огромному изумлению, ни Тобиас, ни Ньютон не стали над ним смеяться, когда он рассказал им об увиденном. Может быть, из-за того, что на его лице все еще был написан испуг. Тогда Мэтт рассказал о змее в «Базаре Балтазара». Тобиас в ответ воскликнул:

– Да! Я знал! Те шарики! Они следили за мной!

И он рассказал про шарики, похожие на глаза. Ньютон с серьезным видом добавил:

– Один парень из колледжа говорил вчера, что видел синие вспышки в подвальных туалетах, причем он убежден, что с электричеством там все норм. То есть либо мы слишком паримся, либо действительно происходит что-то серьезное.

– Меня реально это все пугает, – признался Тобиас. – Говоришь, от него осталась только куча одежды?

Мэтт кивнул.

– Думаю, это был бродяга, разбиравший мусор. Кстати, по дороге сюда я вдруг понял, что в последнее время их почти не видно, заметили?

– Зима, вот они и попрятались, – сказал Тобиас, успокаивая себя.

– Нет, похолодало только сегодня утром, – возразил Ньютон. – Ты прав, Мэтт, с ними что-то случилось. Их стало очень мало, и хуже всего то, что они не из тех, кого начнут искать в первую очередь, никто даже не заметит их отсутствия. Они могут исчезнуть все, прежде чем это кто-нибудь заметит, ведь для пешеходов они невидимы.

– Угу. А я сейчас подумал о той одежде, которая иногда валяется на тротуарах и обочинах шоссе, – заволновался Тобиас. – Я постоянно себя спрашиваю, ну кто мог потерять ботинки, рубашку или брюки? А оказывается, все дело во вспышках, которые уже давно пожирают людей, и никто этого не замечает.

– Причем это происходит все быстрее и быстрее, – заметил Мэтт.

Тобиаса передернуло. Он помолчал, а потом спросил:

– Тогда почему об этом никто не говорит по телику?

– Они там слишком заняты рассказами о катастрофах и войнах, – предположил Мэтт, вспомнив сегодняшние новости.

Ньютон не согласился:

– А может, просто еще ни один взрослый этого не заметил? Только Тобиас, потом ты, еще чувак из колледжа… только подростки, и ни одного взрослого свидетеля.

Тобиас скрестил руки на груди.

– Мне плохо, – простонал он.

Ньютон открыл было рот, но тут в комнату вошла его мама:

– Мальчики, вы должны срочно вернуться домой. Только что передали, что после обеда начнется сильнейшая снежная буря.

Трое подростков молча посмотрели друг на друга.

– Хорошо, мэм, – наконец ответил Мэтт.

– Хотите, я отвезу вас на машине?

– Нет, мы и так доберемся – тут недалеко, мы с Тобиасом пойдем вместе.

– Ну тогда торопитесь: через два-три часа поднимется ветер, и все улицы Нью-Йорка превратятся в гигантские снежные воронки.

Она вышла, закрыв за собой дверь. Ньютон показал на комп:

– Спишемся в чате, ладно?

Мэтт с Тобиасом кивнули и вскоре уже шли по Лексингтон-авеню, где поднимался довольно сильный ветер.

– Не нравится мне все это, – выдавил Тобиас. – Чувствую, это плохо кончится, надо бы рассказать предкам, а?

– Только не моим! – крикнул Мэтт громко. – Они ни за что мне не поверят.

– А может, они и будут правы? Не знаю даже, что и думать. А если мы накручиваем себя? Молнии, вырывающиеся из-под земли, чтобы поглощать людей… это реально бред какой-то…

– Делай как хочешь, а я не буду ничего рассказывать своим.

Они дошли до дома, в котором жил Тобиас. Мэтту нужно было пройти еще квартал.

– Ну что, в чате через час? – предложил он. – Напишешь, что тебе сказали предки.

Казалось, Тобиас колеблется, но потом он кивнул в знак согласия. Прежде чем расстаться, Мэтт положил ему руку на плечо:

– Но в одном я с тобой согласен: мне кажется, все это плохо кончится.

