скачать книгу бесплатно
После ссоры прошла неделя. А сегодня у Светланы было хорошее настроение. Утром ее вызвал мэр и сказал, что его зам по социалке уходит на пенсию и что Панина – в числе кандидатов на замещение этой должности.
«Наконец-то!» – обрадовалась Света. Ее обрадовал не столько замаячивший более высокий пост, сколько то, что эта старая карга больше не будет придираться к ней по всякому поводу. «Скоро семьдесят, о вечном пора задуматься, – со злорадством подумала об уходящей начальнице Света, – а ее от корыта не оттащишь». И поблагодарила градоначальника, который, разговаривая с ней, косил глаза на ее глубокое декольте.
…Поставив на стол пакет с провизией и сбросив легкую курточку, Панина улыбнулась Николаю:
– Ну что, «достойно завершим неделю»?
У Силаева настроение было не ахти. Зина стала выговаривать за частые выпивки и вечерние задержки. Она не понимала, что можно делать вечерами на полудохлом предприятии? А она и на работу бегай, и с детьми управляйся, и квартиру убирай. И все в одни руки. Одно хорошо: Зина, по совету Николая, ушла с завода и теперь заведовала детсадом. Так что Санька с Манькой и на работе были у нее под присмотром.
Силаев возражал, что завод хоть и чахлый, но их кормит, Зинина зарплата не ахти какая. Так что претензии не принимаются. И в качестве примирения прочитал из Высоцкого: «На грубость, Зина, нарываешься!..»
– Что такой кислый? – Панина игриво потрепала Николая за ухо.
– А чему радоваться?..
– И все равно: выше голову, товарищ! – Света опять настроилась на шутливую волну.
Потом они выпили. По случаю хорошей новости о возможном повышении Панина принесла бутылку виски. Николай порадовался за нее: пустячок, а приятно.
Силаев, поначалу встретивший подругу настороженно (мало ли какой у нее бзик сегодня, в прошлый-то раз разревелась ни с того ни с сего), после выпитого виски повеселел. Панина как бы между прочим опять начала склонять Николая сменить работу. Но тот отнекивался. Как бросить завод, когда столько связано с ним. Уйди он с директором, и все растащат: станки на металлолом, а цеха под торговлю или в аренду. Итак москвичи уже не раз подъезжали с заманчивыми предложениями. В глубине души он тяготился нынешним положением. Заказов нет и просвета не предвидится. По зарплате и налогам нарастают долги. Дальше будет только хуже. А Светлана продолжала гнуть свое:
– У нас под зама главы по жизнеобеспечению прокуратура копает. Наверное дожмут…
– Это который все земельные участки в городе скупил?
– Нет, участки у предкомзема. А этот приватизировал горводоканал и электросеть.
– Ну, так пусть поменяет канары на тюремные нары! За все в жизни надо платить!
– Согласна. – Светлана достала из лежащей на столе пачки сигарету. – Вот и приходи на его место! Производство знаешь и в коммуналке разберешься. Да и в городе о тебе неплохо говорят.
Силаев взглянул на Светлану с явной неприязнью:
– Ты вроде неглупая женщина, а… дура! В администрацию берут своих и наших, а я кто?
– У меня нормальные отношения с главой. Давай поговорю насчет тебя…
Николая задел покровительственный тон и он неприятно хохотнул:
– А может, ты уже договорилась с ним… через диван?..
Светлана обожгла его взглядом. Коричневые зрачки ее еще больше потемнели. Она медленно встала, взяла сумочку, бросила в нее сигаретную пачку.
– Дурак ты. И кончишь плохо…
И медленно побрела к двери.
– Ты вроде не жаловалась!.. – Грубо и зло бросил он вслед.
Этими грубыми словами, которыми он сейчас оскорбил Панину, его самого припечатали однажды в далекие студенческие годы.
Как же прекрасно было то время! В группе Николая училось тридцать шесть человек. После первого курса отсеялось десять. За учебу спрос был строгий: никакого разгильдяйства или пропусков занятий. От имени преподавательского состава аббревиатуру МВТУ студенты, шутя, расшифровывали так: «мы вас тут угробим». Правда, было и другое определение: мужество, воля, труд, упорство. Таких, мужественных и упорных, к концу учебы оставалось в группе два десятка.