3

Буря

Мэтт пришел домой. Отец устроился в гостиной перед телевизором, а мать болтала по телефону в кабинете.

Меч блестел на кровати – у мальчика еще не было времени повесить его на стену. Мэтт включил компьютер и вошел в чат. Ньютон уже торчал там под своим обычным ником Ядовитый Пытальщик. Мэтт написал:

[Неуклюжий]: Я тут.

Ньютон сразу откликнулся:

[Ядовитый Пытальщик]: Лол. Смени ник. Этот как у дебила.

[Неуклюжий]: А ты перестань писать как гоблин. Мне нравится мой ник, он прикольный. И не суди о том, чего не знаешь.

[Ядовитый Пытальщик]: Оки, Неуклюжий. Чё как?

[Неуклюжий]: В последний раз говорю: пиши нормально, зачем тебе язык? Чтобы его мучить?

[Ядовитый Пытальщик]: Язык – живой, он должен жить и развиваться.

[Неуклюжий]: Да, живой, а ты его мучаешь.

[Ядовитый Пытальщик]: Оки, ладно, отвали, мистер Пирс, буду гладить тебя по шерстке.

Мистер Пирс был их учителем английского языка. Мэтт поднялся и включил маленький телевизор, стоявший у него в комнате. Там передавали спецвыпуск новостей. Ведущий убеждал людей не выходить из дома, поскольку невероятная буря приближается к Нью-Йорку, неся с собой шквальный ветер, скорость которого достигает ста пятидесяти километров в час, и невероятную массу снега. Слово «невероятная» заставило Мэтта поморщиться. Хоть оно и не сходило с уст телеведущих раньше, но сейчас не лучшим образом характеризовало все происходящее вокруг. Мэтт встал. Обычно телеведущие никогда не повторяют слова внутри одной и той же фразы, иначе они станут похожи на парикмахера, стригущего волосы секатором: профессионалы так не говорят. Акцент на невероятность выдает панику, царящую в студии. Мэтт застучал по клавиатуре.

[Неуклюжий]: Смотрел телик? Мне кажется, они нервничают, даже в новостях. Что-то явно не так…

[Ядовитый Пытальщик]: Ага-а-а. Уровень опасности зашкаливает. Мой двоюродный брат из Бостона пять минут назад пропал из чата. Я попытался ему позвонить, но связь прервалась. В новостях говорят, что буря сейчас как раз над Бостоном!

В сеть вошел Тобиас.

[Маг-Кастор пишет]: Привет, парни. Поговорил с предками. Не поверили.

[Ядовитый Пытальщик]: Реально? Да ладно! А чего ты ждал? Что они кинутся искать в телефонной книжке номер Службы Спасения от Призраков?

[Маг-Кастор]: Не знаю. Доверять родителям – разве это не то, чему нас учили? Это полный провал.

Мэтт как раз хотел ответить, но его отвлек телевизор. Изображение дрожало, помехи искажали фигуру ведущего. Сигнал идет со спутника, значит буря уже близко. Словно в подтверждение этой мысли, над улицей возникла гигантская тень. Мэтт подбежал к окну. Вся улица погрузилась в мрачную светотень, образуемую огнями сотен зданий. Ему показалось, будто огромная птица распласталась над крышами. Он посмотрел на небо: весь город накрыло черное облако. Невероятное.

Ветер ворвался в пространство улицы и с пронзительным свистом врезался в окно.

Экран телевизора потемнел, цвета померкли. Раздался щелчок, и изображение исчезло. На черном экране появилась сетка. Мэтт попробовал все кнопки на пульте и обнаружил, что большинство каналов находятся в том же состоянии. Один за другим обрывались все сигналы.

Мальчик вернулся к компьютеру.

[Неуклюжий]: Привет, буря прямо над нами, все случилось быстрее, чем они предполагали! Телик больше не работает!

[Ядовитый Пытальщик]: Неудивительно, на моей улице сплошная паника, люди пытаются бежать, машины сигналят! А еще…

Ньютон не закончил фразу. Мэтт подождал минуту, но так и не получил продолжения. На экране высветилась надпись: «Соединение с Интернетом прервано». Он перезагрузил модем. Бесполезно.

– Что происходит…

Внезапно свет в комнате погас. Мэтт оказался в полной темноте и тишине.

– Авария на линии! – закричал отец из гостиной. – Сейчас поищу свечи на кухне, потерпите.

Мэтт подкатил свое кресло к окну и, выглянув наружу, увидел, как один за другим погружаются в темноту фасады соседних домов. Тьма пролилась на город. Еще даже не наступил полдень, но создавалось впечатление, будто солнце садится, распространяя вокруг себя какой-то особенный свет. Призрачный, не проникающий через сумрак, напоминающий, что жизнь – это лишь краткий миг.

Отец Мэтта негромко постучал в дверь и вошел, поставив на стол зажженную свечу в маленьком подсвечнике.

– Не бойся, сынок, электричество сейчас дадут.

– Ты видел новости, папа? Буря должна была начаться только после обеда.

– Они ошиблись. Парни, составляющие прогнозы погоды, должны работать лучше. Их предсказания становятся все менее надежными!

Папа засмеялся, он с легкостью переносил происходящее. «Если только не для того, чтобы успокоить тебя!» – подумал Мэтт.

– И сколько может продлиться эта авария?

– По-разному, от двух минут до пары дней, в зависимости от сложности ремонтных работ. Не бери в голову – пока мы с тобой беседуем, десятки техников пытаются вернуть все в норму.

Оптимизм отца был убийственным. Взрослые часто ведут себя так. Слишком оптимистично или, наоборот, чересчур пессимистично. Мэтт редко видел людей, остающихся невозмутимыми, спокойными. Это хорошо было видно и в кино: в момент катастрофы некоторые люди принимались кричать и нагонять страх на окружающих, а некоторые, наоборот, бездействовали и заканчивали не лучше, чем первые. Героями становились те, кто умел оставаться где-то посередине, воспринимая происходящее не эмоционально, а немного дистанцируясь от ситуации. А в жизни? Способны ли «герои» общества правильно вести себя в любых обстоятельствах?

– Ну, самое время почитать хороший роман ужасов, – произнес отец. – У тебя не припасен, случаем, Стивен Кинг? Если сейчас его почитаешь – никогда не забудешь! Где-то на моих полках точно должно быть что-то такое.

– У меня все есть. Спасибо, пап!

Мгновение отец смотрел на него молча – не произнеся ни одного слова из тех, которые так хотел бы услышать его сын. Потом, подмигнув Мэтту, он вышел, закрыв за собой дверь.

От горящей свечи веяло ароматным спокойствием. Действительно, самое время почитать, но Мэтту совершенно этого не хотелось. Он был слишком обеспокоен происходящим снаружи. И потому вернулся к окну.

Большие снежные хлопья теперь метались по ветру, крутились в воздухе с силой и скоростью истребителей. В течение нескольких минут улица исчезла за плотным трепыхавшимся занавесом. Мэтт больше ничего не видел, все кончено. Он пожалел всех, кто еще был снаружи и пытался вернуться домой в условиях нулевой видимости. Должно быть, они не могли разглядеть даже кончики собственных пальцев!

Часы тянулись медленно, Мэтт скучал. Он без интереса полистал комикс; после обеда попытался включить телевизор и радио, но сигнала не было, электричество так и не восстановили. Снежные хлопья продолжали стучаться в окно.

Вечером мать заглянула к соседям – удостовериться, что с ними все в порядке. И обитатели всех шести квартир на этаже собрались вместе поужинать: у некоторых соседей были только электрические плиты. «Вон оно что, значит, газ все-таки имеет свои преимущества», – то и дело весело повторяли в коридоре жильцы, оставляя двери квартир распахнутыми.

Немного позднее семья Картер ужинала в компании Маат и Гутьерресов, четы соседей-пенсионеров. Мэтт оказался единственным ребенком на этаже: его приятель по дому, подросток того же возраста, уехал на каникулы в Калифорнию.