На энергетическом факультете их группа была, пожалуй, самая толковая. В разных конкурсах неизменно в числе лучших. Лучший аккордеонист Юрка Королев из города Ливны Орловской области; художник-самородок с Урала Витек Миронов; Олечка Некрасова из города Арзамаса – круглая отличница, умница и заводила во всех студенческих делах; и он, Колька Силаев – штатный стихоплет на все случаи жизни.
О Юрке Королеве надо сказать особо. Недаром он был родом из города ливенских гармоней. До МВТУ учился в музыкалке, однако, проучившись два года, бросил. Но и за это время в совершенстве овладел инструментом. Когда брал в руки аккордеон, все замирали. Как же он играл!..
В их комнате в общаге на Лефортовской частенько собиралась молодежь. Отмечали дни рождения, сдачу экзаменов – да мало ли поводов у молодых и красивых! Приходили ребята с других факультетов. Лариска Маркина с конструкторского не пропускала ни одного сбора. И всегда просила Юрку сыграть «На тот большак, на перекресток». Тот не кочевряжился. У Некрасовой был свой «хит» – «На Муромской дорожке стояли три сосны»… Девчонки душевно пели, остальные им подпевали. Перед последним аккордом Юрка ногтем указательного пальца проводил сверху вниз по клавишам и там, внизу, растопырив пальцы, легко касался пятерней черно-белых планок. Инструмент издавал аккорд, венчавший всю мелодию, от которого теплела душа и замирало сердце. На две-три секунды замирала и студенческая компания, как будто удивленная тем, что на их глазах произошло маленькое чудо. На ровном месте, как бы из ничего. И вот этого аккордеонного короля крепко обидел Колька Силаев.
Студенческие посиделки не обходились без стихотворных спичей Силаева. Они у него были всегда к месту и в тему. Особенно нравились посвящения девчатам. Лене он говорил про самые стройные колени, Свете – про самые красивые глаза на свете, Люде – про прекрасные груди. Стих, посвященный Леоновой Люде, выучил наизусть весь курс. А студентки переписывали его в тетради. Николай и сейчас по происшествии стольких лет, помнил его от первой до последней строчки.
Что делать мне – скажите, люди!
Мои сорвало якоря.
Вы видели у Люды груди?
Не видели? Ну вот и зря!
И ни крючков, ни сбруи тесной,
Под кофточкой такой уют!
Они в душе моей небесной,
Как колокольчики, поют…
Ну и далее в том же духе.
По Юрке Королеву сохли многие девчонки, а он влюбился в красавицу курса Леонову с приборостроительного. Она была его землячкой из Мценска. Студентки Людку тихо ненавидели, а Юрке все прощали за классную игру.
Поначалу у Леоновой с «королем» все шло путем, многие думали, что дело – к свадьбе. Но потом красотка (у Лескова она героиня кровавой драмы) вильнула хвостом и попала в Колькины объятия. А Юрка снова стал предметом воздыхания молоденьких «бауманок». Но как только Люда стала намекать на семейную жизнь, Николай вспомнил пассаж из Аркадия Райкина: «Сигизмунд, остановись, что ты делаешь!» И Силаев позорно бежал, оставив красавицу с израненной душой и разбитым сердцем. Получилось как в поговорке: «поматросил и бросил»…
Людмила опустила крылья и стала похожа на подбитую птицу. Никто из парней на нее особенно не обращал внимания, и с Юркой у них так ничего и не склеилось. Вот тогда-то на одной из студенческих вечеринок Королев и припечатал Силаева:
– Стишки твои пошлые, и сам ты плохо кончишь!
Каждый понедельник в Приокске проходила оперативка по расследованию уголовного дела об убийстве мэра. Руководитель следственной бригады подполковник Емелин докладывал, что сделано за предыдущую неделю. Опросили жителей близлежащих домов, определен круг лиц, с которыми накануне встречался Силаев. Изучили записную книжку, ежедневник. Но ниточка, потянув за которую, можно было раскрутить весь клубок, не нащупывалась.
Фээсбешники отрабатывали контакты Силаева с московскими предпринимателями. Здесь маленькая зацепка наметилась. За два дня до убийства мэр встречался с московским бизнесменом Быковым, известным в криминальных кругах под кличкой Бык. Сразу же после убийства тот улетел на испанский курорт на острове Тенерифе. В турагентстве пояснили, что путевка тридцатидневная. Связались со столичными коллегами, все под контролем. Как только Быков вернется, с ним поработают.