Мэтт не стал засиживаться за столом и пожелал всем спокойной ночи. Маат с нежностью кивнула ему в ответ – в отличие от родителей, которые в тот самый момент спорили с Гутьерресами. Уходя, он захватил с собой пачку печенья и закрылся у себя в комнате. Запас еды на случай, если он проголодается ночью; фонарик – чтобы лучше видеть, если захочется сходить в туалет, и фантастическая снежная буря за окном – чтобы скрасить ночь. Послушав, как все подшучивают над ситуацией, Мэтт тоже решил воспринимать происходящее легко, в крайнем случае – эмоционально, но без грусти. Да, буря была невероятной; да, она началась раньше, чем ожидалось, но ведь это еще не конец света. Вот только эти странные знаки на протяжении нескольких последних дней… Старый хозяин лавочки со змеиным языком, глаза-шарики, вспышки, поглощающие людей, – не слишком ли много сразу? Но сейчас, потратив часы на эти воспоминания, Мэтт волновался уже не так сильно. Всему этому должно существовать рациональное объяснение. Взрослый наверняка нашел бы такое объяснение, а Мэтт и его друзья не смогли. Быть может, террористы что-то подсыпали в городской водопровод и это вещество вызвало галлюцинации? Почему бы и нет? Ведь о террористах говорят все и повсюду! Когда Мэтт был ребенком, он плакал, боясь террористической атаки, и тогда дедушка сказал ему: «Знаешь, до террористов здесь были коммунисты, до них – нацисты. До нацистов – англичане, а до англичан – индейцы. Короче, у жителей этой страны всегда были и будут какие-то враги. И я хочу тебе сказать: некоторые из них стали нашими друзьями, других уже просто не существует или они не опасны. Таков весь мир, парень, – если у тебя нет врагов, ты не развиваешься. Поэтому успокойся и относись к этому как к двигателю прогресса. Будь сильным!» Услышав это, мать сказала Мэтту, что его дедушка – «мужлан-республиканец». Тогда Мэтт не понял ее; впрочем, он не понимал и сегодня. Как бы то ни было, террористическая угроза была вполне подходящим объяснением увиденному.

Мэтт залез под одеяло с фонариком и целой пачкой комиксов, которые вытащил из шкафа. Положил рядом печенье и меч. Он сомневался: не будет же он спать так? Что сказали бы Конни и Патти, увидев его спящим в обнимку с мечом? Конечно, посмеялись бы. В его-то возрасте… «Да, но их здесь нет», – возразил Мэтт самому себе.

Ветер усиливался и колотил в окно, ставшее совершенно темным в ночные часы. На улице не было заметно ни малейшего источника света, даже отблеска свечей в окнах домов напротив. Лишь непроглядная ночь и вой бури.

Наконец Мэтт уснул. В первый раз его разбудили Гутьерресы, видимо уходившие к себе и благодарившие остальных слишком громко; во второй раз – какой-то хлопок.

Мэтт вздрогнул. Его веки дергались в том же быстром ритме, в каком колотилось сердце. Как будто где-то стреляли – может быть, даже здесь, в его квартире? И больше ни звука, ни лучика света в соседних комнатах. Мальчик понял только, что буря прекратилась. Мэтт рефлекторно взглянул на табло будильника – оно не горело, электричества все еще не было. Часы показывали 3:30.

В майке и трусах Мэтт подошел к окну. Улица все еще была погружена в темноту. На подоконниках лежал густой слой снега. Тишину прервал новый хлопок – далекий, но достаточно мощный. Инстинктивно Мэтт отступил назад.

– Что же это за шум? – прошептал он, теперь убежденный, что раздавшийся звук не был грохотом выстрела.

Он опять прилип лицом к стеклу и стал разглядывать темноту.

Большая синяя вспышка осветила горизонт и на секунду выхватила из сумрака силуэты зданий, отразившиеся в небе, словно тени.

– Вот это да! – воскликнул Мэтт, изумленно отступая от окна.