В остальном как в тумане: вопросов много, а ответов кот наплакал. Свидетелей нет, улик, за исключением гильзы от ПМ, – тоже. Самого пистолета нет. Хотя киллеры, как правило, оставляют оружие на месте преступления. Видя, что следствие топчется на месте, областное начальство перестало ездить в Приокск. В оперативках участвовали заместители…
Недели через три после убийства губернатор позвонил облпрокурору.
– Федор Иванович, заехал бы ко мне, поговорить надо.
– Без проблем, Василий Петрович. Сегодня в четырнадцать устроит?
– Вполне.
Формальным поводом для разговора была предстоящая коллегия облпрокуратуры. Но главное – губернатор хотел подробно расспросить Сизова о расследовании резонансного убийства. Время идет, а сдвигов никаких. О чем довольно едко время от времени напоминают губернские СМИ.
Сизов пришел ровно в два. Губернатор пригласил его за приставной столик, сам сел напротив. Закурил «Мальборо», а гостю, зная его пристрастия, предложил кубинские сигары. Прокурор не отказался.
Губернатор подождал, пока прокурор раскурит сигару, потом взял со стола несколько листов, скрепленных степлером.
– Федор Иванович, в пятницу у вас коллегия, хочу в ней поучаствовать. Мой отраслевой департамент подготовил справку, давайте сверим наши позиции.
И передал материал прокурору. Сизов прочитал справку Бегло проанализировал криминогенную обстановку в регионе за полугодие. Губернатор ждал, когда прокурор заговорит о приокском деле, но тот как будто забыл о нем. Тогда Назаров как бы невзначай спросил:
– А что у нас с убийством Силаева? Хоть какие-то подвижки есть?
Сизов затянулся и стряхнул пепел от сигары в пепельницу. Потом посмотрел на губернатора.
– Василий Петрович, вам честно сказать или как?
Назаров улыбнулся.
– Конечно, разве прокурор может по-другому?
– Знаете, – прокурор пыхнул сигарой, посмотрел на удаляющееся облако дыма, перевел взгляд на Назарова. – Чем глубже мы копаем это дело, тем больше в нем грязи…
– Это касается Силаева?
– Ну, не нас же с вами!
– Деньги, женщины, криминал?
– Всего хватает. Да и то мы, может быть, и половины не узнаем…
Спустя две недели после скандального расставания Силаев позвонил Светлане. Обычно, перед пятницей Панина сама звонила любовнику, и они определяли время и место. Чаще это был кабинет Силаева, но иногда они уединялись в заводской квартире для приезжих гостей. Этот вариант был, хорош. Но ключи от квартиры имелись у консьержки, которая следила за порядком. И это напрягало. Прошлая пятница прошла вхолостую. Звонка от Светланы не последовало. Промолчал и Силаев.
Сегодня после обеда он позвонил сам.
–Светлана Юрьевна, привет! – Он специально избрал шутливый тон, давая понять, что прошлые обиды забыты. – Хватит дуться, приезжай, соскучился…
На другом конце провода молчание.
– Ну, как? – переспросил Силаев.
–Хорошо! – отозвалась Панина. – С собой что-то захватить?
– Не надо, все есть…
В этот раз, войдя, Светлана повернула ключ в дверном замке («комсомольская привычка»! – отметил про себя Николай) и, шагнув к Николаю, бросилась в его объятия.
За коньяком Силаев вдруг спросил:
– Скажи, а когда выборы главы?
– Через пять месяцев. А что?
– Может, мне и впрямь двинуть свою кандидатуру?
«Господи, неужели созрел?!» – подумала Светлана и горячо одобрила его решение. Сказала, что почти весь город хорошо знает Силаева, особенно – заводчане. Нынешняя команда мэрии погрязла в коррупции, самоустранилась от дел, занимается только своими делишками.
Руководителем выборного штаба Силаев назначил своего зама – главного технолога завода Степана Мохова – умного и порядочного специалиста. Директор завода решение Силаева участвовать в выборах одобрил: «Один здесь останусь, как последний из магикан. Мне, старику, все равно идти некуда, да и незачем».
Предвыборную программу построили на семейных ценностях и критике действующей власти. Весь город завесили плакатами, где Силаев был с женой и детьми. На открытии заводского детского комбината, в городском ДК, на чествовании передовиков производства, в загородном оздоровительном центре.
Светлана была «засланным казачком» в городской мэрии. Сливала компромат. Оказывается, деньги от аренды муниципального рынка, что находился в одном из заводских цехов, шли не в городскую казну, а через подставную фирму – в офшоры. Об этом протрубили местные печатные и эфирные СМИ. Силаевские штабисты тиснули большим тиражом разоблачительный спецвыпуск. Разразился скандал. Главу попросили через СМИ назвать владельцев тайных счетов, но он отмолчался. Значит, решили горожане, знает кошка, чье мясо съела. И Силаев, хотя и позиционировал себя как независимого ни от какой партии кандидата, победил с большим преимуществом. За него проголосовало более семидесяти процентов жителей Приокска, пришедших на избирательные участки.
Для прежних руководителей города итоги выборов стали полной неожиданностью. Похоже, они не очень озаботились запасным «аэродромом» – настолько были уверены, что останутся на «хозяйстве».
После официального объявления результатов прежний глава встретился с Силаевым, чтобы обсудить порядок передачи власти. После того, как обо всем договорились, экс-мэр попросился к Силаеву в заместители. По любому направлению. «Надо же, – подумал Силаев, – любую должность дай, лишь бы остаться при власти!» А «вслух» сказал отставнику, что, мол, люди меня не поймут, ведь за вас проголосовало всего 12 процентов избирателей…
Вступив в должность, Силаев, почти полностью сменил команду. Первым заместителем (на жизнеобеспечение) поставил Мохова. Панина стала замом по социальным вопросам. Руководство аппаратом отдал сослуживцу – начальнику цеха Сергею Морозову, который в бумажном деле был как рыба в воде, к тому же – толковый организатор. Из прежних кадров оставил только председателя комитета по управлению муниципальным имуществом Валентину Пронину. Она была порядочным специалистом, как могла сопротивлялась махинациям прежнего мэра и его приближенных. Но силы были не равны.
Силаев начал наводить порядок в городском хозяйстве. Отодвинул фирмы и фирмочки, которые, словно пиявки, сосали муниципальный бюджет. Прониной поручил разобраться с городским имуществом, особенно с земельными участками, которые были приобретены на сомнительных аукционах. Вскрылись незаконные налоговые льготы для отдельных коммерческих организаций.
Что тут началось! Словно в спящий муравейник воткнули осиновый кол. К Силаеву косяками потянулись ходоки. «Как же так! Мы всегда получали деньги из бюджета, а потом рассчитывались с поставщиками!» – «А теперь мы сами будем это делать. Без посредников!» – «По какому праву вы отбираете земельный участок?» – «А потому что он приобретен без торгов!» – «У нас договор на пять лет о налоговых льготах!» – «Он незаконный, мы его оспорим в суде».
Панина как-то сказала:
– Зачем ворошить осиное гнездо? Пусть сосут, раз прилипли.
– Ты с ума сошла, это же треть бюджета!
– Недовольных много. Шипят, грозятся.
– А мне по барабану!
В пятницу в конце дня зашел Морозов и показал две анонимки с угрозами: умерь прыть, иначе… и многоточие. По внутреннему позвонила Светлана. Он снял трубку.
– Нет, этот вопрос обсудим в понедельник!
У них была договоренность: если встреча срывалась – говорить об этом по телефону нельзя (вдруг прослушка!), и тогда следовал вот такой зашифрованный ответ.
Нельзя сказать, что анонимка напугала, но настроение подпортила. В основном, из-за того, что сорвалось свидание. Он тут же позвонил начальнику горУВД и попросил приехать к нему сейчас же. Тот появился через десять минут. Силаев передал анонимки милиционеру и попросил «покопать». Тот поморщился:
– Николай Васильевич, – это «дохляк»!
– Слушай, Петухов, я же не прошу тебя бросить все и заниматься только этими подметными писульками! Но ты возьми на заметку!
Когда ушел начальник милиции, Силаев поручил управделами никому не показывать такие анонимки, а докладывать ему лично. Он взглянул на часы: без пяти семь.
– Все, Сергей, по домам!