Ночную тьму одновременно разорвали три синие вспышки. И почти сразу же город вдалеке замерцал. Мэтт насчитал дюжину молний над зданиями, казалось, будто огромные руки трогают дома. Вспышки стали более частыми, и в течение минуты Мэтт тщетно пытался их сосчитать. Они были точь-в-точь как та, что заставила исчезнуть бродягу в тупике, только намного больше и мощнее. Свет с гигантской скоростью метался по стенам зданий, казалось, что он ощупывает их – так же, как щупают какой-нибудь фрукт, желая убедиться, что он созрел и его можно съесть. И самое ужасное было в том, что вспышки как будто подбирались к нему, к Мэтту, – двигались в его сторону.

– О нет, только не это, – прошептал он.

Нужно бежать. И наткнуться на эти разряды? Не лучшая идея. Надо где-нибудь спрятаться, и, быть может, вспышки пройдут мимо, не причинив ему вреда.

Мэтт окинул взглядом горизонт: молнии приближались очень быстро.

Вновь поднялся ветер, закружив снежные вихри. Порывы ветра дули уже в другую сторону. Что происходит? Еще одна буря, движущаяся навстречу первой?

Раскат грома сотряс улицу, гигантская вспышка вырвалась из-под земли и ударилась в стену здания напротив. Мэтт увидел огромную электрическую дугу, которая карабкалась от окна к окну и использовала свои потрескивающие щупальца, чтобы перемещаться как можно быстрее. Огромная рука! Точно! Это огромная рука! Едва успев подумать, что это самое ужасное, что он видел в своей жизни, Мэтт заметил, как карабкавшиеся по стене здания сгустки света врываются в окна, внутри тут же раздается взрыв и наружу вытекает белый дым.

Эта штука поглощает людей! Совсем как того бродягу сегодня утром!

Так вспышки действительно поглотят все живое. Секундное дело – исчезнуть. Мэтт поспешно натянул брюки, запрыгнул в ботинки, не успев надеть носки. Он не знал, куда бежать, но в комнате оставаться нельзя, возможно, в коридоре он сможет защититься от этих ужасных…

В этот момент раздался еще один громкий хлопок, который заставил его вздрогнуть – новая вспышка озарила фасад дома прямо напротив окна его комнаты.

Промедление означало гибель.

Предупредить родителей.

Синий разряд ослепил его, пол задрожал. Грохот поднимался с фундамента здания. Молнии подбирались к Мэтту, этаж за этажом пожирая людей.

– Нет времени, – крикнул он, глядя на свое пальто, висевшее в углу.

Он бросился в коридор; отец спал на диване в гостиной, мать – в спальне. Быстрее!

Стены вновь задрожали, грохот становился все более сильным, почти оглушительным.

И в тот самый миг, когда Мэтт вбегал в гостиную, окна взорвались. Вместе с сильнейшим порывом воющего ветра молния поглощала все, распространяясь по квартире, комната за комнатой. Когда она добралась до Мэтта, мальчик успел лишь закрыть лицо руками; вспышка погасла, оставив после себя клубы белого дыма.

4

Другой мир

Мэтт очнулся от холода. Он с трудом открыл глаза – веки были тяжелыми, все тело болело, как после марафонской дистанции.

Где он? Что случилось?

Неожиданно в памяти словно вспыхнула молния, и Мэтт тут же пришел в себя. Озираясь вокруг, он схватился за стену коридора, чтобы встать. Уже рассвело. Пол обледенел. Сквозняк вяло носил по квартире бумаги, похожие на заблудившиеся облачка. Поднявшись, Мэтт пошел в гостиную, чувствуя в животе спазмы. Что с родителями? В гостиной царил разгром – даже стадо слонов не смогло бы нанести комнате больший урон. Все разбросано, книги вперемешку с посудой, на полу возле упавших шкафов – вывалившееся наружу их содержимое. На софе Мэтт увидел трусы и старую футболку Rangers – обычно отец спал в них. Большое окно было выбито, ветер с улицы врывался в квартиру, играя снежными хлопьями. Мэтт сглотнул. Он развернулся и заглянул в родительскую спальню. Но и там – только пустота и разрушение. Окно тоже было выбито, и, несмотря на внутреннее оцепенение, Мэтт задрожал. Он потянул одеяло с постели, где спала мать: под ним лежала ее чуть смятая ночная рубашка. Прямо как с тем бездомным на улице… осталась только одежда! Мэтт затряс головой, стараясь не заплакать. Он не хотел в это верить. Нет, они где-то здесь, может быть, у Гутьерресов или у Маат? Все это было похоже на кошмар. Он бросился в коридор и стал звонить в соседские двери; никто не открыл, и тогда Мэтт принялся колотить в них кулаком.

Никого.

Ни малейшего звука, признака жизни. Может, он единственный, кто уцелел? «Только не это, умоляю, только не это», – обратился он с мольбой, сам не понимая к кому.

Мэтт вернулся в свою квартиру и снял трубку телефона. Гудка не было. Мобильник тоже не работал. Включить телевизор не удалось – электричество все еще не починили. Подобравшись к оконному проему, Мэтт выглянул наружу: расположившаяся двадцатью тремя этажами ниже улица потянула его к себе. Мэтт схватился за раму. Снег покрывал все вокруг – ни одной машины не было видно, только густой белый покров. Пострадал весь город? Вся страна?

Что теперь делать? Желудок сжался, страх комом подобрался к горлу, и одновременно из глаз потекли слезы. ЧТО ДЕЛАТЬ?

Мэтт почувствовал, что его ноги слабеют, и он позволил себе соскользнуть на пол. Щеки замерзли так сильно, что не чувствовали текущих по ним слез. Это конец, конец всему живому на Земле. Мэтт съежился и задрожал.

Но через мгновение слезы высохли. Тело стремилось жить, оно сопротивлялось. И тут мальчик осознал, что в нем теплится надежда. Что ему известно о случившемся? Что стало с людьми, поглощенными молниями? Если они еще живы, то где они? Если они не исчезли, то, может быть, они внизу, или в бомбоубежище, или где-то еще? Хотя это показалось Мэтту маловероятным – родители никогда не оставили бы его. «Но я должен их найти. На улицах точно есть люди».

Холод подавил в нем чувство паники и страха.

Он попытался пошевелиться, с трудом поднялся на ноги. Укрыться, согреться – вот что необходимо сейчас. В этот момент с улицы донесся крик ребенка, крик, в котором слышался ужас. Мэтт снова подошел к окну, тело опять пронзила дрожь, но никого не было видно. Все-таки этот ребенок увидел или испытал что-то ужасное – иначе не закричал бы так.

Единственная хорошая новость: это значит, что он выжил не один.

Мэтт вернулся к себе в комнату, закутался в шерстяное одеяло, сел на кровать и стал размышлять. Вначале нужно спуститься вниз – может быть, он встретит там других жильцов; для этого он воспользуется пожарной лестницей – даже если лифт, в чем Мэтт сильно сомневался, и работает, провести взаперти остаток дней мальчику совсем не хотелось. Если ему не попадется никто из соседей, он будет просто искать выживших. Нет, только не это слово, означающее, что все остальные мертвы, он ведь ничего о них не знает, быть может, они где-то… еще. Мэтт представил лица родителей и почувствовал тоску, однако нужно делать хоть что-нибудь, чтобы разобраться во всем этом и попытаться спасти их.

Он решил посмотреть, который час, и обнаружил, что его часы остановились. Рассердившись, он снял их с запястья и швырнул на стол.

Надо было собрать все необходимое, ничего не забыть, чтобы не возвращаться обратно на двадцать третий этаж. Что ему может понадобиться? Теплая одежда, фонарик, немного воды и еды, чтобы подкрепиться. «Бинты! – подумал Мэтт. – Чтобы помочь тем, кто может быть ранен». Да, но разве одних бинтов достаточно для помощи? А, еще оружие! Кто знает, что его ждет там, внизу? Конечно, на улицах Нью-Йорка медведи не набрасываются на прохожих. Но все-таки кое-что он бы взял с собой. Обернувшись, Мэтт потрогал лезвие меча. Годится.